5. Первая встреча
Как-то вечером Гоша раньше обычного возвращался домой и в одном из домов среди сугробов заснеженного палисадника приметил свет в небольшом полуподвальном окошке. Справа от окошка посверкивала крашенная в рыжий сурик дверь чёрного хода. В холодном свете уличных фонарей сурик походил на изысканный розовато-сиреневый валёр тиоиндиго*. Над чёрным входом была прибита скромная вывеска «Детская студия рисунка и скульптуры».
Гоше стало любопытно. Он приоткрыл дверь и увидел крутую уходящую вниз лестницу. Несмотря на полуподвальную обстановку, лестничный марш казался весьма ухоженным и явно не походил на спуск в царство угрюмой подвальной сантехники. "Неудобно как-то" - подумал Гоша, едва переступив порог. Вдруг он ощутил внутренний призыв к действию, улыбнулся и, не раздумывая, уверенно зашагал вниз.
Через пару поворотов ступени закончились и перед ним открылось большое ярко освещенное помещение. «Уж не в сказку ли я попал?» – подумал Гоша, оглядывая высокие потолки старой котельной, переоборудованной под детскую студию.
Повсюду к стенам крепились самодельные стеллажи с сотнями детских поделок из глины и пластилина. Сами же стены были увешены рисунками и гипсовыми пособиями. Справа от входа, за столом, отгороженным от общего пространства красивой расписной ширмой, сидела молодая женщина и что-то читала.
Гоша застыл на пороге, размышляя, как ему поступить дальше. Наконец, женщина подняла голову, и он обомлел от милой красоты её лица.
– Здравствуйте, - доброжелательно произнесла женщина.
– З-здравствуйте, - не сразу ответил Гоша, - ну... я пойду?
– Тогда, до свидания! – она улыбнулась.
– Я, это, мимо шёл, гляжу – свет горит, ну я и вошёл…
– Это я уже поняла. А вы кто?
– Гоша... Простите, Егор.
– Вы художник?
– Да, то есть нет. Учусь.
У автора этих строк сохранилась полная стенограмма того давнишнего разговора двух случайно встретившихся людей. И конечно, он мог бы приложить её как документальное "свидетельство о рождении" необычной и очень романтической истории. Но считается, что все истории подобного рода похожи друг на друга. В каком-нибудь учебнике по психологии этот полуподвальный диалог наверняка описан как «типичный случай взаимного влечения полов».
И всё же, господа психоаналитики, в нашей нетипичной истории «дедушке Фрейду» делать нечего! Одному Богу известно, как происходят подобные сердечные метаморфозы.
Да-да, именно метаморфозы! Ведь сколько людей ежедневно идут навстречу друг другу. Идут и проходят мимо. Значит, кто-то руководит ими, озаряя, или оставляя равнодушными...
Короче говоря, неистовый чернец от искусства Егор и милая хозяйка скульптурной мастерской Марина, стали встречаться. Их взаимная симпатия, первоначально возникшая на ниве художества, через пару недель переросла в настойчивое желание ежедневно видеть друг друга, обо всём думать вместе и в конце концов существовать вместе как две необходимые друг для друга половинки.
Ленка, чувствуя неладное, искала повод объясниться. Но, неожиданно влюбилась в преуспевающего, как бы сейчас сказали, мальчика-мажора и вскоре забыла своего ненадёжного, перепачканного красками Гошу.
*Тиоиндиго розовая – краска на основе органического пигмента розового цвета
6. Айрумка* Марина
Та-ак! Сюжетная линия повести обнаружила новую и довольно симпатичную героиню – что ж, давайте разбираться.
Марина окончила художественный институт им. Сурикова. Наделённая от природы редким по красоте и своеобразию пластическим талантом, она выделялась на фоне сверстников ещё в художественной школе.
В блистательной Суриковке Марина прибилась к мастерской замечательного советского скульптора Михаила Фёдоровича Бабурина. Понимая степень одарённости юной ученицы, Михаил Фёдорович старался не нарушать её природное видение формы вековыми педагогическими рецептами, сводя роль учителя к амплуа ненавязчивого информатора о премудростях профессии.
Умный был человек Михаил Фёдорович, понимал: кому даны от Бога особенные дары, тот может существовать в профессии только как особенная творческая личность. Даже самые вдохновенные формы ремесла бывают для такого человека разрушительны. Заставляя прилежно полагаться на достоинства "художественного сопромата", они порой не оставляют камня на камне от общего творческого замысла, задуманного художником.
Ещё великий Пушкин в «Маленьких трагедиях» горько высмеял стремление Сальери «алгеброй проверить гармонию». Перефразируя слова Александра Сергеевича, можно сказать: «Гармония не терпит квадратуры!»
А вот Гоша понять этого не мог. Его напористый ум не осознавал жертвы, которую принимал на себя окружающий мир, уступая ему дорогу. Начинающему художнику казалось, что всё идёт по строго намеченному плану. Сначала надо стать специалистом: окончить институт, научиться штудировать гипсы, как Брюллов, брать с палитры цвет, как Семирадский и строить пространство, как Пикассо. А творчество, оно где-то там, впереди, за горами труда и бессонницы.
В чём-то он был прав. Становление художественного ремесла – «Аппиева дорога» к вершинам искусства. Посмотрите на рисунки импрессионистов – Моне, Дега, Писсарро, Ренуара – кажется, всё тает и растворяется в цвете. Ан нет, всё, кроме рисунка!
Можно "копнуть" и поглубже. Кто не слышал о русских гениях-иконописцах Андрее Рублёве и Дионисии, которых не мы, а ещё те, мудрые древляне, величали «премудрыми». Если приглядеться, простота их иконописного рисунка – это сплав высокого рисовального мастерства и горней эстетики, понуждающей линию отрываться от земли и уходить в небо.
Иконопись – особое искусство. Пройдёт немного времени, и Егор прикоснётся к тайнам этого странного и непохожего ни на какие другие искусства мастерства. Однако всему своё время. Слава богу, окрылённый примером неистового Ван Гога, наш герой шаг за шагом постигал художественное ремесло. Согласитесь, на крепком фундаменте строить высокое здание - в радость!
* * *
Гоша влюбился в Марину с первого взгляда. Однако любимая женщина виделась ему не только красавицей, умницей и о-го-го какой художницей. Разум новоявленного воителя гармонии, алчущий победы над «супротивными обстоятельствами», воспринимал Марину как творческую высоту, за которой лежит его славный путь на Олимп искусства.
И хотя пластический кругозор молодой профессиональной художницы был гораздо цельнее и глубже Гошиных весьма разрозненных знаний об искусстве, данное обстоятельство его ничуть не смущало. Гоша шагал на Олимп своей мечты неутомимо и по-житейски беззаботно. Если он (вдруг!) обнаруживал незрелость в вопросах искусства, Марина становилась его справочником и надёжным суфлёром, к услугам которого он обращался за подсказкой, как актёр, не выучивший роль.
Гоша признавал авторитеты, но обо всём старался иметь собственное, порой весьма особенное мнение. Чем-то увлечённый или в чём-то уверенный, он бычился на любое супротивное вмешательство. Переубедить его мог только высокий авторитет или... Марина, умевшая подобрать слова, будто ключи, к его творческому сознанию.
Да-да, Марина, в отличии от Егора, умела считывать будущее и терпеливо прощала любимому человеку все его наивные беззакония.
* * *
Талантливые люди неуживчивы с окружающими, тем более, друг с другом. За примерами далеко ходить не надо, гениальная парочка Ахматова и Гумилёв – весьма красноречивое тому подтверждение.
Однако высокий художественный талант не мешал Марине располагать к себе людей. Художники, слесари, физики, поэты – все в её присутствии преображались и, становясь возвышенно деликатны, тянулись к ней как к живоносному роднику и источнику вдохновения.
Не стала исключением и милая азербайджанская семья Гасановых. Марина познакомилась с Гасановыми в Крыму, во время летней институтской практики.
По приглашению новых друзей художница несколько раз приезжала в Кировабад (ныне – Гянджа), гостила, путешествовала по горам в сопровождении главы семейства, профессора Кировабадского педагогического института почтенного Кафара Мамедовича и его русской жены Валентины Ивановны.
Итог дружеского гостевания превзошёл все мыслимые ожидания! Очарованная гордой красотой гор и разочарованная московской толкучкой людей и смыслов, Марина... купила дом в глуши горных перевалов, в ауле с "поэтическим" названием Кааз-Юлчу.
Вот, кстати, пример: каким был великий Советский Союз! Разве можно сейчас представить подобное?..
«Ай да Мариночка, ай да айрумка!» - радовался добродушный Кафар, пританцовывая в свои неполные шестьдесят два года.
Когда срок гостевания подошёл к концу, Гасановы повезли Марину на железнодорожный вокзал. По пути неугомонный Кафар то и дело высовывался в окно и приветствовал кого-то из проходящих словами:
- Слушай, дорогой, Марина едет в Москву ненадолго, только вещи соберёт и обратно!
- Кафар, прекрати сейчас же! - добродушно ворчала Валентина Ивановна. - ты разобьёшь машину и нам сделаешь больно!
Слова жены волшебным образом действовали на джигита Кафара.
- Э-э, Валя, что ты говоришь! Как я могу причинить вам с Мариной боль! - Он втягивал шею и возвращался к управлению машиной. - Ты пойми одно: Тамерлан меня спросил: "Куда я еду?", я ему ответил: "На вокзал. Только и всего!"
Каждый встречный азербайджанец оказывался либо кунаком Кафара Мамедовича, либо его самым верным другом, и, понятное дело, каждый интересовался причиной столь стремительного передвижения по городу. Поэтому, когда Кафар вырулил наконец на стоянку вокзала, обнаружилось, что Марина едва ли не опоздала к отправлению поезда.
*Айрумы— тюркское племя, этнографическая группа азербайджанцев, живущая на западе Азербайджана, в горной местности