Президентские тайны. Часть вторая. Президент

Часть вторая. Президент

1. В президентском дворце

Редко ему удается – вот так посидеть в кресле  и просто поразмышлять. Все дела да дела. День Президента расписан по минутам. Да что там день – многое  распланировано на недели, на месяцы вперед! Это только со стороны кажется, что жизнь Президента – делай, что хочешь.  Всё в твоих руках, и все тебе подчиняются. Ничего подобного – он повязан по рукам и ногам. Он – словно раб на галерах: ежедневно гребет и гребет, и конца-края этому не видно.

Президент сидел за столом, что находился возле стены его рабочего кабинета, обрамленного мореным дубом. За спиной – герб страны, государственный флаг и президентский штандарт.
Да, он не лишен тщеславия, но этот маленький грешок он может себе позволить.  Тем более для этого имеются основания. Есть, что записать в актив. Он любит свою страну и многое сделал для нее.  Его проницательность, решительность, умение отстаивать  интересы  государства известны многим.

Но быть главой в этой стране – сложная штука.  Очень важно не застрять в прошлом, но и не заблудиться в настоящем. Президенту его держава напоминала порой необузданную кобылицу, которую надо то пришпоривать, чтобы разогнать, то удерживать, чтобы она не пошла вразнос. Да, требуется сильная рука, твердость духа и гибкий ум, чтобы ею управлять.

Действительно, как и чем объединить нацию,  часть  которой смотрит назад, считая идеальным то, что уже  кануло в историю. Другая часть, наоборот, проклинает прошлое и многих ее  деятелей. Кто-то недавние события называет благом, а кто-то – несчастьем и трагедией. И надо сказать и те, и другие имеют  основания любить или ненавидеть Понятно, что иллюзии вылечивает время, которое вроде бы должно расставлять все по местам. Правда, не всегда у него это получается.

А есть еще одна значительная часть людей, которые лично не знают событий прошлого, так как родились позже,  но особо не думают и о будущем. Просто они   болеют пофигизмом, бродят, как слепые котята по темному чердаку, особо ни на что ни надеясь и живя по принципу – куда кривая выведет,  а там посмотрим. 
Есть, конечно,  в его стране и умные, и деятельные. Есть те, кто смотрит на запад, иные – на восток, а третьи –  вообще никуда не смотрят, уповая на некий самобытный путь развития. Есть очень бедные, есть состоятельные, и наконец, очень богатые – у каждой группы свои специфические интересы. И разница между ними  порой огромная.

Как все эти противоположности объединить, направить к единой цели? Где она, и возможна ли в его стране? Но ведь чем-то и как-то надо сплачивать людей. Найти общую идею, которая не разделяла, а консолидировала бы общество.
Как безболезненно перевернуть очередную страницу, чтобы устремиться дальше?  Перевернуть так, чтобы  из книги истории его страны не были вырваны целые куски, ее содержание не было нарушено, как уже не раз случалось.

Конечно,  ему, Президенту, хочется быть нужным и полезным всем, но….  Увы, такого не бывает даже в самом идеальном обществе.  Всегда найдутся те, кто чем-то недоволен, не нашел себя, или просто натура у них такая – вечно негодующая, готовая постоянно протестовать и чего-то требовать, живя по принципу – чем хуже, тем лучше.

Он-то прекрасно знает, насколько обманчива бывает тишина. Сегодня  о тебе  говорят только хорошее…  Правда, нередко только до тех пор, пока ты у власти. Но лишь тебя не стало,  вдруг оказывается, что  многое ты делал не то и не так, как надо. И  новая власть начинает вешать на тебя всяких паршивых собак. Или что еще похуже. Увы,  неблагодарные люди  часто ниспровергают кумиров, которым еще недавно поклонялись.

А он не хочет, чтобы память о нем осталась плохой. Укрепить страну и заложить основы для  ее полнокровного будущего – так он понимал суть своего предназначения.
Вот только интересно, как  потомки назовут время его правления? Застоем? Развитием? Стабилизацией? Демократией? Авторитаризмом? Ну, любят  у нас вешать ярлыки.

Скоро он уйдет в отставку. Для себя он такое  трудное решение  уже принял. Но Президент понимал, что стоит только об этом  гласно объявить, может начаться такое – ни приведи господь! Однако и тянуть долго нельзя,  опасно сидеть во власти до старческого маразма. На дряхлеющего правителя всегда смотрят с насмешкой, сочувствием или со злорадством. Нужно поймать так  называемый «золотой момент», чтобы уйти достойно.

Его ближнее окружение  уже что-то почуяло и зашевелилось.

Увы, нет еще в его стране традиции цивилизованной передачи власти. Кое-кто,  неважно, стоящий возле трона или вдали от него,   едва почуяв слабину, тут же начинает рвать на себя одеяло, жестко прокладывать к власти дорогу и бить себя в грудь:  мол, лишь он  один достоин быть правителем в этой стране!
И кто знает, каким будет следующий глава государства. История показывает, что после сильного правителя на его место часто приходит слабый. Не получится ли так, что новый правитель захочет  подправить под себя конституцию, что полномочия президента откроют дорогу новоявленному диктатору и  станут угрозой для  стабильности и процветания  страны?

Нет, не забвения страшился Президент.  Разрушение  уже достигнутого – вот чего он опасался больше всего.

Значит, и здесь Президент обязан что-то придумать и предпринять.  Нужна надежная система противовесов и сдержек. Устои государства ни в коем случае не должны дрогнуть или пострадать. За прошедшее  столетие  его страну не раз корежило и выворачивало наизнанку. Рушились режимы, сопровождаемые сильнейшими потрясениями, уничтожалось то, что казалось прочным и незыблемым.  В его уже бытность государство, одержавшее в прошлом великие победы, вдруг развалилось, как карточный домик. И страдал от этого, в первую очередь, народ. Исчезали идеалы и ценности, исповедуемые годами, и многие переставали понимать, что им делать и как себя вести. И пускались, кто во что горазд.

Он не должен этого допустить. Страна  в своем прежнем облике может исчезнуть, а  вот Родина – никогда.

Конечно, чтобы в  его стране сформировалось что-то стоящее, чтобы  наладилась  и гармонично развивалась жизнь, чтобы выработался у народа стойкий иммунитет ко всякой заразе, необходимы десятилетия созидательной работы, внутреннего и внешнего спокойствия. Внешнее  спокойствие  государства обеспечивается сильной армией и гибкой дипломатией, а внутреннее – гармоничным балансом сил,  верно расставленными приоритетами и поддержкой масс.
Он это хорошо понимает.

Президент тяжело вздохнул. В последнее время он обнаружил в себе эту привычку: в  долгих размышлениях и при трудно разрешимых ситуациях – вздыхать. Может, действительно, устал? Неужели у него нет больше того упорства и решимости, что было раньше, а  вся работа продолжается лишь по накатанной, в силу инерции? Может, только создается  видимость движения?  Маховик вроде как крутится, но…  впустую.

Нет-нет, тут же возражал себе Президент. Имеются еще и силы, и желание, есть, как говорится,  порох в пороховнице. И люди ему доверяют, и результаты имеются.

 Утверждают, продолжал размышлять Президент, что тяжело расставаться с властью. Уж очень она заразительна, очень уж прилипчиво и  заманчиво все, что с ней связано. Нет-нет, только не это!  Не дай  бог войти во вкус власти и оказаться в плену этого самого вкуса. И все же, все же... Он ведь много сделал полезного.

Кстати, а были в истории правители, которые добровольно отдавали свою власть? Говорят, в древнем Риме некий  Диоклетиан снял с себя  императорское бремя  и уехал в далекую провинцию, чтобы выращивать капусту. И ни за что не соглашался вернуться в столицу. 
А российский император Александр I – победитель Наполеона? Говорят, он был утомлен бременем правления и высказывал мысли отречься от престола. Его терзали душевные муки оттого, что над ним, как дамоклов меч, висело   клеймо отцеубийцы. Потом император уехал в Таганрог – и, то ли там умер, то ли, согласно легенде, покаявшись, превратился в старца Федора Кузьмича. Так и оставил он после себя некую двойственную память и неоднозначное воспоминание.

Президент встал из-за  стола и подошел к окну. Перед ним раскинулся огромный пустынный двор,  в разных концах которого стояли  скучающие солидные мужчины в гражданской одежде  –  из его службы безопасности.
Дальше – за оградой виднелась прогуливающаяся толпа.

Он вспомнил, как месяц назад молодежь  неожиданно устроили флешмоб  в честь дня его рождения. Несколько десятков молодых людей пританцовывали на площади перед воротами резиденции, поднимали вверх руки и выкрикивали «Поздравляем!». Потом  над их головами оказались  куски материи с крупными буквами, люди выстроились  так, что образовались слова «С днем рождения!». Приятно, конечно.

Его служба безопасности засуетилась, он из окна своего кабинета наблюдал, как забегали сотрудники, потом появилась полиция, однако участники флешмоба уже растворились в толпе. Когда начальник охраны докладывал об этом несанкционированном мероприятии, Президент, усмехнувшись, сказал, что благородные порывы  людей не надо удерживать.

В оппозиционной прессе  тут же появились сообщения, что все это было устроено вроде как специально и с подачи самого Президента. В его стране такое нередко: чем искреннее чувство, тем подозрительнее оно кажется.

А вообще, к молодым у Президента  было особое отношение. Он любил с ними общаться, видел в них продолжателей начатого  им дела. Они  должны взять то лучшее, что он сделал, и повести страну дальше, к ее процветанию. Старшее поколение устало от борьбы за существование и несбывшихся надежд. Многие прожили свою единственную жизнь ради громогласно провозглашенного  светлого будущего, которое так и не наступило. И были разочарованы. Конечно,  пришлось этим люди нелегко, им достались непростые времена, и ставшее привычным чувство безысходности сформировало в них психологию долготерпения, выживания и внутреннего протеста. А еще привило мысль о том, что власть им  постоянно что-то должна, хотя они упорно не доверяли этой самой власти.

Нынешнее же молодое поколение иное – не отягощенное гирями прошлого.

Хотя по своей сути эта молодежь мало чем отличается от той, которая была в его время. Те же устремления – да, состояться в этой жизни, поиски себя, желание иметь прочную материальную основу, та же восприимчивость ко всему новому  и передовому. Она подвижна и легка на подъем. Как и раньше,  крутится она до поры до времени в своих молодежных интересах. Правда, у нынешней молодежи есть еще кое-что – она  более свободно мыслящая, раскованная, динамичная,  больше надеется на себя и свои силы. Она выросла в спокойное время, не знает тревог  и волнений, выпавших на долю родителей. Он вспомнил, как  в молодости остался на какое-то время без работы, отечеству он вдруг оказался ненужным, и чтобы прокормить семью – жену и маленького ребенка, вынужден был подрабатывать таксистом.

Президент давно понял, что перед молодежью надо смело  ставить серьезные задачи. Так было раньше, в стране его прошлого, когда  сам он еще был школьником. Если молодежь ощущает причастность к важным делам, то быстрее созревает, взрослеет и мудреет. Только нужно формировать достойную нишу для такой молодежи. Иначе  она, не имея четких ориентиров, сама  принимаются искать себе  кумиров и занятия, причем далеко не самые лучшие. Или вдруг  некий чужой дядя начинает ее накручивать, стремясь юными руками вытаскивать из огня жареные каштаны.

«Молодежь, молодежь…», – снова подумал Президент и поморщился.

Мысли его плавно перетекли к собственной дочери, и лицо омрачилось. Как легко размышлять о молодежи в целом, но чего стоят все эти рассуждения, если твое собственное дитя доставляет столько хлопот и огорчений, что хоть за голову хватайся! 

Он подошел к подоконнику, где на специальных подставках стояли  несколько кашпо с его любимыми цветами – кустарниковой камелией. Он ухаживал за цветами сам. Вот и сейчас, сунув палец  на глубину фаланги в почву, он определил на ощупь степень ее влажности. Потом из кувшина с отстоянной водой, куда добавил несколько капель лимонной кислоты, аккуратно полил все горшки, а их было ни много ни мало – десять. Красные, розовые, белые, с удивительными оттенками – эти изысканные цветы всегда вызывали его восхищение. Уход за цветами  успокаивал его и упорядочивал  мысли.   Еще  была у него мечта – вывести камелию особого темно-синего цвета, да вот только руки все не доходили. «Уйду на пенсию и стану садоводом», – усмехнулся Президент.

Его любовь к цветам выразилась в том, что и дочь с самого рождения он стал называть – «Камелия». Так у нее появилось второе имя, которое, впрочем, скоро стало основным.

2. Ночью, несколько дней назад

Что может быть упоительней  этих ночных гонок по городским улицам? Они  будоражат  нервы, наполняют такой мощной энергией, что все струны в тебе натянуты и звенят.

Их было несколько отчаянных стритрейсеров на превосходных автомобилях, которые именовали себя клубом «32» – по количеству участников. У них был любимый проспект, на котором они устраивали гонки по ночам. Почему именно там – объяснить никто не мог, просто так сложилось. Они здесь собирались за полночь, после посиделок в элитном клубе, и начинали гонять. Или, двигаясь словно на параде, выстраивались во всю ширину проспекта, Другие водители их опасались, сразу уступали дорогу и сворачивали в сторону.

Еще мажоров забавляла реакция полицейских, которые останавливали их за чересчур рискованную езду. Им нравилось смотреть  на вытягивающиеся лица полицейских, когда те узнавали, кто  родители этих безбашенных молодых парней и девушек, а затем, отдав честь, благоговейно отпускали. Хотя мажоры знали, что за их спинами  полицейские матерят их  на чем свет стоит.

 В ту ночь они мчались на «гелике» под двести километров, играя в «шашечки», то есть, перескакивая с одной полосы на другую, а то и забираясь на встречную полосу. В машине их было двое, он такой сильный, смелый, уверенный в себе – за рулем, а она,  веселая и влюбленная в него  – рядом.

Ах, до чего приятна эта бешеная езда по ночному городу! Да еще с любимым, да еще с ощущением, что  жизнь полна удовольствий и  ярких красок.  Правда, она осторожно намекнула, может, лучше не гнать так, на что он  лишь снисходительно рассмеялся.
– Не бойся, ничего не случится. Все под контролем. Когда скорость за двести, машина превращается в дьявола. И ты управляешь этим дьяволом. Не он, а я – хозяин этой жизни. Что может быть  круче и приятнее?  Вау!   

Но в какой-то момент мажор не справился с управлением, машину  занесло, резко развернуло, отбросило, и она ударилась о встречное такси. Водитель и женщина, находившиеся в нем, погибли на месте, а они, отчаянные головы, остались живы и невредимы.
Парень, пошатываясь, вышел из автомобиля, подошел к разбитому вдребезги такси, обошел его вокруг и вернулся на место.
– Они мертвы? – тихо спросила она.
– Похоже, – пожал он плечами. – Там ничего не видно.
Он долго сидел, склонив голову на руль, потом поднял на нее глаза и совсем не свойственным ему просительным голосом произнес:
– У тебя права есть?
–  Есть.
–  Давай пересядем.
– Зачем? – удивилась она.
Он  снова пожал плечами.
– У меня прав нет. К тому же я выпил.  А ты дочь президента, тебе ничего не будет.

Она с удивлением посмотрела на парня. От его былой самоуверенности не осталось и следа.
–  Ты что, готов меня подставить? – удивилась она.
– Почему подставить, – возразил он. – Просто ищу наилучший выход из создавшегося положения. Надо решить эту проблему. Надо сделать так, что мы ни в чем не виноваты. Твой отец нам поможет.
– То есть, как ни в чем не виноваты? – растерянно переспросила  она. – Ведь погибли люди.
–  Ну, погибли и погибли. Что делать, если они оказались здесь в тот момент, когда мы ехали. Их уже не вернешь. А я еще молод, у меня впереди целая жизнь.
–  Мой отец никогда не пойдет на это.  Да я и сама не буду к нему обращаться, – сказал Камелия, отвернувшись к окну и закусив губу.
– Ладно, не хочешь и не надо, – после некоторого раздумья сказал мажор. –  Ты только полиции скажи, что  сама была за рулем и что ты –  дочь президента. И все уладится.
Она, сжав зубы, помотала головой.
–  Ах так, вот, значит, какова твоя любовь! – негодующе воскликнул парень. – Ради меня ты ничего не хочешь сделать.

Камелия долго глядела на него, как будто впервые увидела.
–  А ты, оказывается, не только трус, но и  подлец, –  грустно заметила она.
 
Подъехала полицейская машина, из нее выбрались двое – молоденький лейтенант и средних лет капитан. Лейтенант оглядел то, что осталось от такси, присвистнул и покачал головой. Затем по рации вызвал скорую помощь. Капитан подошел к сидящим в «гелике» и велел предъявить документы.
–  Послушай, капитан, – развязно бросил ему молодой человек. – Ты знаешь, кто я и эта девушка? Она дочь президента, а я ее жених, то есть в скором времени – зять самого. Ты понял?

Такая наглая напористость часто помогала избежать ответственности за различные нарушения.  Камелия бросила быстрый взгляд на своего бывшего возлюбленного и возмущенно воскликнула:
– Что ты врешь! Какая я тебе невеста и  дочь президента!
– Выйдите из машины, – сурово сказал капитан. –  И предъявите документы.
Оба выбрались наружу. Камелия показала свое водительское удостоверение.
– Ну да, какая вы дочь президента,  – сказал капитан. – У вас и фамилии разные. Ваши документы? – обратился он к парню.
– У меня их нет. Я забыл  дома.
– Кто был за рулем в момент аварии? – спросил полицейский.
Камелия молчала. Парень как-то криво усмехнулся.
– Вызывай следственно-оперативную группу, – приказал капитан лейтенанту. – А вы поедете с нами в отделение.

–  Послушай, капитан,  – горячо заговорил парень. –  Давай договоримся. Мы можем сделать так, что ты скоро станешь майором и даже полковником. Хочешь? Или тебе деньги нужны, сколько – два, три миллиона? Завтра они у тебя будут.
При свете фонаря Камелия заметила, как гневно вспыхнули  глаза капитана, а на щеках заходили желваки. Но он справился  с собой и, стараясь быть спокойным, сказал:
– За неповиновение сотруднику полиции предусмотрена отдельная статья в уголовном кодексе. И еще одна – за попытку дачи взятки. Прибавь сюда причинение смерти двум человекам. У тебя на зоне будет  много времени, чтобы обо всем хорошенько подумать.
– Ну, это мы еще посмотрим, – зло пробормотал парень.
Садясь в патрульную машину, Камелия услышала, как капитан тихо сказал подчиненному: – Как я их ненавижу. Они думают, что за деньги можно все.

В отделение полиции капитан написал подробный рапорт о происшествии, в том числе, о попытке дачи взятки. Правда, ни словом  не обмолвился  о том, что в разговоре упоминалась дочь президента.  Тем более, что сама она себя таковой не признала. По опыту он знал, что подобная информация наделает в их ведомстве страшный переполох, да и ему самому может не поздоровиться. Так что лучше держать язык за зубами: меньше знаешь, крепче спишь.
 С Камелии взяли объяснение и отпустили домой,  а мажора задержали.

3.  Несколько лет тому назад

Детская или подростковая боль – как долго она остается в сердце и как влияет на дальнейшую судьбу человека?

После того, как президентская чета рассталась и разъехалась, Камелия некоторое время жила  у отца. Единственный большой разговор у него с  дочерью состоялся именно в тот день, когда мать после развода покинула квартиру. Камелии недавно исполнилось шестнадцать.
– Ты уже совершеннолетняя,  дорогая Камелия, – говорил отец, когда они поздно вечером сидели в ее комнате. Одинокая  зеленая лампа на столе уютно освещала помещение. Камелия с ногами устроилась на диване и слушала отца. А он, то садился на диван, рядом с ней, то вставал и ходил по комнате.  –  Я буду разговаривать с тобой, как со взрослым человеком. Наши отношения с мамой исчерпали себя. Ты, конечно, вольна поступить, как желаешь: можешь остаться со мной, а я хотел бы, – подчеркнул он, – именно этого, или уехать с мамой.
Он говорил медленно, тщательно подбирая слова.

– Что значит «отношения исчерпали себя», папа? – глухо спросила Камелия, – я этого не понимаю. Вы же  любили друг друга, много лет были вместе. И вдруг расстались. Что случилось?
– Когда есть любовь – люди живут вместе. Но когда любовь кончается, то они расходятся.
– Почему она кончается? – спросила Камелия.
Однако ответа не получила.
– Значит, и ко мне у тебя когда-нибудь кончится любовь? – настаивала дочка.
 – Не утрируй, пожалуйста. Любовь к детям – это совсем другое.
– Какая разница, – пожала Камелия плечами. – Да, двое расходятся, – обиженно, совсем по-детски, запричитала она, – а о третьем человеке забывают. Я хочу, чтобы у меня были и отец, и мать. Но почему-то меня об этом не спрашивают.
 – Что ты, дочка. Я же люблю тебя. Я буду заботиться о тебе. Ты ни в чем не будешь знать нужды. И с мамой сможешь встречаться, когда захочешь.

– У тебя появилась другая женщина? – Камелия пристально посмотрела на отца.
– С чего ты взяла? – он также внимательно взглянул на дочь.
– Мужчины не разбивают семью  не из-за чего. Обычно они так делают, когда у них появляется новая женщина, – серьезно заметила Камелия.
– Откуда ты знаешь, как поступают мужчины? – удивился  отец. – Откуда у совсем юной девицы такие понятия?
– Знаю, – упрямо заявила дочь.
– Нет у меня никакой женщины, – сказал отец.
– Ты уверен?
– Да.
Слезы выступили на ее глазах Камелии.
– Эх, отец, если бы ты знал, как тяжело быть дочерью человека, который является президентом. И, наверное, – его женой. Маму я понимаю. Не надо мне говорить о любви, якобы ушедшей без всякой причины. Мама объясняла по-другому. Она сказала, что у тебя есть женщина. И еще добавила, что свою работу, свою должность ты ставишь гораздо выше семьи. Она не желала быть так называемой «первой  леди»,  но хотела оставаться просто женой и женщиной. Вот и все. И больше я с тобой на эту тему не хочу говорить.

Президент тогда впервые в жизни солгал дочери. Солгал по-крупному. У него действительно уже появилась Милослава. И его очень тяготила двойственность, и даже тройственность создавшегося положения. Семья, дочь, новая любовь, ответственные обязанности президента страны. Так долго продолжаться не могло, ему надо было делать выбор. Конечно, не между государственным долгом и  личным чувством, тут никаких сомнений у него не было.  Нельзя смешивать работу и любовь.

Выбор был  в  рамках  главного вопроса: должен ли он сохранять семью, когда ее, как таковой, уже нет? Или делать вид, что у него крепкие семейные отношения, любящая жена и примерная дочь?

Хотя надо признать, что Президент  старался тщательно скрывать  свою личную жизнь. Он и так у всех на виду. Стоит ему чихнуть, как  за тысячу километров у кого-то тут же начиналось воспаление легких. А тут развод! Президент в его стране – это ведь еще и моральный авторитет. На него смотрят миллионы, на него многие равняются.  Не пострадает ли его престиж?
 Нет, лицемерие еще хуже. И в какой-то момент он честно и публично объявил, что разводится с женой. И, надо сказать, его откровенность большинством населения была оценена, если не положительно, то нейтрально и спокойно. Не он первый, не он последний.

Однако  все-таки остался невыясненным вопрос: как на его решение повлияла новая любовь? Хотя никто никогда его с любовницей не видел.

…Через некоторое время Камелия категорически сказала, что хочет жить отдельно. Отцу она  заявила, что не желает пользоваться его протекцией, теми возможностями, которые доступны ей, как дочери президента, а хочет самостоятельно чего-то добиться в этой жизни. Президенту ничего не оставалось, как только развести руками.

Она окончила школу, поступила в университет, на факультет журналистики.  Еще в школе подростком, страдая от одиночества, она открыла для себя необъятный мир интернета. Это было заманчиво, ново и жутко  интересно. Возникло ощущение удивительной свободы в сочетании с легкостью общения и, что немаловажно – невидимостью. Ах, как  было весело!  У нее появилась масса виртуальных друзей и знакомых. Можно говорить с ними о чем угодно или совсем не говорить, а выражать свои эмоции путем смайликов, лайков, дизлайков и прочих символов, которые заботливый интернет предоставлял в огромном количестве и ассортименте.  Все тебе на блюдечке преподнесено, и напрягаться особо не надо.

 Впрочем, скоро примитивные шаблоны и стандарты  безличностного общения ей надоели,   болтовня ни о чем, фразы, брошенные в никуда, однотипная и малосодержательная переписка непонятно с кем перестала волновать. Ее  тоскующая натура требовала живого чувства, участия,   теплого  взаимного движения, принятия и отдачи.

Вот тогда она и познакомилась с одним симпатичным юношей. Он сам ее нашел в безграничном  интернетном пространстве. Переписка с ним отличалась от всего того, что было раньше. Высокий, уверенный в себе блондин на фото рядом с красивой машиной сразу ей понравился.
 Как ловко он покорил ее сердце, как мило и остроумно шутил, какое  внимание проявлял. Утром, когда она включала компьютер, то сразу получала  нежное приветствие и заботливый вопрос, как ей спалось. Потом шли долгие разговоры о том, какой кофе она любит, какая музыка и кино ей больше по душе и прочая и прочая –  бесконечная милая болтовня молодых людей, которые симпатизируют друг другу и хотят еще больше взаимно понравиться. Киберпространство сделало свое дело, и обоим захотелось большего.

И вот, когда он предложил ей свидание, она с удовольствием согласилась, так как была уже влюблена. Нет, не в конкретного человека, а в тот образ, который сложился в ее душе. Но разве она могла тогда понять разницу?
После недолгой переписки они встретились, и он ввел ее в круг бесшабашных, ночных гонщиков.
А потом наступило горькое разочарование.

4. В служебном кабинете

Их  было двое  из ближайшего окружения Президента.  Особо к нему приближенных. Одного из них назовем для краткости  Бастом, а второго – Алексом. Оба являлись  самыми доверенными лицами главы государства. Хотя, конечно, учитывая осторожный, где-то даже подозрительный характер Президента и те проверки, которые время от времени он устраивал своим подчиненным, доверительность  там, наверху, – понятие  относительное и весьма неустойчивое. Но к этим двум высшим сановникам он все же относился несколько по-иному, чем к остальным, и  все важнейшие дела  проводил через них. Их мало кто знал в лицо, на телевидение они не светились, в газетах не выступали, широким массам были неизвестны. И, естественно, как водится – между их службами  была конкуренция и шла негласная война за влияние.

Сейчас Баст сидел за огромным столом, позади которого на стене висел портрет Президента, и внимал тому, что ему докладывал подчиненный из сверхсекретного отдела, которому поручались очень деликатные дела. Впрочем, у Баста  была поразительная способность: слушать собеседника и одновременно размышлять о чем-то своем, даже если течение его собственных дум и тема доклада не пересекались. Вот и сейчас – он выслушивал подробное сообщение о дочери Президента, а сам раздумывал, какие последствия может иметь информация о том, что Алекс остался жив.

 Рисунок того самого бездомного художника лежал у него в особой папке в ящике стола. То, что на нем был изображен именно Алекс, а не похожее на него лицо, сомнений не было.

Баст уже распек начальника  сверхсекретного отдела, да так, что тот с инфарктом срочно слег в госпиталь. Почему так халатно отнеслись к столь ответственному поручению? Где профессионализм сотрудников, которым платят хорошие деньги именно  за то, чтобы они тихо, без последствий, делали свою работу?
«Костоломы», «головотяпы», «криворукие» (эти и  еще более сочные эпитеты так и сыпались из уст Баста) ничего лучшего не придумали, как сбросить тело в реку, даже не убедившись, жив человек или нет. Наверняка были пьяные. И как назло под мостом находился этот художник. Случайно ли  все это или тут налицо сговор и предательство? Вот о чем раздумывал сейчас всесильный Баст.
–  С девушки не спускать глаз ни днем, ни ночью, –  гневно приказал он подчиненному. – Следить, чтобы у нее не было мобильника, чтобы она ни с кем не общалась. Любые попытки контактов пресекать немедленно. Даже мышь не должна проскочить,  даже комар не должен проскользнуть. Лично отвечаете  за это головой. Обращаться с ней чрезвычайно предупредительно, куклу, которую она просит,  дать, но предварительно убедиться, что в ней ничего не спрятано. Обо всех шагах докладывать мне незамедлительно.

У Баста было досье на всех молодых людей и девушек, с кем проводила время Камелия. «Золотая молодежь» всегда была под его особым вниманием – они одного круга, их родители богатые и влиятельные люди,  в основном лояльные Президенту. А то, что  детки проводят время весело, беззаботно и с размахом – ну что ж, дело их молодое. Правда, безалаберные поступки детей давали Басту дополнительные рычаги воздействия на их родителей, чем он охотно пользовался.

Последний случай  дорожного происшествия, связанный со смертью  таксиста и его пассажирки,  в котором были замешаны Камелия и ее  теперь уже бывший  возлюбленный. потребовал от Баста определенных усилий.  Надо было сделать так, чтобы он не стал достоянием журналистов и общественности. Парня срочно отправили за границу, честные сотрудники полиции получили серьезное повышение по службе, уголовное дело, правда, возбудили, но экспертиза показала, что у такси, якобы, не сработали  тормоза, и это явилось причиной столкновения с «геликом». Отцу того парня заступничество Баста обошлось в несколько миллионов в валюте.

Президенту о чрезвычайном происшествии было доложено, он попытался было поговорить с дочерью, она, молча, с угрюмым видом выслушала его, потом заявила, что больше в ночных гонках участвовать не собирается, а с парнем расстается навсегда. На этом инцидент был исчерпан.

Некоторое время назад Президент, проводя очередное совещание со своими советниками, намекнул о том, что, возможно, не будет баллотироваться в очередной раз на высший государственный пост. Даже не намекнул, просто, когда об этом зашла речь, перед ответом чуть запнулся, задумался и неопределенно пожал плечами. Этого оказалось достаточно. Такие неясные намеки были не совсем свойственны Президенту, обычно никогда не раскрывавшему до конца свои карты и любившему использовать эффект неожиданности.

 Баст и Алекс тогда удивленно переглянулись и одновременно подумали, нет ли в его реакции какого-либо подвоха, не устроил ли им Президент очередную проверку на верноподданность, или иными словами – на «вшивость». Баст тогда  категорически запротестовал и заявил, что ни в коем случае Президент уходить в отставку не должен во имя стабильности и спокойствия в государстве. А Алекс ничего не сказал.

Именно тогда Баст понял, что пришло время для решительных действий, а то, что главный его соперник сидит здесь, напротив него с серьезным и непроницаемым лицом, он знал и раньше.

Они были разные, можно  сказать, что где-то даже противоположности друг другу.
 Алекс вдумчивый, рассудительный, спокойный, решения принимал после тщательного взвешивания всех нюансов, предложения, которые он выносил на утверждение Президенту, всегда отличались глубоким анализом и прочным обоснованием.  Мозговой центр, одним словом.

Баст из породы живчиков, энергичный и решительный, легко улавливал мысль Президента, быстро воплощал ее в жизнь, о чем немедленно и с удовольствием докладывал главе государства. Еще на нем висела обязанность оберегать неприкосновенность личной жизни Президента, его семьи, следить за тем, чтобы никакая лишняя информация не просачивалась наружу. При случае, наоборот, окутывать некоторые дела и решения плотным  шлейфом тумана. Надо отметить, здесь он был мастер и с подобными задачами справлялся обычно блистательно.

И отношения с подчиненными они строили по-разному. Алекс почти никогда не повышал голос, требовал от сотрудников своего аппарата глубокого изучения проблемы  и тщательно продуманных действия, а при неудаче – искать не виновных, а причину, которая привела к ней.
Баст же считал, что в его ведомстве командует только один человек – он сам, а все остальные – это  безотказные исполнители, и что хорошая взбучка только взбадривает подчиненных.

Но самое главное – взгляды на многие проблемы у них были противоположные. Если Баст считал, что опираться нужно на элиту, довольно узкую группу самых богатых в стране людей, которые всегда поддержат и помогут деньгами, то Алекс, напротив, был категорически против того, что кучка  богатеев жирует, в то время как миллионы живут в бедности. Он считал, что распределение национального богатства должно быть более справедливым, чтобы каждый в стране – и он повторял это слово дважды – каждый мог реально обеспечить себе и своей семье достойную жизнь. «Элита не должна на остальных смотреть свысока, но быть достойным примером. Мы должны сделать нашу родину – страной больших возможностей для всех и каждого», – утверждал он.
И надо сказать, Президент к нему прислушивался.

Баст с раздражением называл высказывания Алекса популистскими, однако понимал, что если тот выступит с такой программой в качестве кандидата в президенты, используя к тому же свое влияние в средствах массовой информации, то поддержка миллионов ему будет обеспечена. А этого Баст допустить не мог.

Когда они в тот раз вышли из кабинета Президента, Баст насмешливо сказал:
– Что, Алекс, будешь теперь расчищать себе место на Олимпе.
– Нет, Баст, – в тон ему ответил Алекс. – На Олимпе будет тот, кого выберет народ.
– Брось, ты всегда был хорошим демагогом. Верно, уже продумал, как дело прокрутить, когда старик на пенсию уйдет.
– Послушай, Баст. Думаешь, не понимаю, куда ты клонишь. Не стану скрывать, но я сделаю все, чтобы  ты не попал туда, куда метишь.

На том они расстались. Баст знал, что Алекс располагал компрометирующими  материалами, которые мог  использовать против него. А коли так, значит, настало время играть в открытую  и действовать быстро и радикально. Он в качестве примера  для себя часто вспоминал древнюю притчу. Правитель одного небольшого  азиатского государства спросил знаменитого мудреца, что надо делать, чтобы власть всегда оставалась прочной. Мудрец ни слова не сказал, а пошел  по  хлебному полю, вырывая самые сильные колосья и оставляя только средние и слабые. Тот правитель  все правильно понял.

...И когда в ведомстве Баста случилась такая страшная промашка, как  неудачное покушение, а затем и  таинственное исчезновение Алекса, то все сотрудники секретной службы, весь специальный и вспомогательный аппарат  были поставлены на уши. Но напасть на след пропавшего пока не удавалось.

 Тут еще куда-то запропастился  художник.  Впрочем, последнее обстоятельство не особо беспокоило Баста, по всей видимости, художник, действительно случайно встретился с Алексом. Хотя, по опыту, Баст знал, когда  появляется цепочка случайностей, то следуют искать систему,  закономерность.  И выявлять тех, кто за ней стоит.

Он встал с кресла и принялся неспешно ходить по кабинету. Давно задуманный им план приведен  наконец в действие. Серьезная, рискованная игра  всегда доставляла ему  особое удовольствие, чуть  ли не физическое наслаждение. И Баст почти никогда не ошибался, потому что прекрасно  знал правила игры, которые сам же формулировал и осуществлял, доведя до совершенства. Даже свои провалы он мог обставить так, будто сделано это специально, чтобы расслабить противника, убедив его в своей некомпетентности, а  потом прихлопнуть.
Но сейчас он понимал, что в затеянной им ныне чрезвычайно сложной и опасной авантюре на карту поставлено очень многое – не только его карьера, свобода, но и, пожалуй, даже жизнь. Однако чувствовал в себе силы идти до конца и победить. Для этого у него есть все:  знание, опыт, деньги и мощный аппарат.

5. На приеме у президента

Президент принял Баста в рабочем кабинете, как всегда, спокойно, доброжелательно, не показывая своим видом даже  малейшей  тревоги.  Хотя оснований    для нее было более чем достаточно. Баст отметил, как Президент осунулся за эти сутки и какие усталые у него глаза. Не было в них прежнего блеска и энергии.

Они, как обычно, сидели друг напротив друга за брифинг-приставкой к рабочему столу, и Президент внимательно слушал доклад подчиненного.
Каждое утро Баст из разных источников получал сведения о важнейших событиях за прошедшие сутки. Эта обязанность давала ему определенные преимущества – владея информацией, он контролировал и ситуацию. Окончательная оценка оставалась, конечно, за Президентом, но Баст, пользуясь предоставленными ему полномочиями, имел возможность подать информацию так, как считал нужным, мог ее по-своему фильтровать и интерпретировать.

Сейчас главный вопрос, который интересовал Президента, был, конечно, о дочери.
– Последний раз ее видели в обществе бездомного художника, –  докладывал Баст. – Она оставалась с ним до утра, после чего оба исчезли.
– Где это было? – спросил Президент.
– Под Каменным мостом. Там у художника стояла палатка, в которой он ночевал.
– Совсем не думает об отце. То ночные гонки, то  сумасбродные выходки, то какой-то бездомный, – Президент сокрушенно покачал головой, потом встал из-за стола, в задумчивости подошел к окну. – Кто этот художник?
 – Родился и вырос в благополучной семье, отец  и мать – врачи, у художника есть младший брат.
– Тогда почему  вы назвали его бездомным? – перебил Баста Президент.
– Потому что несколько месяцев назад он ушел из семьи. Родители до сих пор не могут понять, почему он это сделал.
– Чем он занимался все это время?
– Скитался по стране, рисовал и продавал свои рисунки. С месяц назад обосновался под мостом.
– Зачем?
– Якобы занимался там рисованием.
–  Покажите мне его работы.

Президент снова сел за стол, долго и внимательно рассматривал заранее подготовленные Бастом листы бумаги.
– А  что это за фигуры женщин?  Кто они? Его любовницы?
– Это  пока не удалось установить.
– Да,  похоже, личность более чем сомнительная, с низкой нравственной ориентацией и социальной ответственностью. Чем он смог прельстить Камелию?
– Возможно, пообещал нарисовать ее.
– Найдите его во что бы то ни стало.
– Обязательно найдем. Хотя…
– Что хотя? – Президент насторожился.

Баст выждал паузу, печально опустив глаза, но затем твердо произнес:
– Есть серьезные основания подозревать, что Камелию похитили.
Президент побледнел и  даже привстал с кресла:
– Да вы что?
Баст ожидал такой реакции и быстро сказал:
– Мы  уже приняли все необходимые меры.  Думаю, совсем скоро будем знать, где находится ваша дочь.

Баст видел, каких усилий требуется Президенту, чтобы взять себя в руки. Обычно Президент не терялся  в острой ситуации, любой выпад мог быстро нейтрализовать, остроумно выдать ответ или даже высмеять оппонента так, что тому оставалось только в растерянности развести руками. Но сейчас Президент выглядел удрученным.
– Почему вы начали доклад не с этого, а стали рассказывать про какого-то художника? – глухо спросил он.
– Мы проверяем все версии,  здесь важна любая деталь. Не исключено, что художник  – один из похитителей и действовал в сговоре с  сообщниками. Камелия, как я уже сказал, исчезла сразу же после встречи с художником. И он, кстати, тоже.
– Так, – размышлял Президент, – какие, на ваш взгляд, могут быть последствия?
–  Я сделал все возможное, чтобы не было утечки информации.
– Дальше.
– Похитители себя пока не обнаруживают. Здесь могут быть следующие варианты: шантаж,  требование выкупа или, –  Тут Баст многозначительно поглядел на Президента, – прямое политическое давление на главу государства. Эти направления мы тщательно прорабатываем  и принимаем контрмеры по нейтрализации действий противника. Но, чтобы до конца уяснить их намерения, надо подождать  дальнейшего развития событий.
– Ждать, ждать! – не сдержался Президент.–  У нас нет времени. Вы понимаете, какую это даст пищу для наших врагов? Нет, не о том я говорю –  с дочерью может случиться все что угодно.
Баст молчал. Конечно, он все понимал.
– Почему вы считаете,  что похитителей было несколько? – спросил Президент.
–  Организовать и провести такую операцию в одиночку невозможно.
Баст, как всегда, говорил уверенно и убедительно, но осторожно. Он  действовал по давно испытанному правилу – говорить одно, а два других варианта держать в уме. Ибо на всякий случай у него было заготовлено несколько запасных версий.

 И тут он выложил свой важнейший козырь – показал еще один рисунок, который находился у него в особой папке.
– Что там? – спросил Президент, беря в руки лист бумаги.
– Портрет вашего бывшего советника Алекса. Его нарисовал тот самый художник.
 – Что? – Президент, словно боясь запачкаться, бросил рисунок на стол. – Вы хотите сказать, что они связаны друг с другом?
– Именно так, мой Президент. Скорее всего, они действовали совместно. Не зря  так называемый художник почти месяц сидел под мостом и дожидался там появления Камелии. Это, конечно, чудовищный  сговор против Президента и государства. Вы же помните, что Алекс исчез накануне. Нами установлено, что перед этим он перевел огромные суммы в иностранные банки на подставных лиц. Мы сейчас допрашиваем всех сотрудников его службы. В прежнюю пору таких людей называли врагами народа и расстреливали, как бешеных собак. Иногда жаль, что сейчас другое время.

Баст знал, что Президент не прощает предательства и всегда жестко реагирует. Когда пару дней назад он докладывал об исчезновении Алекса, Президент еле сдерживал себя от гнева. В самом сердце власти долгое время орудовал предатель. Сколько вреда он успел причинить?

И куда  смотрела вся доблестная служба безопасности, возглавляемая Бастом, которая упустила оборотня и не сберегла его единственную дочь! И какая шумиха может подняться в его стране и за границей, когда тайна всплывет наружу!
Впрочем, Баст ожидал такой реакции Президента, на его упреки  у него   заранее был готов ответ.
– Осмелюсь напомнить,  недавно вы дали указание не заниматься аппаратом Алекса и им самим, так как он вам пожаловался на то, что мы мешаем ему работать.
– Да-да, – сокрушенно сказал Президент. – Я помню. Теперь ясно, зачем ему это надо было.
– Что касается вашей дочери, то, поверьте,  мои сотрудники с ног сбились, охраняя ее, – докладывал Баст, – но она...
– Ладно, не продолжайте. Я без вас знаю.
– Моя служба работает днем и ночью. Есть серьезные наработки. Уверяю вас, мой президент, через два-три дня мы разыщем Камелию.
Президент долго молчал, потом печально сказал:
– Баст, ты остался у меня один. Прошу, не подведи меня.
– Да, господин Президент, на меня вы, без сомнения, можете положиться, – торжественно произнес Баст. – Я с вами навсегда. Однако у меня есть маленькая просьба.
– Какая?
– Если предатель будет найден и окажет  активное   сопротивление, могу ли получить санкцию на его уничтожение?
Президент после продолжительного раздумья произнес:
– У нас, конечно, правовое государство, но здесь мы имеем тот самый исключительный случай, когда причиненное зло может и должно обернуться добром.

6. Зацепки прошлого

Президент, хотя и не подавал на людях виду, но тяжело переживал предательство Алекса. С ним он выиграл предыдущие выборы, приблизил его к высшей власти, с ним советовался по важнейшим государственным делам. Никогда до этого Алекс не подводил его, не давал повода усомниться в своей честности и компетентности. Президент ценил Алекса еще за то, что в отличие от многих подчиненных тот не был бессловесным исполнителем, имел собственную точку зрения, порой не совпадающую с мнением Президента.  Нередко Президент, выслушав аргументацию Алекса, соглашался с его предложением.

 И вдруг на тебе – такое вероломство, можно сказать, внезапный удар кинжалом в грудь. Почему? Найти достойное объяснение поступку Алекса, Президент так и не смог. Человек имел огромную власть, деньги, положение, однако…
Получается, что он, глава государства, не так уж  хорошо разбирается в людях и чего-то в этом подчиненном недосмотрел. Впрочем,  власть и деньги нередко развращают самых, казалось бы, порядочных и честных. Так что Алекс тут не исключение. К тому же, Президент считал, что глава государства виновным по природе своей быть не должен. Если что-то пошло не так – то грешны в этом подчиненные. А он – высший авторитет, за ним – последнее и  самое верное слово.

Президент стоял возле своих любимых цветов у окна, но мысли его были далеко.
 
В свое время  российский император Николай I  беседовал со многими декабристами после  их неудачного восстания, желая понять мотивы их действий. Люди из высших слоев общества, имеющие важные должности, обласканные судьбой, готовы были положить на алтарь борьбы всё: богатство, свое положение, свободу и даже жизнь.  Ради чего? Вот и Президент очень хотел бы посмотреть сейчас в глаза Алексу, как  и чем тот объяснял бы свой коварный поступок.

Хотя, конечно, та и нынешняя ситуации отличаются друг от друга. Там, вроде, благородные мотивы и высокие цели у восставших, а здесь – примитивная корысть, какие-то низменные интересы. Но и те, прежние, и этот, нынешний – посягнули на власть, на ее авторитет, а такое не прощается.

Президент вернулся к столу, посмотрел на часы, встроенные в письменный прибор из малахита, и поморщился. Сейчас должна произойти встреча, которую он ее как бы  и желал, а вроде и не очень. А чего больше – хотел или нет – он так и не разобрался.
– А ты стал  более пунктуальным, – заметила миловидная женщина средних лет в строгом деловом костюме, войдя в просторный кабинет и  показывая кивком головы в сторону часов. – Прямо секунда в секунду. Неужели исправился? Не то, что раньше, когда даже на свидания умудрялся опаздывать.
Президент встал ей навстречу, в ответ на ее слова тоже улыбнулся, но так, как  только он умел, – одними губами, глаза его при этом оставались чуть настороженными и словно подернутыми некоей пленкой, за которой нельзя было разглядеть, что он думает и чувствует. Президент, как бы извиняясь, слегка развел руками.
– Ты ведь знаешь, дорогая Милослава, эта вредная привычка у меня с детства. Да-да. Вроде дам себе слово больше не опаздывать, и опять… Я и в школу опаздывал, и в институт. И даже на службу, за что не раз получал нагоняй. А  однажды, представь, опоздал на встречу с английской королевой, из-за чего чуть было не разгорелся международный скандал.  Пришлось соврать, что погода подвела, и самолет позже вылетел. Борюсь, борюсь,  и, как видишь, небезуспешно.

Президент, как гостеприимный хозяин, широким жестом пригласил сесть – но не  возле   рабочего стола, а  в кресло, которое находилось  в углу в паре с таким же. Рядом с креслами стояла кадка с шикарной японской камелией. Тем самым он предлагал не формальный формат беседы, а более доверительный, можно даже сказать – дружеский, личный.

Женщина  предложение не приняла и устроилась за  официальным переговорным столиком, на котором  разложила документы, вытащенные из папки. Президент уселся напротив. Их разделяло небольшое  пространство, чуть больше полуметра, но Президент невольно подумал, что даже самое маленькое расстояние  вдруг может оказаться  непреодолимым.

Он давно не видел ее, она по-прежнему красива, изящна, одета, как всегда, безупречно, у нее великолепное чувство вкуса и стиля. Но что-то в ней появилось новое. Президент наконец понял, что именно. Выражение  ее глаз. Этот взгляд, словно направленный на некую постоянную внутреннюю боль. Взгляд на острие иглы. Милослава легким жестом поправила короткие  светлые волосы.

 Принесли чай и узорчатое печенье.
– А ты по-прежнему любишь «зеленый» и без сахара, – заметил Президент.
– Ты это помнишь? – усмехнулась Милослава.
– Я все помню, – сказал Президент.
Прозвучало это как-то излишне многозначительно, и наступило неловкое молчание. Чтобы его преодолеть, Президент спросил:
–  Ведь ты занимаешься благотворительностью. Как у тебя дела? Чем я могу помочь?
– Мы – скромный фонд, и не отказываемся ни от какой искренней помощи.

– Знаю, что ты часто ездишь в горячие точки. Не страшно?
– Я ведь еду туда не воевать, а привожу с собой лекарство и продовольствие. И люди это понимают. Впрочем, –  добавила она, – никто гарантий дать не может,  да и мы никогда не уверены в том, что сможем вернуться оттуда живыми.
–  И все равно едешь, –  покачал головой Президент.
– А как иначе? – удивилась женщина. – Кто-то должен помогать людям, попавшим в беду. Вы политики, у вас  важные государственные дела,  вы мыслите  глобальными категориями: интересами страны, национальной безопасностью и всем таким прочим. И перестаете чувствовать самого обычного человека. Войны развязывают политики, а страдают,  увы – простые люди.

Президент развел руками – что тут поделаешь:  таков реальный мир, и не он его создал таким.
Переводя разговор на другую тему, он сказал:
– А ты изменила прическу.
Она не ответила.
– Слышал, что на следующих выборах ты решила баллотироваться в президенты? –осторожно  спросил он: – Зачем тебе это надо? 
– По-моему, главная  и естественная цель любого человека – быть счастливым, а основная обязанность любого политика – помочь ему в этом. Кто-то живет с мыслью сколотить состояние, построить дворец, купить машину, уехать заграницу, а кто-то хочет сделать жизнь всех людей лучше. Но для этого надо  что-то изменить  в нашем мире.
–  Даже так! Ты решила спасти мир?
– Люди устали от неопределенности, тревог, неуверенности в сегодняшнем и завтрашнем дне. Им надоело ждать и надеяться непонятно на что или на кого. А раз так – они перестают верить в справедливость и честность. Многие не могут понять, почему они живут вроде как в богатой стране, но так бедно. Они хотят жить – хорошо, достойно.

– Сказано громко, – усмехнулся Президент. – Но я ведь тоже этого желаю. Только  некоторые считают, что могут сделать это легко и быстро. Что стоит  им добиться власти, как сразу все изменится к лучшему. Как по мановению волшебной палочки. Они думают, что только они владеют ключом к успеху и всеобщему счастью. Страшное заблуждение. В жизни гораздо сложнее. Почему-то мало кто задумывается о том, что власть  – это не привилегия, а бремя, и очень тяжелое.  И ответственность. Нужно находить равновесие  между  разными силами и интересами, идти на компромиссы, часто нелегкие и не всегда выгодные, ощущать давление и постоянно выслушивать критику. Все это – ох как непросто. Да что там говорить! И учти, борьба за власть – вещь жестокая. Нужно быть готовым ко всему – не просто к тому, что  тебя критикуют, а к оскорблениям,  безосновательной компрометации, уметь переносить обиды, биться и держать удар. Не для слабых  и нежных женщин это дело.

 –  Нежной могу быть, но не слабой. Ты ведь сам знаешь. Совсем недавно мы одержали маленькую, но великую победу. Некоторые твои распоясавшиеся «бояре»  считают, что им все дозволено. Пример? Пожалуйста. Старинный город,  город горизонталей, а не вертикалей, невысокие дома-картинки из прошлого века... Так вот, кто-то из «бояр» решил в самом центре поставить новый офис в виде высокой иглы, а для  этого расчистить место, разрушив старые дома и сломав веками сложившуюся архитектуру. Не любят «бояре» ни свою страну, ни ее историю. Ты как-то назвал их «людьми мира»,  а это  значит, что они –   вроде как без родины, без своих корней. То есть, живут по принципу – перекати поле. Куда дует ветер прибыли, наживы, туда и они. Так вот жители города, настоящие патриоты, взялись за  руки, окружили живой цепью это место и стояли так, сменяя друг друга, несколько дней и ночей, не давая технике  разрушать дома. Я тоже там находилась.  Холодно было, мы костры жгли, как в боевое время. Жильцы близстоящих домов приносили нам еду и горячий чай. И мы победили: отступил-таки «боярин», испугался идти против народа. Да ты слышал, наверное, об этой истории.
–  Бояре, –   рассмеялся Президент. –  Остроумно.  Теперь мне только остается ввести опричнину.

Женщина ничего не ответила, отрешенно глядя перед собой. Президент помнил эту ее привычку: она смотрит своими глазами-вишенками вроде бы в сторону,  а не на собеседника, но стоит чуть отвлечься, как кидает на него быстрый и зоркий взгляд. Хотя поймать этот  взгляд очень непросто. Когда-то такая манера, свойственная ей, приводила его в восторг, в ней было что-то неуловимое, таинственное и зажигательное.

– Знаешь, что больше всего мне нравится в старом и добром фильме «Гараж», – задумчиво проговорила Милослава. – И кто мой самый любимый герой. Худенькая, маленькая женщина, такая скромная, серая мышка, на вид слабая, но удивительно сильная,  честная и справедливая. Перед ней монолит, сплоченная команда, молотом их не прошибешь. Каждый горло готов перегрызть за свой маленький мирок, за свою собственность, за «место под солнцем», как объявил некий  колоритный персонаж из того же фильма.  А она смогла пробить брешь в незыблемой, казалось бы, стене  и перевернуть сознание десятков людей. Разве это  не достойно восхищения и подражания?
 Президент сделал глоток чая и устало произнес:
– Давай  больше не будем о политике. Поговорим о тебе или…, о нас самих.
Женщина усмехнулась:
–  Здесь совсем не о чем говорить.
Президент вздохнул:
–  Ну, хорошо. Расскажи тогда о своем фонде.

– У нас  маленький офис. Штат крохотный, в основном добровольцы. Мы считаем, что даже 100-200 рублей должны доходить до наших подопечных, а не идти на зарплату персоналу. Существуем на то, что присылают люди. Помогаем больным, бездомным, сиротам. Иногда зайдешь в дом, а там маленький ребенок со страшной и редкой болезнью. Посмотришь на него, и сердце разрывается. У матери пособия или зарплаты  едва на еду хватает. А лекарства стоят миллионы. Вот и начинаешь через телевидение, прессу просить людей. Очень многие откликаются – кто десятку, кто сотню, кто тысячу.  Редко, но кто-то из богатых поможет. Люди у нас отзывчивые. Так и собираем на лечение. Совестно просить. Но мы вынуждены это делать. Иначе детишки умрут.  Вот только государство, которое именует себя сильным, почему-то стоит в стороне и вроде как ничего не замечает. Стыдно за такое государство.
– Да-да,  – воскликнул, покачав головой, Президент и что-то черканул в своем блокноту. –  Конечно,  ты права. Я обязательно подумаю, что тут можно сделать. Знаешь, мне очень не хватает вот таких честных и ответственных людей. Если я предложу тебе серьезную должность…
– Нет, – как бритвой отрезала женщина.
– Жаль, жаль.  Ладно, но я готов внести  в ваш фонд свои личные сбережения. Примешь?
– Хорошо. Наш текущий счет найдешь на сайте. Только у меня к тебе просьба. Мы собрали группу волонтеров и объявили, что будем контролировать, как соблюдаются права избирателей. Но наш счет оказался заблокированным налоговой службой. Без объяснения причин. А поскольку в нашей стране только Президент решает всё и вся, прошу тебя вмешаться. Думаю, это как раз президентское дело – устранять произвол, – усмехнулась она.
– Конечно, конечно, – с готовностью кивнул Президент и снова что-то записал в  блокноте.

Милослава встала, собираясь уходить. Потом повернулась к Президенту:
– А ты никогда не задумывался, уважаемый Президент, почему люди,  не очень-то надеясь на закон, правосудие и местных чиновников, стремятся, главным образом, обратиться к тебе.
– Ну да.  Значит, люди мне доверяют, верят в меня.  Так и должно быть – ведь я же гарант законности и справедливости.
  Она вздохнула:
– Люди называют это  рулить в ручном режиме. Не слышал такое определение? Но в ручном режиме просто управлять велосипедом. А вот для огромного корабля, он не подходит. Тут нужна высококвалифицированная, умная и сплоченная  команда, каждый из которой знает свой маневр  и  отлично владеет вверенным ему участком. И главное – люди этой команды должны думать об общем деле, а не о своем кармане. Тогда и корабль будет  уверенно идти в нужном направлении.
– Ты не совсем права. Когда граждане обращаются непосредственно  ко мне, я от них узнаю об их бедах и проблемах. Не от чиновников, которым невыгодно выставлять свои недоработки.  Заодно вижу, как эти чиновники на своих местах рулят. Так что, тут ты совсем не права, – уточнил он. –  А большим кораблем нужно  иногда и вручную управлять.
– Только в исключительных случаях, –  резко сказала Милослава.

 Она направилась к двери, но здесь снова остановилась:
– Очень жаль, что так называемые государственные интересы, как их понимают многие чиновники и олигархи, далеко не всегда совпадают с потребностями простых людей и общества, – сердито говорила она. – Ты начинал с хороших идей и выдвигал много дельных предложений, но всё ли смог реализовать?  Ты допустил слишком большое различие в доходах между узкой группкой и миллионами остальных.  А теперь сам в затруднении, что  делать дальше и как поступить. Увы, создать купле-продажную систему – невелика заслуга. Общественные узы при неограниченном неравенстве легко разрываются, а это чревато опасными потрясениями. Неужели история ничему не учит? Выпустить джина из бутылки просто, а попробуй его обуздать и затолкать обратно.
– Спасибо, – вдруг сказал Президент.
– За что? – удивилась Милослава.
– За откровенность. Со мной давно никто так не разговаривал.

 – И еще, – она чуть помедлила, как бы в сомнении: говорить или нет, и все же выдохнула, – подумай о судьбе своей дочери.
Нарочно или невзначай она затронула его самую больную тему.
– Зачем ты так? – встрепенулся Президент и поморщился, словно от зубной боли. – Подожди.
Женщина, будучи уже возле двери, остановилась, искоса глянула на Президента.
– Что-то случилось?

Президент направился  было в сторону Милославы, но, дойдя до середины комнаты, остановился.  Глянул на нее несвойственным ему потерянным взглядом.
– Моя дочь пропала, – выдохнул он.
– Что? Не может быть! –  сострадание, впрочем, смешанное с некоторым недоверием, мелькнуло в глазах женщины.
– Да-да, это ужасно.
Милослава подошла к нему и взяла за руку. Они направились к дивану, стоящему возле стены, где пестрели кадки с камелией, и сели рядышком. Ну, совсем как  прежде, как два близких друг другу человека.

– Рассказывай, – потребовала женщина.
– Ее нет уже три дня, –  глухо сказал Президент. – Моя служба безопасности  с ног  сбилась. Дочь словно сквозь землю провалилась. И никакой информации. Если ее похитили, то…
– Может, она у матери?
– Нет, ее мать после развода уехала в родные места и проживает там.  Дочь  к ней не приезжала.
– Камелия отличалась чрезмерной самостоятельностью, – задумчиво заметила Милослава. –  Возможно, это ее очередная выходка. Погуляет и вернется.
– Нет – грустно заметил Президент. – Ее сумасбродные поступки были  всегда под контролем. Я никогда не понимал, чего она желает, к чему стремится? У нее столько возможностей, гораздо больше, чем у кого-либо,  прекрасные условия  для образования и профессионализации: учись в лучших школах и университетах – пожалуйста. Только дерзай. Полная свобода  выбора.
– Может, ей надо было  что-то другое?

Он  схватился за голову, сжав ее обеими руками. Молчание затянулась.
– Ты знаешь, – Президент с горестным видом глядел перед собой. – В последнее время мне все чаще приходит мысль: что важней – быть главой  большой страны или  просто хорошим отцом своей дочери? Я всегда  оправдывал себя тем, что отвечаю  за  страну, за жизнь и судьбы миллионов людей. Вечно был занят, вечно в государственных делах. И, похоже, упустил свою дочь.
– А сейчас? – спросила Милослава.
– Что сейчас? – напрягся Президент. –  А-а-а, теперь-то  я понимаю, что государственные дела – это далеко еще не все. Как  мудро сказано  в пьесе, кажется, «Стакан воды»: Европа может подождать, если на первое  место выступает любовь. Хотя сама пьеса – прекрасный пример тому, как опасно мешать политику с  любовью. Но ведь надо чем-то жертвовать.
– Зачем жертвовать? Наверное, самое правильное – быть  и хорошим отцом, и  достойным президентом, – наставительно заметила Милослава.

Он грустно усмехнулся:
– Ты, как всегда, права.  Эх, если бы ты знала, как бы много я отдал, чтобы сейчас увидеть свою дочь, живой и здоровой.
– Даже свой пост президента? – спросила с легкой иронией она.
Он укоризненно посмотрел на нее. Женщина сочувственно дотронулась до него рукой. Он прижался  к ней щекой и  смущенно улыбнулся:
– Увы, президенту  нельзя показывать свою слабость. Ему кто угодно может пожаловаться, а вот он – нет. Некому. Разве что самому себе,  и то, когда никто не видит.  Вот только тебе, пожалуй, могу. 

Милослава промолчала. Движимая состраданием, она готова была обнять его, утешить, успокоить. Ах, если бы не эти двоякие  зайчики в его глазах, эти глазки-шторки, за которыми порой  не видно, что конкретно они скрывают. Истинное ли чувство или что-то иное? Их силу и неоднозначность она уже когда-то испытала на себе.
– Только ты отдалилась от меня, –  с каким-то  глубоким, особенным смыслом добавил Президент.
– Ты  ведь знаешь почему, – сухо ответила она.
– Да-да.
Милослава, поднимаясь, вдруг рассмеялась.
– Бедный ты, несчастный. Вот станешь самым обычным человеком, то и  любить тогда  сможешь кого угодно, и слабости свои показывать, и  делать разные глупости.

7. На берегу реки

Том открыл глаза, огляделся. Небольшая обитая  вагонкой комната, из мебели – кровать, на которой он спал, рядом тумбочка и стул с его одеждой. У дальней стены, возле двери, диванчик и стол, на стене висит плоский телевизор. Вот и все обустройство комнаты.

Было раннее утро, легкие занавески  на окне шевелились от прохладного ветерка, солнечный луч через окно освещал кусочек стены. Том долго наблюдал, как  луч и ветер, играя друг с другом, создавали на стене причудливые  узоры, которые возникали  лишь на какое-то мгновение, тут же преображались и исчезали. Ускользающая красота – это было то, что всегда привлекало Тома. Он улыбнулся, вскочил с постели, схватил мольберт и краски, тихонько, чтобы никого не разбудить, спустился с лестницы и через запасной выход выбрался во двор.

Железная калитка  в заборе, окружавшем дом и сад с яблонями и вишневыми деревьями,  была заперта изнутри на задвижку. Том отодвинул ее и очутился на поле, куда пастух из ближайшей деревни выводил коров и коз. Еще метров пятьдесят неспешной ходьбы, и Том оказался на берегу  плавной реки. Он расставил мольберт, радостно рассмеялся в предвкушение любимого занятия и принялся за кисти. Он обожал этот рассветный час, любил наблюдать почти неуловимые моменты  цветовых изменений при солнечном восходе. Сколько в них оттенков, сколько гармонии в сложном сочетании и переплетении. Блаженство, да и только. Это его мир – мир фантазии и вдохновения, где он чувствовал себя свободно и легко.

Том ненавидел практицизм, меркантильность и легкомыслие той части нынешней молодежи, у которой к тому же  еще и мозги в раскоряку, мечтающей о красивой и крутой жизни, но мало, что делающей толкового. Он не терпел нудные разговоры о деньгах, доходных местах и должностях, в которых зависть к тем,  кто чего-то достиг, сочеталось с ненавистью  к ним. Он благоразумно считал, что  общение  между людьми должно зарождаться по естественному велению сердца и взаимной симпатии, а не из-за какой-то личной или  корыстной заинтересованности.

Том  был  человеком мысли и действия,  к тому же – не по нынешним временам – немного идеалистом и романтиком, хотя никогда не признался  бы в этом. Его огорчало, что миром правят отнюдь не  чистая любовь к прекрасному, не благородные побуждения, а погоня за достатком, выгодой и успехом. В самонадеянности, свойственной многим молодым,  Том искренне считал, что только он обладает секретом совершенствования этого безумного мира. Юноша полагал, что  настоящее искусство, являясь инструментом для пробуждения глубоких и искренних чувств, способно исправить человеческую натуру, искоренить  присущие ей недостатки и пороки,  привести к  внутреннему  преображению и освобождению от всякой скверны. Искусство должно приносить радость и счастье, ибо оно  всегда стремится к идеалу. И люди, увидев, что  такое  идеал, и поняв, в чем  заключается настоящее счастье, захотят его достичь. Так думал Том,  решив полностью посвятить себя  живописи.

Но сейчас  привычное вдохновение изменило ему. Как он ни старался окунуться в работу, выписывая  изгиб реки и ивы на берегу, мысли его были о другом.  Перед глазами стояла та, которая называла себя дочерью президента, а в ушах звучал ее последний крик «Не забывай меня!». Он  бросил занятие с пейзажем, достал карандаш  и   легкими штрихами выписал нежное лицо Камелии. Потом еще раз, и еще – то смеющееся, то сердитое, то  грустное, то задумчивое, то в профиль, то в анфас. Он  с воодушевлением трудился до самого обеда, позабыв о голоде и времени.

Три дня назад ночью его доставили сюда двое неизвестных мужчин. Всю дорогу они молчали, а когда Том спросил, куда его везут, один из них коротко бросил:
– Увидишь.
Впрочем Том не испытывал тревоги, то ли устал от волнений и смирился со своим положением, то ли почувствовал, что люди, которые его похитили, вреда ему не причинят. Он даже немного вздремнул в дороге.

 Мужчины по приезду на место (Том успел заметить в свете фар тяжелые кованые ворота) отвели его в дом во дворе  и спросили, хочет ли он есть. Он отказался. Тогда они показали ему комнату на втором этаже и оставили одного.
Под утро Том услышал звук автомобиля и выглянул в окно. Во дворе стояла машина, в которой его привезли, а рядом остановилась еще одна, обе черного цвета. Из  прибывшего автомобиля вышел мужчина лет сорока пяти – пятидесяти. Том сразу его узнал – это был тот самый спасенный  им человек, который, как ему поведал следователь, является опасным государственным преступником.

Алекс – так его звали – оказался добрейшей души симпатичным мужчиной, и юноша быстро с ним подружился. Том рассказал ему, как его допрашивали и держали в камере, как пытались узнать, откуда он знает Алекса. Рассказал и о странной девушке, назвавшей себя дочерью президента.

Услышав, что его разыскивают, как опасного преступника, Алекс рассмеялся, а по поводу Камелии заметил, что она и в самом  деле президентская дочь.

Алекс и Том  жили в доме вдвоем, по утрам приходила женщина из местных, делала уборку и готовила еду. Каждое утро приезжали разные серьезные мужчины. Они подолгу беседовали с Алексом, но Тома к этим разговорам не допускали. Он наслаждался свободой, природой и возможностью творить.

Вечерами Алекс и Том уходили на реку, взяв с собой удочки, садились на толстое, отполированное до блеска бревно, рыбачили и вели неспешные беседы.
– Мы с тобой совсем как Ленин в шалаше, – как-то заметил Алекс, но увидев, что Том  его не понял,  добавил:
– Ты этого разве не знаешь?
– В школе мы как-то мельком проходили, – смущенно ответил Том.
– В шалаше возле озера Разлив, что по Петербургом, Ленин летом 1917 года скрывался от  ареста Временного правительства. Правда, наше жилье не чета шалашу Ильича. Мы  с комфортом  живем на даче моего приятеля, где, уверен, нас с тобой никто не найдет. Нет, дружок, все-таки историю надо знать, хотя бы для того, чтобы не повторять чужих ошибок и находить в ней ответы на многие вопросы.
– Наверное, – неуверенно проговорил Том, но видно было, что тема эта не особо его интересовала.
 –  Расскажите, почему Камелия убегала от отца? – спросил он.
– Трудно ответить однозначно, – задумчиво сказал Алекс. – До подросткового возраста она была обычной девочкой, хорошо училась в школе. Фамилия у нее  по матери, так как отец, будучи уже президентом, не желал из соображений безопасности, чтобы посторонние знали, где учится  его дочь. Но затем отец развелся. Как видишь, не только у простых людей, но даже у президентов такое происходит. Хотя в отличие от многих, кто разводится со скандалами и судебными разбирательствами, президент сделал это, на мой взгляд, честно и цивилизованно. Я даже удивлялся тому,  что журналисты, всегда с жадностью бросавшиеся на подобные темы, как волки на кусок сырого  мяса, тут как-то отреагировали вяло. Почти обошлось без сильной шумихи и муторного до тошноты обсасывания подробностей. Президент поступил мудро, заявив об этом прямо и открыто, тем самым не оставив место для слухов и домыслов.
Однако на дочь развод подействовал очень негативно. Она и раньше мало виделась с отцом, а тут совсем от него отдалилась. Кстати, ее мать позднее вышла замуж, однако данный факт не вызвал столько резкую реакцию Камелии. Я считаю, она очень любила отца, но не получая взамен ответного чувства, ощущала себя одинокой. И в  этом, пожалуй, корень всех ее последующих выкрутасов. А так – это умная, хотя и своенравная девушка, с которой у меня были хорошие отношения. В школьные годы она иногда рассказывала мне, кто из мальчиков ей нравился.

– Вы давно с ней виделись последний раз?
– Да, с месяц, наверное, прошел.
– Где она может быть сейчас?
– Кто знает? У нее есть собственная квартира, у нее своя жизнь, к ней приставлена охрана. Подожди, – Алекс вдруг как-то странно взглянул на Тома и воскликнул. – И как я сразу не догадался!

Он  резко встал, позабыв об удочке, поплавок которой от активной поклевки рыбешки давно уже дергался на поверхности воды, и быстро направился в сторону дома. Том недоуменно пожал плечами и принялся наматывать на катушку леску.


8. В президентском дворце
(продолжение)

Президент был недоволен собой. Разнюнился, распустился. Чего хотел? Чтобы пожалели? Не имеет он права давать волю чувствам. По должности ему не положено. Все его слова и поступки должны быть тщательно выверены. Даже в постели с любимой женщиной он остается Президентом.

Он – «благодетель» для народа, «хранитель» спокойствия государства – так его назвал кто-то из  льстивых приближенных. Без него оно, государство, якобы, пропадет. Таким он и обязан оставаться – сильным и уверенным в себе,  всегда знающим, что надо для  счастья страны и чего хотят ее граждане. Быть примером стойкости и мудрости.  Национальные интересы  – прежде  всего.

Но ведь, как любому человеку, хочется Президенту кусочек личной  жизни и личного  счастья. Хотя порой ему кажется, что национальные интересы и его собственные – не просто пересекаются, а совпадают и даже  где-то сливаются.У него нет жены, но есть страна, для которой он готов жертвовать всем – здоровьем и  даже жизнью. Можно образно сказать, что он женат на своей стране.

Несколько лет назад, когда  его роман с Милославой только-только начинался, они лежали в постели после бурного сеанса любви. Он откинулся на подушку и задумался о чем-то постороннем. Милослава ластилась к нему, обнимая и целуя, как бы требуя продолжения любовного банкета. Размышляя о чем-то своем, о каких-то важных делах, он остался глух к ее порывам и даже как-то неловко отстранил от себя. Она обиделась,  привстала, села, скрестив ноги, на  край кровати спиной к нему и сухо сказала:
– Если хочешь, чтобы у нас было все хорошо, то в постели должен забыть, что ты президент. Это, наверное,  важно для страны, но  не для меня.

Он рассмеялся, отшутился и рассказал вычитанный им когда-то  исторический эпизод из жизни Наполеона. Когда к императору приходила очередная любовница, он обычно сидел в кабинете за столом и трудился над  каким-либо  государственным документом. Любовница ждала в углу на диванчике, пока он закончит писать, потом он подходил к ней и, даже не снимая сабли, быстренько, минут пятнадцать, занимался любовью, после чего выпроваживал и снова принимался за работу.

– Это не любовь, – сказала Милослава и внимательно, чуть искоса посмотрела на него. – Ты тоже так хочешь?
– Нет, конечно, – снова рассмеялся он, обнимая, целуя и увлекая на постель.
Президент привык, что не только подчиненные, но и представители других властных структур воспринимали его слова и поступки  как высшую инстанцию, не подлежащую обсуждению, как руководство к немедленному исполнению.  И не смели перечить. Но только не Милослава. Ее надо было завоевывать снова и снова.  Такие отношения до поры до времени увлекали его, обостряли чувства, хотя маленький осадок досады у него  оставался.

Позднее Президент до конца так и не понял, почему она разорвала с ним.  Ведь не людской же молвы опасалась, да и о замужестве сама никогда не упоминала.  Поскольку его лично в их взаимоотношениях устраивало почти все, то он самоуверенно считал, что и ее  тоже. Тем более, он мог сделать так, что ее жизнь  была  бы обустроена по полной программе.    Только она от всего отказывалась, что его тоже удивляло.

Впрочем, у каждого из нас свое прошлое,  хотя, может, до конца  и не позабытое. Однако к чему его  теперь ворошить?

Президент стал думать о последнем разговоре с Бастом. Он был искренен, когда сказал помощнику, что тот остался  единственным, на кого можно положиться. Но как политик, понимал, насколько опасно такое заявление. Делать во власти ставку на одного человека никак нельзя, хотя Баст, вроде, и был проверен многими годами безупречной службы. Да, очень любит деньги, но кто их не  любит? Еще наводнил свое подразделение молодыми красивыми женщинами. Ну, это дело личное.  Службу свою знает, предан ему, а это главное.
«Слишком уж подозрительным я стал в последнее время», – упрекнул себя Президент.

К тому же пора все-таки подумать и о преемнике.

Раньше два советника составляли своеобразный баланс сил, как бы систему взаимных противовесов, ибо олицетворяли интересы разных групп населения. Но после исчезновения Алекса этот баланс нарушился. Президент всегда страшился раскола во властной среде – ведь если  такое случится, жди самых неприятных последствий. Дальше  может последовать раскол в обществе, потом  брожение в армии, в силовых структурах, не так уверенно начинают действовать спецслужбы. И тогда – государство слабеет и, не дай бог, может развалиться.

 «Всякое царство, разделившееся  само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит». Президент всегда помнил эту библейскую мудрость. История  знает множество  подобных примеров, в том числе, совсем недавних. Он, Президент, все делает, чтобы такого не произошло. Он добился в суровой борьбе стабильности в стране, и этим горд. Расправился с выскочками  и «неправильными» олигархами, которые своими необузданными поступками, желанием поставить себя выше государства, показной роскошью вызывали у народа раздражение и негодование. Теперь остались только «правильные», которых, впрочем, тоже надо время от времени подправлять, чтобы не забывались. 

Конечно, есть у  него противники. Как же без них? Дискуссии с ними обостряли его ум, позволяли оттачивать аргументацию. Он умел и любил спорить, и, как правило, выходил победителем. Умел работать и с официальной, и с так называемой несистемной оппозицией, используя давно проверенную тактику:  интересные и полезные предложения  оппонентов брал на заметку, а затем старался реализовывать, чем выбивал почву у них из-под ног.

Но вот случилось предательство Алекса, возникла оппозиция со стороны его бывшей  любовницы, которую он в свое время даже планировал сделать женой, и наконец, произошло похищение его дочери. Все это выбило его из колеи.
Президент часто обращался к  фактам из прошлого, проводя параллели между ними и настоящим. Вот и сейчас он попытался найти  подходящий случай и вывести уроки из него.

Вообще к исторической науке у Президента было особое,  уважительное отношение. Он любил свою страну, ее историю, гордился ею и не допускал ее умаления или искажения.  Он прекрасно понимал: страна, не помнящая своего прошлого или пытавшаяся его забыть, долго не существует. Президент не раз вспоминал тридцать второго президента США Франклина Рузвельта, который сумел преодолеть Великую депрессию и  вытащить американский народ из жесточайшего кризиса. Ему нравились слова американского президента о том, что  нация для нормального существования должна руководствоваться тремя принципами, а именно: верить в свое прошлое, верить в свое будущее, и наконец –  верить в способность людей учиться у прошлого, чтобы наиболее точно определять, как строить будущее.

Однажды, еще в студенческие годы,  он пришел к выводу, что ничего нового в этом мире не придумали, что ответы на многие сегодняшние вопросы уже были сформулированы  мудрецами, жившими много лет назад. Все вызовы в той или иной форме повторяются из поколения в поколение, из столетия в столетие.
Надо хорошо знать далекую и близкую историю, думать  и брать за основу мысли мудрецов и полезный опыт политиков, а в качестве примеров для себя – благородные и героические поступки людей. Доброе и злое давно определены и отделены друг от друга. Коррупция,  воровство, злоупотребление властью, тирания, деспотизм, узурпация и прочие пороки давно уже описаны, так же как и меры борьбы  ними.

Да, в теории вроде понятно, но вот на практике далеко не так ровно и гладко. В жизни все может быть по-другому. Увы, всегда находятся те, кто пытается смешивать доброе и злое, под видом добра проповедовать и совершать зло. И  когда у них это получается, то многие люди впадают в растерянность, перестают отличать одно от другого, и тогда  может наступить  полный хаос.

Позднее, когда Президент из молодого правителя превратился в зрелого политика, к нему пришла глубокая, поистине раскольниковская мысль, не дававшая ему покоя и сейчас – способно ли зло в масштабах страны оборачиваться добром? Или, другими словами, может ли власть совершать зло во имя последующего добра?
Для обычного человека  и его поступков ответ вроде бы очевиден,  классик  убедительно это доказал. Но для большого политика, вопрошал себя Президент, все-таки могут ли быть какие-то исключения?

Однажды он  раздумывал о таких неоднозначных личностях, как Иван Грозный, Петр I и Сталин. Людей из разных социально-исторических эпох, отличных по своим характерам, интересам и идейным побуждениям. Но в чем-то схожих друг с другом. Или Наполеон? Каждый  из них – великая личность, каждый оставил огромный след в истории.
Для кого-то они – носители  зла, бед и воплощение ужаса, для других – олицетворение  исторической справедливости, борцы за государственные интересы, за укрепление  и процветание страны. Это непросто – оценивать многогранную судьбоносную личность.  Какой-то один-единственный критерий здесь явно недостаточен. Они представители своей эпохи и решали те задачи, которые время ставило перед ними, и теми способами, которые считали для себя приемлемыми. Очевидно, в какие-то периоды в обществе возникает потребность именно в таких вождях, и история выкидывает на поверхность тех людей, кто ей нужен.

Но возникает вопрос: можно ли их оценивать в парадигме современных понятий добра и зла?
Да их заслуги как государственных деятелей неоспоримы, значительны. Но с человеческой точки зрения – жестокость, тирания, деспотия. И все это одни и те же люди?  Разве можно  дробить личность и делить  ее на составные части –  вот  здесь он хороший, а там – плохой? Или,  на четверть  он  хороший, на три четверти – плохой? Смешно и грустно.  Нет, личность президента  во всех отношениях должна быть безупречной. С любой точки зрения. Да, только так.

 Всегда ли можно ли оправдать страдания невинных людей, продолжал размышлять Президент, во имя тех или иных, пусть даже самых высоких и благородных целей? Можно ли правду доказывать жестокостью и силой воплощать ее в практику? Совершённое зло все равно  таковым останется,  никуда оно не денется, даже если его завуалировать под добро, спрятать в красивую обертку.

Ах, опять эта  пресловутая «слезинка на щеке ребенка», которая давно уже не дает ему покоя.

Обязан ли политик, размышлял далее Президент, быть философом, рассуждавшим о добре и зле  и соответственно поступавшим? Быть «совестливым» и «сердечным»? Или он  должен оставаться холодным прагматиком, для которого важна, конечно, цена вопроса, но в зависимости от обстоятельств он поступает так или иначе. И порой, чтобы не забывали о власти и были послушными,  выдать нечто такое, чтобы все содрогнулись.

Нет, возражал сам себе Президент, зло, откуда бы оно ни вылезало и в какие одежды бы ни рядилось, всегда есть зло, и его надо пресекать в самом зародыше. А добро должно быть чутким и  конкретным, уметь защищать себя, но когда понадобиться, то действовать наступательно, смело и  даже жестко.

Президент был убежден, в его стране люди жаждут двух  главных вещей – сильной и умной власти, чтобы  жить спокойно, и социальной справедливости, чтобы жить достойно.  Социальная справедливость – в традиции его народа, выработанной десятилетиями  и даже столетиями. Может быть, она даже в его генах.
Президент добавил бы сюда еще  один пунктик: он хотел, чтобы граждане его страны всегда испытывали национальную гордость. Впрочем, любовь к стране и чувство Родины через силу насадить нельзя.  Она зарождается с молоком матери, формируется и шлифуется всем образом жизни.

В студенческие годы  у будущего Президента возник  спор с коллегой по учебе – что делать, когда  огромная масса людей попросту аполитична,  все время чего-то ждет, требует что-то от власти, но сама не готова даже пальцем пошевелить ради своего или общего благополучия. Интересные мысли он нашел у древнегреческого мыслителя и политика шестого века до нашей эры   Солона. Мудрец предлагал лишать афинского гражданства тех, кто не принимал участия в общественной жизни, кто не имел какой-либо четкой позиции в том или ином важном вопросе. Был, как говорится,  частью «болота», а  оно, как всем известно, – источник всякой  заразы, грязи и смуты. Вот и в его стране «болота»  хватает. А ведь двигаться вперед можно только имея твердую почву. В болоте можно завязнуть и утонуть.

Он вдруг вспомнил еще одно новшество, принятое Солоном –  так называемый родительский закон: если отец и мать не обучали ремеслу своих детей, не заботились об их воспитании, то не имели права требовать от них помощи и внимания в старости. Разумно? Конечно.
И тут Президент горько усмехнулся – прямо не в  бровь, а в глаз. Камелия, Камелия, где ты?

Поздно ночью Президент лежал в своей постели и никак не мог уснуть. Его  служебная квартира находилась в отдельном здании, стоящим рядом с резиденцией, и оба помещения соединялись  друг с другом специальным коридором, так что попасть к себе домой Президент мог, не выходя на улицу. Он отменил запланированное совещание с министрами, нарушил давно заведенный порядок вечернего посещения бассейна, с трудом заставил себя за ужином съесть омлет из перепелиных яиц и выпить чашку зеленого чая с любимым жасмином, отпустил горничную, которая после ужина убрала в гостиной посуду, и оправился в спальню. Президент ощущал смертельную усталость и думал только о том, чтобы быстрее добраться до постели.

Но, увы, сон к нему не шел. Его не отпускало чувство страшного одиночества. Он подозвал свою любимую собаку Кэтти, которая тут же подошла и положила на край кровати лапы и голову, а он  отрешенно ласкал ее одной рукой.
Тревожные мысли, как вихри, вертелись  в его мозгу. Как же так,  он – Президент, которому в стране подчиняются все чиновники, в  его распоряжении  мощные  рычаги власти, сильнейшая армия, умелые спецслужбы – и эта огромная сила оказалась бесполезной перед какими-то подонками, которые выкрали его дочь. Но самое страшное – прошло уже несколько дней, а похитители не обнаруживали себя, Жива ли Камелия? Острые иглы отчаяния терзали отцовское  сердце.

Вправе ли он  считать себя образцовым президентом,  снова и снова вопрошал  он себя.  Разве можно быть хорошим главой государства, но плохим отцом? Когда его пути с дочерью разошлись? Неужели после  того, как он расстался с женой? Именно тогда Камелия высказала категорическое пожелание поселиться отдельно, и он вынужден был пойти ей навстречу, купив квартиру.

А может быть раньше? В то  нелегкое время смены вех и эпох, когда он только-только встал во главе страны. Молодой  и неопытный, но решительный и смелый.  Да, ему тогда было не до семьи, государство разваливалось на глазах, то там,  то здесь возникали горячие точки,  поднимали головы непослушные и своенравные олигархи и главы регионов, давили тяжелым гирями экономические и социальные проблемы, люди активно выражали протесты и недовольство – все это сплелось в один запутанный клубок. И надо было найти кончик клубка, чтобы последовательно и, не разорвав связующую нить, распутать его. Он беспрерывно ездил по стране, решал массу вопросов, и на время  как бы забыл, что у него есть дочь и что она тоже нуждается в его внимании.

Но ведь сейчас она уже не беспомощный и доверчивый ребенок, не мятущийся подросток с необузданными страстями, а взрослый человек, и должна, наконец, понимать, почему он так поступал.

Неожиданно ему в голову пришла поразительная мысль, никогда до этого не посещавшая его: конструкция «отец-дочь»  оказывается гораздо сложнее, тоньше, и уж конечно, хрупче,  чем – «правитель и подданные». Потому что первая – всегда личностно-ориентированная, индивидуальная, чувствительная, а вторая – определяется законами, традициями и обеспечивается охраняющими структурами. Ну,а еще авторитетом правителя, которого ты можешь не любить, но подчиняться обязан, а если не захочешь – тебя заставят.
Но когда дочь не любит отца, то никакими законами это не поправишь и любить не вынудишь.