Мои женщины. Ноябрь 1963. Невесёлые каникулы.
Александр Сергеевич Суворов (Александр Суворый)
Мальчикам и девочкам, юношам и девушкам, отцам и матерям о половом воспитании настоящих мужчин.
Иллюстрация: 1957 год. Город Суворов. Родительский дом. Четырёхлетний Чаша Суворов после помывки в ванной. После того, как мама мыла меня «по полной программе» с мытьём чубчика яичным желтком и спинки лыковой мочалкой в мыльной пене, я носился «в диком восторге» по нашему дому в новых сатиновых трусах и ликовал от того, что чистый, свежий и здоровый. Папа говорил при этом, что «у Саши гормоны пляшут». Мама называла меня «солнечным зайчиком», а брат Юра – «санькой-попрыгайкой». На самом деле я просто радовался жизни, родителям, солнцу, лету. Все вышитые украшения на фото – это творчество моей мамы. В ромбовидной рамке на стене – единственное фото моей бабушки по материнской линии – Юлии Александровны Максимовой (Конёвой).
Несмотря на то, что я получил по носу чижиком и провалялся дома три дня и отстал по учёбе, к празднику Великого Октября я сумел таки наверстать упущенное и закончил первую четверть учебного 163-1964 года с хорошими и отличными оценками.
Стенгазета, которую я нарисовал и практически создал вместе с нашим классным руководителем Серафимой Ивановной Яковлевой («Серафимой»), завучем Татьяной Николаевной Фёдоровой и моей первой школьной любовью – Валечкой Антиповой, заняла почётное второе место в конкурсе школьных стенных газет и я прочно завоевал признание и авторитет «художника».
Дома мои родители были довольны мной, не волновались и не сердились на меня, а наоборот, хвалили, ставя меня в пример моему старшему брату Юре, который всё никак не мог привыкнуть к новой школе, новому классу, новым учителям и новым требованиям по уровню учёбы. Юра очень старался, но из-за неудач сердился, переживал, тайно страдал. Юра привык во всём быть «первым»…
Праздник – 46-я годовщина Великой Октябрьской Социалистической революции – в городе Суворове прошёл почти так же, как год тому назад, 7 ноября 1962 года, только к этому празднику, кроме обычной общей радости и воодушевления, добавились хмурые взгляды, сдержанность и тайное недовольство городскими и районными властями, которые всё никак не могли наладить нормальное, то есть бездефицитное продовольственное и товарное снабжение горожан. В наши городские магазины начали приезжать на телегах «ходоки» из пригородных деревень и посёлков, что ещё сильнее разладило снабжение в городе.
Жизнь в городе стала напряжённой, и это напряжение стало проявляться и во мне лично. Я начал чувствовать какие-то странные изменения в моём организме…
7 ноября 1963 года мне «исполнилось» ровно 10 лет и 11 месяцев с момента моего рождения 7 января 1953 года. Я уже чувствовал себя не «десятилетним мальчиком», а «одиннадцатилетним отроком», то есть молодым юношей. В нашем 4-м классе я был выше всех ребят и только одна Люба Мишина, моя знакомая по старшей группе в детсаду «Радуга», была ещё выше и крупнее меня.
Хотя я был «долговязый», то есть высокий, но я был худой и слабосильный. Так считали пацаны, мои ровесники на улице и мои одноклассники в школе. Меня это сильно угнетало, так как я не мог себя заставить быть грубым и наглым хамом или хулиганом. Не мог и всё!
В пятницу 8 ноября 1963 года я старательно встал к дверному проёму в большой комнате, положил себе на макушку толстую книгу, придержал её рукой, выскользнул из под книги и простым карандашом отметил мой рост. Затем своей деревянной школьной линейкой я измерил расстояние от пола до моей карандашной отметки. У меня получилось, что мой рост равен почти 140 см (138,8 см). Теперь мне осталось только взвеситься, чтобы узнать «параметры моего полового созревания».
Эти слова я сначала услышал от моего старшего брата Юры, когда он тоже измерял свой рост, как и я, а потом прочитал в тонких книжицах, которые прятал в своём «схроне» за обшивкой нашего большого дивана мой старший брат. Мне очень хотелось узнать эти параметры полового созревания и узнать, на каком же я этапе этого «созревания».
Правда, когда я попросил мою маму помочь мне взвеситься, она подозрительно спросила: «А зачем тебе надо знать свой вес?».
- В классе мне ребята сказали, что я «дылда стоеросовая», а сам худой, как щепка, что у меня нет мышечной массы, поэтому я доходяга и дистрофик.
- Никакой ты не дистрофик! – возмутилась моя мама. – Что ещё за глупости! Кто тебе мог такое сказать?! Что ты выдумываешь?!
- Я не выдумываю! – с обидой и тоже с возмущением ответил я маме. – Просто я сам чувствую, что какой-то не такой, как все.
- Ты такой, как все, - сказала уверенно моя мама. – Просто ты интенсивно растёшь, потому что хорошо питаешься. Ты сейчас в том возрасте, когда будущий мужчина растёт не по дням, а по часам.
- С нашим Юрой было тоже самое в твоём возрасте, - уже спокойно сказала мама. – Придёт время и ты сам убедишься, что твоя худоба ещё детская, а рост уже юношеский. Поэтому всему своё время и срок.
- Успокойся и не морочь себе и мне голову, - сказала утвердительно моя мама. – Ты нормальный отрок и вскоре будешь рослым, красивым и мускулистым юношей.
- Как Юра?
- Как Юра и даже лучше, - ответила моя мама, а сама за обедом налила мне дополнительный густой половник мясных щей.
В субботу 9 ноября 1963 года, в последний день коротких осенних каникул, я вдруг почувствовал, как у меня защипала, болезненно защипала писька. В туалете я глянул, что там болит и щиплет, и обомлел. Головка письки, которая выглядывала из-под складок кожицы, была красная, а по краям был какой-то белый соляной налёт и непонятная белесая слизь. Я растерялся…
Первым моим позывом было – бежать сломя голову к маме за советом и помощью. Вторым – стыд и растерянное смущение, потому что накануне поздно вечером мне опять приснилась обнажённая героиня одной из прочитанных книжек, моя книжная фея красоты и страсти, и я опять «опростался» мужским соком, который обильно, волнами изливался из меня, из моей письки. К этим изливаниям и извержениям я уже привык и был готов, только не успел воспользоваться мамиными ватно-марлевыми салфетками и воспользовался моим марлевым носовым платком, в который я ночью сморкался. Неужели я заразил своими соплями мою письку? Моего «дружка-сашка»?!
Третьим моим паническим позывом было желание обратиться к папе, моему отцу, который знал обо всём на свете, умел делать любое дело и мог справиться с любыми невзгодами и бедами. Однако я засомневался, что папа сможет мне в этом моём деле помочь. Тут нужен был либо врач, либо опытный человек, который прошёл через это. Пойти к врачу мимо моей мамы было невозможно, поэтому мне оставалось только обратиться к опытному человеку, которым, несомненно, был для меня мой старший брат Юра.
- Юр, а Юр, - позвал я брата, который лёжа на большом диване в большой комнате читал очередную фантастическую книжку. – Помоги мне, пожалуйста.
- Сам, сам, - рассеянно отозвался Юра. – Ты уже большой. Отличник. Давай сам разбирайся со своими проблемами.
- С этой проблемой я не знаю как разобраться, - признался я Юре.
- А что там у тебя?
- Письку щиплет, - коротко ответил я.
- Ну и что?
- Сильно щиплет и белый налёт какой-то…
- Ого! – сказал Юра. – Дай ка посмотреть…
- Не здесь, - сказал я брату. – Пойдём в мою комнату.
В маленькой спальне, которая одновременно была моей, а раньше моего брата Юры, школьным кабинетом, Юра сел на наш маленький диванчик, включил настольную лампу, а я встал перед ним и задрал вверх рубашку и майку. Юра, как заправский доктор, манипулируя руками и пальцами, как инструментами, спустил мои сатиновые трусы, обнажил мою писку, а потом взял со стола карандаш и карандашом, не касаясь руками, приподнял головку моего «сашка-дружка».
Мой «сашок-дружок» от смущения совсем сморщился, кожица на головке скукожилась и ничего не было видно. Тогда Юра приказал мне обнажить головку письки. Я попытался это сделать, но мне было больно, а головка полностью не обнажалась. Однако и того, что открылось Юре было достаточно, чтобы он уверенно произнёс:
- Это смегма. – уверенно сказал мой старший брат Юра. – Это у тебя воспаление головки полового члена. Это нормально, это пройдёт. Только лечить, конечно, надо.
- А что такое «смегма»? – спросил я, поражённый знаниями моего брата.
- Смегма – это выделения из-под крайней плоти, которая защищает головку от повреждений, - сказал Юра. – Это всякие там отложения солей, жира, остатков мочи. Они обычно вымываются, когда писаешь, а иногда скапливаются, как у тебя, и начинают разлагаться.
- Из-за этого щиплет?
- Да.
- К тому же у тебя ещё головка не открывается полностью, - сказал мой брат Юра. – Поэтому, когда из тебя вытекает «мужской сок»… А он из тебя уже вытекает?
- Да.., - неуверенно признался я. – Иногда.
- Как часто? – спросил деловито Юра.
- Не часто. По настроению. Когда кто-нибудь мне приснится, - оять обречённо признался я, понимая, что рано или поздно это придётся сделать.
- Та-а-ак, - протянул многозначительно мой брат Юра. – Что-то рановато ты начал поллюционировать…
- Ну, ладно, - подытожил мой брат. – Не боись. У тебя всё нормально, только надо всю эту смегму из под крайней плоти вымыть, а то она будет тебя щипать и раздражать.
- А как это сделать?
- Ванночками, - ответил Юра. – Берёшь кружку, наливаешь воды, обязательно кипячёной, кидаешь в воду крупинку марганцовки, размешиваешь лодкой, а потом купаешь своего писюна в этом слабо фиолетовом растворе.
- Долго купаешь?
- Пока всё не вымоется. Пока не почувствуешь, что всё нормально и уже не щиплет, - ответил Юра. – Пойдём в туалет, покажу как это делается.
Юра и я крадучись прошли мимо дверного проёма, ведущего в спальню родителей, где отдыхала наша мама (папа был на второй работе), прокрались в ванную комнату. Юра показал мне, где на полочке стоит пузырёк с марганцовкой. Потом он взял мою чайную кружку, налил в неё из чайника тёплой кипячёной воды и осторожно, кончиком специальной стеклянной лопаточки, выбрал из пузырька несколько крупинок марганцовки.
Пока Юра готовил и размешивал раствор, я обнажился, задрал под подбородок рубашку и майку, спустил до колен трусы, выгнулся дугой животом вперёд и мой старший брат подставил под моего «сашка-дружка» кружку с бледно розовым раствором. Как только он окунулся головкой в этот раствор, мне стало чуточку легче, а потом, через минуту, совсем почти нормально.
- На, держи, - сказал мой заботливый и добрый старший брат. – Теперь сам. Через два часа повтори и всё пройдёт.
- Только вот что, - задумчиво сказал мой брат Юра, почёсывая затылок. – Надо тебе как-то головку обнажить и оттянуть твою крайнюю плоть до основания.
- Не надо, - сказал спокойный мамин голос у нас над головами. – Пусть пока так. Всему своё время.
Оказалось, что наша мама уже стояла за нашими спинами в дверях ванной и смотрела на наши манипуляции. Она придирчиво осмотрела всё: кружку, раствор, мою письку, головку письки. Мама осторожно оттянула кожицу вокруг головки моей писки до возможного предела и внимательно осмотрела малюсенькие губки на кончике гладкой головки и остатки белого налёта по краям «крайней плоти».
- Да, ты прав, Юра, - сказала наша мама. – Это всего лишь смегма. Страшного в ней ничего нет, но содержащиеся в ней микобактерии могут активно ассимилировать содержащиеся в смегме жиры и разлагать их, вызывая жжение и дискомфорт.
- Слабый раствор марганцово-кислого калия поможет избавиться от смегмы и симптомов раздражения и воспаления, но злоупотреблять им не следует. Лучше всего обмывать головку члена кипячёной водой с детским мылом.
- Делай это регулярно, Сашок, и всё пройдёт, - сказала наша мама. – Главное, не бойся, никогда ничего не бойся. Пойми характер и причину болячки и лечение обязательно найдётся. Да?
- Да, - одновременно сказали мы с братом.
- Юра тоже этим страдал в твоём возрасте, - сказала мама и мой брат немедленно «вспыхнул», застеснялся и постарался побыстрее улизнуть обратно к себе в большую комнату. Юра не любил признаваться в каких-то своих слабостях или недостатках. Я остался один с мамой.
- Да, пока у тебя фимоз, - сказала задумчиво моя мама, внимательно рассматривая головку моего «сашка-дружка». – Но ничего, не волнуйся. Всё пройдёт. Всё придёт в норму.
- Ты когда в последний раз извергал из себя «мужской сок»? – неожиданно спросила меня моя мама.
- Вчера ночью, - холодея от стыда, признался я.
- Приснилось что-нибудь?
- Да…
- Так, - сказала моя мама. – Рановато, Сашок. Рановато. Но ничего, для твоего роста это почти нормально. Ты как? Помогаешь себе избавиться от напряжения?
- Как это? – «не понял» я.
- Ну, руками, пальцами теребишь свою писку?
Я обомлел, хотел было «возмутиться», но понял, что мою маму обмануть невозможно и сник, опустил голову и признался…
- Только, когда уже сок начинает выплёскиваться, я зажимаю головку и собираю в кулак всё то, что из меня выходит. И то, если я не успеваю подсунуть марлевую салфетку.
- Салфетки тебе пригодились?
- Да. Очень. Спасибо, мама.
- Пожалуйста.
- И вообще, Сашок, знай, что ты всегда в любой момент можешь обратиться ко мне с любым, подчёркиваю, с любым вопросом по своему здоровью и организму, - сказала моя мама. – Обещаешь?
- Обещаю, - клятвенно сказал я маме, ощущая, что зуд и жжение в головке моей письки почти прекратились.
Ещё два раза в этот день и вечер я делал ванночки с марганцовкой и зуд у меня почти совсем прошёл, а поздно вечером ко мне в комнату-спаленку пришёл мой папа.
- Тут без меня такие события происходят, - бодро и весело сказал мне мой папа. - А я ничего об этом не знаю! Говорят, что ты уже большой и становишься мужчиной. Это правда?
- Наверно, - неуверенно ответил я папе, досадуя на то, что мама или Юра ему всё про меня рассказали.
- Ты, конечно, можешь прийти к маме со всеми вопросами, - сказал веско мой папа, - но сначала приди ко мне. Ясно?
- Есть вещи, которые никто, кроме меня не знает, - сказал папа. – Ни мама, ни врачи, ни господь бог.
- Так что, если что, - сразу ко мне. Понял, мой мальчик?
- Понял, папа, - ответил я, зная по опыту, что сейчас отвечать ему как-то иначе нельзя, - рассердится не на шутку.
- Вот и хорошо, - удовлетворился мой папа. – Показывай, чего там у тебя…
Я подчинился. Встал в позу. Разоблачился. Показал папе всё – живот, письку, головку письки, мои яички. Папа всё внимательно рассмотрел, осторожно потрогал. Когда он осторожно попытался оттянуть края крайней плоти, то я невольно вздрогнул и ойкнул. В тот же миг в комнате очутилась моя мама и встала рядом с папой, сидящим на маленьком диване, а из-за дверной портьеры выглянула голова моего любопытного старшего брата Юры.
- Ну, вот, вся семья в сборе, - шутливо сказал мой папа и сделал мне знак, чтобы я оделся.
- Наш Саша, - провозгласил наш папа, - не преждевременно, а нормально, в соответствии со своей половой конституцией, развивается и поэтапно становится мужчиной. У него всё нормально и ничего страшного у него нет и быть не может. Говорю это раз и навсегда и больше мы к этому возвращаться не будем.
- Вопросов Саше не задавать, не приставать и не мешать нормально развиваться, а Саша сам, когда надо, у кого надо, и что надо, спросит. Так, Сашок?
- Да, папа. Точно так, - ответил я, не подозревая, что отвечаю так, как отвечают военные моряки.
Много лет спустя, в 1975 году (через 12 лет), работая над своей рукописной и машинописной книгой «Искусство любви», я узнал, что такое «половая конституция», узнал многое из того, что происходило в 1963 и последующих годах со мной. В те годы (60-е) я постепенно и по крупицам познавал и вбирал в себя знания полового мира, полового развития, половых отношений. Практически 8-го и 9-го ноября 1963 года были первые настоящие научные знания в половой сфере, которые я познал, как говорится, на «своей шкуре», вернее, крайней плоти головки моего «сашка-дружка». С этих ноябрьских праздничных дней я сильно «повзрослел».