Действие романа происходит в альтернативной реальности.
Все события и персонажи являются вымыслом.
89
Кремль, Москва
31 сентября, 10 часов 42 минуты
Президент посмотрел на часы, потом на присутствующих. Уже почти три часа шли доклады о готовности, выкладки и статистики, и, конечно же, диспуты на тему внедрения «И-Мо-Цен». Он впитывал каждое слово каждого оратора. По общим оценкам проект готов появиться на свет не мертворождённым, как это часто случается с законопроектами недалёких любителей законотворчества. И как таких деятелей выдвигают регионы, уму непостижимо… Помощники и министры браво рапортовали о получении и распределении браслетов, о восторге малого бизнеса и прожектах в духе «пятилетка за три года». Но волновало сейчас Президента не это, он всё чаще посматривал на сидящего в углу комнаты неприметного человека. Удалаев был явно чем-то озабочен. Что-то шло не так. И Президенту не терпелось узнать, что именно. Сегодня Евгений Александрович опоздал, появился с потайного хода через час после начала этого дискуссионного бедлама, и переговорить они не успели. Такое случалось крайне редко… и всегда несло за собой неприятности. Что же на этот раз?
– Итак, коллеги, – буднично произнёс Президент. В приёмной зазвенела тишина. – Подведём итог. В график мы укладываемся. Из Китая получена первая партия браслетов. Пятьдесят миллионов штук. Наши программисты прошили всю партию и протестировали «И-Мо-Цен». Следующая партия болванок поступит третьего сентября и седьмого числа снова рассылается по многофункциональным центрам страны. Заключительная партия прибудет пятого и, соответственно, девятого плановое распределение по МФЦ. Всё верно? Далее…
– Ну, Женя, и чем ты меня хочешь «обрадовать»? – спросил Президент, посмотрев на Удалаева, когда заседание закончилось и дверь приемной, наконец, закрылась за замешкавшимся Председателем правительства, и они с верным оруженосцем остались с глазу на глаз.
Евгений Александрович подошёл к столу и сел на стул, ещё сохранивший тепло задницы Первого советника.
– Сегодня в полночь в Сеть был запущен вирусный ролик, разоблачающий истинное назначение «И-Мо-Цен», – сказал Удалаев. – Очень грамотно обойдена автоматическая система распознавания контента и теперь видео множится в геометрической прогрессии. Видеосервисы, блогеры, соцсети… удалять поздно и бесполезно.
Президент дёрнулся, как от пощёчины:
– Кто это мог сделать?
– Тот, кто создал «И-Мо-Цен». Матвей Пичужкин.
– Он до сих пор…
– Да, – прервал вопрос Президента Удалаев, – он до сих пор в бегах. То есть, крепко залёг на дно, но…
– Ты хоть понимаешь, чем это нам грозит? – очень тихо спросил Президент, но Евгений Александрович знал, что за тихим голосом скрывается ярость. – В твоём распоряжении все силовые структуры и ты не в состоянии найти одного грёбаного человека?!
– Это мой прокол, – признался Удалаев. – Я должен был действовать вопреки вашему указанию.
– Моему указанию? О чём ты, Женя?
– Валентин Геннадьевич Волков, – сказал Удалаев, твёрдо глядя Президенту в глаза. – Олигарх проходил по делу Пичужкина в качестве подозреваемого в укрывательстве оного. Вы отдали распоряжение не применять в отношении элиты физических и… э-э-э… медикаментозных мер воздействия…
– Ты, Женя, чёртов буквоед! Какого… – Сжав кулаки, Президент откинулся в кресле, кипя не хуже самовара. Через несколько минут, когда пар вышел, Президент выдал новое изречение, которого Евгений Александрович ещё не слышал: – «Кто скажет о ветре, что он дует не в ту сторону?»
– Может оно и к лучшему, – помолчав, сказал Президент, сцепив пальцы и уложив руки на живот. – Пока народ не обраслечен, мы сможем точно выявить «пятую колонну», которая взбунтуется, посмотрев этот проклятый ролик. Так или иначе, рано или поздно они оденут браслеты, – у них просто не будет выбора, верно? – а мы уже будем знать на кого в случае чего в первую очередь обратить внимание и корректировать их поведение, – Президент уже улыбался. – Ваша задача, Евгений Александрович, во всеуслышание объявить этот ролик фейковым вбросом. И сделать так, чтобы люди этому поверили. И найди этого загребучего гения… Пичужкина!
– Над опровержением уже работают лучшие специалисты по внушению. Остальное сделаю! – пообещал Удалаев, довольный собой. – Что с Волковым?
– Если Волков действительно причастен, больше с ним церемониться не надо.
90
Нычка Волкова
31 августа, 11 часов 10 минут
Кадры хроники и официальных репортажей быстро сменяют друг друга.
– Это чтобы автоматическая система распознавания контента мой… э-э-э… наш фильм не порезала, – пояснил Матвей, явно удовлетворенный проделанной им работой.
Официальные кадры сменились мешаниной цветов и шумом моря. Казалось, на пределе слышимости кто-то что-то шепчет в ухо.
– Это ещё что за херня? – удивился Свиридов.
– Просто смотри, – оскалился Матвей.
Через несколько секунд сквозь цветовую центрифугу начали проглядывать буквы; голос, казалось, стал ближе и разборчивее.
– Мозг отфильтровывает шум, – догадалась Зоя.
– Точно! Автоматические системы такого пока не могут.
«Инициатива правительства являет своей целью подчинить разум человека, заставляя его по определённой команде выполнять действия кукловода. Гипноз на уровне нейрофизиологии в неконтролируемой и неосознаваемой форме…»
Свиридов вопросительно поднял бровь.
Видеоряд и сопроводительный текст продолжались. Браслет во всей красе. Принципиальная схема зомбатора. Подсказки, как его собрать, и как запустить простейшие программы повышения тонуса человека и внушения воодушевления. Таблицы резонансных частот сменяются графиками зависимости силы испытываемых эмоций от мощности сигнала и индекса тела…
Свиридов откровенно зевает. У Зои горят глаза, и она с восхищением поглядывает на Матвея. Наконец ролик заканчивается:
«Таким образом, можно легко запрограммировать человека на всё, что угодно: от самоубийства до сложной социальной деятельности».
– Что за фигню я сейчас увидел? – спросил Свиридов. – На кого рассчитан ролик? На пару гиков и технарей? Народ же ни черта не поймёт! Переделай ролик. Переделай так, чтобы он был понятен обычным людям: продавщицам, уборщицам, сварщикам, студентам. Расскажи всё простым и понятным языком. А это, – Свиридов встал и машинально отряхнул штанины от мнимого мусора. – Тьфу! Хренотень на плетень.
91
Дачный посёлок Волково, усадьба Волкова, Московская область
31 августа, 11 часов 10 минут
– Руслан, всё готово? – спросил Волков в трубку мобильника.
– Так точно, Валентин Геннадьевич.
– Хорош, – Волков посмотрел на время. – Десять минут.
– Жду, Валентин Геннадьевич.
Волков убрал мобильник в карман. Щёлкнул мышкой, убирая с монитора страницу отечественного видеохостинга. И вообще выключая ноутбук. Пичужкин добился своего: сделал разоблачающий ролик и придал ему вирусный характер. Вот только слишком, на взгляд Волкова, заумно у него получилось. Может оно так и надо: поймёт тот, кто должен понять. Скорее всего, парень делал прицел на ту социальную прослойку, которая могла и может двигать инертную массу населения. Ведь народ по сути своей привык жить «по течению», выражая своё недовольство на кухнях, а не на площадях. До тех пор, пока на пике кипения страстей ни появится какой-нибудь харизматичный лидер с правильно подвешенным языком, как Пугачёв, Пожарский или Ленин. И тогда уже народ сметает всё под основание…
Пять минут.
Осталось пять минут от его прежней жизни. Волков окинул прощальным взглядом свой кабинет, уверенный, что уже вряд ли вернётся сюда. Вряд ли ему позволят вернуться. Он косвенно причастен к обнародованию этого видео. Ведь это он помог скрыться программисту, майору и журналистке (гремучее трио), и скрыл их местонахождение… Жизнь научила его не просто выживать, но оставаться на гребне волны перемен (как школьных, так и социальных) и держать нос по ветру. Многие важные решения он принимал интуитивно, словно чувствовал энергетику той или иной ситуации, той или иной информации. И крайне редко ошибался. Поэтому к побегу он начал готовиться в тот же день, когда Свиридов нанёс ему неожиданный визит. Сейчас Волков чувствовал, что время пришло. Что его не оставят в покое, не простят. Не простят даже с браслетом.
Волков взглянул на запястье. Браслет жил своей жизнью, меняя его. Иногда экран оживал, вспыхивая бегущей строкой, сообщающей о начале или завершении каких-то загрузок. Волков не вникал, не видел смысла тратить время на то, на что не мог повлиять. Единственное, что он мог сделать, это… Да, именно так и надо сделать!
Он прервал свои размышления. Порывисто отстегнул браслет и с облегчением кинул его на стол. Девайс глухо стукнулся о столешницу. Возникла мысль приложиться к нему чем-то тяжёлым, но здравый смысл (или предосторожность?) не позволили перейти к крайней мере. Волков помнил, как шеф с черепушками вместо радужек на допросе, не контролируя себя, надел свой браслет. Что если эта вещь уже изменила его? Что если она уже стала его симбионтом и без неё он просто сойдёт с ума или покончит жизнь самоубийством? Волков подумал о Наташе. Он не мог вот так бросить дочь. Сперва он должен точно знать, что она в безопасности, что до неё никто не сможет добраться. В нычке (в месте, которое не свяжет с ним ни одна спецслужба, он очень на это надеялся) у него будет время выяснить всё: и зависимость от браслета, и уровень безопасности дочери, и степень озлобленности правительства на опального олигарха, и… И многое другое.
Волков встал из стола, открыл (уже пустой) сейф. Подцепил карандашом браслет, швырнул его вглубь сейфа и закрыл последний.
Всё. Время вышло.