Когда Измаил в красивой молодой женщине узнал Стефанию, он сначала растерялся, но быстро пришел в себя. Еврейки, в отличии от турчанок, не носили паранджи, и ходили с открытыми лицами и только при встречах с турками они прикрывали часть лица покрывалом. Стефания проявила большую неосторожность, забыв прикрыть лицо в разговоре с ним.
Он заметил, что она богато одета, - видно, жизнь у нее хорошо сложилась. А мальчуган этот, назвавший ее мамой, надо полагать, от него, Измаила, если судить по времени и по тому, что она была беременной, когда ей пришлось от них уйти. Измаил стал вспоминать время, когда она у них работала, эта недоступная красавица ...
Стефания красотой сильно выделялась среди прочей прислуги в доме и сразу ему приглянулась, но, получив решительный отпор, решил настойчивыми ухаживаниями завоевать ее сердце. Его охватил азарт охотника. Он ловил ее в самых неожиданных местах, шептал ей на ухо слова любви, назначал свидания, но она не приходила. Ее упорство и злило, и удивляло его, а главное - ущемляло его самолюбие, потому что он был хорош собой и не знал неудач в любви.
Ее стойкое сопротивление лишь поднимали в нем накал бушующей страсти. Он пытался подобрать к ней ключик, думая, как и чем тронуть сердце ставшей желанной девушки.
«Не будь она еврейкой, на ней можно было бы жениться, даже на бедной, но отец не допустит кровосмешения с неверными. А так она всем хороша», - сожалел он.
Однажды он увидел ее в саду, когда она вместе с садовником собирала к обеду яблоки и груши. Измаил отослал садовника в другое место, чтобы остаться с ней наедине. Обхватил ее сзади за плечи и страстно заговорил ей на ухо:
- Приходи, когда стемнеет, во флигель. Я там тебя ждать буду, любовь моя!
- Никуда я не приду! Отстаньте, ради Бога! – испугалась она его открытого домогательства.
- Когда же ты поверишь мне, что я тебя люблю и жить не могу без тебя?
- Никогда! Отойдите, хозяин, от меня подальше - мне работать надо!.. Я не знаю, куда от вас уже бежать!.. Не вынуждайте меня покинуть ваш дом!
- Что ты, дорогая! Я не собираюсь тебя обидеть и не хочу, чтобы ты ушла от нас.
Стефания и вправду бы ушла из этого проклятого дома из-за настойчивых приставаний Измаила, да куда пойдешь? В городе туго с работой. А надо отцу помогать содержать дом и растить племянницу — дочь ее покойной сестры Сары. И кто знает, будет ли на новом месте лучше?
Измаил, всякий раз натыкаясь на решительный отпор девушки, решил действовать хитрее, - сыграть на жалости и доброте, присущих женской натуре.
- Ну что мне сделать, чтобы ты поверила? - начал он свою игру. - Никого я так еще не любил. Ни одна девушка так сильно не затронула моего сердца. Ты - прекрасная пери, алмаз души моей! Хочешь, я упрошу своего отца, чтоб он разрешил жениться на тебе, и ты станешь хозяйкой всего дома, моя ненаглядная? Ну скажи, - хочешь? - он повернул ее к себе и поймал взгляд ее очаровательных черных, как безлунная ночь, глаз, в которых он увидел неподдельный страх. «О Аллах, как же она хороша! Сил моих нет!» - у него зажглось внутри от нахлынувшей страсти.
- Прошу вас, оставьте меня! Разве мало достойных вас девушек, что вы засмотрелись на бедную, не вашего сословия? - со страхом говорила Стефания, понимая, что нельзя ей поддаваться настойчивости молодого хозяина, у которого на уме только развлечение. - Дайте мне пройти!
- Что мне до других, когда ты мне нужна! Нет мне жизни без тебя!
- Оставьте меня, хозяин, Богом прошу! - Стефания готова была разрыдаться.
- Бессердечная! Если не веришь моим словам, так смотри! - Измаил выхватил свой острый ятаган из-за пояса, который всегда носил при себе, и взмахнул им. Девушка с широко открытыми от страха глазами застыла и не могла вымолвить ни слова.
- Не веришь, да?! Не веришь?!! Что ж, прощай, любимая! Прощай, отец! - он распахнул белоснежную рубашку с тонкими кружевами и полоснул себя по оголенному животу. Из образовавшейся раны брызнула кровь и стала заливать рубаху и штаны.
- Что вы наделали? Измаил?! – страх Стефании сменился ужасом от того, что он сделал с собой. - Зачем же вы так? Зажмите сильнее рану, я сейчас поищу траву, которая останавливает кровь, потерпите немного, - она не на шутку испугалась безумной выходки молодого хозяина и принялась искать целебную траву.
Стефания быстро нашла нужное растение, приложила к кровоточащей ране и стала перевязывать пострадавшего лентами из бывшей его рубашки, которую пришлось изорвать. Он морщился от боли, но ему приятно было видеть, как она ухаживала за ним: перевязывала его тело, нежно касаясь своими красивыми руками с длинными тонкими пальчиками. Порез, к счастью, был неглубоким, хотя он рисковал сделать себе более опасную рану. Это был крайний случай, на который решился Измаил, чтобы затронуть ее душу. «Несчастный влюбленный» уже по-настоящему жалобно стонал.
Измаил скрыл от отца истинную причину своего ранения (не хотел лишних вопросов и объяснений с ним), сказав, что это рана от падения с лошади, и попросил Стефанию ухаживать за ним, пока он не поправится. Девушка согласилась. Она смазывала его рану целебным бальзамом, и через две недели она затянулась. От нее остался только небольшой шрам.
Вот тогда Измаил решил, что пора действовать. Когда Стефания в последний раз обрабатывала его рану, он попросил, чтобы она его поцеловала.
- Нет, не просите, - покачала головой Стефания, но в ее голосе уже не звучала былая твердость, а уже слышалось колебание.
- Я признаю себя побежденным и преклоняюсь пред твоей неприступностью... Я, право, идиот, что вел себя таким неподобающим образом, и.. сдаюсь на милость победителю... Одного прошу: поцелуй меня, пожалуйста, всего лишь один раз, и я навсегда оставлю тебя в покое, - сказал он, напуская на себя смиренный вид.
За время его болезни Стефания привыкла к тому, что он стал на удивление смирный. Он больше не приставал к ней с объяснениями в любви, был сдержан, не пытался обнять, не брал даже за руку, как это было раньше. Обрабатывая его рану, она касалась его крепкого, мускулистого полуобнаженного тела, от которого исходила сила и нечто волнующее, что повергало ее в легкий трепет. Из-за этого старалась быстрее сделать свое дело и убежать из его комнаты.
Когда Измаил попросил ее только один раз поцеловать его, как побежденного, она немного поколебалась, затем наклонилась и поцеловала в щеку. Вдруг он схватил ее в охапку и в мгновение ока она оказалась под ним.
- Любовь моя! Душа Моя! - он стал осыпать ее поцелуями, которые она принимала, зажмурив глаза.
У нее уже не было сил и желания сопротивляться, и она подчинилась ему с той обреченностью, с какой овечку ведут на заклание. Только стыд, горечь и боль случившегося сковывали ее, когда она под его ласки поцелуев и рук, касавшихся её самых сокровенных мест, выполняла его постыдные просьбы. Как она поняла, в тот день на этой постели совершилось то, чего он так долго добивался от неё.
Измаил мог радоваться: наконец, он сломил сопротивление этой гордой красавицы, но сколько сил и времени для этого потребовалось! И унижения!! Радость победы омрачалась очень тяжелыми потерями - своей гордости и самой настоящей собственной крови. Возненавидеть бы её за это, но случилось то, чего не хотел: он влюбился в нее по-настоящему. «Вероятно, это из-за пролитой крови ради нее, - подумал он. - Она слишком дорого мне досталась».
Шли дни, а он по-прежнему страстно желал ее, тайно, крадучись каждый день приходя к ней в комнату, когда в доме все засыпали. Она не закрывалась, пока он не приходил. Войдя к ней, Измаил сам закрывал дверь на крючок и спешил предаться любовной страсти до глубокой ночи.
продолжение http://proza.ru/2015/10/11/980