Премия чиновника (Баженов Александр Сергеевич) / Проза.ру

            Все события и персонажи вымышлены.
            Любое сходство с реальными событиями случайно.


         В полусотне километров на северо-восток от Москвы, на холмах среднерусской возвышенности довольно непохожими друг на друга кварталами раскинулся один из самых известных городов Подмосковья Сергиев Посад. На весь мир славится он своей красавицей Лаврой – мужским монастырем, основанным еще в 14 веке иеромонахом Сергием, прозванным впоследствии Радонежским и причисленным Русской Православной церкви к лику святых. Лавра, с необыкновенной гармонией своих соборов, башен, колокольни, трапезной, с мощной белокаменной стеной, возвышается в центре на небольшой горе Маковец, как словно появившийся из детских снов красивый, сказочный замок. Сам город вытянулся с юга на север вдоль главной своей дороги - проспекта Красной Армии, рассекающего его словно река на две части. Изначально, с момента появления этой городской магистрали где-то в царствование дочери Петра I Елизаветы Петровны звалась она Большедорожной улицей, и шли по ней обозы из Москвы, в Переславль, и далее на Север к Белому морю. А свое нынешнее название получила улица, ставшая проспектом, уже после революции в тридцатые годы, когда и сам город стал зваться Загорском в честь носившего партийный псевдоним Загорский большевика Лубоцкого, незадолго до этого погибшего в Москве от бомбы эсеров. Интересно, что многие, особенно приезжие, воспринимали новое название города очень романтично, как «расположенный за горами». И хотя Лубоцкой-Загорский никогда не бывал в Сергиевом Посаде, город помимо имени получил спустя годы в придачу и памятник с его бюстом, установленный в небольшом сквере на проспекте Красной Армии чуть южнее Лавры. Уже давно в вернувшем свое историческое название Сергиевом Посаде, как и в России, нет советской власти, но местные коммунальщики все равно старательно каждую весну выкрашивают этот памятник в черный цвет. Место, где он стоит, знаменательное. Когда-то, еще при царе, здесь находилась Вознесенская площадь, служившая административным центром города. Рядом с площадью была и городская управа и первое общеобразовательное учреждение – мужская гимназия, и церковь Вознесения Господня. Шло время. Церковь, закрытая для служб почти одновременно с появлением названия Загорск, в последние годы существования Советского Союза вновь возобновила свою деятельность, мужская гимназия частично перестраивалась, в разное время находились здесь и общеобразовательная школа, и высшее учебное заведение – университет. А местная власть после революции в лице новоявленных советов перенесла свои кабинеты в закрытую благодаря этой революции лаврскую гостиницу, соседствующею с самой Лаврой. Там эта власть и прозаседала вплоть до семидесятых годов двадцатого века, и уж оттуда переехала в специально выстроенное для нее севернее Лавры все на том же проспекте Красной Армии четырехэтажное здание из стекла и бетона, без изысков послевоенного классицизма, но с ритмично чередующимися вдоль всего фасада вертикальными ребрами пилонами, придающими сооружению помпезность и представительность. В этом же здании осталась городская власть и после краха СССР, тихо перестроившись из яростных пропагандистов светлого коммунистического будущего в прилежных исполнителей воли законодателей нарождающегося буржуазного строя.
            Именно здесь в марте 2006 года числился муниципальным служащим Станислав Сергеевич Лефортовский. Попавший в это здание можно сказать случайно, воспитанный еще в духе советских идеалов, пропагандирующих всеобщую честность и отрицающих карьеризм, он все еще наивно полагал, что предназначение чиновника делать все для людей, и ни в коем случае не использовать служебное положение для своих личных, корыстных нужд. Поэтому работал Станислав Сергеевич добросовестно, но все же, не утруждая себя большим физическим напряжением, уж такова была специфика его деятельности.
         Вот и сейчас он вальяжно раскинулся в своем рабочем кресле и с умилением наблюдал, как весело нарождаются за окном первые аккорды очередной весны. Яркое солнце, греющее уже чуть теплее. Почти безоблачное небо, яркое, оживленное свежестью прозрачного воздуха. Освободившиеся от снега крыши выстроенных, словно по линейке, пятиэтажных домов из белого кирпича. Все дышало долгожданной новизной, веяло оптимизмом, дарило людям то, что они так долго ждали, ждали каждый год с надеждой, что с приходом весны все у них станет лучше, спрячутся в дальний шкаф все неприятности, и лишь доброе, радостное и обязательно только счастливое наполнит их дальнейшую жизнь. Станислав Сергеевич, уже давно разменявший третий десяток лет, тоже, как и все думал о хорошем, о том, как купит на долгожданную премию любимой супруге летнее платье, а сыну - новый мобильный телефон.
         Уже почти как год занимал он кресло чиновника в управлении жилищно-коммунального хозяйства и работа ему нравилась. Нравилось общаться с людьми, анализировать информацию, стекающуюся словно вода в администрацию со всего района, а потом выдумывать из этой информации оптимальные, по его мнению, решения, оформляя их в служебные записки, докладные, ответы на письменные обращения граждан и циркуляры из министерства, которые потом можно было уже и довести до начальства. И хотя многое от него не зависело, все равно Станислав Сергеевич считал, и главное – чувствовал, свою причастность к управлению всем тем, что происходило в системе жизнеобеспечения его земляков. Настало время реформ, и это вынуждало Станислава Сергеевича вместе с коллегами менять кабинеты, что было вполне хлопотно - перетаскивали с этажа на этаж компьютеры, принтеры, цветочные горшки, мебель, тома нужной и ненужной документации. Наконец остановились в просторном помещении, аккурат над апартаментами главы района. Единственное, все отделы пришлось воткнуть в одну очень большую комнату, служившую ранее для общерайонных планерок. Так что невольно приходилось выслушивать дополнительные телефонные и иные разговоры сослуживцев, старясь для пользы дела как можно сильнее заглушать их в своей голове.
            К сожалению, в этот мартовский день Станиславу Сергеевичу не суждено было долго предаваться сладким мечтаниям о семейных подарках - дверь кабинета с шумом открылась, и в нее буквально влетел начальник управления Валерий Сергеевич Торопун. Бывший военный подполковник, высокий и худощавый, с редеющими светлорусыми волосами, которыми он периодически зачесывал нарождающеюся залысину, своими манерами и исполнительностью больше смахивал на молоденького лейтенанта, и всегда нервно суетился, когда заместитель главы Лисин поручал ему какие-либо задания. Его желанной целью становилось тогда, как можно быстрее распределить эти поручения на подчиненных, чтобы незаметно затем сидеть в своем отдельном кабинете до окончания рабочего дня, наслаждаясь завоеванной безмятежностью и полностью посвящаю свой ум размышлениям, как угодить вечером любимой супруге и теще. В руках у влетевшего Торопуна была кипа бумаг, с которой он подбежал в центр кабинета, кинул эту кипу на стол, быстро стал распределять бумаги по двум стопкам, напряженно стараясь не забыть последние наставления Лисина.
            - Виктор Михайлович! Борис Степанович! - окрикнул Торопун двух начальников отдела, продолжая раскладывать бумаги
         - Да, Валерий Сергеевич, я здесь, - услужливо, немного наклоняя вперед туловище и расплываясь в белозубой улыбке, галантно приблизился к Торопуну начальник экономического отдела Борис Степанович Недоглядов . Всегда тщательно выбритый, аккуратно причесанный, в черном костюме, обязательно в галстуке, он умел и начальству всегда угодить и свою работу посторонним показать так, чтоб ни у кого не возникали сомнения - как же загружен наш обожаемый Борис Степанович , хоть и было это далеко не так.
            - А где Виктор Михайлович!, - усиливая голос, вопросил Торопун, и, заметив сидящего в кресле Лефортовского, возмущенно продолжил: «Станислав Сергеевич, где Ваш начальник, почему я его не вижу?»
   -    По делам отлучился, скоро должен прибыть, - стараясь не выдавать своего непосредственного руководителя, тихо ответил Лефортовский, предполагая, что дела у Виктора Михайловича могут быть и личного характера.
      - Борис Степанович, возьмите, это Вам, - Торопун буквально силой впихнул одну из разобранных стопок бумаг в руки Недоглядова, - «И обратите внимание вот на это письмо из министерства, ответ за подписью Лисина надо подготовить уже сегодня, срочно!»
            Избавившись от одной стопки документации, Торопун нервно стал набирать по мобильнику номер начальника отдела развития Виктора Михайловича Шариевича. Но не успел выслушать и пару гудков, как Виктор Михайлович уже появился в дверях, как всегда невозмутимый и о чем-то задумавшийся. Немного ниже среднего роста, коренастый, с аккуратной небольшой седеющей бородкой, закрывающей лишь нижнюю часть подбородка и короткими усиками, в очках на остром, но не длинном носе, Виктор Михайлович, которому недавно исполнилось шестьдесят лет, любил иногда, вроде как в шутку, поглаживать выразительные ягодицы делопроизводителя управления Ольги. За что, правда, получал от нее слегка строгое неодобрение. И была у него одна привычка, забавная из-за небольшой шепелявости - после каждого своего чихания, слегка приглушая букву «з», он обязательно выговаривал в кулак : «Будь здоров, Шариевич».
   - Виктор Михайлович, где Вы ходите! – строго упрекнул Торопун подчиненного, снова склонившись над оставшейся на столе стопкой бумаг, - Это возьмите Вашему отделу, и еще – Вы не представили мне данные по концепции развития района, глава уже Лисина за это теребит, Виктор Михайлович! Убедительно Вас прошу, к вечеру вся информация по концепции должна быть у меня на столе, это приказ!»
      Наконец, избавившись от всех принесенных документов, Торопун с легкой душой убежал досиживать рабочий день в свой кабинет. А в управление началось движение. Борис Степанович, как всегда громко и манерно, чтобы обязательно слышали все, распределял поручения Лисина по сотрудникам своего отдела, периодически широко расплываясь белозубой улыбкой, а при общении    с подчиненными дамами еще и рассыпая комплименты.
      В отделе развития все происходило несколько иначе. Виктор Михайлович молча сел с кипой бумаг за свой стол, сдвинул очки на лоб, авторучку невольно приложил к губам, слегка ее прикусил, стал думать. Что-то из полученных поручений, после длительного размышления, он откладывал себе, остальное расписывал подчиненным, коих, помимо него, числилось двое: Станислав Сергеевич Лефортовский и Александр Иванович Пасечник. Последний, интеллигентного вида мужчина с обязательным для своего возраста животом, носивший уже давно вышедший из моды костюм, и не так элегантно, как это делал Борис Степанович, практически всегда был спокоен, не отличался в работе рвением, так как уже мысленно ощущал себя в столь близкой для него роли пенсионера, от которой его отделяло всего пару лет. Всю свою активную часть жизни Александр Иванович протрудился инженером на двух основных городских предприятиях ЗОМЗе и ЗЭМЗе , защитил кандидатскую, и вот с развалом промышленности оказался чиновником. Производственник интеллектуал, он никак не мог привыкнуть к работе, где было много ненужных на его взгляд отписок, сборов информации для докладов главы района и губернатора, а также подготовки различных программ развития и реконструкции, из которых лишь мизерная часть обеспечивалась финансированием. Вот и сейчас , отдел уже месяц собирал информацию для никому ненужной концепции развития района – очередной пустышки, выдуманной скорее всего ушлыми пиарщиками или как грибы после дождя растущими ранними дарованиями в области придумывания всевозможных громкоговорящих проектов, оторванных от реальной жизни. Периодически , недовольный развалом страны и последующем за этим крахом промышленности , Александр Иванович спорил на эту тему с Шариевичем, который почему-то всегда с понятной лишь ему логикой отстаивал в их спорах противоположную точку зрения. Находясь меж этих двух спорщиков, Станислав Сергеевич, ощущал себя миротворцем, хотя никогда и не вмешивался в их словесные баталии.
         Отсидев в размышлениях длительное время, Виктор Михайлович встал, почесал затылок и подошел с бумагами к Пасечнику, неторопливо отдал ему распределенные для работы документы, не забыв при этом обменяться с Александром Ивановичем еще и парой фраз о политике. Затем Виктор Михайлович обратился уже и к Станиславу Сергеевичу, слегка съедая букву «с»:
            - Станислав Сергеевич, сегодня Вам не так много писем, несколько обращений граждан, одно не очень приятное – там резолюция главы «оказать содействие», еще бумага из министерства – просят собрать информацию о питающих центрах, и подготовьте распоряжение Лисина о комиссионной проверке отопления в детской библиотеке. Так что работайте, мой дорогой друг, работайте.
         И Лефортовский приступил к работе. Первое знакомство с поручениями всегда доставляло Станиславу Сергеевичу определенное удовольствие. Разбирая всевозможные письма, изучая обстоятельства просьб и заявлений, он словно пускался в путешествие, открывая для себя всегда что-то новое и интересное. Хуже становилось позднее, когда поджимали сроки исполнения документов. Ведь среди них были и такие, выполнить которые по резолюции высокого начальства было очень проблематично. Одно такое письмо досталось Станиславу Сергеевичу и в этот раз. Как раз то, которое отметил Шариевич. Некая довольно пожилая пенсионерка Кузнецова Полина Григорьевна, проживающая в Сергиевом Посаде по адресу улица Ульяны Громовой дом 7 , слезно просила в своем обращении на имя главы района обеспечить ее стационарным телефоном. Жаловалась, что живет она без мужа с почти столетней мамой, вдовой участника Великой отечественной войны, и дочкой, воспитывающей в одиночку семерых несовершеннолетних детей. Телефон необходим был для вызова скорой помощи. В левом верхнем углу обращения стояла резолюция главы района «Оказать содействие». Оказать содействие, а как? Ведь по роду своей деятельности Лефортовский не распоряжался бюджетными деньгами и не имел такого влияние на тех, кто может установить гражданке телефон, чтобы заставить их это сделать. Да, можно конечно подготовить письмо за подписью заместителя главы района Лисина в телефонную компанию, но опять, сколько времени пройдет на хождение этого письма к адресату и обратно, и скорее всего ответ на него будет стандартным – «для установки телефона необходимо обратиться лично заявителю туда-то и оплатить N-сумму денег”. Как назло заявительница не оставила и телефон для связи. Хотя конечно, был бы у нее телефон, зачем тогда обращаться за его установкой.
            Станислав Сергеевич встал, неторопливо прошелся по кабинету и остановился у висящей на стене карте города, стал искать на ней улицу Ульяны Громовой. «Так и есть, частный сектор на Северном поселке. Для начала надо туда съездить, может на месте что и проясниться», - решил для себя Лефортовский и вернулся к своему рабочему столу заниматься остальными документам.
            Через два дня, Станислав Сергеевич, выхлопотав служебную Волгу, отправился вместе с водителем Андреем на поиски заявительницы из частного сектора. Расположившись на пассажирском кресле, можно было расслабиться и не спеша рассматривать еще почти зимний пейзаж родного города. Дорога шла на север по проспекту Красной Армии. . И как все было знакомо, все дома, которые выстроились в разнобой по обе стороны от проезжей части, тротуары, вывески, переходы. Движение по проспекту как всегда было медленным - одна основная дорога, а на ней светофоры, как следствие пробки. На автобусной остановке напротив Дворца Гагарина довольно много людей, все в шапках, рядом кучи снега, уже начинающие таять, чернея под лучами разогревающегося солнца. Следом по правую сторону ЗАГС, налоговая, библиотека имени Горловского, тягостная из-за стояния на светофоре развилка с Новоуглечском шоссе. Потом уже слева стадион «Луч» с выпирающим на проспект зданием бассейна и футбольным полем, огороженным небольшим забором. На Северном поселке, разрастающимся многоэтажными новостройками, знаковым домом считался «Тысячник», построенный еще при советской власти и прозванный так в народе за обилие словно в муравейнике квартир и подъездов. Вот перед ним и свернула машина с проспекта направо, углубившись вскоре в малоэтажный Сергиев Посад, где небольшие, доживающие свой век, неприхотливые постройки соседствовали с современными коттеджами. Улица Ульяны Громовой оказалась на окраине. Хотя какая улица, словно на развалинке одноэтажные деревянные домики, хаотично разбросанные на небольших холмиках на разной удаленности от дороги, грелись вдалеке от городского шума на весеннем солнышке. Найти в таком безпорядке жилье Кузнецовых было непросто. Наконец Станиславу Сергеевичу улыбнулась удача и на одном, выкрашенным голубоватой краской дощатом доме, окруженном небольшим таким же дощатым заборчиком, он увидел желанную цифру семь.
            - Хозяева, есть кто дома, - не решаясь заходить за калитку, крикнул Лефортовский,
            Через минуту дверь домика со скрипом открылась, в открывшемся проеме показалась голова недовольного чем-то мужчины со встрепанными седыми волосами.
            - Вам чего? - таким же недовольным голосом, как и выражение лица, произнесла голова
         - Здравствуйте, Кузнецовы тут проживают, - как можно вежливее спросил Станислав Сергеевич
            - Как же Вы надоели со своими Кузнецовыми! Двадцать лет покоя не даете, то скорая посреди ночи разбудит, то милиция! Да нет тут никаких Кузнецовых, не живут они здесь! - дерзко, будто визжа, прокричал мужчина и со злостью захлопнул дверь.
            «Вот это да. Задачка, однако», - Станислав Сергеевич постоял еще немного у калитки и в задумчивости поковылял к машине.
            Уже в кабинете он вновь подошел к карте и долго стоял около пестрящегося всевозможными улочками и домами листа бумаги словно заколдованный, обдумывая дальнейшие действия.
            - Станислав Сергеевич, Вы сегодня как будто сам не свой, - с улыбочкой обратился к коллеге проходивший мимо Борис Степанович
            - Да вот незадача, написала тут главе письмо одна гражданка, а адрес свой указала неправильный, что делать и не придумаю.
            - Не стоит переживать, всегда можно выкрутиться. И что ж она такого Вам там указала?
            - Улица Ульяны Громовой дом 7. Даже специально ездил туда, а там совсем другие люди живут, только послали куда подальше
            - Ну что же, в нашей работе и такое бывает. Кстати, кстати… вспоминается мне, у нас в городе еще одна улица этой Ульяны Громовой есть, - Борис Степанович прищурился и как можно ближе наклонился к карте, что-то высматривая, - Точно! Вот она!
            Следуя указательному пальцу Недоглядова, Лефортовский вгляделся в выбранный кусочек карты, где значилось «улица Громовой», да, хоть и без «Ульяны», но «Громовой». Чудеса, на такой небольшой городок и две Громовы.
            На следующий день всё на той же машине и с тем же водителем отправился Станислав Сергеевич в надежде все же найти этих неуловимых Кузнецовых. На этот раз пришлось ехать от тыльной стороны администрации в сторону Лавры и далее через облепившие с годами монастырь частные строения к Гражданскому поселку. Вот и улица Громовой, сплошь состоящая из новоиспеченных двухэтажных кирпичных коттеджей.
            - Смотри, Андрей, просят, чтобы им телефон безплатно дали, а вон себе какие домища строят, - кивнул Лефортовский на новостройки из красного кирпича. Машина ехала по поселку медленно, Станислав Сергеевичи внимательно всматривался в адресные таблички, стараясь не пропустить искомую цифру семь. Судя по всему, многие из выстроенных коттеджей были незаселенны – не видно было не только ни машин, ни людей, но даже почти никаких следов на еще не растаявшем снеге. Вот дом под номером три, следом пять, значит, следующий двухэтажный коттедж и есть искомое жилье малообеспеченных Кузнецовых. Лефортовский предвкушал, как важно зайдет он в особняк Кузнецовых и вежливо постарается пристыдить хозяев за халявные просьбы при таком достатке. Каково же было его удивление, когда вместо ожидаемой семерки он увидел цифру девять.
            - Андрей, останови здесь, - попросил Станислав Сергеевич водителя, затем минуту посидел в раздумьях и вышел из машины в надежде прояснить ситуацию. Со всех сторон дом номер девять был окружен сугробами, он явно стоял пустой. А из соседнего, под номером пять периодически слышались визги болгарки и грубая трель перфоратора. Вот туда и направился наш чиновник. Зайдя в незапертую дверь дома, он прошел еще несколько метров по оголенным бетонным плитам и увидел около балкона двух мужчин среднего возраста в запыленных, светло-бежевых комбинезонах , вероятно наемных строителей.
            - Здравствуйте, простите, не подскажите ребята, вот у Вас дом под номером пять, следующий, - и Лефортовский кивнул через балкон на соседний особняк, - девятый, а где седьмой?
            Работяги озабоченно встали, подошли нерешительно к балкону, несколько секунд молчали, затем один из них, махнув рукой в сторону междворовой границы, вполне серьезно с украинским акцентом произнес многообещающую фразу:
            - Наверное, будет там.
         Станислав Сергеевич все же поблагодарил рабочих за нелепую информацию и еще более задумчивый потопал к машине. Уже ни на что не надеясь, решил он с Андреем проехать злосчастную улицу Громовой до конца. Слегка потемнело, и из набежавшей тучки стали падать редкие снежинки. Намеченный путь подходил к концу, Станислав Сергеевич уже обдумывал к кому в управлении обратиться за помощью, как вдруг от всегда молчащего Андрея прозвучал возглас:
            - Так вот он седьмой дом
         Сюрреализм ситуации достиг апогея – среди двухэтажных, новых особняков с уже двадцатыми номерами затесался небольшой синий, деревянный домик, на котором гордо значилась цифра семь. Да, именно здесь и обитала долгожданная семья Кузнецовых. Уже войдя в дом, обставленный потертой временем мебелью, где бегали маленькие ребятишки, одетые кое-как, явно во все ранее ношенное, местами не по размеру, где на кровати с ободранными спинками почти без признаков жизни лежала очень старенькая бабушка, Станислав Сергеевич сразу понял: «Нашел».
         Сама заявительница оказалась довольно худощавой, бойкой для своего возраста женщиной с измученным, но всё же приятным лицом. Первым делом наш добросовестный чиновник решил наконец-то поставить точку в адресной неразберихе – он стал упрекать хозяйку, что в своем обращении ей следовало писать не «улица Ульяны Громовой», а просто «улица Громовой». Полина Григорьевна невозмутимо всё выслушала, отошла к тумбочке, достала из нее пакет с аккуратно сложенными бумагами, вынула из него паспорт и, открыв его на страничке с адресом, также невозмутимо показала Станиславу Сергеевичу:
      - Смотрите, черным по белому адрес проживания - «улица Ульяны Громовой, дом семь»
      - Извините, а Вы здесь давно проживаете? На Северном поселке на улице Ульяны Громовой раньше не жили? - все еще, старясь хоть как-то разобраться и найти логику в этой неразберихе, робко спросил Лефортовский.
      - Никогда! всегда здесь, - прозвучал твердый ответ хозяйки
      - Но, если Вы здесь живете, то должны были хоть на домах обратить внимание на табличку, что улица «Громовой», а не «Ульяны Громовой», - не унимался Станислав Сергеевич
      - Хорошо, давайте посмотрим в окно, видите, - и женщина кивнула на соседний дом. А там... Да, там значилась табличка именно с адресом «Улица Ульяны Громовой…».
         «Да, вот так дела», - мысли Станислава Сергеевича уже не могли никак объяснить увиденное, он помолчал, а потом приступил к беседе с хозяйкой уже на предмет возможности установки телефона. Полина Григорьевна слезно рассказала свою ситуацию, осведомлена она была и о своих двойниках на Северном поселке – ведь сколько раз, говорит, бывало, вызовешь скорую, а та добирается несколько часов, обязательно сначала заехав на тот, другой адрес. Растроганный рассказом заявительницы, впечатленный от увиденного, Станислав Сергеевич твердо решил сделать все от него зависящее для помощи Кузнецовым.
         Вернувшись с поездки, первым делом Лефортовский стал готовить письмо на имя руководителя сравнительно недавно появившейся в городе телефонной компании. Уместно привести здесь полный текст документа:

            Генеральному директору
            ЗАО « ТССП»
            Ойстраху Е.С.

            О связи

            Уважаемый Евгений Самуилович!

      В администрацию Сергиево-Посадского района поступило обращение на имя Главы Сергиево-Посадского района от Кузнецовой П.Г. , 1934 г.р., проживающей по адресу: г. Сергиев Посад, Гражданский поселок, ул. Громовой д.7. Совместно с Кузнецовой П.Г. проживает ее мать , 1911 г.р. и дочь с семью детьми (самому старшему – 16 лет). Отец Кузнецовой П.Г. погиб на фронте во время Великой Отечественной войны. Семья Кузнецовой П.Г. остро нуждается в телефонной связи для вызова скорой медицинской помощи. Телефон-автомат в окрестностях дома Кузнецовой П.Г. отсутствует. В связи с вышеизложенным прошу Вас до 31.03.2006 рассмотреть вопрос о возможности предоставления Кузнецовой П.Г. аппарата сотовой телефонной связи с частичной оплатой звонков вызова скорой помощи. Обращение Кузнецовой П.Г. прилагается.

Заместитель Главы администрации             А.М. Лисин

Исп. Лефортовский С.С.
Тел. 540-32-42

            В городе была еще одна телефонная компания – Ростелеком, но туда, как считал Станислав Сергеевич, обращаться не имеет никакого смысла. Лисин письмо подписал, Лефортовский отдал его делопроизводителю Ольге и занялся другими поручениями.
            Ответ от Ойстраха пришел в срок. Компания готова была установить телефон по льготной цене, но в письме было уточнение - для этого все равно необходимо заплатить им N-сумму денег. Казалось бы, письмо можно закрывать и давать заявительнице ответ. Вопрос проработан, все способы помочь Кузнецовым использованы, тем более близился к завершению месячный срок исполнения документа. Но Станислав Сергеевич не унимался, воодушевленный желанием оказать Кузнецовым содействие он решил все же найти требуемую сумму. На ум пришёл общественный фонд «Социальная инициатива» под руководством приближенного к главе некого Телятина. Год назад именно через этот фонд удалось найти деньги для установки септика канализации ветерану войны. Правда, ушло на это много времени, и сыграло свою роль, что обращение ветерана совпало с юбилеем победы. Лефортовский вспомнил, как ездил тогда к этому ветерану на Кировку в частный дом, как увидел там ветерана практически парализованного и понял, что сам он писать обращение на главу не мог, и скорее всего его дети, полновластно пользующиеся домом, решили за счет заслуг отца выхлопотать что-нибудь от власти. Так это или не так, можно было только догадываться, но при обсуждении ситуации в отделе и Шариевич и Пасечник поддержали именно эту версию.
            Не долго думая, Станислав Сергеевич быстро сочинил обращение на Телятина и, согласовав его с Шариевичем, передал на подпись Лисину.
            Работа в отделе продолжалась. Отопительный сезон заканчивался, а вместе с ним спадала потихоньку и напряженность из-за возможных аварий на теплотрассах. Настала пора готовить график отключения котельных на профилактический ремонт. Немало хлопот доставлял и весенний паводок. Коснулся он и лично начальника управления Торопуна – водитель Андрей рассказывал, как помогал Валерию Сергеевичу спасать урожай картофеля из его затопленного водой гаражного погреба. Но погода радовала, огорчало лишь то, что из-за проблем с бюджетом откладывалась премия. А Лефортовский и телефон присмотрел уже сыну, и платье супруге. Пришел ответ по Кузнецовым от Телятина. Ответ положительный - требуемую сумму фонд выделял, но, как всегда с бюрократическими проволочками. Но и это была пусть небольшая, но победа. Не откладывая вопрос с Кузнецовыми напоследок, Станислав Сергеевич быстренько стал готовить необходимые документы, которые ещё требовалось подписать и у самой заявительницы.
         Как-то рутинно наступил май, с его долгожданными, любимыми праздниками. Большую часть выпавших выходных семья Лефортовского провела на даче, совмещая приятный отдых на природе с традиционными посадками моркови, свеклы, лука. Ах, как не хотелось покидать этот райский, цветущий уголок с облепленными яркой белизной вишнями и сливами, свежей травкой, всем тем, что нас так тянет людей из многоквартирных муравейников на дачу, на свежий воздух.
         Праздники продолжились и в отделе – свой юбилей отмечал Борис Степанович Недоглядов. Заказал отдельный зал в лагманной, куда пригласил и родственников, и всех своих коллег. Подарил май и долгожданный телефон семье Кузнецовых. Полина Григорьевна лично пришла в управление поблагодарить Лефортовского и всё его начальство. Правда вопрос требовал и официального ответа заявительнице - Станислав Сергеевич быстренько набрал на компьютере его текст, распечатал и передал на подпись Лисину. Наконец, появился и приятный для ушей слух о приближающейся премии. Станислав Сергеевич, гордый за проделанную работу, в том числе и за телефон Кузнецовым, тайно предвкушал слишком оттянувшуюся радость от презентов для своих домочадцев .
            После обеда в понедельник намечалась традиционная планерка у Лисина. С утра в этот день Виктор Михайлович Шариевич успел выразить восторг и от приятных форм делопроизводителя Ольги, и поспорить с Александром Ивановичем Пасечником на тему частной собственности. Борис Иванович Недоглядов, немного уставший от проведенных застолий, был не так словоохотлив, но все равно улыбался, старясь держаться бодрячком. Несколько раз забегал в управление как всегда напряженный, словно ракета перед пуском, Валерий Сергеевич Торопун. Станислав Сергеевич Лефортовский всё время неторопливо рассматривал очередные поручения, мечтая при этом об уединенном ужине с супругой. Служба в управлении продолжалась.
            Уже в 13-55 все сотрудники управления столпились в приёмной Лисина. Заместитель главы задерживался. Секретарь назидательно просила пришедших не шуметь. Ждать пришлось недолго, Лисин буквально вбежал в кабинет через приёмную где-то в десять минут третьего. Следом в кабинет стали медленно заходить остальные, заискивающе рассаживаясь по обе стороны большого стола, торец которого примыкал к рабочему месту зама.
            Планерка началась. Восседающий в кресле Александр Михайлович Лисин, высокий блондин лет пятидесяти, немного сгорбив плечи, строго поглядывая из под очков на собравшихся, монотонным басом излагал предстоящие перед управлением задачи. Вкратце похвалил всех за проделанную работу, дежурно отметив Недоглядова, и под конец, слегка улыбнувшись, произнёс:
            - А теперь о приятном, - все заворожено насторожились, - о премии. Хочу ещё раз всех поблагодарить за ответственный подход к своим должностным обязанностям и сообщить радостную весть, что премия в стопроцентном размере будет выплачена уже через три дня.
            Сотрудники управления заулыбались, послышались весёлые замечания, слабый смех
            - Но, - продолжил Лисин, и в кабинете вновь наступила абсолютная тишина, - есть одно но, отдел развития затянул с официальным ответом на одно обращение граждан и пропустил определенный законом срок его рассмотрения, не дав вовремя официальный ответ. Это обращение гражданки Кузнецовой исполнял Станислав Сергеевич Лефортовский. Принято решение лишить за это Станислава Сергеевича премии, а Виктору Михайловичу, как его непосредственному начальнику, объявить на первых порах устное замечание.
            - Александр Михайлович, но если бы я дал вовремя ответ, это был бы просто формальный отказ, а так у них сейчас телефон, они довольны, - робко стал оправдываться Лефортовский
            - Ничего не знаю, закон есть закон, и мы обязаны его исполнять, всё, на сегодня все свободны, прошу разойтись по рабочим местам и приступить к исполнению своих должностных обязанностей.
            Сочувствуя коллеге, сотрудники управления, уже не так сильно выражая свою радость, стали освобождать кабинет Лисина.
            Уже придя к себе, Станислав Сергеевич, ошарашенный новостью, словно памятник сел за рабочий стол и всё никак не мог переварить в голове сложившуюся ситуацию. Ведь он помог людям, добился установки им так необходимого, можно сказать, жизненно важного телефона, а его не то, чтобы похвалили за усердие, но ещё и наказали. А не стал бы он писать всевозможные запросы Ойстрахам, Телятиным, дал бы вовремя формальный ответ, что в бюджете района средств на установку телефона Кузнецовым не предусмотрено, то была бы сейчас и премия, и платье жене и телефон сыну. И что это за такие законы, вроде написаны в защиту простых людей, а на самом деле вынуждают чиновников лишь отписываться в срок, не принимая никаких мер для реальной человеческой помощи.
         Опустошенный он подошёл к Шариевичу и попросил отпустить его пораньше. Виктор Михайлович, понимая состояние подчиненного, дал добро, а, чтобы никто не придирался, поручил Станислав Сергеевичу отнести папку с рабочими документами в одно муниципальное предприятие.
         Лефортовский не пошёл сразу домой. Ноги сами собой повели в сторону Гражданского посёлка, туда, где на окраине жили осчастливленные им Кузнецовы. Он нисколько не жалел, что добивался им установки телефона. Была бы возможность повернуть время вспять – он поступил бы точно также. И у него не было сейчас цели дойти до Кузнецовых. Нет. Он просто шёл. Шёл в никуда, по дороге с растущими по её краям деревьями, с редкими для этих мест прохожими. Шёл мимо таких разных, но приветливых одноэтажных домиков, облепивших Лавру, и дышал, дышал свежим майским воздухом, пытаясь заглушить в себе горечь несправедливости, обиды и непонятной досады. Досады от того, что выпорхнула словно птица из рук возможность осчастливить близких, любимых людей долгожданными подарками.
         Он шёл, и ещё не знал, что через восемь лет улицу Громовой переименуют в Уездную, и люди перестанут страдать из-за нелепо возникшей путаницы. Он еще не знал, что выхлопотанный им телефон Кузнецовым не раз выручит их в критических ситуациях. Не знал, что его коллеги по управлению, понимая ситуацию, решат собрать со своей премии определенную сумму и передать ему, Станиславу Сергеевичу, чтобы хоть как-то компенсировать нескладное решение начальства. Но главное, он не знал, что когда он всё же решится всё это рассказать любимой супруге, она не станет ни нудно его упрекать, ни сухо молчать, а лишь мило улыбнётся, трогательно расчешет руками ему волосы и сладко, сладко поцелует своими горячими, нежными губами.