Прошло двадцать лет с того периода, когда я сошел с борта танкера «Владимир Колечицкий», но я никогда не забывал ни о море, ни о друзьях-моряках, с которыми пришлось пройти не одну тысячу миль.Мы можем уйти из моря-но оно из нас не уходит!
В редкие визиты во Владивосток встречался с ними, но сам танкер никак не мог застать у причала – то он находился на боевых службах в Индийском и Тихом океанах, то обеспечивал флотские учения и дружественные визиты боевых кораблей в иностранные порты, то банально ходил приморским базам.
Наконец все совпало - и наш с женой отпуск и известие о том, что танкер поставлен в резерв и находится во Владивостоке. Связался по телефону со своим однокурсником и сменщиком на моем посту судового врача Сашей Косяковым ,он как раз в тот день стоял вахтенным помощником капитана.
И вот мы уже подъезжаем на машине к бухте Улисс, вот уже виден мыс Артур, на пирсе бригады судов обеспечения виден знакомый серо-белый силуэт танкера ,выделяющийся размерами среди рядом стоящей мелкоты –транспортов и буксиров. С волнением поднимаемся по крутому трапу на корму танкера, вахтенный матрос звонком вызвал Сашу.
Тот шутливо взял под козырек ,отрапортовал «что за время дежурства ничего не случилось», мы обнялись и прошли в медицинский отсек и в мою бывшую каюту. Ничего там особенно не изменилось – койка, полка для книг, диванчик, рундук – скромный уют военного флота. Полноценных 6 « квадратов», при одном иллюминаторе - далеко не у каждого было и это.
На вопрос жены – А, как же ты тут жил 4 года? – ответил, что весьма неплохо.
До того привык к тесноте ,что на берегу долго чувствовал себя неуютно в обычной квартире и до сих пор интуитивно побаиваюсь больших помещений..
Показал жене свое бывшее заведование - медицинский блок, с амбулаторией, изолятором, операционной. Тут тоже мало что изменилось-разве что аппаратура физиокабинета стала современней , да оборудование операционной заменили.
Саша вежливо пригласил нас к капитану. Волнуясь, поднялись по трапу наверх, зашли в каюту.
Капитан, Александр Михайлович Денисов, за двадцать лет изменился мало. Ну, конечно поседел и полысел немного, но был все такой же подвижный и энергичный .
На «Колечицком» мы появились в один год - я врачом, он-старпомом. Я прослужил с ним 4 года и далеко не всегда наши отношения были безоблачными. Но обижаться было не на что - получал то, что заслужил, по справедливости. Ну а о том, что старпом-собачья должность знают все моряки. Он отвечает за все на судне, кроме стихийных бедствий.
Сели за стол в капитанском салоне, приняли по рюмке коньяка, запили хорошим, крепким кофе. Михалыч поблагодарил меня за мои книги, показал их на полке. Не скрою, было приятно…
Завязался душевный разговор с воспоминаниями о прошлых походах, о знакомых моряках, о флоте вообще и «Колечицком» в частности.
Михалыч посетовал, что судну нужен капремонт, но денег в Техупре флота выделяют скупо-так, «подшаманить» в мастерских по мелочам. Но машина еще неплохо тянет, корпус крепкий и все держится в порядке, только нужно поменять навесную палубу и оборудование для заправок.
А так пароход, которому за 45 лет, еще в хорошей форме и немало еще может походить по морям.
Раздался звонок, и Сашин голос по судовой трансляции объявил «Команде обедать».
В безукоризненно чистой столовой комсостава на обед был флотский борщ, макароны по-флотски и компот. Я сидел на своем бывшем месте. И ощущал, что вернулся ненадолго в прошлое. Жена с удовольствием уплетала борщ.
После обеда Михалыч ,переодевшись в капитанскую форму, укатил в штаб бригады, а я повел жену по судну, старясь выбирать места, где было поменьше крутых трапов. Да и сам уже отвык бегать по ступенькам.
Зашли на ходовой мостик, подержались за штурвал, за ручки машинного телеграфа, заглянули в штурманскую рубку, посмотрели карту последнего похода на Гавайи…
Рассказал жене, как мог, что к чему в мудреном пароходном хозяйстве. Заглянули в машинное отделение – впечатляюще громадный дизель «Зульцер- Цигельский» не подавал признаков жизни, пахло холодным железом, мазутом и тем сложным букетом запахов судовой машины, который пропитывает всех на борту. Сейчас все подавалось с берега, и работали только вспомогательные механизмы.
Потом с женой вышли на навесную палубу, ближе к носу уже местами проржавевшую насквозь, так что в отверстия было видно танкерную палубу. И хотя все было чисто прибрано-но следы износа и аккуратно засуриченной ржавчины виднелись везде, Чувствовалось, что судно уже давненько не было в морях, не было видно лебедок траверзных передач, и даже шпиль немного поржавел. Я прекрасно понимал, что малочисленный экипаж, вряд ли сможет содержать такую махину в идеальном порядке, но у меня сложилось грустное впечатление, что пароход больше в море не выйдет.
Но пейзаж в бухте Улисс остался прежним-чернели лоснящиеся корпуса подводных лодок, сновали буксиры, к причалу швартовался ракетный катер ,посреди бухты на якорях стояло серое судно размагничивания.
С моря дул свежий соленый ветерок, кричали чайки, ярко светило солнце, блики от воды играли на бортах рядом стоящих судов. Красота! То, что мне не хватало в моем городе на Амуре…
Оставив жену посидеть в каюте, прошелся в быстром темпе по привычному в прошлом маршруту дежурной службы-от румпельного отделения до форпика. Все заботливо смазано, задраено, но видно давно не открывалось и здесь, кроме вахтенных, никто не бывает..
Сразу вспомнилось, как Михалыч горячо отстаивал свой пароход, который еще вполне может служить минимум лет пять после ремонта. Сам он, видимо, в это верил свято!
Да и как иначе, ведь к пароходу прикипаешь душой, воспринимаешь его как часть собственной жизни, почти как живой организм… Уж если для меня, проведшего на танкере считанные годы, он стал почти родным домом, что уж говорить о старых моряках, ходивших на нем десятилетиями. Судовой врач Саша Косяков уже двадцать лет на нем, изучил до последней заклепки и провел в море бОльшую часть своей докторской жизни.
Пора было возвращаться в гостиницу. Мы вышли на корму, по трапу поднимался вернувшийся из штаба капитан. Мы обнялись на прощание, поблагодарили Михалыча за морское гостеприимство и сошли на пирс к машине.
С кормы «Колечицкого» нам приветственно махали руками вахтенные матросы и Саша. Мы с женой сели в машину и оглянулись. В лучах вечернего солнца четко вырисовался силуэт кормы танкера с названием, трап и синий кормовой флаг с андреевским крестом российского военного флота.
Появилось щемящее чувство, что я больше их уже не увижу-ни судна ,ни капитана Михалыча, ни судового доктора Саши.
Предчувствие не обмануло… Впоследствии я узнал, что танкер через 2 года был списан и отведен в бухту Стрелок, где еще некоторое время служил для бункеровки кораблей и только недавно был отправлен на слом. Его более молодые систер-шипы еще дослуживают последние годы на всех флотах.
Капитан Денисов получил назначение на госпитальное судно «Иртыш», где прослужил еще несколько лет. Он был последним капитаном «Колечицкого» и был с ним до спуска флага. Михалыча не стало год назад. Доктор Александр Косяков работает на берегу.
Уходят корабли, уходят из жизни люди- но российский флот и море были есть и будут, покуда существует сама Россия. Приходят новые корабли и новые поколения моряков становятся за штурвалы. И так будет вечно… ( на фото-танкер на месте последней стоянки в б.Абрек)