Оккупация и нац. вопрос. Степные «нацики» ч. 9
(Продолжение. Предыдущая глава: http://proza.ru/2021/03/15/565)
Начнем с рассказа о настоящем Герое.
Был такой, совершенно забытый ныне, Герой Гражданской войны Ока Иванович Городовиков (1 октября 1879 — 26 ноября 1960) — советский военачальник, генерал-полковник (1940).
Напомню краткое изложение его биографии.
О.И. Городовиков родился на хуторе Мокрая Ельмута на Дону в семье бузава (казака-калмыка).
Отец его работал табунщиком у частных конезаводчиков. Сам Ока с 8 лет трудился пастухом.
На действительную военную службу в Русскую императорскую армию был призван в 1903 году. Обучение прошёл в учебной команде 9-го Донского казачьего полка, откуда выпустился в звании младшего урядника. Служил в том же полку, в 1907 году был уволен в запас.
Вернулся в родные края, жил в станицах Платовская и Торговая, работал разносчиком на ярмарке, всадником в частном охранном отряде, в ремонтной конюшне конезаводчика Супрунова, извозчиком на почте и т.д.
С 1910 года Ока - инструктор в лагерях подготовки молодых казаков для службы.
По его собственному признанию, до Гражданской войны умел только читать по складам и писать свою фамилию.
В 1915 году О. Городовиков вновь был призван в армию, он был произведён в урядники стал взводным командиром третьеочередного 43-го Донского казачьего полка.
В 1916 году по возрасту и болезни он был направлен в 39-ю Донскую отдельную казачью сотню, которая несла караульную службу в тылу, обеспечивая безопасность чугунолитейного завода в Сулине.
После Февральской революции О. Городовиков стал членом Совета в станице Платовской, а также формировал калмыцкий полуэскадрон Красной Гвардии.
После Октябрьской революции избирается на съезд казачьих и солдатских депутатов.
В годы Гражданской войны Городовиков сражался на стороне красных. В ноябре 1917 года стал командиром калмыцкого полуэскадрона в Платовском партизанском отряде, а вскоре и командиром этого отряда.
В боях в феврале 1918 года против отряда походного атамана Войска Донского генерала П. Х. Попова полуэскадрон был разбит, Городовиков попал в плен и был приговорён к расстрелу. Однако в ту же ночь бежал, сформировал из остатков своего полуэскадрона конный разведывательный взвод и продолжил воевать его командиром.
С апреля 1918 года О. Городовиков - командир эскадрона в отрядах Бориса Думенко и Семёна Будённого. С ноября 1918 г. он - помощник командира отдельной кавалерийской бригады, с декабря 1918 — командир этой бригады.
Вместе со своими казаками действовал против войск П. Н. Краснова и А. И. Деникина, особенно отличился и выдвинулся во время обороны Царицына.
В феврале 1919 года назначен командиром 19-го кавалерийского полка 4-й кавалерийской дивизии, в августе 1919 года — апреле 1920 года — начальником 4-й кавалерийской дивизии.
На этих должностях отличился в боях против армии Деникина (особенно в Ростово-Новочеркасской операции, когда его дивизия, в результате умелого маневра, совершенно неожиданно для белых ворвалась в Ростов-на-Дону) и на западном фронте против польских войск.
26 июля 1920 года, Вторая Конная армия (в составе 4-х кавалерийских дивизий, около 4800 сабель, 600 штыков, 55 орудий, 16 бронеавтомобилей), вступила в бои с войсками Врангеля. В ходе Северно-Таврийской операции во взаимодействии с 13-й армией она отбросила белых от города Александровска. В августе вела бои в Северной Таврии между Днепром и рекой Молочной.
24 августа удар в тыл частям Второй Конной нанесли махновцы.
24 августа вечером один из махновских атаманов - Живодеров (!!!) атаковал части 20-й кавдивизии в деревне Кочерыжки. Его банда насчитывала 4.300 человек при 40 пулемётах и 3-х орудиях .
С красной стороны против них действовало 1847 человек, 23 пулемета и 2 орудия .
Несмотря на превосходство махновцев в силах красноармейцы подпустили их на предельно близкое расстояние и расстреляв в упор перешли в контратаку.
В упорном бою банда Живодерова была разгромлена и рассеяна. (Это было самое крупное поражение банд Махно до ноября 1920 года.)
В конце августа Вторая Конная армия прорвалась в тыл противника и совершила 220-километровый рейд до Каховского плацдарма. Белым был нанесён большой урон, но и сама армия понесла большие потери. (Это стало причиной замены её командующего с Оки Городовикова на Филиппа Миронова.)
С октября 1920 года Ока Городовиков командовал 6-й кавалерийской дивизией, отличившейся, в составе 1-й конной армии, при разгроме Врангеля и отрядов Махно.
В Первую мировую и Гражданскую войну О. И. Городовиков был четырежды ранен, один раз тяжело. В 1919 году он вступил в РКП(б).
(Иной раз удивляешься, парадоксам Гражданской войны.
На стороне «белых» воевали опытные царские полководцы, окончившие Академию Генштаба, имевшие опыт русско-японской и Первой мировой войн, а им противостояли полуграмотные (буквально, как тот же Ока Городовиков, который «умел только читать по складам и писать свою фамилию») бывшие урядники и вахмистры.
Да и остальные «красные» полководцы той поры: Буденный, Фрунзе, Ворошилов, Тухачевский, Чапаев, Думенко и т.д., как известно, «академиев и консерваториев не кончали», однако воевали с царскими генералами вполне успешно.
Во время августовских (1920 г.) боев Второй Конной с врангелевцами, на стороне «белых» к тому же, было подавляющее превосходство: в авиации, броневиках, кавалерии и боевом опыте ударных частей, однако результат Гражданской - хорошо известен).
После окончания Гражданской войны Городовиков продолжал командовать 6-й кавалерийской дивизией в Северо-Кавказском военном округе, где вел борьбу против бандитизма и «Кубанской повстанческой армии» генерала М. А. Пржевальского.
В 1923 году окончил высшие академические курсы в Москве, продолжил командовать дивизией.
С сентября 1925 по июнь 1932 года командовал 1-м конным корпусом Червонного казачества, причём по время командования корпусом окончил в 1927 году курсы усовершенствования высшего начальствующего состава, в 1930 году — курсы при Военно-политической академии РККА имени Н. Г. Толмачёва, в 1932 году — Военную академию РККА им. М. В. Фрунзе. С июня 1932 года — помощник командующего войсками Среднеазиатского военного округа, с декабря 1934 — заместитель командующего там же.
С февраля 1938 года — инспектор кавалерии РККА. С июня 1940 года — генерал-инспектор и командующий кавалерией РККА.
(Как видим, бывший полуграмотный урядник Ока Городовиков, несмотря на свой, довольно почтенный по меркам того времени, возраст, и высокие военные должности, которые он занимал, все время учился.
Это был «тренд» той эпохи).
Во время Великой Отечественной войны, в июле 1941 года Городовиков временно исполнял обязанности командующего 8-й армией Северо-Западного фронта, организовывал оборону на рубеже Западной Двины.
В июле 1941 года руководил формированием кавалерийских частей на Западном фронте.
В конце июля 1941 года командовал сводной группой из трёх кавалерийских дивизий на этом фронте, которая совершила рейд по тылам немецких войск от Гомеля до Бобруйска.
Особых результатов, или успехов в ходе этого рейда достигнуто, к сожалению, не было.
Время лихих кавалерийских рейдов по тылам противника, в связи с массовым насыщением его войск пулеметами, бронетехникой, инженерными сооружениями, авиацией и при грамотном руководстве войсками его командиров (чего у немцев было не отнять), безвозвратно уходило…
Однако О.И. Городовиков, опираясь на свой авторитет и должность генерал-инспектора и командующего кавалерией РККА, пытался активизировать подчиненную ему кавалерию, формируя для этого «национальные», в том числе и калмыцкие части.
Сейчас опубликованы дневниковые записи Ивана Александровича Серова «ЗАПИСКИ ИЗ ЧЕМОДАНА».
Напомню, что летом 1941 года Серов был заместителем Наркома Внутренних Дел СССР.
Всю войну И.А. Серов «мотался» по фронтовым командировкам и выполнял САМЫЕ трудные и ответственные приказы ГКО СССР, в общем это был очень информированный и компетентный человек.
Вот как он рассказывает об истории формирования национальных калмыцких кавалерийских дивизий:
«История мне вспоминается такая.
Бывший герой гражданской войны, кавалерист Городовиков Ока Иванович, калмык по национальности, исполненный патриотическим порывом (я в искренности его не сомневаюсь), в 1941 году попросился у товарища Сталина (это мне рассказывал Щаденко) и поехал сформировать в Калмыцкую АССР кавалерийскую дивизию из своих земляков.
По окончании формирования он доложил Щаденко, так как тот был заместителем наркома по формированию, и в конце телеграммы приписал, чтобы Щаденко доложил товарищу Сталину просьбу о присвоении калмыцкой дивизии «им. Городовикова», с тем чтобы его имя вдохновляло калмыков на борьбу.
Щаденко, правда, об этом не доложил т. Сталину.
Когда Городовиков вернулся в Москву, через некоторое время стало известно, что калмыцкая дивизия перешла на сторону немцев.
При мне Щаденко разыгрывал Городовикова (они были приятелями) так: «Ока Иванович, может быть сейчас, когда они у немцев, доложить товарищу Сталину о том, чтобы присвоили калмыцкой дивизии имя Городовикова».
Ока сердился, но молчал.
Конечно, его патриотических чувств на всю дивизию не хватило».
Тут требуется небольшой комментарий.
Ефим Афанасьевич Щаденко был членом Военного Совета Второй Конной армии в июле-октябре 1920 года, когда её командующим был О.И. Городовиков, так что они действительно «по жизни» были в очень хороших отношениях.
Создание на территории Калмыцкой АССР 110-й и 111-й калмыцких кавалерийских дивизий было начато в соответствии с постановлением ГКО СССР № 894 от 13 ноября 1941 года «О национальных войсковых соединениях».
Штатная численность каждой дивизии была определена в 4403 человек.
В начале 1942 года численность 110-й дивизии составляла 4652 человек (63 % из них являлись калмыками по национальности) и 4762 лошадей.
В марте 1942 года в соответствии с директивой Ставки ВГК создаваемая 111-я калмыцкая кавалерийская дивизия была расформирована, а её личный состав, вооружение и материальная часть были переданы на доукомплектование 110-й калмыцкой кавалерийской дивизии.
18 июля 1942 г. прикрывавшие отступление подразделений РККА части 110-й ОККД, в составе 51-й армии Северо-Кавказского фронта, вошли в соприкосновение с передовыми подразделениями наступавших немецких войск.
При этом в дивизии, действительно, имело место массовое дезертирство.
Оказавшиеся на захваченной немцами территории Калмыкии дезертиры вступали в создаваемые Вермахтом калмыцкие эскадроны.
Несмотря на это, советское командование не расформировывало 110-ю дивизию, а стремилось её доукомплектовать.
27 января 1943 года инспектором кавалерии РККА было принято решение о расформировании 110-й ОККД.
В феврале 1943 дивизия была расформирована.
К моменту расформирования в ней оставалось всего 11 % калмыков. Распоряжением штаба кавалерии личный состав дивизии был передан на пополнение частей 4-го гвардейского Кубанского казачьего кавалерийского корпуса.
Давайте посмотрим, что в это время происходило с калмыцкими «нациками» по другую линию фронта.
12 августа 1942 года немцы заняли Элисту.
В оккупированной Элисте была размещена зондеркоманда 11а спецгруппы D («Зондеркоманда Астрахань»), которой руководил гауптштурмфюрер Рольф Маурер.
Первым калмыцким формированием было спецподразделение абвергруппы-103. Оно было создано из калмыков, добровольцев-военнопленных для ведения разведки на территории Калмыцкой АССР. Возглавлял его зондерфюрер Отто Верба (он же доктор Долль).
В сентябре 1942 года командир 16-й моторизованной дивизии генерал-майор Зигфрид Хенрици сформировал в Элисте калмыцкий кавалерийский эскадрон из добровольно перешедших на сторону немецких войск бывших красноармейцев, бывших военнопленных и местных жителей, затем там был сформирован еще один калмыцкий кавэскадрон.
В дальнейшем, оба калмыцких кавалерийских эскадрона были переданы из подчинения 16-й моторизованной дивизии в подчинение армейского командования и получили новое наименование:
1-й калмыцкий кавалерийский эскадрон 16-й моторизованной дивизии получил наименование 1/66 калмыцкий кавалерийский эскадрон;
2-й калмыцкий кавалерийский эскадрон 16-й моторизованной дивизии получил наименование 2/66 калмыцкий кавалерийский эскадрон;
К концу ноября 1942 года на стороне немцев воевало уже 4 эскадрона калмыков, объединённых в «калмыцкое соединение доктора Долля», общее руководство которым осуществлял немецкий штаб «абвергруппы-103» во главе с зондерфюрером Рудольфом Верба, носившим псевдоним «доктор Отто Долль». Эскадроны принимали непосредственное участие в боевых действиях против РККА и советских партизан.
20 декабря 1942 года в коллаборационистской газете "Свободная земля" была опубликована статья о награждении "за особую отвагу в борьбе с жидо-большевистскими угнетателями" (!!!) немецким знаком отличия для восточных народов II класса «в бронзе» с мечами на тёмно-зелёной ленте первых пяти военнослужащих калмыцкого эскадрона.
31 декабря 1942 года несколько эскадронов калмыцкого кавалерийского корпуса совместно с иными немецкими и «восточными» подразделениями вермахта участвовали в боях в районе Элисты против наступающих войск 28-й армии Сталинградского фронта.
В январе 1943 года в составе немецких войск имелось уже 10 калмыцких эскадронов (численностью от 300 до 400 человек), они были подчинены командованию 444-й охранной дивизии вермахта и участвовали в оборонительных боях против советских войск на рубеже реки Маныч.
Весной 1943 года калмыцкие эскадроны вместе с казаками несли охрану побережья Азовского моря, а в мае 1943 г. были собраны в районе Херсона, где штабом 4-й танковой армии генерала В. Неринга было сформировано несколько новых эскадронов.
По состоянию на 21 июля 1943 года, в составе корпуса имелись штаб и 4 дивизиона (по 5 эскадронов и одной разведгруппе в каждом из них).
Общая численность корпуса составляла около 3000 человек (из них 71 немцев) и 1800 лошадей, на вооружении имелось 14 лёгких миномётов, 5 ручных пулемётов, 1 станковый пулемёт, 61 автомат, 2000 винтовок и 85 пистолетов.
По приказу немецкого военного командования, за наведение порядка в тылу 40-й танковой дивизии вермахта и в связи с Рождеством 54 калмыка были награждены орденами Третьего рейха.
В начале мая 1944 года подразделение «калмыцкого корпуса» устроило бойню в селе Журавно Львовской области.
Весной 1944 года из калмыцких легионеров абвером было подготовлено десантное подразделение, предназначенное для переброски на территорию Калмыкии с целью ведения диверсионно-террористической работы в советском тылу и организации антисоветского восстания на территории Калмыкии.
В результате радиоигры «Арийцы», 10 августа 1944 года в район селения Яшкуль немцы направили военно-транспортный самолёт «фокке-вульф-200», на борту которого находились 5 членов экипажа, 2 немецких офицера и 30 диверсантов. Самолёт совершил посадку в указанном месте и был подожжён в бою на взлётной полосе.
Также, в этом бою были убиты 2 члена экипажа и 15 диверсантов, пленены 5 немцев и 1 диверсант, захвачены 20 выброшенных с парашютами тюков с грузом оружия и боеприпасов.
По показаниям взятого в плен руководителя операции капитана абвера Эберхарда фон Шеллера, первые группы диверсантов должны были создать радиорезидентуру, установить связь с группами антисоветских повстанцев и подготовить условия для последующей заброски в Калмыкию 36 эскадронов Калмыцкого легиона.
В дальнейшем легионеры под командованием Долля должны были развернуть широкое восстание. Одной из главных задач ставилось уничтожение железнодорожной линии Астрахань—Кизляр, по которой шла доставка нефти из Баку и ленд-лизовских грузов, прибывавших в СССР через Иран.
11;15 июня 1944 года — подразделения корпуса (совместно с другими немецкими частями) при поддержке авиации принимали участие в немецкой антипартизанской операции «Штурмвинд I» против отрядов советских и польских партизан в Липских и Яновских лесах. После продолжительных боёв, 14 июня немецкие части сумели окружить партизан.
Во время прорыва из окружения, 15 июня 1944 года партизанами был атакован и разгромлен штаб корпуса (в результате атаки, было уничтожено 40 калмыцких легионеров, захвачены штабные документы, 2 станковых и 4 ручных пулемёта, 130 лошадей).
По состоянию на 6 июля 1944 года, в составе корпуса имелись штаб и 4 дивизиона (по 6 эскадронов в каждом из них).
Общая численность корпуса составляла 3600 человек (из них 92 человека немецкого кадрового персонала: по 2 — 4 на эскадрон) и 4600 лошадей, на вооружении имелось 6 миномётов, 15 ручных пулемётов, 15 станковых пулемётов, 163 автомата, 2166 винтовок.
В январе 1945 года в районе городов Радом и Кельце корпус был разгромлен советскими войсками и направлен на пополнение личным составом. Поскольку конский состав был утрачен в ходе боевых действий, было принято решение о создании пехотных подразделений.
(Интересно, что об этом разгроме «легиона» калмыцких эсэсовцев в своих воспоминаниях «Поздняя повесть о ранней юности» упомянул один из красноармейцев 191-й Краснознаменной Новгородской стрелковой дивизии, Юрий Андреевич Нефедов.
Он упомянул в своей книге о том, что зимой 1945 года его дивизия «вдребезги» разгромила «какой-то калмыцкий легион СС».)
На учебном полигоне в Нойхаммере остатки корпуса СС были пополнены калмыками, прибывшими с Западного фронта, и из Италии, в результате общую численность соединения удалось вновь довести до 5000 человек.
В начале 1945 года Калмыцкий кавалерийский полк (правда, уже без лошадей) был отправлен в Хорватию, где вошёл в состав 3-й Пластунской дивизии 15-го казачьего кавалерийского корпуса СС.
В начале апреля 1945 года полк получил новое наименование - 606-й калмыцкий пехотный полк.
После капитуляции Третьего рейха корпус оказался в американской зоне оккупации.
Согласно Ялтинским соглашениям, военнослужащие корпуса были выданы СССР.
Ну, тут вроде бы, все понятно.
Обратимся теперь к еще одному, очень интересному и малоизвестному, источнику информации.
Сейчас опубликован Доклад начальника ОББ НКВД СССР A.M. Леонтьева на имя заместителя наркома внутренних дел СССР С.Н. Круглова о результатах борьбы с бандитизмом, дезертирством и уклонением от службы в Красной Армии за три года Отечественной войны (с 01.07.41 по 01.07.44).
Он был подписан начальником Отдела Борьбы с Бандитизмом (так расшифровывается аббревиатура ОББ) НКВД СССР Леонтьевым 31 июля 1944 года и имел гриф «совершенно секретно».
(Отметим, кстати, что знаменитый, по легендарному кинофильму, начальник Отдела Борьбы с Бандитизмом МУРа Глеб Жеглов (точнее его реальный прототип) «по вертикали» подчинялся именно этому начальнику ОББ НКВД СССР A.M. Леонтьеву.
Однако оперативникам ОББ (в том числе и московским), в годы войны, приходилось не столько сидеть в засадах по ресторанам и магазинным складам, ловя там разных «фоксов» и «горбатых», сколько «лазить» по лесам, горам, степям да болотам, находясь в длительных спецкомандировках по поиску и истреблению бандформирований в различных регионах нашей страны.
В том числе и в Калмыкии, разумеется).
В своем докладе А.М. Леонтьев так сообщает об этом:
«Продолжительность пребывания в командировках отдельных категорий оперативного состава Отдела НКВД СССР по борьбе с бандитизмом характеризуется следующими данными:
начальника отдела — 7 месяцев;
заместителей начальника отдела по 9 м-цев;
начальников отделений по 6–7 м-цев;
заместителей нач-ков отделений по 2–3 м-ца;
старших оперативных уполномоч. по 5–6 м-цев;
оперативных уполномоченных по 2–3 м-ца;
помощников оперативн. уполном. по 1–2 м-ца;
радиооператоров по 2–3 м-ца».
Разумеется, широко привлекался к боевым командировкам и оперсостав подчиненных ему ОББ из различных городов и областей нашей страны.)
И вот какой анализ ситуации в Калмыкии приведен в этом Докладе начальника ОББ НКВД СССР A.M. Леонтьева:
«В начале 1943 г. напряженное положение создалось на территории бывшей Калмыцкой АССР.
До войны политическая обстановка в Калмыцкой АССР была удовлетворительной. Действовавшие отдельные бандитские группы, случаи дезертирства и другие антисоветские проявления ничем особым не выделяли Калмыкию из других районов Советского Союза.
Резкий перелом в худшую сторону произошел, когда немцы начали летнее наступление 1942 г.
Находившаяся на фронте в районе Ростова-на-Дону 110 калмыцкая национальная кавалерийская дивизия проявила неустойчивость. В частях дивизии началось массовое дезертирство.
Дезертиры группами, в некоторых случаях со своими командирами, возвращались домой и среди населения распускали всевозможные пораженческие слухи.
С приближением фронта к Калмыкии местные антисоветские, националистические и бандитские элементы активизировались.
Из дезертиров 110-й дивизии они создали крупные банды, которые своими действиями сорвали эвакуацию скота из Калмыкии. Немецкие мотоциклисты устанавливали связь с бандами и предлагали им расхищать колхозный и совхозный скот для личных нужд и для германской армии, заявляя при этом, что Красная Армия уже разбита и советской власти больше не существует.
Бандитский элемент и большинство населения Калмыкии активно начали расхищать скот, часть его передавали командам мотоциклистов, а часть присваивали себе.
С захватом территории Калмыкии немцы использовали сложившуюся обстановку, повели политику заигрывания с калмыками и, по существу, переориентировали на себя большинство населения — калмыков.
В налаживании своих взаимоотношений с ними немцы широко использовали обещание — выселить весной 1943 г. из Калмыкии все русское население и этим развязали калмыкам руки в отношении русских.
В ряде мест калмыки беспощадно расправлялись с коммунистами, партизанами и другими патриотами из числа русских.
Под руководством привезенного немцами «наместника Калмыкии» белоэмигранта, доктора Долл, немецкое командование сформировало из бандитско-дезертирского элемента калмыцкий кавалерийский легион, состоявший из 14 эскадронов, общей численностью 1500 человек.
Командиром легиона был назначен известный бандит и скотокрад, уклонившийся от призыва в Красную Армию, Огдонов Басанг.
Эскадроны в Калмыкии выполняли разведывательные и карательные функции, расстреливали партизан, коммунистов, командиров Красной Армии, грабя совхозы и колхозы.
За активную предательскую работу Огдонов Басанг был награжден немецким командованием орденом «Крест» 2 степени.
В связи с поспешным отступлением немцев из Калмыкии, они оказались не в состоянии своевременно эвакуировать оттуда все эскадроны, и часть их осталась в Калмыкии. Оставшимся эскадронам немцы приказали перейти на нелегальное положение и вести активную борьбу против советской власти.
К бандам примкнули бывшие полицейские, служащие сельских управ и другие пособники немцев. Надеясь на возвращение германской армии, участники банд подрывали экономическую мощь совхозов и колхозов, совершали террористические акты, нападали на воинские гарнизоны.
Только по показаниям арестованных участников разгромленных банд за период январь-ноябрь 1943 г. ими совершено вооруженных налетов с ограблениями — 28, убийств советско-партийных работников и патриотов родины — 35, убийств военнослужащих Красной Армии — 28.
Кроме того, ими было оказано 18 вооруженных сопротивлений оперативно-войсковым группам НКВД, во время которых убито бандитами 12 и ранено 10 чел.
Банды имели широкую моральную и материальную поддержку со стороны калмыцкого населения и систематически информировались им о количестве, местонахождении и передвижении оперативных групп НКВД.
НКВД бывшей Калмыцкой АССР с работой по ликвидации действующих банд не справился, и до мая 1943 г. положение в республике оставалось напряженным.
В целях организации и проведения мероприятий по скорейшей ликвидации банд в Калмыкию были командированы руководящие работники НКВД СССР с оперативным составом центрального аппарата по борьбе с бандитизмом.
В пораженных бандитизмом районах было создано более 20 оперативных групп, за счет подразделений 29 кавалерийского полка и 21 бригады войск НКВД, усилены воинские гарнизоны. Оперативным группам были переданы самолеты У-2, Р-5 и ИЛ.
Наряду с проведением чекистско-войсковых мероприятий, оперативные группы развернули работу по разложению банд, склонению к явке с повинной их участников.
В результате осуществленных мероприятий к августу 1943 г. было ликвидировано 23 банды с 786 участниками, при этом убито бандитов 64, арестовано 381 и легализовано 341.
Остатки разгромленных банд прекратили активные бандитские действия. Их преступная деятельность возобновилась с выброской немцами 1 октября 1943 г. на территории Калмыкии парашютной группы в составе 5 человек, возглавляемой бывшим руководителем калмыцкого легиона Огдоновым Басангом.
Огдонов имел задание активизировать деятельность бандповстанческих элементов в Калмыкии, подготовить посадочные площадки для немецких десантных самолетов и проводить шпионскую работу.
Из состава группы 27 октября был задержан радист Ворона-Мартынюк, 8 ноября явился с повинной парашютист Эрдниев, участник группы Халгаев разбился при приземлении. Огдонов Басанг и его соучастник Эренценов, связавшись с действовавшими бандитами, скрылись.
Мероприятия, проводимые НКВД бывшей Калмыцкой АССР по ликвидации остатков разгромленных банд и вражеских парашютистов, положительных результатов не давали, так как они тщательно укрывались калмыцким населением.
В декабре 1943 г. по специальному решению советского правительства из бывшей Калмыцкой АССР было выселено 27 981 семейство калмыков с численностью 90 881 человек.
В Новосибирскую обл. выселено 16 512 чел.
В Омскую обл. – 27 157 чел.
В Красноярский край – 24 998 чел.
В Алтайский край – 22 213 человек.
В ходе операции по выселению калмыков органами НКВД было задержано и арестовано 348 участников бандитских групп, дезертиров из Красной Армии и других антисоветских лиц.
Для обслуживания спецпереселенцев-калмыков, расселенных в Алтайском и Красноярском краях, Новосибирской и Омской областях, при аппаратах ОББ УНКВД этих краев и областей созданы специальные группы оперативных работников по 3 человека в каждой сверх прежней штатной положенности ОББ.
В результате работы этих групп выявлено и арестовано 23 бывших участника созданных немцами банд и в настоящее время разрабатывается 258 человек.
С задачей ликвидации остатков бандитских формирований, действовавших на территории бывшей Калмыцкой АССР, в Астраханской области находится оперативная группа ОББ НКВД СССР в составе 8 человек».
Особый интерес в этом документе, на мой взгляд, вызывает вот это положение: «немцы широко использовали обещание — выселить весной 1943 г. из Калмыкии все русское население и этим развязали калмыкам руки в отношении русских.
В ряде мест калмыки беспощадно расправлялись с коммунистами, партизанами и другими патриотами из числа русских.»
Как видим, гитлеровские оккупанты очень ловко умели «играть» на националистических «фобиях» и предрассудках, имевшихся у различных национальностей, стремясь не только «стравить» их между собой, но и направить их общую ненависть против русского народа, обещая местным «нацикам», возможность хорошенько, при этом, «поживиться» за его счет.
Такие же обещания о скором выселении «всех русских» немцы давали и «нацикам» в других «освобожденных» республиках.
Кое-где местная «элита» радостно «клевала» на эти гитлеровские посулы.
Очень точно написал об этом в своем дневнике житель оккупированного Симферополя Хрисанф Гаврилович Лашкевич:
«23.VII.42
В первые же дни образования симферопольской городской управы я видел целые волны караимов и армян, набросившихся на управу с желанием рвануть себе кусок общественного пирога.
И они пристраивались к тёплым местечкам, пристраивались потому, что они не русские, а как инородцам, ненавидящим русский народ, им можно позволить грабить этот народ и забрать над ним власть.
Цивильные татары бросились в частную торговлю, караимы заняли счётные должности, а армяне — административные.
Болгары из-за своей малочисленности и из-за недостаточной пронырливости заняли менее скромные места: начальников цехов, хлебопекарен и мастерских.
Все граждане из нацменьшинств обращались и обращаются к немецким властям за преимуществами, льготами и милостями и обосновывают свои притязания указанием на то, что они не русские, а армяне, болгары и т. п., то есть ставят себя в положение враждебности к русской народности и к государственности русского народа.
А раз они отмежёвываются от русской народности, то это является для немцев вполне достаточным основанием для предоставления этим паразитам разных преимуществ…
2.VIII.42
С приходом немцев от русского народа отшатнулись в местах оккупации все нацменьшинства, пользовавшиеся ранее его силой, трудом, богатствами, культурой. Эти нацменьшинства стараются убедить немцев в том, что они никакого касательства к войне не имели и не желают иметь и что они видят в немцах своих освободителей от русского ига.
Они пытаются представить дело так, что войну с немцами ведет якобы не СССР, а один русский народ, который один и должен отвечать за её последствия, с которым с одним немцы и должны расправляться, не трогая преданных им нацменьшинств…
4.VIII.42
Мне ясно, что немцы решили покончить с нашей государственностью. Но чтобы покончить с нашей государственностью, необходимо уничтожить спайку этой государственности, цемент, связывающий все народности нашей страны.
Таким цементом является русский народ с его культурой, языком и мощью, значит, нужно или уничтожить русский народ, или унизить его, обессилить и свести его значение к нулю […].
Поэтому политическая задача немцев в это время — создавать временные раздробленные национальные объединения украинцев, татар, армян и т.п.…»
У нас сейчас об этом, почему-то, предпочитают «толерантно» помалкивать…
Говоря о деятельности калмыцких эсэсовцев в оккупированных областях СССР, можно сослаться и на воспоминания Ю.А. Нефёдова «Поздняя повесть о ранней юности».
Он, вместе с матерью, проживал в оккупированном Днепропетровске. В 1943 году всем стало ясно, что немцев в скором времени вышибут из города и они, вместе со своими приспешниками и холуями, засуетились, принуждая всех жителей выехать из Днепропетровска и угрожая расстрелом на месте тем, кто пытался остаться.
Среди этих гитлеровских холуев особую активность проявляли эсэсовцы-калмыки и «красновские» казаки.
О них Ю.А. Нефёдов упоминает дважды:
«Дней за десять до ухода немцев, когда по городу забегали шайки калмыков и казаков, стали выгонять людей на запад и жечь дома…»
И второй раз, когда их с матерью чудом не расстреляла какая-то команда немецких карателей, и они до прихода наших, были вынуждены прятаться в какой-то яме, на окраине Днепропетровска:
«Далеко бежать было опасно, можно нарваться на других карателей: казаков или калмыков».
(Источник: Воспоминания Ю.А. Нефёдова «Поздняя повесть о ранней юности». https://www.litmir.me/br/?b=524545&p=1)
Теперь о самом выселении калмыков.
После освобождения Калмыкии, в 1943 году, здесь продолжало активно действовать до 50 вооруженных банд из числа бывших легионеров сформированного немцами калмыцкого кавалерийского корпуса, дезертиров, полицаев и прочего отребья.
По далеко не полным данным, за 11 месяцев 1943 года бандиты совершили 28 вооруженных налетов и ограблений, не считая убийств солдат, офицеров и советско-партийных активистов, («…многие калмыки, — утверждалось в Указе ПВС, — после изгнания Красной Армией оккупантов организовывали банды и активно противодействуют органам Советской власти по восстановлению разрушенного немцами хозяйства, совершают бандитские налеты на колхозы и терроризируют окружающее население».)
Об операции, получившей кодовое название «Улусы», Серов рассказывает довольно подробно.
Она проходила в самый канун Нового, 1944 года: с 28 по 29 декабря.
Накануне решениями ПВС и СНК СССР Калмыцкая автономная республика была упразднена, а ее территорию разделили между собой соседи: Сталинград, Ростов, Астрахань, Ставрополье. Прежняя столица республики Элиста стала именоваться отныне городом Степным.
Серов вспоминает:
«Сентябрь 43-го года. Меня вызвали в Ставку, товарищ Сталин дал прочитать телеграмму командующего Ростовским фронтом Еременко, в которой он пишет, что успешным действиям на Ростовском направлении сильно мешают калмыцкие эскадроны из дивизии, перешедшие на сторону немцев в первые дни войны, и просит ликвидировать этих бандитов…
Товарищ Сталин приказал мне ликвидировать этих подлецов, так как они засели на территории Калмыкии и грабят военные обозы, идущие на фронт, бьют красноармейцев, устраивают налеты и т. д.
Так как в телеграмме было указано, что калмыцкие эскадроны хорошо вооружены немецким оружием, то товарищ Сталин мне сказал: «Мы даем указание командиру авиадивизии в Котельники (под Сталинградом), чтобы в ваше распоряжение выделил авиаполк».
Я распрощался и вылетел в Элисту.
Встретился с военными, те действительно жаловались на калмыков резко.
В течение нескольких дней я пытался через агентуру установить, где скрываются бандиты, но как только приезжал в тот район, они уходили, а местные калмыки не хотели о них говорить.
Все бандиты были на конях, легкое оружие — винтовки и автоматы. Размещались в балках глубиной в 3–4 метра, выставляли охрану, а как только появлялись наши войска (полк НКВД), сразу уходили в такие районы, где на машинах трудно проехать…»
Обратите внимание на ПРИЧИНУ того, что Сталин и ГКО тогда приняли очень непростое решение о выселении калмыков.
Сейчас это принято списывать на «паранойю» Сталина.
Примерно в таком виде: сидел, дескать, сатрап и размышлял, какое бы еще ему злодейство сотворить, тут и вспомнил о несчастных калмыках.
Да еще и у Ленина, которого тиран, как известно каждому «демократу», втайне ненавидел, калмыцкая кровь, по линии отца, имелась.
Вот - и повод чтобы выслать весь народ!
Как видим, основным побудительным мотивом было не это, а жалобы командующего Ростовским фронтом Еременко на действия калмыцких эскадронов СС в тылу его войск и их поддержку со стороны местного населения.
Продолжим рассказ И.А. Серова:
«Я полетел на У-2 разыскивать по степи бандитов. Примерное направление, где они обычно бывают, я знал. И действительно, минут через 40 полета около одной деревни я увидел — идет колонна всадников до 100 человек в немецкой форме.
Я показал летчику, он развернулся, и пошли справа колонны, чтобы разглядеть их. Вижу — внизу вспышки от выстрелов.
Вот подлецы, стали стрелять по самолету. У меня тогда уже отпало всякое сомнение, что это калмыки-предатели.
Я поехал в полк НКВД, который мне был придан, и там погрузил в автомашины минометный, пулеметный и взвод автоматчиков и решил окружить калмыков и заставить сдаться или побить их.
Местность в тех краях, кроме оврагов, ровная.
Мы быстро доехали до оврага. Огневые средства я расставил с таким расчетом, что если калмыки после нашего обстрела будут убегать из балки от огня минометов, которые я поставил у дороги, то я сразу же со взводом автоматчиков (25 чел.) двигаюсь в овраг, и там «прочищаем» и забираем калмыков.
Поставил на левый фланг пулеметный взвод (4 пулемета). И приказал командиру взвода не открывать огонь, пока калмыки не будут вылезать из оврага и убегать в степь.
Командир взвода, лейтенант — молодой парень лет 20, еще, видно, необстрелянный, на мой вопрос, ясна ли задача, четко ответил: «Ясна», потом посмотрел на меня и говорит: «Товарищ генерал! А ведь меня убить могут?»
Я подумал, что он шутку такую сказал, и тоже, шутя, ответил: «Конечно, могут», и ушел к минометчикам.
Странно было, что, пока мы расставляли огневые средства, калмыки, несомненно, видели нас, но не стреляли.
Когда все было готово, я приказал открыть огонь из минометов по оврагу. Калмыки открыли ответный огонь из винтовок, и самое неприятное — трассирующими пулями.
Мы залегли.
Когда лежишь и только слышишь, как взвизгивают пули, это неприятное, но не сильное впечатление. И особенно оно не вызывает чувства боязни, что убьют.
Совершенно другое впечатление, когда видишь с 300 метров, как в твою сторону быстро приближается белая или красная точка.
Сразу она тебя прижимает к земле. Даже услышать, как она в 2–3 метрах ткнулась в землю, все равно неприятно.
Я прикрикнул на минометчиков, чтобы усилили огонь. Через несколько минут я увидел, что в овраге калмыки задвигались и потянулись вдоль оврага убегать, где стояли пулеметы. Значит, сдаваться не намерены.
Еще немного подождав, я услышал пулеметные очереди.
Тогда я встал в рост, несмотря на трассирующие пули, выхватил «маузер» и крикнул взводу автоматчиков: «За мной, в атаку!»
Сам бросился вперед.
Солдаты, как лежали, так никто и не поднялся.
Я командиру взвода после кричу: «Поднять взвод и за мной!»
Командир взвода поднялся, повторил команду, однако и его приказание было не выполнено.
Оставалось заставить идти в атаку силой оружия. Я на это не пошел, так как это дело происходило не на передовых позициях.
Отойдя в сторону, я весь горел.
Кто воспитывал солдат НКВД, которые в трудную минуту струсили? Вот вам и войска НКВД, так называемые «отборные».
Тут я вспомнил Аполлонова, зам. НКВД по войскам, который сам ни разу на фронте не был и двумя руками держался за внутренние войска, чтобы никому не давать их, иначе «главком» будет без войск, и его могут послать на фронт.
Вот результат дисциплины и воспитания.
Конечно, это, вероятно, единственный случай, но неприятный. Прислушался — пулеметчики не стреляют, начало темнеть, калмыки, вижу, вылезают из оврага и безнаказанно уходят в степь. Верхом на лошади я бросился на левый фланг, где стояли пулеметы.
Спешился, смотрю солдаты сидят кучками возле пулеметов и не стреляют.
Кричу: «Почему не стреляете?» Пом комвзвода подошел и доложил: «Командира взвода убили».
Действительно, смотрю, лежит комвзвода мертвый. Спрашиваю: «Куда пуля попала?» Показывают на колено. Странно! «А еще куда?» — «Больше никуда».
Разорвал брюки на колене и вижу, что пулей разбило надколенную чашечку, и все. При обычных условиях в худшем случае человек мог бы хромать, но не умирать. Ничего не пойму. Неужели от испуга умер?
В общем, все получилось плохо.
Калмыки из оврага в темноте ушли в степь.
На следующий день приказал вскрыть труп командира взвода и доложить результат. К вечеру пришел врач полка и доложил: смерть наступила от разрыва сердца.
Все стало ясно.
Молодой, необстрелянный парень, видимо, мнительный, настроил себя, что убьют, и, получив легкое ранение, умер от разрыва сердца.
Мораль — будь мужественный, имей волю и принимай меры, чтобы не попасть впросак».
Печальная картина, согласитесь…
Далеко не все участники войны в боевой обстановке проявили себя настоящими героями. Были и совсем другие примеры.
В завершение этой истории И.А. Серов рассказал:
«В дальнейшем еще долго мне пришлось возиться с калмыками, пока их всех не переловили. Пришлось выявлять мелкие группы, так как они разбились по 5–7 человек, а затем окружать и захватывать.
Многие переоделись в гражданское обмундирование и с оружием бродили по населенным пунктам.
Калмыки этих бандитов не выдавали.
Затем из Москвы позвонили, чтобы вылетал обратно.
Затем получил постановление ГОКО о том, что всех калмыков за их антисоветские действия в тылу Красной Армии решено выселить в дальние области Союза. На меня была возложена эта задача.
Собрал в обкоме партии руководящих работников обкома, и стали обсуждать, как выполнить решение ГОКО.
Обсуждение проходило спокойно.
Калмыки понимали свою вину, что плохо проводили патриотическое воспитание своих людей, этим и объясняются такие антисоветские выходки.
Обком разослал указание в районы, чтобы приготовились к переселению в другие районы, и, нужно сказать, без особых сложностей они были переселены.
Правда, озлобленность в ряде случаев на советскую власть была и проявлялась в драках между собой.
Обогнав одну колонну с калмыками, я увидел, как из одной машины выбросили ребёнка года полутора. Когда мы подъехали, он был мёртв.
Из другой машины вылетела калмычка, поломала ногу, что-то кричала на своём языке. Мы её посадили снова в другую машину.
В общем, решение ГКО выполнил и вернулся в Москву.».
Я далёк от того, чтобы как-то оправдывать это решение ГКО о выселении всего калмыцкого народа.
С точки зрения сегодняшней морали и взглядов, это было, безусловно, очень жестокой мерой.
Но надо понимать и то, что оно было принято в разгар безжалостной войны, когда перед руководством СССР стоял вопрос о жизни и смерти, дальнейшей судьбы десятков миллионов граждан нашей страны.
И поводы для такого сурового решения у ГКО, увы, были…
Никто из руководителей самых «демократических» стран Запада, прекрасно знавших об этих высылках, в те годы ни сказал НИ ОДНОГО слова в их осуждение.
Это при том, что и Черчилль, и Рузвельт, и Трумэн тогда часами разговаривали со Сталиным и имели прекрасную возможность хоть как-то выразить свой протест по этому поводу.
Значит, не шибко это их тогда волновало, да и собственных «грешков», по аналогичным вопросам, у них тоже было с избытком.
В 1964 году, в разгар «хрущевской оттепели» когда уже были приняты решения о реабилитации «репрессированных народов» и их возвращении на историческую родину, И.А. Серов, который уже находился в отставке и глубокой «опале», написал письмо в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС.
В нем он подчеркивал, что реальными инициаторами тех депортаций были командующие фронтами, в тыловых районах которых действовали различные национальные бандформирования:
«Наконец, последний вопрос, это выселение некоторых национальностей, изображено так, словно Серов вздумал и выселял. Многим, кто был в прифронтовых районах Северного Кавказа, известно, что бандитские элементы из числа чеченцев и ингушей убивали солдат и офицеров фронта, препятствовали подвозу для фронта боеприпасов и продовольствия, распространяли панические слухи о приходе немцев, угрожали местью партактиву с приходом немцев и так далее.
Командующие фронтами Северо-кавказского — Масленников, Ростовского — Еременко, Толбухин и др. в телеграммах в Ставку вносили предложения о выселении этих лиц, так как они препятствуют успешному наступлению войск Красной Армии.
ГКО рассматривал эти вопросы и выносил постановления о выселении этих национальностей полностью в тыловые районы страны.
Бывшие члены ГКО товарищи Ворошилов, Микоян, Каганович, Маленков и другие живы, и они могут сказать, насколько военная обстановка того времени вызывала эти меры.
Меня, как и других генералов и офицеров, обязывали выполнить эту работу.
Я думаю, любой бы из нас выполнил это решение».
(Интересно было бы прочитать эти шифровки командующих фронтами в ГКО, не правда ли?!)
В качестве резюме можно сказать вот что: жестокие и безжалостные реалии Великой Отечественной войны вызывали и крайне суровые меры ГКО по наведению порядка во фронтовом тылу, обеспечению Действующей армии боеприпасами и всеми видами довольствия и поддержанию железной дисциплины в армии и тылу.
Многие из этих мер сейчас кажутся нам неоправданно жестокими, а то и неприемлемыми.
А вот ТОГДА миллионам советских людей, да и нашим «демократическим» союзникам так вовсе не казалось.
Что ж, в конце концов история все расставила по своим местам…
Думаю, что завершить эту главу надо небольшим рассказом о том, как в оккупации порой вели себя некоторые представители цыганской национальности.
Всем хорошо известно, что немцы уничтожали цыган, считая их, наряду с евреями «вредной» нацией (и даже пытаясь как-то это «обосновывать»).
Разумеется, что так и было и это было безусловно преступной политикой гитлеровского руководства и его ретивых представителей в оккупированных областях.
Очень интересные свидетельства о поведении некоторой части цыган в начале немецкой оккупации Крыма оставил житель Симферополя Хрисанф Гаврилович Лашкевич
Вот что он рассказывает:
«Цыгане не признают нашу страну своей родиной, кажется, у них нет понятия о родине. Нет у них понятий и о честности, и о своих обязанностях по отношению к приютившей их стране.
Поэтому среди призванных в армию цыган г.Симферополя было особенно сильное тяготение к дезертирству.
С приходом немцев цыгане особенно усиленно принимали участие в грабежах. Целыми подводами они свозили к себе муку, зерно, они разбивали магазины и первые бросались в них с заготовленными мешками и наполняли эти мешки всякими припасами и вещами.
В начале немецкого владычества цыгане были весёлыми, особенно оживлёнными и предприимчивыми.
Они первые из городского населения начали громко выражать свою радость по поводу падения советской власти.
Цыгане же делали нападения на городские статуи Ленина и Сталина.
Это они, цыгане, разбили камнями и потом свергли наземь статую Сталина возле пединститута.
Они без стеснения кричали проходившим по улицам евреям: «Прошла ваша жидовская власть».
Но радость и оживление цыган скоро померкли...
Цыгане, как и евреи-крымчаки, явились 6.XII.41 г. на свой сборный пункт.
Цыгане старались внушить немцам, что, будучи магометанами, они как правоверные находились и находятся во вражде с советской властью.
Ничего не помогло».
Не правда ли, поразительные картины?!
Об отношение цыган к нашей стране, армии, и русским, во время Великой Отечественной войны, многие из нас привыкли судить по сериалу «Цыган», где ультрапопулярный (тогда) актер Михай Волонтир показывает образцы мужества, патриотизма и доблести со стороны своего киногероя.
Конечно же, такие цыгане тогда были, но встречались у них и совсем другие «персоналии».
Правда жизни, увы, оказалась не такой "красивой".
Вот еще несколько примеров из дневников Х.Г. Лашкевича
«Крымчаки потянулись пешком и на подводах в указанные пункты. Одновременно с ними поехали согласно приказу и цыгане.
Почему цыган собираются высылать, я не понимаю, ведь они, согласно расовому распределению немцами людей, не относятся к семитическим племенам.
Цыгане прибыли толпами на подводах к зданию Талмуд-Торы, недалеко от моей квартиры.
Они зачем-то высоко выставили какой-то зелёный флаг (символ магометанства) и во главе своей процессии посадили муллу.
Цыгане стараются уверить немцев, что они не цыгане, некоторые выдают себя за татар, другие за туркмен, но протестам их не вняли и посадили их в большое здание».
Не правда ли, удивляет наивное («чисто цыганское») желание этих несчастных обмануть немцев и выдать себя за угнетенных «жидовской властью» магометан, для чего они даже приехали на сборный пункт под «зеленым флагом ислама», во главе с каким-то муллой (скорее всего, переодев кого-то из своих в "муллу")?!
Но с «освободителями-немцами» такие «номера» не проходили…
Лашкевич рассказывает о судьбах цыган, которых он знал:
«Вот два рассказа цыган, переживших ужас истребления народностей.
Первый мой знакомый (имени его не знаю) рассказывал: «Я уже сидел в машине со своей дочерью, и мы ждали отправки. Увидевши разговаривавшего с немцами знакомого татарина, я закричал ему: „Спаси меня, скажи немцам, что я не цыган, а татарин, ведь мы с тобой друзья“.
И этот татарин стал говорить немцам, что я не цыган, а туркмен, и они выпустили меня и мою дочь.
Тогда я стал просить, чтобы отпустили мою жену и других моих детей и внуков, сидевших в других машинах.
Но другие цыгане, видя, что меня отпустили, стали все разом кричать, что они не цыгане, а тоже, как и я, туркмены, и просили и их отпустить.
Тогда приятель мой татарин сказал мне: „Спасайся скорее сам, а то и семью свою не спасёшь, и тебя самого возьмут обратно в машину, да и мне достанется за моё заступничество“.
И я убежал с дочерью, а моя жена со всеми моими детьми и со всеми внуками погибла…»
Алим Д. (ул. Курбатовская) рассказывает: «Я был в районе и ничего не знал об истреблении цыган. Когда я возвратился, то узнал, что погибли моя жена, мои три сына, мои дочери, мои братья и сёстры, все мои родственники, ни одного родного человека не осталось, теперь я один на свете».
Я спросил: «А где же твой сын, Джелял, первенец, комсомолец, окончивший семилетку, которым ты так гордился?
Ведь он служил в Красной Армии. Он будет тебе утешением».
— «Этот мой сын тоже погиб вместе с остальной семьёй».
Из этого я понял, что старший сын Джеляла дезертировал из Красной Армии и что дезертирство не спасло его от гибели.
Измена родине несёт гибель и виновным, и невиновным…
Много цыган спаслось от истребления своевременным бегством из города. Кроме того, часть цыган немцы не успели захватить, а затем пощадили по неизвестным причинам и не стали больше их преследовать.
После такого разгрома цыгане стали очень скромными, перестали быть такими назойливыми, как были раньше, и потеряли всю свою живость.
За этот год я ни от одного цыгана не слышал ругательства по адресу советской власти. Очень уж показательным оказался урок, данный им немцами…»
Вполне возможно, что поголовного истребления цыган в Крыму не произошло ввиду того, что в это могли вмешаться румыны, у которых в армии служили и цыгане.
Не все знают, что ходе войны в плен Красной Армии вместе с немцами, итальянцами, венграми, румынами, финнами и прочими гитлеровскими союзниками, попали и 383 цыгана, скорее всего служивших в румынской королевской армии.
В завершение этой главы надо еще раз подчеркнуть: нет и никогда не было «хороших», или «плохих» наций и народностей.
КАЖДЫЙ народ имел, имеет и будет иметь: своих героев и других великих людей, и своих предателей, преступников и прочих подонков.
Эта истина касается всех: и русских, и немцев, и калмыков, и цыган, и даже евреев, украинцев, французов и американцев.
Важно только чтобы каждый народ (хотя бы в массе своей) гордился своими героями, а не негодяями.
Продолжение:http://proza.ru/2021/04/11/649