Хитроумный Трубах
Командир отделения обязан… прививать солдатам отделения любовь к службе, а также бережное отношение к своему оружию, боевой и другой технике…
Из Устава внутренней службы Вооружённых Сил СССР.
Февральским вечером в личное время, когда я подшивал подворотничок, ко мне подсел Борька Трубах.
- Слушай Макс, прошёл слух, что в ШМАС прибыли разнарядки в военные училища, - таинственно прищурив свои глаза навыкате, полушёпотом произнёс Борька.
- Земеля, ты слышал песню Высоцкого про слухи? – так же полушёпотом спросил я.
- Шо за песня?
- Песня критическая, но очень правильная. Вот тебе первый куплет с припевом:
«Сколько слухов наши уши поражает,
Сколько сплетен разъедает, словно моль,
Например, ходят слухи,
Будто всё подорожает абсолютно,
А особенно поваренная соль.
И словно мухи тут и там
Ходят слухи по домам,
А беззубые старухи
Их разносят по умам»,
Ты что беззубая старуха из песни Высоцкого?
- Та ты шо? За кого ты меня имеешь? Информация из верхних эшелонов, проверенная. Сам Славка Мазур рассказывал. В часть пришёл приказ из штаба округа, из Риги.
- Ну, допустим. Что дальше? - спокойно отреагировал я.
- Макс, не делай из себя невинную овечку, - Борька от гнева перешёл на повышенную тональность. – Не ты ли заявлял, шо будешь поступать в военное училище?
- Когда я такое заявлял? – я спокойно продолжал подшивать воротничок.
- Та шо ты мне баки забиваешь? Забыл разговор с сержантом в бане в первый день прибытия в часть?
- А ты вон о чём? Так я только сказал, что у меня отец был офицером. А буду ли я поступать в училище – это как получится.
- Ну, так а я тебе про шо? Долго будешь думать, другие опередят. Шо тут думать? Трясти надо, а то вакансии займут! Куй железо, пока оно горячо!
- Ты думаешь, что желающих поступать в училища много? Таких трясунов, как ты – каждый второй? – я закончил подшивать подворотничок и заколов иголку под «козырёк» шапки, наматывал на неё нитки.
- Много или мало - будет видно. Главное первым занять место в очереди!
- И куда ты собрался поступать? – одевая китель, и застёгивая пуговицы, поинтересовался я.
Мне было интересно, как такой солдат, как Борька может выглядеть в офицерской форме. На что он рассчитывает со своими посредственными знания по изучаемым предметам? Да и в школе он видимо выше троек не поднимался.
- Макс, если поступать, то обязательно в киевские училища!
Сидевший недалеко от нас Пыжов, режущийся в шашки с одним из своих подчинённых, произнёс:
- Трубах, из тебя офицер, как из дерьма пуля! – и громко рассмеялся. – На шо оно тебе сдалось то военное училище?
Я понял, что Пыжов слышал весь наш разговор с Борисом.
- Пыж, твоего мнения никто не спрашивает, - возмутился Трубах несанкционированным прослушиванием нашего разговора. - Мне оно неинтересно! Это, во-первых. А во-вторых, нечего совать свой нос в чужой вопрос! Любопытной Варваре нос оторвали!
- Слушай сюда, чмо! Если кому и оторвут нос, то это тебе! – Пыжов жестом нарисовал толстый горбатый нос Бориса.
- Да хто ты такой? И шо развыступался здесь? Посмотри вначале на себя! Нет, вы только посмотрите на него, Ален Делон нашёлся! – распылился Трубах.
- Ша, мелочь пузатая! Ты на кого мазу тянешь? Заглохни, недоделок! – Пыжов встал с табуретки и направился к Борису. Своей фразой он намекал на невысокий рост Бориса и выступающий вперёд животик.
Чувствуя, что горячий спор может перерасти в потасовку, я встал между «петухами» и раздвинул их руками друг от друга.
- Спокойствие, джентльмены, не надо сразу хвататься за «кольты»! Не хватало только драки между младшими командирами.
- Да кому он нужен этот недоделок? – Пыжов грубо выругался и с размаху ударил ногой по табуретке с шашками.
Шашки прыгнули с доски в разные стороны, словно резвые кузнечики. Спасаясь от них, игравший с Пыжовым курсант, резко отпрянул назад, и сильно ударился головой о стенку. Гримаса боли искривила его лицо.
Пыжов, не обращая внимания на курсанта, подался вперёд, и опустил плечи рванул в сторону курилки. Его кулаки сжимались и разжимались, выявляя гнев, который обуревал Николая.
Соперник Пыжова по партии в шашки, потирая затылок, принялся собирать чёрные и белые шайбочки.
- То же мне нашёлся Геракл засушенный. Видали мы таких!
Борис понимая, что ретировавшийся Пыжов не вернётся, осмелел. Судя по его виду, он готов был пуститься вдогонку, чтобы не дать спуску обидчику.
- Ладно, Борис, остынь. Неужели бы ты полез с ним в драку? – удивился я.
- А шо? Думаешь, Трубах слаб в коленках и струсил? – хорохорился Борька.
- Да нет, конечно, о чём разговор? Дядя маленьких не бьёт, а больших и сам боится, - улыбаясь запоздавшему «героизму» Бориса, ответил я.
- Макс, ты думаешь, шо я струсил? Шоб ты знал, я во дворе в любой драке первый! – выпятив вперёд животик, гордо произнёс Трубах.
В моей голове всплыли красочные картинки выполнения Борькой упражнений на перекладине на занятиях по физподготовке. Его результаты были очень скромными, а порой и плачевными. Трубах с трудом подтягивался три раза при нормативах 5-7-9. С помощью страхующего курсанта делал 2 подъёма переворотом. А уж о «выходе силой» и говорить не приходится.
Чуть лучше были результаты у Пыжова. Однако и он высокими показателями не блистал. С трудом выполнял нормативы на «троечку».
Мои воспоминания прервал Трубах.
- Ну, так шо? Ты согласен?
- На что я должен быть согласен?
- Ну, шо ты опять за старое? Вы видели такого? Я про то, шобы поступать в училище.
- А твой в этом какой интерес?
- Макс, ты меня удивляешь! Как это какой? Очень даже очевидный! Ты только подумай, мы пишем с тобой рапорта в киевские военные училища. А то может и в одно. Это же цимес! Дополнительный отпуск. Мы несколько месяцев проводим в родном городе, пока, то да сё.
- Что значит «то» да «сё»?
- Да это же настоящий отпуск. Пока мы будем готовиться к экзаменам, потом сдавать – считай, пройдёт месяц, а то и все два. Вот тебе, то да сё! За это время можно походить в самоволочки. Чем тебе не кайф? Полный цимес! – радостно рассуждал Борис.
- Ты что, спятил? Какие самоволки? Да за это в два счёта вылетишь из числа абитуриентов! И до экзаменов не дотянешь.
- А мне они может совсем и не нужны. Я же толкую тебе, шо это дополнительный отпуск.
Я удивлённо покачал головой. Такой вариант поступления в военное училище был явно не для меня.
- И в какое училище ты собрался поступать?
- Так в танковое. Шо тут выбирать? Оно как раз рядом с моим домом.
- Нет, дорогой Цимес, я так не могу. А если и решу поступать в училище, то по- настоящему. Конечно, можно бы и в танковое. Ведь мой отец был танкистом.
- Ну, вот, а я шо говорю – поступаем в танковое! Пойдёшь по стопам папы. Продолжишь семейную традицию. Это же цимес! – обрадовался Борька тому, что почти уговорил меня. – Слушай, а в танке он тебя не катал? – Трубах смотрел на меня широко раскрытыми глазами.
- Было дело…
Я вспомнил, о том, как наша семья проживала на Курильских островах. Там, в танковой части, отец служил командиром взвода. Мне тогда было 5 лет отроду. Но уже тогда, в мальчишеских мечтах я представлял себя бывалым танкистом. Мне даже сны снились, как я уверенно управляю танком и командую экипажем. А ещё я наслаждался запахом исходящим от отцовского комбинезона. Он весь был пропитан выхлопными газами танковых двигателей, соляркой и прочими маслами. Никакие стирки не могли устранить этот специфический армейский аромат.
Я часто представлял, как отец приводит меня в свой взвод и представляет подчинённым солдатам и сержантам: «Вот, бойцы, познакомьтесь! Это мой сын Максим. Будет в экипаже моим помощником». Танкисты улыбаются, жмут мне руку и похлопывают по спине, как равного себе.
Эти мечты я старался претворить в реальность, когда отец уходил на службу, а мы с мамой оставались на хозяйстве. Натянув на маленькую голову огромный танковый шлем, из-под которого виднелся только нос, я становился командиром экипажа. Танк заменяли две табуретки, притащенные из кухни. Одна переворачивалась вверх ножками и была местом размещения маленького командира. Вторая табуретка, перевёрнутая набок, устанавливалась впереди первой. Она была башней танка с пушечным стволом и пулемётом.
Усевшись внутрь первой табуретки, я хватался руками за крышку второй табуретки и начинал поливать фашистов истребляющим огнём. Огонь из пушки разносил в щепки вражеские «тигры» и «пантеры», а пулемётный огонь косил фрицев во всей обозримой площади. Всё это действие сопровождалось командирскими командами и боевыми возгласами, на которые из кухни прибегала встревоженная мама. Увидев недетские игры сына она, молча, удалялась на кухню.
Об этих детских мечтах и забавах я рассказал Борису.
- Ну, Макс, ты даёшь! Вот это цимес! Я бы никогда такого не придумал, - Трубах удивлённо смотрел на меня, словно увидел перед собой, что-то невероятное, доселе никогда не виденное. Почесав затылок, Борька спросил:
- А что, твой папа так никогда тебя и не взял в часть?
- Почему же не взял? Ещё как взял. И не просто в часть, а на танкодром. Зрелище из несущегося по ямам и горбам танка – непередаваемое! До сих пор картинка стоит перед глазами. Может и правда написать рапорт в танковое училище? – задумался я на мгновение, взвешивая все «за» и «против».
- Ну, а я шо тебе толкую уже целый час! Вместе поедем. Поступишь – хорошо! Не поступишь – не беда. Побываешь в отпуске на родине, - усердствовал в уговорах Борис.
- Нет, ты знаешь, если мне и поступать в училище, то в радиотехническое… - задумчиво произнёс я. – Всё-таки, до армии я работал монтажником радиоаппаратуры. Это как раз будет по моему профилю.
- Да какая разница, куда поступать? – взорвался Борис. – Шо, если я до армии работал приёмщиком в ателье проката, то теперь всю жизнь должен быть приёмщиком? Или если я попал служить в авиацию, то теперь нужно поступать в Васильковское техническое училище? - негодовал Трубах. – Сдурел шо ли? А ты знаешь, сколько километров от Василькова до Киева? Не меньше сорока! Считай шо это капут самоволкам! Или теперь мне из-за этого нельзя поступать в танковое училище?
- А ты что уже захотел стать офицером? Так напиши рапорт в Киевское инженерно-авиационное. Как раз по нашему профилю.
- Та пошёл ты сам в это инженерно-авиационное! То же мне, нашёлся патриот ВВС! - разбушевался Борис. – Да я мог вообще откосить от армии, если хочешь знать. А ты мне впариваешь про ярмо, которое нужно тянуть 25 лет? Да ещё отдать четыре беспросветных года за один просвет на погонах! Нет, уж увольте! Мне нужно только получить внеплановый отпуск на родину. Я шо похож на того, шо с дуба упал? Или белены объелся?
- Так что, это я, по-твоему, с дуба упал и белены объелся, если вдруг решу поступать в училище? – возмутился я. – Какого лысого ты мне свои басни рассказываешь? Хочешь в отпуск в Киев – катись под любым предлогом! Нечего мне всякую хрень вешать на уши про армейскую службу! Вали на фиг! Не позорь армию!
Я развернулся, чтобы подальше уйти от Трубаха и не слушать его хитроумные планы. Видя, что замыслы рушатся, Борька схватил меня за рукав.
- Та погоди ты! Хочешь поступать – поступай! Разве я против? Пойми, шо для меня двух лет срочной службы – выше крыши. Я после дембеля - к маме на пункт проката и гуляй Шулявка! Не злись. У каждого своя дорога в жизни. Ну, не моё это офицерская служба, - гундосил Борька, держа меня за рукав.
***
Чтобы уважаемому читателю была понятна столь невероятная откровенность Трубаха со мной, коротко проясню ситуацию.
Борис питал ко мне тягу лишь только потому, что узнал о моём проживании в том месте, где работала его мама. Этот массив назывался Сырец и был известен тем, что здесь располагался Бабий Яр. Пункт проката, где работала мама Трубаха, был в пяти минутах ходьбы от моего дома. Изольда Михайловна занимала достойную должность заведующей пунктом. Борис был при маме сразу после того, как провалил экзамены в институте народного хозяйства. Под руководством мамы он до самого призыва в армию исполнял обязанности приёмщика. Однажды, в первый месяц нашего пребывания в Школе, я обратил внимание на любимое изречение новобранца – «цимес». И тут же в моей памяти всплыла картинка беседующих женщины и молодого парня, стоящих рядом с пунктом проката. Женщина открывала ключом двери в пункт, а парень то и дело, радостно восклицал: «Цимес! Мамуля, это полный цимес!» Значения этого слова я не знал и слышал впервые. Именно по этой причине мне и запала в память данная картинка.
Когда я рассказал об этом Трубаху, он радостно воскликнул: «Цимес! Теперь у меня есть самый близкий земляк в Киеве!» Борис тут же посвятил меня в вопросы своей работы, семьи и места проживания. А проживали они на массиве Шулявка. По сравнению с Сырцом, Шулявка считалась более элитным местом проживания, так как располагалась ближе к Крещатику.
Другой причиной, по которой Борька питал ко мне симпатии, была помощь, оказываемая с моей стороны в деле овладения нормативами по физподготовке. Для меня физо было одним из любимых армейских дисциплин. Тяга к спорту проявилась ещё с начальной школы: гимнастика, большой теннис, баскетбол, бокс, борьба, тяжёлая атлетика – вот перечень видов спорта, в которых я проявил свои способности.
Глядя на фигуру Бориса, можно было без ошибок утверждать – этот парень далёк от всех видов спорта. Я мог поспорить с любым, что в школе он всячески старался сачкануть от уроков физкультуры.
На физподготовке при занятиях на снарядах, Борис или неподвижно висел на перекладине или болтался на ней, словно сарделька – короткая и толстая.
Вот он и решил использовать меня для решения своих проблем, после того, как я рассказал о том, что видел его до армии.
- Слушай, земеля, ты где так ловко научился вертеться на турнике? Разрядник шо ли?
- Не без того, - отмахнулся я от Цимеса, так как завязывать с ним дружбу совсем не хотелось. Но Борька впился в меня, словно клещ и не отставал, пока я вкратце не рассказал ему о себе. Узнав, что до призыва я занимался в спорткомплексе «Авангард» на Сырце и вовсе расплылся в любезностях.
- Максим, земеля! Да это же цимес! Я работал на Сырце в пункте проката, где ты видел меня. Женщина – это моя мамуля. Она заведующая в прокате! – Борька радовался, словно среди массы новобранцев встретил родного брата, с которым не виделся с самого рождения.
- Слушай, Максим, а как ты посмотришь на то, чтобы подтянуть меня по физподготовке? Я в долгу не останусь. Обещаю еженедельное посещение чайной за мой счёт! – ублажал Борька.
- Да не вопрос! Я и без чайной тебя подтяну. Мне хватает солдатского рациона.
С тех пор, чуть что случалось, Борис спешил ко мне: «Выручай, земеля!» Но чаще всего он спешил в солдатскую чайную, где можно было полакомиться сладостями, вкусной выпечкой и необыкновенной прибалтийской молочной продукцией.
Как вы думаете, можно на солдатские 3 рубля 80 копеек в месяц, стать завсегдатаем чайной? Кто служил в Советской Армии – даст отрицательный ответ без промедления. Борька же был не только на довольственном снабжении у армии, но и на финансовом обеспечении у мамы с папой. А как иначе? Мама – заведующая заведением проката, папа – директор магазина «Овощи и фрукты». Так что финансовое положение Трубаха при службе в армии было прочным и непоколебимым. Денежные переводы Борису поступали постоянно на протяжении всех месяцев учёбы в ШМАСе. Об этом с некоторой ноткой зависти периодически сообщал ротный почтальон, курсант моего отделения Гарбузенко Сергей.
- Серёга, запомни навсегда, что деньги – это не самое главное, что у нас есть, особенно, если их нет. Будь реалистом! – успокаивал его я. На что он однажды с иронией мне ответил:
- Макс, заведующая почтой, где я работал, любила повторять: «Если вам кажется, шо денег достаточно – значит у вас недостаточно воображения».
Позволю заметить вам, уважаемый читатель, что у Серёги с воображением было всё в порядке.
Но, вернёмся к Борису Трубаху. Для чего я всё это рассказываю о нём. Всё дело в том, что сделать из него Власова или Жаботинского никак не получалось. Судя по всему у меня не хватало то ли тренерского мастерства, то ли командирской строгости. Даже старания перевести Трубаха из категории «сарделек» в категорию «сосисок» провалились с треском. Позанимавшись под моим руководством на снарядах, потягав гирю и штангу, Борис спешил в чайную. «Надо восстановить растраченные силы», - убеждал меня он. Переубеждать Трубаха было бессмысленно. Его желудок всегда одерживал победу над логическими доводами головного мозга.
- А как же суворовское изречение для солдат: «Ноги держи в тепле, живот в голоде, а голову в холоде»?
- Макс, ты сильно отстал от жизни! Суворов жил несколько столетий назад. С тех пор мир изменился. Я живу по принципу «Толстенькие живут меньше. Зато едят больше».
- Боря! Но ведь мы не для того живем, чтобы есть, а едим для того, что бы жить.
- Макс, пойми истину! Как говорил один мудрый еврей: «Голода словами не переспоришь». Я с ним согласен на 100 процентов. Чао, удаляюсь в чайную, - крутанувшись на каблуках, Трубах устремлялся к тётушке Фаине, в чьём ведении была солдатская чайная.
***
Глядя на мои тренировки с Борисом, Остап не один раз повторял: - Да брось ты этого Цимеса! На фиг он тебе сдался! Неужели ты не видишь, что тренировать его – всё равно, что учить летать крокодила?
- Но ведь у прапорщика крокодил полетел! – спорил я с другом.
- Да, но только после того, как этого пожелал командир части! – улыбался Остап.
Это мы упоминали армейский анекдот, когда солдат спрашивает у прапорщика: - Товарищ прапорщик, а крокодилы летают?
- Ты что, боец, умом тронулся? Где ты видел, чтобы крокодилы летали?
- А командир части говорит, что они летают.
- Ну, да… Конечно, как же я забыл. Крокодилы летают, но очень низко».
- Остап, дружище, всё зависит от того, кто мотивирует солдата.
- А ты, как думаешь, кто мотивировал Цимеса стать «комодом»?
- Думаю, что одним из факторов было иметь меньше начальников над собой. Получив лычку на погон, он на одну штатную единицу уменьшил число командиров над собой.
- Не понимаю, как Цимес сумел пробиться на должность? Что он сам, что его отделение - вечно плетутся в хвосте соревнования во взводе, - недоумевал Остап.
- Как Борис сумел пробиться в младшие командиры известно только ему, да плюс тому, кто его проталкивал. И ещё командиру роты, который утверждал его кандидатуру.
***
Завершая рассказ о Трубахе, хочу пояснить читателю, почему мы с Остапом между собой звали его Цимесом. Всё просто – это было его любимое слово, выражавшее эмоциональный восторг.
Цимес на идише — это десертное блюдо еврейской кухни. Представляет собой сладкое овощное рагу различного состава, который зависит от местности и обстоятельств. Соответственно различают морковный, фасолевый, и другие разновидности цимеса... Цимес является обязательным компонентом меню на еврейский Новый год. Несмотря на простоту, считается большим деликатесом и лакомством, именно поэтому в переносном значении это слово употребляется в значении «то, что надо», «самое лучшее».
Что же касается склонению меня поступать вместе с ним в военное училище, разговор возымел своё воздействие. Я пришёл к мнению, что возможно и есть смысл попытать счастья в очередной раз.
В армии виноват не тот, кто виноват, а тот - кого назначат.
Ефрейтор Трубах