(Все имена настоящие, вымышлена только история.)
«Повезло, что сегодня именно я забирал из ящика газеты, а то пришлось бы объяснять отцу, что это за повестка такая, - подумал с ужасом Сергей Марков. – И что бы я ему сказал? Ведь я и сам не понимаю, с чего это вдруг, и по какой надобности меня вызывают в прокуратуру. Может ошибка? Перепутали что-то.»
Но адрес стоял верный. Да и фамилия, и имя отчество, год рождения - все соответствовало. И далее - 23 сентября 1983 года в 13-00, явиться по адресу: Т… переулок, для дачи показаний. Зачем? Что они от меня хотят? Какие показания? Если не пойду, так ведь они сами приедут и выведут под «белы рученьки.» Что делать? Что делать? - Да идти конечно же. Что же еще?
Те три дня, что оставались до 23 сентября Сергей пребывал, как говорят наркоманы, на «крутой измене». Он не мог спать, потерял аппетит, стал злиться по пустякам так, что и родители заподозрили неладное. Но он и в самом деле не мог себе представить причину таинственного вызова. Он ничего не делал криминального. Солженицына не читал, джинсами у гостиницы Украина не фарцевал, даже «Голос Америки» не слушал. Может из-за циклодола? Но он уже давно бросил и забыл про него. Кому он интересен? Уж точно не прокуратуре Советского Союза.
Действительно, все это выглядело странно. Сергей Марков только что блестяще сдал экзамены в Гнесинское училище. Исключительные музыкальные способности, абсолютный слух, красивый голос с детства помогали ему идти по жизни. Когда-то он солировал в хоре Локтева и даже ездил на гастроли в настоящую капиталистическую страну – в Турцию. Теперь впереди учеба, и вполне может статься, успешная музыкальная карьера. И вот на тебе.
Дом, к которому он направлялся, находился в самом центре, в районе площади Маяковского. Свернув с широкой и шумной улицы Горького в один из переулков, потом в другой, он обнаружил дом, который искал. С замершим сердцем он робко открыл парадную дверь, и оказался в помещении очень напоминавшим приемную то ли больницы, то ли поликлиники.
- Вы к кому, молодой человек? – спросила женщина в белом халате.
- Меня, эээ, вызвали, вот, - промямлил в ответ Сергей, – и протянул повестку.
- В прокуратуру что ли?
- Да.
- Это не к нам. Здесь венерологический диспансер. Вечно все вы путаете. Соседний дом, выходите сразу направо.
«Не сюда, не сюда. Неизвестно еще, что лучше. Хотя, конечно, лучше все же, неверное, не сюда.» - подумал Сергей и буквально выбежал из здания, и ровно в 13-00 оказался там, куда его вызывали. Дом с тем же номером, но другой корпус. Проходная, дальше пустые коридоры, линолиумный пол и кабинеты, кабинеты, кабинеты. Постучав в тот самый, что значился в повестке, Сергей услышал строгий голос, приказавший «подождать».
Томительные минуты ожидания. «Что им от меня надо? Допрос, а потом в камеру? Или сразу в камеру? И только потом допрос? Или? Ну не знаю.»
Наконец, его пригласили. Весьма вежливо, по имени отчеству. Кабинет, коричневый стол, два мужчины в серых костюмах. Они представились, но Марков не запомнил ни фамилий, ни даже лиц. В его сознании они так и остались серыми пиджаками.
- Сергей Владимирович, скажите пожалуйста, вы были знакомы с Андреем Голунчиковым? – спросил один пиджак, видимо начальник. Второй приготовился записывать.
- Да, да. Знаком. Конечно, мы же в одной школе учились, хотя в разных классах, но, да я его знаю.
- Близко знаете?
- Ну как? Встречались, после школы, даже часто, но потом как-то все наше общение закончилось, само собой сошло на нет.
--------------------
Конечно, же Сергей знал Голунчикова, - «Голуна», как все его называли. Он даже отлично помнил момент самого знакомства. Как-то раз Марков решил прогулять математику и направился в мужской туалет на 4-м этаже, который служил курительной комнатой, а также прибежищем всех прогульщиков и разгильдяев 67-й школы. На сливном бачке, поставив ноги на унитаз, сидел высокий тощий парень с длинными и явно давно немытыми волосами. Рядом валялась коричневая спортивная сумка из кожзаменителя с огромной надписью Led Zeppelin, сделанной весьма аккуратно шариковой ручкой. В руках парень держал гитару и необыкновенно чисто наигрывал «Лестницу в небо». Марков обожал, и Лед Зеппелин, и их главную песню. «There is a lady who sure all that glitters is gold and she is buying a stairway to heaven» - также чисто пропел Марков первый куплет.
- Любишь Цепеллинов? – спросил парень.
- Да. Сергей протянул руку незнакомому парню.
- Андрей, - пожал руку незнакомый парень.
- Сергей.
- Сигареты есть?
Марков молча достал из кармана раскрытую пачку.
- О чем там спич то в этой песне? – Знаешь? – спросил новый знакомый.
- «Жила была одна леди, она верила – что блестит, то и золото. И купила она лестницу в небо». - Я до 67-й учился в английской школе, пока не выперли, - объяснил Марков свои познания в английском языке.
Оказалось, они любят одну и ту же музыку, да что там любят, они помешаны на ней, только ей и живут. Марков и сам напоминал кого-то то из их общих кумиров. Тощий, как скелет, казалось, ткни его пальцем, он переломится. Еще со времен хора Локтева он носил длинные волосы, и вероятно потому, что они у него всегда были вымыты и ухожены, ему позволяли ходить в таком виде в школу. Хотя, весь облик его напоминал что-то такое нездешнее, несоветское, заграничное.
Новый знакомый под стать Маркову, такой же тощий, длинный как жердь, длинноволосый, только волосы грязные и крайне неопрятные. Почему его на заставили их состричь? Да скорее всего потому, что что в школе он появлялся крайне редко, да то чаще всего сидел в туалете на 4 этаже, куда учителя не заглядывали. К 16 годам, Голун сумел сформироваться, как законченный алкоголик, пил он почти каждый день, часто начиная с раннего утра. Знал секреты этого нелегкого дела, как, например, напоить целую компанию, при малом количестве денег. Мастерство заключалось в том, чтобы вылить слегка подогретый дешевый портвейн в глубокую тарелку, раскрошить в нее батон хлеба, и потом употреблять этот смоченный пойлом хлеб большими ложками. Результат оказывался весьма впечатляющим. Однажды, пообедав таким вот зельем, Галун с Марковым захотели продолжения, а так как денег у них уже не осталось, пролезли в дыру в стене Бадаевского пивного завода. Очнулись через два дня, в зарослях полыни на набережной имени Тараса Шевченко в 100 метрах от завода. Что они делали эти два дня? Ни один из них вспомнить не мог. Но алкоголизм - это еще полбеды. Галун научил Сергея принимать циклодол. Как он выражался: «Глотать цикл, и ловить глюки». Этот самый циклодол в нормальной жизни применялся для лечения каких-то нервных расстройств, стоил он копеек 40 за пачку и продавался естественно по рецепту. Людям с этими самыми нервными расстройствами полагалось принимать одну таблетку в день, ну в крайнем случае 2, и тогда им становилось легче. Голун, же добыв одному ему лишь ведомым способом рецепт, глотал сразу пол пачки, и достигнутый эффект, с трудом поддается описанию. Пальцы рук становились как школьные указки, изо рта валил то ли пар, то ли дым розового цвета, снег начинал «падать» от земли к небу, дома и деревья меняли очертания, человек как будто впадал в совершенно иное измерение. Вроде, как Алиса в Стране чудес. И главное, «человек под циклом» ничего со своим состоянием не мог поделать. Себе он уже не принадлежал. Однажды, во время урока у Голуна из тетрадки «убежал», косинус. Он безуспешно пытался приколоть убежавший косинус шариковой ручкой к парте, чем вызвал смех всего класса. В другой раз сам Менделеев с портрета показал ему язык. Вот такие удивительные «глюки ловили друзья под циклом. Но это происходило как будто бы давно, в прошлой школьной жизни. Тогда Марков и представить себе не мог, что его станут допрашивать в прокуратуре.
- Что вы можете сказать о Голунчикове? Что он за человек? – продолжил серый пиджак.
- Он, учился, на год старше меня, в литературном классе. Литература хорошо ему дается. Достоевский, Толстой, Тургенев. Да, вот, поэзией увлекается. Вообще, он, по-моему, пятерки получал, хорошо, учился. Но сейчас, я не знаю, школу он закончил раньше, и я так больше не видел его ни разу.
- Вы бывали у него в гостях? В 26 доме он жил. На Кутузовском проспекте, в Брежневском доме? Верно?
- Да, конечно. Он приглашал меня, и не только меня, еще и других друзей, особенно когда родители уезжали в дом отдыха.
- Чем вы занимались?
- Он на гитаре играл хорошо, а я вот пел. Я в детстве в хоре занимался.
- Мы знаем, о вас гораздо больше, чем вы думаете, - неожиданно сказал следователь, - так что рассказывайте все не стесняясь. Пили с ним?
- Пили иногда. Да, случалось. Покупали портвейн в 33-м гастрономе, да, но так, не много. И редко.
-------------------------
Однажды родители Галуна уехали на целые две недели, и все оставленные на продукты деньги были пропиты большой и шумной компанией в за один лишь день, после чего собутыльники разошлись по домам. Галун поголодал пару дней, но вскоре придумал себе небывалый источник пропитания. Он стал ловить на помойке голубей, убивал их, и каким-то образом научился готовить. Друзья собрались вновь, чтобы «отведать диковинных птиц», на этот раз уже на свои деньги купили портвейн, и пьянка продолжилась до самого приезда родителей. Да, следователь не случайно упомянул Брежнева. Именно в этом доме, в 5 подъезде находилась квартира Леонида Ильича. И все московские таксисты об этом знали. Теперь это может показаться странным, но Галун тоже жил в брежневском доме. Впрочем, в те годы, никто не особенно не удивлялся такому соседству. Скорее потому, что руководитель страны тогда почти все время находился либо на даче, либо в ЦКБ – Центральной клинической больнице. Да и ко времени нашего повествования Леонида Ильича уже и в живых то не было. Остался лишь дом 26, 5-й подъезд. Место его прописки. То, чем гордились остальные жители.
----------------------------
«Чего же они от меня все-таки хотят? - подумал Марков, - уж неверное не историй про то, как мы питались помоечными голубями. Но дело, видно серьезное, нужно ухо держать востро».
- Так, значит вы пили портвейн, водку, наверняка тоже пили, ну и чем же вы еще занимались? Или только пили и все?
- Мы играли. У нас группа образовалась. Я не думал, что это плохо.
- Это не плохо, рассказывайте.
- Галун, ну, то есть Андрей, он очень хорошо на гитаре играл, подбирал со слуха любую мелодию, аранжировки и все такое. У него магнитофон кассетный «Весна» черный такой, кассетный. Мы его слушали.
-Магнитофон? – расскажите подробней.
- Что рассказать? Черный магнитофон. У меня такого не было, да и мало у кого из ребят они есть. Мы его слушали. Переписывали музыку с пластинок. Брали у знакомых. Он любил Лед Зеппелин, и я тоже. Вот он и предложил мне петь. Я ведь до 67-й, учился в английской 27-й школе, я хорошо английский схватываю. Я со слуха записал слова «Лестницы в небо», это их такая самая классная песня. Он подобрал. Он вообще то ее и раньше играл, до того, как мы познакомились. Еще много других групп «Слейд», «Блэк Сабат». Ну вам, наверное, это не интересно.
- Нам все интересно.
- Мы репетировали на «Горбушке.», то есть ну в клубе Горбунова. Я правда не знаю, откуда у нас появилась аппаратура, Галун говорил, что брал ее как-то в займы на время. Ударник, бас, гитара – и я. Я только пел. На басу играл…. Максим его звали.
- Иванов? – спросил следователь.
- Да, кажется Иванов. Точнее. Он. Ударник у нас менялся постоянно. Их много сменилось. Голун, простите, Андрей их знал откуда-то, и организовывал все это дело его друг, имени которого я тоже не помню.
Марков говорил правду. Он действительно с трудом мог вспомнить все подробности. Их репетиции и последующие концерты проходили в каком-то ужасном циклодольно-алкоголическом угаре. Вообще, Марков не представлял, как в таком состоянии можно что-то играть или петь, но видно у них все же получалось. Помогала искренняя увлеченность и любовь к музыке. Особенно им хорошо удавалась все та же «Лестница в небо», с которой и началось их знакомство. Этот самый хит, они всегда оставляли напоследок. Медленное, красивое, начало, напоминающее старинную английскую балладу. Марков стоял в центре сцены, освещенный прожектором, он начинал, как и положено, вкрадчиво, спокойно, постепенно на протяжении пяти минут аранжировка становилась все жестче, все тяжелее, и вскоре его голос переходил в крик и даже вопль, и тогда Голун начинал знаменитый проигрыш. Надо сказать, у него получалось почти как у Джимми Пейджа. Публика хлопала, и когда Марков пропевал или, вернее произносил финальные слова песни, тут уж зал взрывался по-настоящему, как будто где-то в Лондоне, или еще где, но только не у нас в клубе имени Горбунова у метро «Филевский парк.» Они даже получали какие-то деньги, которые Голун тут же тратил на портвейн.
- Скажите, пожалуйста, Сергей, когда-либо Голунчиков высказывал желание покинуть СССР? Бежать из страны?
«Вот зачем они меня сюда вызвали, именно из-за этого. И циклодол тут не причем. Неужели им удалось? Сбежать, уехать. Вод ведь им везуха! Наверняка. Иначе не стали бы меня тут допрашивать» - с некоторой досадой подумал Марков.
- Нет, нет. О таком даже и подумать никто не мог.
- Вы абсолютно уверены в том, что вы говорите? Может быть не Голунчиков, может Иванов? Неужели ни разу, никто не говорил об этом?
-Что вы? О чем вы? Нет конечно. Вы поймите, одно дело играть, песни петь, но предать родину. Это же совсем другое! Нет, никто, ни разу, ни у кого из нас таких мыслей не возникало.
Марков решил держаться до последнего. Что бы они ему не предъявили, «нет, нет, и все тут.»
В конце концов, он покинул ту компанию без всякого сожаления. Невозможно долго дружить с людьми, вообразившими себя Джимами Пейджами и Джонами Полами Джонсами. Ведь это все не здесь, это где-то там, в другом мире - иллюзия, ничего этого просто не существует. Нет никакого Гайд-парка, Лед Зеппелина, Слейда и Блэк Сабата. Вот Муслим Магомаев, тот без сомнения существует. Пахмутова, даже Алла Пугачева, они реальны. А все, что мы любим, о чем мечтаем мы, это химера. Неправда. Но, Голун настаивал: «Барышников смог, Годунов смог, Бродский смог, даже Крамаров уехал. И ничего живут себе, и прекрасно, наверняка, живут. И мы сможем. Станем там звездами, я играю не хуже их всех, а то и лучше. Создам группу или для начала примкну к кому-нибудь. Возьмут. Первый гитарист и единственный из СССР! Нужно только придумать толковый план. И все получится.» Именно этот «толковый план» и заставил Маркова окончательно бросить компанию. Ведь Голун придумал угнать самолет, сделать бомбу, выбрать удобный рейс и угрожая взрывом, убежать. Там попросить политического убежища, или что-то в этом роде. Марков даже хотел рассказать родителям, слишком уж безумными и опасными представлялись планы его друга. Но, конечно же, не рассказал. «Стукануть, заложить» - просто немыслимо. Но он откололся от компании, перестал подходить к телефону, когда думал, что звонят друзья по «Лестнице в небо», перестал ходить в места, где можно было встретить Голуна, и вскоре их дружба сама собой прекратилась. Наверное, год уже прошел с тех пор. Но вот вызов в прокуратуру. «Неужели он сбежал? Все так просто, как он планировал. Бомба, самолет. И живет себе в Лондоне. И ведь я бы тоже мог. Как же это узнать?»
- А почему вы меня спрашиваете об этом? – сказал Марков, набравшись смелости. - Я правда их не видел никого уже давно. Я просто перестал с ними общаться. Поступил вот в институт. Не видел никого уже и не вспомню сколько времени.
- Нам нужно выяснить кое-какие детали. Мы знаем, что вы давно с ними не общаетесь. Не волнуйтесь. У нас больше вопросов к вам нет. Вот подпишите протокол. Все там верно, с ваших слов? Если понадобитесь еще, вас вызовут.
Гора с плеч свалилась у Маркова. Подписав протокол не читая, он буквально выбежал на улицу. «Как же хорошо! Солнце, конец сентября, самое красивое и ласковое время в Москве. Бабье лето. Золотое, красное, оранжевое, желтое. И главное – свобода! Им больше от меня ничего не нужно! Свободен. Гуляю, где хочу! И все же почему они не сказали, в чем собственно дело? Что с Голуном? Убежал он или нет? Удалось ему? Наверняка удалось, иначе бы не стали вызывать.»
----------------------
5 июля 1983 года два молодых человека сели в самолет Москва – Таллин. Оба длинноволосы, крайне неопрятны, оба в джинсах. У одного, что повыше, его даже можно назвать длинным, на плече висела коричневая спортивная сумка из кожзаменителя с огромной надписью Led Zeppelin, сделанной весьма аккуратно шариковой ручкой. По мере того как самолет набирал высоту, пассажир «Led Zeppelin» все больше нервничал. Его сильно трясло, он курил одну за одной, но стюардессу это не удивило. «Еще один, кто панически боится летать.» Через несколько минут после набора высоты, он подозвал стюардессу, шепотом сообщил ей, что в сумке бомба, и передал записку командиру экипажа. Требование «лететь в Лондон, если нет, самолет будет немедленно взорван». Минут через 5 стюардесса вернулась с ответом командира: «Мы согласны подчиниться, но просим вас сохранять спокойствие, важно, чтобы среди пассажиров не возникла паника». Угонщики немного успокоились, они не ожидали, что им сразу же пойдут на встречу. Стюардесса заметила, что в полураскрытой сумке «Led Zeppelin» действительно находится какая-то коробка, с торчащими оголенными проводами. Минут через 10 командир передал угонщикам, что самолет не сможет долететь до Лондона, ему необходима дозаправка. Оно просил сохранять спокойствие, и обещал, выполнить все требования. Угонщики стали нервничать, но им пришлось согласиться. Через пол часа самолет приземлился на военном аэродроме «Вещево» под Ленинградом. Все тихо, спокойно. Единственно, никто не понимал, что же это за аэропорт. Явно не Таллин. «Может экстренная посадка? Никто не предупреждал.» Подрулил заправщик. Все это продолжалось минут 10. Угонщики немного успокоились. Но вдруг раздался громкий и уверенный голос: «Мы не причиним вам никакого вреда. Отпустите пассажиров. Отпустите заложников, и самолет проследует, туда, куда вы требуете». Голос возник совершенно неожиданно, непонятно откуда, как будто бы с небес, что повергло всех в полный шок. Длинный угонщик вскочил с места, и достал два оголенных провода из сумки. «Ну, - заорал он, - сейчас мы все взлетим к чертовой матери! - Не волнуйтесь, не нервничайте, мы выполним все ваши требования, - раздался голос, - как только последний пассажир покинет самолет, вы проследуете в Лондон. Отпустите заложников. - Да, - крикнул длинный, пусть идут, но имейте в виду, здесь хватит чтобы разворотить весь ваш чертов аэропорт. Без шуток!»
Спецназ сработал четко и профессионально. Первая же пуля попала длинному в голову. Вторая - пробила ключицу его сообщнику. Сумка «Led Zeppelin» свалилась на пол. Прошло еще минут 10, пока служебная овчарка обнюхивала сумку и весь салон, запаха взрывчатки не обнаружила. Спецназовец спокойно и уверенно без какого-либо страха пнул «Led Zeppelin» носком армейского ботинка. Показалась черная пластмассовая коробка с торчащими оголенными проводами – кассетный магнитофон «Весна». Через несколько дней офицер, обследовавший магнитофон в лаборатории на Лубянке, нажал на кнопку «пуск». Медленное, красивое начало, напоминающее старинную английскую балладу. «There is a lady who sure all that glitters is gold and she is buying a stairway to heaven».
«Ну, да, ничего себе так, приятненькая песенка», - подумал офицер, но до конца слушать не стал.