Димка первые четыре года своей будущей бурной жизни провел в коммуналке на Павелецкой, полученную матерью с большим трудом. Комнатка хоть и небольшая, угловая, но с балконом… Димка от скуки ложился на холодный плиточный пол и из такого положения, надувая при этом что есть силы круглые толстые щеки, через трубку обстреливал макаронами прохожих внизу, поливал из лейки холодной водой школьниц…
Димкина мать трудилась секретарем на ЗИЛе в одном из многочисленных отделов. А Димкин отец, человек не без способностей, самостоятельно освоил специальность механика широкого профиля по ремонту бытовой и не бытовой техники и вел разгульно-командировочный образ жизни. Димка видел его трезвым очень мало. От него передалась склонность к сомнительным авантюрам. Однако отец навыки хорошего механика не пропил. Всегда при деньгах и связях, которые помогли устроиться электромехаником по лифтам в советское торгпредство в одной из дружественных стран. После такой командировки загулял родитель в столичных ресторанах. Войти-то в ресторан вошел, да обратно и не вышел. За одним из столов, с закусками и коньячными бутылками, не выдержало сердце алкогольного счастья.
После Димка с мамой получили отдельную квартиру, переехали с Павелецкой в большую глухомань – Коломенское. Оно тогда, в шестидесятых-семидесятых годах, считалось отдаленным спальным район. Метро еще не довели. Вокруг знаменитой шатровой церкви Вознесения господня времен царя Ивана Грозного, прилепившись к берегам Москвы-реки, утопали в собственных яблоневых садах и огородах домишки древней деревеньки Коломенской.
Деятельный Димка, ковыряя в носу, тут же сообразил: так, надо сходить на реку и поискать лягушек, а после дома надуть их через трубочку и потихоньку с балкона на нитке опустить на шляпу какому-нибудь проходящему дяденьке. Сказано – сделано! И принялся Димка шалить по-прежнему: то взрывал под ногами мирных старушек треугольные пакеты из-под молока, набив их карбидом со стройки, то устраивал снайперскую стрельбу по кошкам, изготовив самострел и зарядив его серой от спичек…
Зимой наблюдал за детьми, строящими во дворе снежную крепость, терпеливо дожидался их ухода, выныривал в сумерках из своего укрытия под низкой крышей подвала и, пыхтя, детской лопаткой подкапывал высокие толстые стены, предвкушая, что назавтра, когда придут ребята и залезут на стены крепости, она не выдержит и рухнет!
Но летом все равно было интереснее! На Нагатинском затоне портовые краны разгружали самоходные баржи с песком и гравием. Когда докеры уходили на обед, он пробирался на какую-нибудь пришвартованную баржу и в кучу песка засовывал выкопанную ржавую гранату или отдаленно похожую на грушу, только с оперением, минометную мину. Крановщик, заметив такую железку в ковше, сообщал куда следует. И вот несколько военных машин с милицией приезжали в порт. Срывался график разгрузки. А Димка, с дерева наблюдая в бинокль за суетой встревоженных взрослых, радовался своей затее как никогда!
В школе же Димка в пацанских разборках не принимал участия, в сторонке с интересом наблюдал за дерущимися. Его, всегда замкнутого и угрюмого, себе на уме, решили вывести из себя. Однажды на перемене в туалете на него навалилось человек десять, здоровенный Димка сначала прижался к холодной облицованной плиткой стене, прикрыл голову обеими руками, стараясь уберечься от обидных ударов, но в какой-то момент вдруг рассвирепел, схватил первого попавшегося за ремень школьных штанов и толкнул в гущу нападавших, те и свалились в кучу. Больше к Димке не цеплялись.
После этого случая Димка окончательно замкнулся в себе и в свой выдуманный мир никого не пускал. Дух шалостей и проказ сидел в нем крепко. В один из новогодних праздников, когда в дневнике были выставлены все отметки за четверть и полугодие, и в физкультурном зале устроили бал-маскарад, внезапно выключили свет, погасла елка. По трансляции неожиданно сообщили, что комитет по гражданской обороне просит находящихся в здании срочно покинуть помещение в связи со внезапным ухудшением погодных условий из-за порывов сильного ветра и возможным падением плохо закрепленных металлоконструкций на сооружениях. Все ринулись из зала, в темноте не разобрать кто куда побежал… И только Димка быстро закрыв дверь школьного радиоузла, удовлетворенно вышел на улицу через запасной выход.
Он долго готовился к встрече Нового года, раздобыв из учебного класса по гражданской обороне запись голоса диктора на магнитофонной ленте, выменял у знакомого слесаря-сборщика, работавшего на радиозаводе. Тот в свободное время на заваленном разными радиодеталями столе под яркой лампой всегда что-то паял, собирал… Димка, глядя на него, тоже записался в радиокружок. Начиная с девятого класса посещал производственную заводскую практику и вместе с аттестатом получил «корочку» радиомонтажника третьего разряда. После школы устроился на ЗИЛ слесарем по контрольно-измерительным приборам.
С детскими шалостями вроде бы покончено навсегда? Поначалу Димке было интересно в цеху, на профсоюзном собрании его выбрали культгруппоргом и доверили сборы на детские праздники, на театральные и киношные походы… Шустрый и смекалистый молодой культгруппорг умудрялся и себя не забыть, и по финансам отчитываться на собраниях. Купил за четыреста пятьдесят рублей вишневую «Яву». Лихо гонял на нем на тетиной даче, поднимая пыль, давя кур, гусей и кошек. Дачники пожаловались тетке на племянничка, и Димке пришлось избавиться от мотоцикла. В обмен на чехословацкую «Яву» Дима получил японский кассетный аудиоплеер, комплект цветного журнала «Плейбой». Но об этом неравноценном обмене Димка вспоминал со вздохом, жаль было хорошую машину.
А тут еще в цеху пошли неприятности. В начале девяностых пришло на Зил импортное дорогостоящее оборудование «Мицубиси». Хитрые японцы оснастили цех по сборке своих машинок промышленными роботами. Роботизировано было все, даже складские электропогрузчики ездили по пролетам без водителей и только помигивали желтыми проблесковыми маячками. Сборщики грузовиков и ЛТПэшники во время обеденного перерыва кучками толпились и молча исподлобья взирали на неутомимых роботов, работавших без перекуров и прогулов. Злобные пролетарии стали потихоньку выводить из строя конкурентов, готовых за каплю масла работать непрерывно. Наливные полы в цеху, где катались роботы- погрузчики, для опознавания маршрута движения были покрыты специальным изотопным составом. Рабочие разлили кислоту, смешанную с солью, и движению японской чудо-техники пришел конец. Запустили тогда в цех лучших электрокарщиков на болгарских электротележках, но они то в поворот не впишутся, то долбанут кого-нибудь…
Диме приносили из «японского» сборочного цеха микросхемы. А что в руки нашему человеку попало, то считай пропало. С завода хоть гвоздь кривой да домой унеси. Директор завода посмотрел на все эти новшества, сказал несколько нехороших фраз главному инженеру на совещании и закрыл цех. А потом и перестройка началась, новые столичные власти довели крупнейшее производство до банкротства. Зарплату выдавали холодильниками. Димке за восемь месяцев аж три штуки домой привезли. А он как раз женился и переехал в Измайлово. Теща попалась сварливая, права качала, а молодая жена маму слушала, а та все жужжала и дожужжалась. Вернулся как-то зять домой:
- А где мои радиоприемники? Где коробки с радиолампами ?
– Мне место понадобилось, швейную машинку поставить некуда, кругом железки. В мусорное ведро загляни, может, увидишь.
Димка подошел к швейной машинке, поднял ее над головой маленькими, почти детскими ручками и выбросил в открытое окошко. На следующий день по обоюдному согласию подали заявления на развод.
Вернулся к маме. Устроился в родной ЖЭК. Халтурка стала подворачиваться: тому люстру повесь, этому розетки почини, то-се, и снова деньги появились, и подружка завелась – диспетчерша жэковская. Димка немного деньжат поднакопил и приобрел гнилую «Ниву». Хотя водить сам не умел. Договаривался с одним местным, что за штукарь раз в неделю будет возить Димку с подружкой в ближнее Подмосковье на дачу в баньке париться.
Димка – мужик непоседливый, не может и дня без приключений. «Жизнь – это сказка, и все происходящее в ней нужно принимать с юмором и оптимизмом», - любил повторять Дима. Считая себя «сказочным» героем, он продолжал устраивать диверсии. На территории парка Коломенское лежал себе огромный камень, который забросило сюда еще в ледниковый период и со временем почва выдавила его на поверхность. Камень затерялся в кустах шиповника и зарос лопухами. Местные краеведы устраивали к нему паломничество туристов. Якобы, по поверьям, если девушка или женщина посидит на этом валуне и загадает желание, то оно непременно сбудется. Димка решил, что и он мог бы водить такие экскурсии для доверчивых, суеверных женщин за . Караулил их возле ларька с мороженым. Дамы, покоренные его вежливыми манерами, соглашались на пешеходные прогулки. Димка по пути к камню покупал красное вино, и экскурсии часто заканчивались «романтикой» среди огромных лопухов…
Здесь же он познакомился со своей второй женой. Как-то раз, прогуливаясь по тенистым аллеям, услышал голоса и звуки музыкальных инструментов. На большой поляне на дощатой сцене несколько девушек в костюмах девятнадцатого века исполняли старинные песни. Одна из исполнительниц, спустившись после окончания представления по неустойчивым ступенькам узкой лестницы, зацепилась длинным платьем. Димка мгновенно подскочил, помог высвободиться прекрасной незнакомке и пригласил в кафе-мороженое.
Прошло время и в Димкиной семье появилась дочь – Анна Дмитриевна. Путем сложных комбинаций, не без помощи тестя, с молодой женой-учительницей и дочкой стал хозяином отдельной трехкомнатной квартиры. Устроился на работу в городскую аварийную службу, сутки через трое – очень удобный график. И от домашних отдохнуть, и водочки хлебнуть… Вызвали их однажды ночью на Никольскую в старинный дом, напротив ГУМа. Нужно было срочно наладить временное освещение подвалов здания. Подключили времянку, развесили ее по стене, спустили провода с электролампочками в подвальную дыру. По выщербленным каменным ступеням с аккумуляторным фонарем спустился и сам Димка. Мощный луч фонаря терялся впереди, подвал оказался огромным. Когда-то сюда прямо с улицы лихие извозчики-ломовики на больших конных платформах привозили и разгружали все то, что могло иметь спрос у московского люда в начале двадцатого столетия. На память об этом времени Димка подобрал сохранившийся чугунный утюг с ржавой ручкой, короткой трубой и заслонкой для раздувания углей.
В новой квартире, помня прошлую жизнь, первым делом отвоевал для себя жизненное пространство, захватил целый балкон, как запасник его формирующегося музея. После утюга, пыхтя и потея, приволок на девятый этаж очередной «экспонат» - тяжеленную метрополитеновскую эскалаторную цепь. «Монстр» циклопических размеров этот долго «украшал» квартиру, заняв место под окном, а другой его обрывок устроился в узком коридоре между комнат. Вот тогда Димка и увидел истинную реакцию своей жены. Она не ругалась на остро пахнущую керосином железяку, а просто тихо стонала, покачиваясь из стороны в сторону, заламывая по-театральному руки. Но на Димку эти причитания не действовали совершенно. Он лишь сморкался в раковину, бежал за бутылкой, играл в компьютерные игры. Другим экспонатом стал отбойный пневматический молоток… «Коллекция» начали ссыпалась в эту квартиру одна за одной. За противогазом с трубкой-хоботом шел десяток старых ламповых радиоприемников и куча помойных радиодеталей... Затем, вспомнив в свой мотоцикл в юные годы, увлекся собирательством двигателей внутреннего сгорания. Квартиру и балкон наполнили многочисленные велосипедные движки. Сюда же въехала парочка здоровенных движков от «Харлей». Мешками таскал разный хлам, выработавший свой ресурс. Даже приволок парочку Вермахтовских мопедов. В спальне вырос стеллаж, забитый бензиновыми генераторами различных эпох и армий. Были здесь и пускачи авиационных двигателей «Мессершмиттов», и танковые с «Тигров»…
Жена продолжала заламывать руки, а незаметно подросшая Анна Дмитриевна запиралась на ключ в своей комнате, создавая кукол для своего домашнего театра с грустными лицами. Когда в школе начинались каникулы, Димкина жена, забрав с собой дочку, на все лето отправлялась на дачу к сестре отдыхать в тишине и покое. Тогда для Димы начинались счастливые дни… Запросто на улице у палатки в образе эзотерика и экстрасенса уговаривал нетрезвых легковерных девиц посетить кармические сеансы выправления судьбы. А чем еще удивлять? Культурой и политикой Дима не увлекался. Бурлящая, фонтанирующая душа требовала все новых и новых удовольствий. Незаметно переключился на самокаты. С большим удовольствием и серьезным видом гонял по Москворецкой набережной. Но днем ездить не интересно. Проглотив «Стандарт», отправлялся на ночной промысел по ближайшим мусорным контейнерам. Под утро усталый и довольный тихо возвращался на свою «базу». Вывалив «сокровища», с усердием, не спеша отбирал, сортировал, складировал.
Так и проходила нелегкая жизнь Димы, и это не конец истории. Он всегда в поисках острых ощущений. От него можно ожидать чего угодно.