Впервые я встретился с полной поперечной блокадой сердца летом 1969 года, когда мне, ординатору кафедры терапии ЦОЛИУВ, пришлось сопровождать больную из Орла в Институт сердечно-сосудистой хирургии в Москве по линии санавиации. Приехал я в аэропорт Быково, вышел пилот, молодой парень. Мы пошли к самолету (маленький чешский двухмоторный), пилот отпер дверь ключиком, сели, вырулили на грунтовую полосу, взлетели и - вперед. Кабина самолета выглядела как салон автомобиля «Волга». Через два часа мы приземлились на грунтовом поле орловского аэродрома. Шел дождь. Встречавший нас техник сказал: «Если Москва - сердце России, Ленинград - душа России, так Орел - мочевой пузырь России». Привезли меня в Орловскую областную больницу, накормили обедом и передали мне больную 22 лет. Диагноз - ревмокардит, пульс - 22 в минуту. Довезли нас до самолета, загрузили, и полетели... При пульсе 22 больная тихо сидит на диванчике. Однако ЧСС периодически начинает урежаться и при 20 в минуту женщина закатывает глаза и пытается потерять сознание. Положить ее некуда. Лекарств и средств диагностики (хоть бы тонометра) нет ни у меня, ни в самолете санавиации. В «Волге» аптечка есть, а здесь - ничего. Хорошо, в Орле меня снабдили таблетками изадрина. Как только несчастная начинала закатывать глаза, я клал ей за щеку очередную таблетку. Уже под вечер воскресенья мы долетели до Быково. У самолета нас встретила «Скорая», мы быстро добрались до института и я сдал пациентку в приемное отделение. Но страху я натерпелся. Видимо, на санавиации решили, что речь идет об обычной перевозке больного.
Во второй половине 70-ых годов во вновь открытой больнице 4-го ГУ МЗ РСФСР (в пику Четвертому управлению МЗ Союза) случаи ППБС пошли один за другим, они просто сконцентрировались, ведь раньше стационара в Четвертом ГУ МЗ России вообще не было. Единственный метод лечения стойкой поперечной блокады - имплантация постоянного искусственного водителя ритма. Дело было совершенно новое, литература отсутствовала, за два года учебы в столичной ординатуре никто из преподавателей даже не заикался об этой патологии. В СССР на подмосковном патронном заводе был цех, где изготавливались отечественные электрокардиостимуляторы ЭКС-222. Это была тяжелая конструкция размером с портсигар. Электрическую схему стимулятора наши специалисты содрали с немецкого ЭКС фирмы «Сименс». А техническое исполнение, было, конечно, доморощенное. Отечественные же электроды к ЭКС-222 вызывали тихий ужас, они разваливались еще будучи в заводской упаковке. Использовались в СССР и зарубежные стимуляторы - австрийские «Биотроник», немецкие «Сименс» и американские «Медтроник». Их было крайне мало. Они доставались лишь редким избранным людям, приобретались в каждом отдельном случае за валюту по решению Минэдрава. К элите относились и хирурги, допущенные к работе с ними. С открытием нашей элитной больницы на Открытом шоссе, видимо, прошел слух, что здесь могут установить импортный ЭКС. Для этого надо было сначала лечь в стационар с любым диагнозом (кроме ППБС). А уж когда окажется, что истинная болезнь - блокада сердца, - то не выбрасывать же человека на улицу. Первым таким пациентом в моей практике оказался некто Воробьев - директор овощной базы Куйбышевского района. Директор плодоовощной базы в семидесятые годы - большой человек районного, да и городского, уровня. Однако, директор базы - не контингент Четвертого главка, автоматически попасть в наш стационар не может. Но райком КПСС и райисполком пишут письмо в главк. Конечно, ни слова о блокаде, диагноз - стенокардия. Главк даёт добро и вот Воробьев по указанию главного врача Шелепина оказывается в палате типа «Люкс». История такая. Воробьев внезапно обнаружил, что, выходя из собственного бассейна, он чувствует сдавление за грудиной. Отродясь такого не было, как говорил В.Черномырдин. Вернувшись в Москву, он обратился к врачам и тут впервые обнаружилась полная поперечная блокада сердца, «полный поперёк», как выражались некоторые лихие реаниматологи. Так что стенокардия была, но - как следствие блокады. Делать нечего, пригласили внешнего консультанта Главка профессора Сергея Семеновича Григорова. В штате врачей Главка не было специалистов по кардиостимуляции. Григоров в Москве (не исключено, что и в Союзе) считался богом и царем хирургического лечения блокад сердца, то есть имплантации ЭКС. Это очень специфическая область кардиохирургии, профессор Григоров занимался только кардиостимуляцией и ничем больше. К нам он приезжал весьма охотно, потому что у нас следовали его указаниям, а он рекомендовал исключительно стимуляторы зарубежных производителей. Куйбышевский райком КПСС развил бурную деятельность, в итоге для Воробьева был куплен немецкий кардиостимулятор. Кто платил, - не знаю. Вечером приехал Григоров с помощником и прооперировал больного. Операция делается под местной анестезией, главное в ней - надежно установить внутрисердечный электрод. Из больничных врачей присутствовали только я и анестезиолог. Я смотрел во все глаза и запоминал всё. Воробьев выписался без стенокардии с пульсом 72. Пару раз мне привозили от него корзинку фруктов (зимомй в семидесятые).
Таким же обманным путем зимой 1983 года попала к нам Вера Павловна Строева, восьмидесятилетняя вдова кинорежиссера Рошаля и сама режиссер. Диагноз был тот же - стенокардия, хотя у Веры Павловны ангинозных приступов вовсе не было. Она играла деревенскую дурочку, будто бы знать ничего не знает о своей блокаде, хотя на самом деле госпитализация была тщательно разыгранным спектаклем. Тоже хотелось импортный стимулятор. Но Строева оказалась народной артисткой, к делу подключилось Министерство культуры СССР, Союз кинематографистов, все было быстро решено. В спектакле не было необходимости. А.Д.Дрогайцев имплантировал ЭКС, этот случай я описал отдельно. Вера Павловна умерла в 1989 году...
Все это были невинные попытки больных спасти жизнь. Но вот появился больной Прокофьев. Он работал в Совмине РСФСР и относился к основному контингенту главка. Лет восемь тому назад все тот же Григоров имплантировал ему ЭКС фирмы Сименс в институте им. Бакулева. А теперь его положили в кардиологию, так как заканчивался срок работы стимулятора. Если все идет хорошо, то продолжительность работы ЭКС зависит от емкости батарейки и режима стимуляции. Батарейку не меняют, меняют сам ЭКС, оставляя старый внутрисердечный электрод. Лечащий врач Виталий Никитич Тимошкин позвонил Григорову. Григоров продиктовал модель ЭКС и фирму-изготовителя. Дело пошло обычным порядком - написали письмо в главк, там обратились куда надо, выделили валюту, сделали закупку и через 2 недели аппарат доставили на больничный склад. И в это время Тимошкин ушел в очередной плановый отпуск. Больной Прокофьев достался мне. Я вызвал Григорова. Професор приехал после 16 чпсов. Покрутил в руках принесенный со склада аппарат и скаал - Этот аппарат не подходит. Я обалдел - Как не подходит, почему? Очень простоо, - объяснил Григоров, - у больного стоит униполярная модель, соответственно и электрод униполярный. У вас биполярный аппарат, действующий электод к нему не подходит. Я говорю - Сергей Семенович, вот запись в истории болезни, там с Ваших слов указана именно эта модель. Сергей Семенович даже не взглянул на историю болезни, спросил - Там моя подпись есть? Нет?, - так какие ко мне вопросы? Нужен аппарат такой-то. Продиктовал марку, подписался и убыл... Да-а... Мы составили текст письма, главврач подписал, минфин выделил 2000 долларов. И все коту под хвост. Что мы скажем главврвчу? И что главрач скажет в главке? И что после этого он скажет нам? Выходит, нужно новое письмо, еще 2 тысячи баков... Лично я тут ни при чем, но все шишки посыплются на голову зав. отделением. И никто не знает, что делать, никто совсем не разбирается в стимуляторах, электродах и прочей технике. Полный абзац! В списке больничных консультантов по этим вопросам числится только Григоров. Но из безвыходного положения обязательно есть как минимум два выхода (если их искать, а не сидеть сложа руки). Я взмолился профессору Захарову, заведующему кафедрой терапии, базирующейся на нашей базе, - Владимир Николаевич, ведь не может же быть чтобы в стране был один-единственный специалист. Говорят, и у Брежнева стоит ЭКС, что же, это все Григоров? А ведь он не числится консультантом 4-го ГУ МЗ СССР. Я подозреваю, что к тому времени профессор Григоров утратил расположение руководства, недаром главой Всесоюзного центра по организационно-методическим вопросам кардиостимуляции был назначен профессор Бредикис из Каунаса. Владимир Николаевич Захаров подумал и на следующий день сообщил мне - В ЦКБ Кунцево работает кардиохирург, который занимается именно кардиостимуляцией. Он там всем командует. И дал номер телефона Анатолия Дмитриевича Дрогайцева. Я позвонил, изложил проблему. Дрогайцев приехал, ознакомился с деталями и сказал - Конечно, старый электрод нельзя просто так подключить к новому стимулятору - у них разные разъемы, но существует множество переходников, которые решают проблему. Он показал каталог с этими переходниками - такими малюсенькими приспособлениями. Я сказал - Не может быть, чтобы Григоров об этом не знал. Дрогайцев промолчал. За все годы нашего знакомстства я ни разу не слышал от него хулы в адрес Григорова. Однако его негативное отношение к этому человеку было очевидно. Вероятно, Дрогайцев тоже принадлежал к школе Григорова, но предпочитал работать честно, благодаря чему и попал в Центральную клиническую больницу 4 ГУ МЗ СССР. Своим положением он очень дорожил. В годы нашей совместной работы он избавился от двух своих помощников - один оказался молодой алкаш, а второй - стремился вырваться из-под дрогайцевской опеки и стать самостоятельным специалистом, чтобы стричь купоны. В 90-ые годы он стриг эти купоны в больнице гражданской авиации на Соколе, но не всегда удачно, он был неважный хирург. Как-то при установке предсердного электрода он перфорировал правое предсердие, кончик электрода вышел в полость перикарда, произошло умеренное кровотечение в перикард, состояние больного ухудшилось. Думаю, тамошние врачи не поняли в чем дело. В больнице в это время появился Анатолий Петрович Борисенко, профессор кафедры кардиологии, работавшей в нашем стационаре. Хирург П... пожаловался профессору - вот, мол, какой сложный и неясный случай. При этом об истинной причие случившегося он умолчал. Профессор Борисенко ничего не заподозрил и предложил перевести больного в нашу больницу - мы там разберемся и поможем. Хирург П... с радостью согласился. Я случайно обнаружил этого пациента в отделении общей кардиологии, профессор Борисенко и не думал им заниматься. В этой специфической области кардиологии он не разбирался. Больного перевели в палату интенсивной терапии 2-го кардиологического отделения. Имплантированный двухкамерный стимулятор работал в режиме желудочковой стимуляции, предсердный электрод не функционировал. При обследовании выяснилось, что кончик электрода - вне тени сердца, в полости перикарда, где имеется умеренное количество жидкости, очевидно - крови. К счастью количество жидкости не увеличивалось. Таблетками тут не поможешь. Собрали консилиум, пригласили хорошо известного нам кардиохирурга из Центра хирургии профессора Бориса Владимировича Шабалкина. Пригласили и хирурга П.... На консилиуме он больше молчал, но признал как быо дело, нельзя не признать в свете объективных данных... Больного еще раз перевели - в Центр хирургии - для оперативного лечения, если ситуация не стабилизируется сама собой. К счастью, обошлось без полостной операции. Детали не помню, к нам больнрой не поступал... Вот так непросто было иметь дело с такими больными и с такими врачами. Дрогайцев удачно, как всегда, прооперировал Прокофьева и тот исчез с нашего горизонта. Тогда я пришел к выводу, что поведение профессора Григорова по меньшей мере непорядочно и решил по возможности не иметь с ним дела. Странно, думал я, что профессор и доктор наук, бывший боевой офицер-артиллерист, ведет себя как подонок. С того времене все поступающие в стационар больные с ЭКС или ППБС проходили только через мои руки, можно скаать, я монополизировал эту патологию.
Следующий случай с больным Синегубовым окончательно убедил меня в том, что Григоров махинатор и жулик, который использует свое исключительное положение в личных меркантильных целях. Григорий Иванович Синегубов, генерал-майор инженерной службы, в 1940 году в тридцатипятилетнем возрасте был назначен заместителем наркома боеприпасов и в этой должности прослужил всю войну. В 1946 году наркомат был преобразован в министерство сельскохозяйственного машиностроения, где генерал Синегубов остался служить в прежней должности. В 1952 году он был арестован и осужден на три года за «нецелевое использование металла». Несколько месяцев он провел в це\у ярославского завода в роли заключенного. Сразу же после похорон Сталина по указанию Берии он был освобожден и реабилитирован. В конце семидесятых - начале восьмидесятых лет прошлого века это был добрый старик. Первый кардиостимулятор ему установил Григоров у себя в институте. Лет через пять, когда уже открылась наша больница, он сказал Синегубову: «Я достал для Вас новый современный аппарат, он на складе больницы на Открытом шоссе, ложитесь туда, я приеду и все сделаю». Так и произошло. Синегубов поступил в стационар. Вызвали Григорова. Тот приехал, посмотрел и записал - показана замена ЭКС на стимулятор фирмы Медтроник модель такая-то. Именно на ту модель, которую по рекомендации Григорова в превентивных целях закупила больница (как обычно - через Минздрав, Минфин и за драгоценную валюту). Лечащим врачом был все тот же Тимошкин, который в стимуляторах не разбирался, не хотел разбираться, да и не имел такой возможности. Григоров зафксировал снижение частоты стимуляции до 60 в минуту, что при заводской установке 72 импульса указывает на истощение заряда батареи и служит показанием для замены ЭКС. Провели операцию Григоров с помощником (который произвел на меня впечатление откровенного проходимца) в вечернее время в нашей операционной, присутствовал Тимошкин и анестезиолог. Используется местная анестезия, так что у анестезиолога работы не было. Разрез кожи под ключицей, выделяется старый стимулятор, отсоединяется электрол, ЭКС удаляется. В ложе предыдущего аппарата укладыается новый, соединяется со старым электродом. Швы на кожу, операция закончена. Доктору Тимошкину все это было неинтересно, он эти немногие минуты просидел на диванчике в предоперационной. Зарегистрирована стойкая постоянная стимуляция правого желудочка с числом стимулов 70 в минуту. Добрый старик Синегубов был бесконечно благодарен профессору Григорову. Он завел карманный радиоприемник, каждое утро подносил его к сердцу и слушал. Приемник в такт импульсам издавал тихий щелчок. Григорий Иванович слушал, насчитывал свои 70 щелчков и балдел. Так продолжалось года три, пока однажды утром больной насчитал 66 или 65 щелчков. Он забеспокоился, пошел в поликлинику, сняли ЭКГ Действительно, частота импульсов упала. Синегубова тут же отправили в стационар. Вот он лежит передо мной, старый спокойный человек с доброй улыбкой, уверенный в том, что он в руках врачей, и те не дадут умереть. Я беру в архиве предыдущую историю болезни. Консультация Григорова, протокол операции замены имплантированного кардиостимулятора ЭКС 222 на американский «Медтроник». Но ведь что интересно. В своей консультации Григоров пишет, что показана замена ЭКС ввиду снижения частоты импульсов до 60 в минуту (при проверке карманным программером). Однако на серии ЭКГ до операции регистрируется ритм, навязанные ЭКС, с частотой 70 в минуту. Но это никого не интересует, есть рекомендация корифея, - значит, - быть по сему. Сейчас частота стимуляции действительно около 65. В то время я уже полностю переориентировался на А.Д.Дрогайцева, который нравился мне тем, что был скрупулезен, дотошен, аккуратен, в высшей степени добросовестен. Не было ничего похожего на чванные выходки профессора Григорова. Кажется, к этому времени мы уже заменили Антонине Федоровна Аниськиной ее однокамерный стимулятор на двухкамерный с блестящим клиническим эффектом (об этом я писал в одгой из предыдущих глав). Как всегда, приехл Анатолий Дмитриевич. Я ему сказал - одно мне непонятно, с чего бы новый американский аппарат надежной фирмы «Медтроник» вдруг так быстро снизил частоту стимуляции, ведь его срок службы не меньше 10 лет, а прошло только пять? Дрогайцев попальпировал под левой ключицей прекрасно контурируемый стимулятор и сказал - Никакой это не «Медтроник», а обычный советский ЭКС 222. Я не упал, опыт работы с Григоровым у меня уже был. Сделали жесткий рентгеновский снимок, при этом хорошо видна внутренняя структура аппарата. Эта методика применяется для идентификации имплантированных неизвестных стимуляторов. Рентгеновская тень ЭКС обязательно указывается в паспорте на аппарат. Все сомнения отпали - это был ЭКС 222. Тогда что же за операцию провел Сергей Семенович Григов 5 лет тому назад? Я устроил допрос с пристрастием (в виде коньяка) лечащему врачу Тимошкину. Тот признался, что во время операции находился в предоперационной, около больного присутствовал только анестезиолог, который, конечно, за ходом операции не следил, да ему с его места и не видно. Операционная сестра тем более не в курсе. Григоров сделал разрез, подержался за старый стимулятор, подержался за новый, зашил кожу, операция закончена. Якобы удаленного стимулятора Тимошкин не видел. Не видел он и нового ЭКС. Помощник Григорова записал протокол операции в операционный журнал, Тимошкин - в историю болезни, Григоров подписался и был таков. Очевидно, стимулятор он увез с собой. Тем самым он получил в полное и бесконтрольное пользование совершенно новый импортный электрокардиостимулятор. Это - бесценная штуковина. В те годы никому не нужны были деньги, купить - нечего, за валюту полагался расстрел. Но вот борзые щенки, - это да! Начиная от ящика коньяка или виски до диссертации... Григоров совершил уголовное преступление, похитив социалистическую собственность особо изощренным способом и при этом подвергнув советского человека риску смерти. Ведь любая операция, тем более - на сердце, несет в себе такой риск. Это была грязная уголовая махинация. Добрый Григорий Иванович рассказывал, с какими просьбами обращался к нему, старому подло обманутому человеку, Григоров. Нет, ему были нужны не деньги, а всевозможные протекции. Я все для него делал, - сказал Григорий Иванович, - но когда он предложил мне провести через ВАК диссертацию его приятеля, я отказался. С Синегубовым все получилось хорошо - стимулятор заменили, установив настоящий «Медтроник». Благодарный Григорий Иванович вручил мне на память о нем зонтик «Три слона», который вскоре украл медбрат-практикант. Генерал-майор Синегубов умер в 1986 году на дому скроростижно.
В конце 80-ых произошла такая история. Зампред Совмина Башкирской АССР, полная поперечная блокада сердца случилась у этого сорокавосьмилетнего здорового мужчины на отдыхе в местном санатории. Он вырвался туда на две недели, улучив промежуток между уборочными компаниями (он отвечал за сельское хозяйство). Он так и сказал врачам санатория - У меня всего 2 недели, уж вы постарайтесь. Они так старались, что несчастный чиновник ходил весь в синяках от массажа, душа Шарко и прочих оздоровительных процедур. Я спросил - Что же Вы не попросили снизить нагрузку? Я не мог, ответил он, скажут начальник выпендривается. Кроме того, я - татарин, а башкиры татар не любят и я терпел. Через 10 дней лечения блокада и возникла. Вряд ли от этого, но больной так думал. В Башкирии не имплантируют ЭКС, а транспортировку в Мскву местные эскулапы сочли недопустимой нагрузкой для больного. Решилась проблема так: в институте сердечно-сосудистой хирургии нашли специалиста, вручили ему американский ЭКС, изъятый на медскладе нашей больницы и отправили в Уфу. Специалист провел операцию не как делают обычно - под местной анестезией, а под общим наркозом. Причин для этого, скорей всего, не было, видно просто хотелось потрясти провинциальных коллег. Возможно, он думал, что такую шишку местного масштаба никак нельзя оперировать под новокаином. Ко всему прочему, он установил в япемную вену катетер, через который во время операции капал какие-то жидкости, что тоже необычно. В общем, я пришел к выводу, что в Минздраве РСФСР выбрали не самого опытного кардиохирурга. Сделав операцию и забрав всю документацию на стимулятор и электрод, специалист отбыл. А у больного поднялась температура, шея покраснела, опухла - образовался флебит яремной вены. От этого осложнения его спасли героические усилия башкирских врачей. Спустя некоторое время его направили в нашу больницу для обследования. Пациент чувствовал себя вполне прилично, был бодр, при нем раза три в неделю появлялась молодая девица, представлявшаяся лечащим врачом. Она делала больному то, что они называли лечебным массажем, а на деле если это и был массаж, то не иначе как эротический. Выписка из И/Б Уфимской больницы была составлена так, что понять, какую систему имплантировали больному, было невозможно, А между тем человеку с имплантированным ЭКС всю документацию на аппарат положено выдавать на руки. Я позвонил специалисту, объяснил ситуацию и попросил передать нам прихваченное им руководство по эксплуатации. Специалист отказался. Убедительных оснований у него не было и он что-то мямлил. Мы обошлись - данные аппарата сохранились в документации склада, и рентгеновская картинка позволила идентифицировать стимулвтор. Работал он в штатном режиме, при проверочном откллючении регистрировалась полная блокада сердца, хотя никакой органической патологии миокарда и клапанов мы не нашли. Бывает... Я думаю, специалист никогда не видел такого шикарного руководства по ЭКС как то, что прилагалось к аппарату с массой графиков, схем, таблиц, Экг и цветных иллюстраций. Он оставил его себе как незаменимое руководство. А права больного? - больных много а я, хирург Пупкип, - один.
на рубеже 80--90 годов прошлого века все изменилось. Григоров умер в 1989 году. С развалом СССР все правительственные медучреждения страны попали в одну систему - Управления делами Президента РФ. Дрогайцев потерял интерес к тому, чтобы оперировать больных в нашей больнице, Он сказал , - пусть ложатся к нам в ЦКБ. Правительство Лужкова создало отделение кардиостимуляции на базе городской больницы, Людям с московской регистрацией там имплантировали импортные стимуляторы за счет городского бюджета. Контингент нашей больницы изменился - чиновников прикрепили к ЦКБ, а к нам - сантехников, электриков и прочий обслуживающий персонал Совмина. в результате с 1991 по 2016 год в нашей больнице находилось всего двое больных с имплантированными ЭКС. да и тем операцию проводил в городской больнице Юрий Хананович Литвин, у нас им лишь поставили диагноз, организовали перевод в ГКБ № 81, затем у нас они лишь реабилитировались. Так и заглохло это направление в моей практике...