Двуличие…
Мерзко, когда в словах человека – высокие убеждения, а в действиях – низкие поступки…
Все сотрудники российского консульства в Мукдене прекрасно понимали, что втягиваясь в войну с Германией и Австро-Венгрией, Россия более чем другие страны Антанты, была заинтересована в партнёрстве Японии, что обеспечивало прогнозируемость ситуации на Дальнем Востоке.
В сентябре 1914 года в японской прессе большое внимание было уделено аудиенции, которую накануне отъезда из России получил у Николая II военный агент японского посольства генерал Какизаки. В интерпретации японских журналистов слова царя звучали так:
«За настоящее положение Японии я и русский народ искренно благодарим. Нисколько не беспокоясь, мы можем послать с востока свои войска по мере надобности на войну. Это все из-за любезности вашей Японии. Ощущается при этом, что она как будто старинное союзное государство».
Прочитав это сообщение, Владимир, через своих агентов, выяснил, что правдой в нём были только первые строки, а всё остальное выдумка японских журналистов, присутствующих при встрече генерала Какизаки с Николаем II.
Потом,в японской прессе стали часто опубликоваться многочисленные «популистские» материалы о России, например о том, как хорошо обращались с пленными японцами в России.
Внимание читателей обращалось на то, что во время русско-японской войны 1904 -1905 года, японцы тоже обращались «с пленными весьма дружественно». И это обращение с пленными было даже лучше и гуманнее, чем с собственными войсками.
Поэтому после войны эти пленные весьма хвалили на своей родине Японию. Это во многом помогло уничтожить враждебные мысли в России к Японии».
Обращала внимание японская печать и на современные вопросы внутренней жизни России.
Газета «Нициници» 29 ноября 1914 года в статье «Урок от дружественного соседа» обращала внимание на то, что в России с начала войны введено «воспрещение алкоголя», то есть сухой закон.
Это «запретительное распоряжение правительства» принесёт русской казне огромные убытки, но являлось проявлением «большого мужества».
Газета «Емиури», освещая эту тему, писала: «Речь идет о чрезвычайно смелом решении русского правительства. Несмотря на уменьшение государственных доходов по бюджету примерно на 900 млн., ради здоровья нации правительство опубликовало закон».
Обе страны начали демонстрировать проявление дружественных чувств. В России, особенно активные акции были организованы в Приамурском крае.
26 октября 1914 года Приамурский генерал-губернатор Н.Л. Гондатти получил телеграмму из Владивостока от японского консула, в которой сообщалось «О капитуляции германцев в Циндао».
29 октября в Хабаровске состоялась манифестация в честь побед русских войск на Восточном фронте и англо-японских войск при взятии германской военно-морской базы в Восточном Китае.
Вечером по центральной улице города двинулось шествие с портретами русского и японского императоров, государственными флагами и зажженными японскими фонариками.
Сотни людей подошли к дому генерал-губернатора края. Губернатор вышел на крыльцо и произнёс слова приветствия, которые были встречены «дружными криками «ура» и «банзай» и гимнами русским, японским, французским, английским, бельгийским».
В Токио «манифестанты, шествуя с фонарями, проследовали мимо посольств, стран Антанты и бельгийской миссии. Русский посол Малевский-Малевич вышел на балкон и благодарил манифестантов».
Приветствия в адрес Японии становились обязательным атрибутом всех массовых акций, организованных властями Приамурского края в 1914-1916 годах. Так, 30 апреля 1915 года во Владивостоке состоялась большая патриотическая демонстрация школьников, посвящённая окончанию первого военного учебного года.
Наряду с молебном, приветствиями генерал-губернатора Гондатти и городского головы Ющенкова в программу мероприятия вошло шествие по улицам города с заранее намеченными остановками.
В газетном отчете сообщалось:
«У японского консульства манифестация приняла особенно грандиозные размеры. В выражении патриотических чувств и симпатий приняла участие и та многотысячная толпа народа, которая сопровождала детей-манифестантов.
Японский консул приветствовал манифестантов: «Дети доблестных сынов России! Я вижу вас вместе с детьми Японии. Пусть это будет залогом будущего. Может быть, в будущем вам также плечом к плечу придется стоять за славу России и Японии».Кроме публичных демонстраций союзнических чувств с японской стороны предпринимались конкретные шаги в поддержку российской армии.
В сентябре 1914 года японский консул во Владивостоке организовал сбор средств, в помощь раненым российским воинам и их семьям.
Японская колония города перевела на специальный счет около тысячи трёхсот рублей.
В октябре 1914 года в Хабаровске побывал господин Накасе-представитель японских рыбопромышленников в русских водах Дальнего Востока.
Он высказал симпатии к России и желание своих коллег «прийти на помощь русским воинам». Эта помощь выразилась в передаче 1500 рублей в распоряжение «Приамурского Комитета по оказанию помощи раненым, увечным и больным воинам и их семьям».
В 1914 году японским правительством были санкционированы и другие не стандартные акции поддержки русской армии, которые стали известны всей России.
В начале октября 1914 года широко было объявлено о том, что японский Красный Крест решил отправить на театр европейской войны несколько своих отрядов для помощи Англии, Франции и России. Первым дал согласие принять такой отряд Петроград.
Военным министром Японии был определен состав отряда, в который вошли 12 человек: 2 врача, фармацевт, 7 сиделок и чиновник для канцелярской работы.
Возглавил отряд господин Уэно, доктор медицины. На его личном примере можно было видеть порядок резкой смены партнёров-коллег и подданства обслуживавшихся пациентов.
На протяжении его служебной карьеры они несколько раз превращались из врагов в союзников и наоборот, что зависело от колебаний внешнеполитического курса Токио.
Так, во время русско-японской войны Уэно работал санитаром Красного Креста на пароходе.
Затем в течение одного года с представителем германского Красного Креста служил в больнице Сэцдагая в Китае, а начавшаяся первая мировая война забросила его в Россию, где, как он полагал, ему будет «легче работать, так как Россия великая мировая держава и отличается широтой своей души».
13 октября 1914 года отряд японского Красного Креста был торжественно встречен во Владивостоке.
Приветственную телеграмму отряду направил и Приамурский генерал-губернатор Гондатти, являющийся одновременно особо уполномоченным Главного Управления российского Красного Креста в крае.
15 октября отряд на почтовом поезде отправился в Петроград. В течение полугода отряд действовал сначала в районе Кенигсберга, а затем на других участках северо-западной линии российско-германского фронта.
На его операционное и прочее оборудование было ассигновано 120 тысяч иен.
Любопытно было замечание о том, что так как «бинты и другие принадлежности для перевязок чисто японские, слишком малы по размерам и не подходят к русским», то все перевязочные материалы делались новые.
Ежедневная норма приема раненых была определена для отряда в 100 -150 чел.
В Японии, как и в России, конечно, понимали, что роль, которая отводилась этому отряду, больше пропагандистская, чем реальная.
Но совместная работа российского и японского Красного Креста была продолжена.
В конце февраля 1915 года в Хабаровск прибыл господин Кизима-уполномоченный член маньчжурской центральной комиссии Красного Креста.
Он обсуждал с генерал-губернатором Гондатти вопросы содействия объединения деятельности российского и японского обществ Красного Креста.
Кизима был представлен попечительнице хабаровской Александро-Ксенинской общины Красного Креста супруге генерал-губернатора Марии Михайловне Гондатти, которая познакомила его и с другими учреждениями Красного Креста в городе.
Союзники союзниками, но в памяти ещё были свежи события 1904-1905 годов, когда японская разведка, имея разветвлённую сеть своих агентов, знала практически о любом передвижении русских войск, и об их планах.