Не легка, не радостна была жизнь
У малых детушек из семей бедных
Да Богом покинутых.
Не имели вдосталь они пищу телесную,
Не вкушали они премудрость писанную,
Да сподвижниками выстраданную.
Одно радует, утешает,
Что выросли и стали они
Людьми достойными,
И воспитали чад
Праведных, родителей наших
Славных и Незабвенных.
Эта быль произошла 121 год назад. Рассказ о моей бабушке Фене. Она (Феоктиста Ивановна Малышева) родилась в 1895 году в семье крестьянина Ивана Малышева и Марии Фёдоровны (в девичестве Климовой). Они жили в бедной крестьянской избушке села Чихачёва на берегу речки Деревки. Чихачёво расположено в центре треугольника с населёнными пунктами - вершинами: город Дно, посёлок Пушкинские Горы, городок Холм.
В России уже год, как царствовал Николай II. 1895 Год (год КОЗЫ. [Каждый год восточного календаря соответствует 1 из 12 животных – знаков китайского зодиака: Крыса (Мышь), Бык, Тигр, Кролик, Дракон, Змея, Лошадь, Коза (Овца), Обезьяна, Петух, Собака, Свинья]. Считается, что рожденным в этот год присущи щедрость, добросердечие, ловкость. Википедия). Вся история жизни Феоктисты является подтверждением этого китайского прогноза.
Она родилась в бедной семье старообрядцев. Отец Иван Васильевич Малышев имел небольшой земельный надел. Земля была «тяжёлой» и давала небольшой урожай. Малышев был безлошадником. Чтобы пахать, надо было нанимать лошадь и пахать от зари до зари. Но в таком режиме и лошадь не могла работать. А Иван был хорошим плотником. Мог и избу поставить и мост выстроить. И денег при этом мог получить больше, чем от земли. Он и сына Ивана, на 7 лет старше Фени, спровадил в столицу учиться торговле у знакомого лавочника. Так что он, погостив в деревне, отправлялся на заработки в Великий Новгород. Жене при возращениях привозил и деньги, и подарки. Всё было хорошо, да в канун нового столетия на строительстве дома произошёл несчастный случай и Ивана задавило сорвавшейся стропилой. Вот тут-то Мария с Фенечкой и познали сиротскую долю. Мария всё распродала, что ценного в избе осталось, а местному лавочнику Катошкину всё равно за хлеб задолжала. Сама - то в пряхи нанялась, а долг всё равно как гиря на шее висит.
– Сделай божескую милость, подожди, не отнимай корову кормилицу. Сын из столицы денежку пришлёт, отдам долг. Пожалей вдову.
– Ладно, подожду твой долг. А ты свою Феньку в няньки внуку Егорушке предоставь.
– Побойся Бога, Степан Тимофеевич. Ведь она совсем ещё дитё малое. Ей только пять лет стукнуло.
– Вот и пусть за мальцом приглядывает. Она у тебя девка расторопная да сметливая, так пусть твою отсрочку долга отрабатывает.
Изба Луки Степановича, сына лавочника, была с другой стороны села у леса. У Луки Степановича земля была плодородная. Он на ней лён выращивал. В ямах у дома вымачивал, сушил, прях и ткачей нанимал. А затем с большой выгодой льняные полотна продавал. Семья была небольшая: сам да жена, да сын Федот 15 лет, в приказчиках у отца, да младший сын Егор двух лет. Когда куда уходил с женой по делам или в гости, то звал соседку старуху Тимофеевну посидеть с ребёнком. Да Тимофеевна недавно скончалась. Вот Степан Тимофеевич и решил нанять малолетку в няньки своему внуку.
Марья покручинилась, да повздыхала, помолилась, да делать нечего. Придётся Феню в няньки Егорке определить. «В холодное время года малыш обычно находился в помещении, так как с зимней одеждой для малышей в то время было туговато, а в теплое – выходил на улицу, где бегал по земле босиком опять-таки под присмотром юных нянек, которым могло быть около четырех-пяти лет»*. Вот так Фенечка стала нанятой нянькой.
Чуть свет Марья её поднимала, давала краюху хлеба да кружку молока и отправляла к Луке Катошкину службу служить.
Феня за околицу выходила вместе с Чогой. Так звали пегую коровушку Малышевых. Корова присоединялась к стаду, идущему на луг за селом. Его сопровождал мальчик пастушонок Сеня.
– Фенюшка, куда так рано идти надумала?
– Ой, Сенечка, меня мама в няньки определила. Буду Егорку Катошкина пасти.
– Ну, Бог в помощь. Егорка малец беспокойный.
– И тебе, Сенечка, волка не повстречать.
– Волков бояться, пастухом не быть. Бывай.
– Бывай.
И Феня побежала со всех ног к избе Катошкиных.
Пока Егорушка не проснулся, Александра Пифовна находила ей работу: то кур накормить, то двор подмести, то воды натаскать. Потом ей надо было Егорушку накормить, умыть и гулять повести. Егор был самостоятельным, Феню не слушался, баловался, убегал и прятался. Не раз Феня в слезах и страхе за Егорушку вокруг дома бегала, да дворовая собака Шкварка ей его найти помогала. Подружилась она с Шкваркой. Частенько куском хлеба с ней делилась. Она да соседская девчонка Наташка её не раз выручала, когда Фене отлучиться по нужде надо было. Так и жили, пока не произошла катастрофа в Фененой жизни.
В понедельник, перед Троицей, была отличная погода и Феня с Егорушкой сидели на крылечке, на солнышке, когда прибежала Наташка.
– Фенечка, у Григорьевых свадьба. Жених и невеста в церковь собираются. Их гнедая тройка, запряжённая в коляску, всю цветами убранную, у ворот ждёт.
– Наташенька, побудь с Егорушкой, я только на один миг к их дому сбегаю, одним глазком на тройку взгляну?
– А, я что рыжая? Я тоже глядеть хочу!
– Наташенька, я в один момент обернусь?
– А где твои хозяева?
– Должно в церковь пошли.
– Да ладно, ступай. Ничего с Егоркой не станется.
– Ну, я побежала?
– Беги.
Феня поправили платочек на голове и припустилась бегом к соседским воротам. Там действительно стояла чёрная коляска с гнедой тройкой. Кони беспокойно ржали и рыли копытами землю.
Феня почему-то оглянулась и увидела...Наташу.
– Ты что, Егорку у крыльца оставила?
– Около него Шкварка лежит. Никуда твой Егорка не денется.
– Ты как хочешь, Наташка, а у меня душа не спокойна. Я к Егорке побегу.
– Ну, как знаешь. А я молодых дожидаться буду.
Феня не дослушала и побежала к избе Луки Катошкина. У крыльца Егорки не было. Фене стало до жути страшно.
– Егорушка, не прячься. Выходи.
Но малыш не отзывался и не показывался.
– Шкварка, ищи Егорушку. Помоги его отыскать.
Шкварка подбежала к Фене и завертела хвостом.
– Шкварка, ищи Егорушку! – Закричала Феня.
Собака покрутилась, понюхала землю и побежала к воротам, прошла через калитку, подбежала к мочилу и загавкала.
У Фени от страха отнялись ноги. Она еле доковыляла до мочила. Из темной воды на неё глядели немигающие глаза Егорушки. Феня ополоумела. Она прикрыла глаза рукой и бросилась искать людей.
– Помогите, Христа ради, Егорушка утоп!!!
Её услышали. Сбежались соседи. Вытащили Егорушку, но он уже не дышал.
Прибежал Лука.
– Ах ты, змеюкино отродье, проворонила младенчика! Ну, погодь! Уж Ляксандра с тебя шкуру спустит. – он схватил Феню за платьишко и потащил к погребу. – Сиди здесь, злыдня. Уже тебе скорая расправа будет!
Феня услышала, как загремел засов и в страхе сжалась на ступеньках погреба. Долго она сидела, сжавшись от холода и страха. Даже ноги затекли и застыли. Вдруг завизжал засов, и дверь погреба приоткрылась.
– Эй, Феня, выходь с погребу, пока Пифовна в горнице бушует.
Феня с трудом выбралась из погреба. Дверь ей приоткрыл Сеня – пастушок. Он был на два года её старше.
– Беги отсели, Феня. Иначе Пифовна с тебя шкуру спустит, а Федунька, её старшой, обещался тебя на смерть удавить.
– Ой, страсть какая, Сеня.
– Беги, беги! Небось, Господь поможет. Не даст злодеям над тобой куражиться.
– Прощай, Сеня.
– Прощай, Феня.
Феня потихоньку выбралась за ворота и услышала, как Сеня задвинул засов погреба.
Уж как она до избы добежала, одному Богу известно.
В горнице её встретили мама и тётя Ксения.
– Рассказывай, что о тебе страсти соседка сказывает, что ты мальца Катошкиных загубила.
– Маманька, не губите. Бес попутал. Оставила на миг единый Егорушку без присмотра, так он в мочилу угодил, да и утоп.
– Прости Господи, за грехи наши. Что на нашу семью несчастья так и сыплются? То муж, Иван от случая душу отдал, то Феню Катошкины изведут за нерадивость. Господи, защити и оборони детушек моих.
– Ладно тебе причитать, Мария. Феню я в обиду не дам. Сейчас собирай её, а я без промедления увезу её в Санкт-Петербург к Ваньке. А он уж найдёт ей место.
– Спасибо тебе Ксения. Буду за тебя Бога молить.
– Что-ж, коли собрались, так с Богом.
Феня взвалила на плечи свой узелок и посеменила за тётей Ксеней. Та работала горничной у господ Голицыных, однофамильцев князей Голицыных, получила неделю отпуска и приехала повидать Марию, жену брата.
Часа три они шли до станции. Потом сидели на вокзале и ждали поезда. Потом долго ехали до Санкт-Петербурга. Вышли на Витебском вокзале. Проехали на конке до Староневского проспекта. Прошли несколько кварталов и остановились перед лавкой «Прянишкин и сын». Когда они вошли в лавку, Ксения спросила сидельца про Ивана Малышева.
– Здесь, в кладовой работает, а что нужно?
– Скажите, что тётка его, его сестру из деревни привезла.
Из подсобки вышел высокий мальчик в чёрной поддёвке.
– Здравствуй, Ксения. Что случилось, что мать Феню ко мне прислала?
– Плохое у нас стряслось. Мария Феню в няньки к Катошкину определила, а она не доглядела и малец утонул. Если останется в Чихачёве, изведут её они.
– Понятно. Спасибо тебе за радение о нашей семье. Феню постараюсь устроить на работу. Жить будет со мной. Подождёшь меня, я скоро закончу работу.
– Нет, ждать не буду. Ну, будь здоров. И Ты, Фенечка, не грусти. Даст Бог, все ваши несчастья кончатся. А в воскресенье мы с тобой в Преображенский собор сходим за упокой души моего братца и твоего бати свечки поставим. Ну, всего хорошего, племянники.
Тётя ушла, а Фенечка осталась дожидаться конца работы брата. Он просил её сесть у двери. Скоро он пришёл.
– Вот, что, Феня. Я договорился с хозяином, он примет тебя «девчонкой на побегушках». Правда ты ещё мала, но я сказал, что тебе уже есть семь лет, так что будешь со мной в магазине работать и бегать на посылках. Ничего, ты девчонка бойкая, справишься. Скоро закончу и пойдём домой.
Феня ещё немного посидела, и скоро они с Иваном пошли к нему домой. По дороге Иван купил калач. Он привёл её к большому пятиэтажному дому. По чёрной лестнице поднялись на верхний этаж. Прошли через кухню в малюсенькую комнатку, где стояла кровать на высоких ножках, колченогий стол у маленького оконца и продавленный стул.
– Сейчас мы с тобой поужинаем калачом и ляжем спать. Чай, правда холодный и без сахара, да ладно. Я буду спать на кровати, а ты под кроватью. Я тебе свой тулуп туда бросил. Спи, отдыхай.
На следующий день Феня сидела у двери лавки и ждала приказов сидельцев. Это и было её дело: «девчонки на побегушках». Так и началась её городская жизнь.
* Цитата из статьи:
pikabu.ru/story/kak_krestyane_na_rusi_detey_vospityivali
Устаревшие слова и выражения в толковом словаре Ушакова.
Безлошадник - Безлошадный крестьянин (в Российском государстве до 1917 г.).
Околица - Изгородь с воротами на выезде из деревни. Крайняя изба у самой околицы.
Мочило - Место (углубление, яма), приспособленное для мочения льна.
Сиделец - Ответственный приказчик в магазине, лавке.
Конка - Городская железная дорога с конной тягой, бывшая в употреблении в крупных городах до введения электрического трамвая.
Поддёвка - То, что поддевают под другую одежду (род легкого пальто в талию с мелкими сборками).
Девочка на побегушках - Побегушки для посылок. (Перен. в полном подчинении, в состоянии готовности исполнить любое, малейшее желание приказчика).
Калач - Белый хлеб, выпеченный в форме замка с дужкой. «Грошовые калачи» весили от 1.7 кг до 3.8 кг. (статья Л.Н. Вдовиной [1979] Указ о хлебном весе). В СССР вес ленинградского калача 0.1 кг.
Чёрная лестница - Подсобная лестница внутри дома, предназначенная для хозяйственных нужд и выходящая во двор.