Пишу о своём детстве, описывая не только те события, которые запали в детскую память и потрясли своей жестокостью или страхом и останутся в твоей памяти надолго. Но вдруг случается, что, когда - либо воздух, либо ветер всколыхнёт те самые глубины памяти и всплывёт то забытое далёкое, когда была ребёнком.
Эвакуация в Златоуст в августе 1941 года
Галя родилась в Москве в семье преуспевающего инженера Михаила из местечка Бердичев и молодой красивой женщины Клавдии. Через два года у Гали появилась сестра Лара. Была и сестра Мила, дочь отца от первого его брака. Мать Милы умерла от тифа, когда Миле не было и трёх лет. И мать Михаила умерла, когда ему было три года, его брату пять, а сестре десять лет. А отец, дед девочек, уехал в Англию на заработки, оставив своих троих детей на свою мать. Через семнадцать лет он вернулся в Советскую Россию. Дед решил, что Новая экономическая политика – навсегда и можно заняться своим частным делом. Но Советская власть распорядилась иначе, надо строить социализм. В 1941 году Германия напала на Советскую Россию. Фашисты убили деда и его новую семью, как и всех евреев его родного Бердичева, - в декабре 1941 года. Семья девочек жила в Москве.
Когда началась война, Галя, вместе с семьёй эвакуировалась из Москвы и ехала в эшелоне в город Златоуст к своей бабушке. По дороге поезд делал пересадку в Волжском городе Куйбышев. Отец руководил эвакуацией огромного завода ВИАМ, который делал сталь для самолётов. Но Галочка об этом даже не догадывалась, ей было всего три года. Когда они вышли на платформу этого старинного города на берегу самой большой реки Волги, она держалась за мамину сумку. На руках у мамы была её годовалая сестрёнка Лариса. Народу было так много и все они торопились и толкали её, и маму, Милу и папу, который тащил два огромных чемодана. Галя на минутку отпустила ручку маминой сумки, толпой её вынесло на незнакомую площадь, откуда тянулась узкая улочка с красивыми палисадниками. Ни мамы, ни папы рядом... … и Галя заплакала. Две девчушки подошли к ней, стали утешать, спрашивать, как её звать и, где её мама. Девочки были беленькие с косичками, та, что постарше, с синими глазами и веснушками на лице. Галя перестала плакать и стала рассказывать про себя: и даже свой Московский адрес не забыла, и сколько ей лет, и, как зовут её родителей. Папа научил. Девочки её успокоили: мы найдём твоих родителей, наш дядя работает в милиции. Девочки принесли её к себе домой. Родители заахали, заохали, но вспомнили, что есть парное молоко и ватрушки. Накормили, а вскоре тот самый дядя пришёл и повёл её в детскую комнату милиции. Там оказались игрушки: плюшевый мишка, очень похожий на её друга, который томился в багаже. Но самое замечательное – это лошадь – качалка! Галя качалась пока не прибежал папа, очень взволнованный, пот струился у него со лба, он вытирал его платком, улыбался и благодарил милицию. Затем схватил дочь и побежал к маме Клаве. Мама сидела недалеко от вокзала и кормила Ларису. Глаза у неё были красные от слёз, но увидев дочь, прижала к себе и всё повторяла: нашлась, нашлась.
В этот день выехать из Куйбышева они не смогли, не было поезда до Златоуста. Приютила их одинокая женщина: своих детей и мужа проводила на фронт. На следующий день вся семья отправилась на берег этой большой реки. Галя никогда не видела столько воды и, как только мама с папой отвлеклись от неё, подошла к водичке. Любовалась камушками, присела на корточки помыть ручки, а потом взяла и шагнула в эту бескрайнюю чистоту и голубизну. Ей было по шейку! К счастью, мама оглянулась, поискала глазами свою старшенькую, вскрикнула: Миша! Скорей! Галя! Папа кинулся в воду, тут же подхватил Галю. А она даже не испугалась. Мама упрекнула папу, что он плохо смотрит за шустрой дочкой, а у ней на руках Лара.
Через два дня началось путешествие Клавдии с детьми в далёкий южноуральский город Златоуст, где жила её мать. Отец с сотрудниками остался в Куйбышеве создавать институт на новом месте.
Детская память сохранила самые яркие эпизоды этой жизни в деревянном доме, где скрипели половицы на разные голоса, топилась печь, где мама в русской печке купала своих девочек. За домом и огородом протекала каменистая речка и пролегала узкоколейка для товарняка. А за ними высились Уральские горы и совершенно волшебная гора Таганай. Горы для этой маленькой девчушки казались громадными, а гора Таганай меняла окраску при различном освещении и погоде. Вся гора состояла из слюды и гранатов, которые и творили эти чудеса: гора переливалась то бардовым, то сиреневым, то алым, то розовым цветом. А у подножия горы среда мха краснела и дразнила клюква, её было столько, что люди приходили с вёдрами и с тележками.
Первое сильное впечатление у Гали было от укуса пчелы. Они спускались с горы по тропинке, что-то сильно прожужжало: и вдруг - сильная боль в пальчике. Мама вынула жало, промыла ранку и всё быстро прошло. Домой пришли с лукошками, полными клюквы.
Около дома часто гуляла стая гусей. Завидев Галю, они устремлялись к ней: шипели и пытались ущипнуть её своими клювами. Галя боялась их и спасалась бегством к маме. Ей очень нравилось всё, что её окружало, и огород, и куры на дворе у бабушки, которых вскоре не стало. Кругом были деревья, цветы в палисаднике и много птиц, которые так красиво пели.
А впереди их ждала дождливая осень и долгая зима. Осенью случилась беда со старшей сестрой Милой: она училась во втором классе и ходила в школу одна вдоль железнодорожного полотна. Это был самый короткий путь. Однажды её догнала тётка лет сорока, ударила её сзади, повалила на землю и принялась бить камнем по голове. Но не успела зажать ей рот и Мила закричала! Она кричала пронзительно и её услышали железнодорожники, которые шли по путям в ста метрах от неё. Они пустились бежать навстречу этому душераздирающему крику и спасли её. Когда принесли домой истекающую кровью девочку, Клава вскрикнула и запричитала: Кира, вези её в больницу, у меня нет сил. Кира, мамина сестра, побежала к соседям, взяла лошадь и повезла Милу в больницу. Там Милочке зашили рану и через две недели она уже ходила в школу, но более длинной дорогой.
Нелёгкая была зима сорок первого и сорок второго года, спасали карточки, овощи и молоко, которая давала корова Маня. Бабушка очень ею дорожила. Но надо было доставать корма, косить сено и пришлось возить его на Мане. И дров почти не давали, собирали хворост и опять – на Мане.
Зимой приехал папа. Вместе с маминой сестрой Кирой, поехали по деревням менять вещи на муку, сахар, масло. Пришлось возвращаться домой поездом. В вагон сели два мужика и из всей публики выбрали очкарика небольшого роста и голубоглазую блондинку, быстро схватили сумки с продуктами и - к выходу… И никто не посмел за них заступиться. Возвратились домой ни с чем, погоревали, посмеялись – на том и успокоились.
Когда Галя выросла она вспоминала чаще всего летнее время года в Златоусте. Мама была страстной любительницей леса: у всех грибников половина корзины, а у неё - полнёхонька, да всё боровики да грузди. Всегда возвращалась из леса с полным лукошком ягод, земляники или черники, в сентябре с корзинами брусники и клюквы. А клюквы на горе Таганай было море, а про грибы и говорить нечего. Бабушка говорила: лучше Клавы грибника нет. Часто вечерами они сидели на крылечке дома и мама рассказывала сказки. Галя запомнила черёмуху под окнами и терпкий вкус этих ягод. А иногда мама дёргала морковь и репку прямо с грядки и, вымыв в рядом бегущем ручейке, давала погрызть. Мама, спой, - просила Галя и она пела Катюшу, Прощай любимый город, Шёл отряд по бережку и многие военные песни тех лет. У Гали замирало сердце от счастья!
В 1943 году после победы нашей армии под Сталинградом Клава вместе с девочками вернулась в Москву.
Тяжёлое время в Москве
Они вернулись в свои две комнатки на втором этаже двухэтажного дома в районе Коптево. В этих комнатах жили беженцы в их отсутствие. Клава не обнаружила особых потерь. Галя радовалась детскому чайному сервизу, а Лара была слишком мала и заново знакомилась с бытом.
В марте семья переехала из Коптева в бывшую Немецкую слободу, где в Плетешковском переулке отец получил большую комнату в коммуналке для сотрудников института, где работал. Комната была большая, двадцать восемь метров, потолки – в четырёх метрах от пола и был небольшой балкон.
Новая жизнь была необычна для семьи. Появились соседи: папин друг Иван Сергеевич с молодой женой и тёщей. А вскоре родился младенец и появилась приходящая няня. Поселилась еще семья: Полина Андреевна с сыном Сашей.
Клава подружилась с семьёй Ивана Сергеевича, его жена с малышом часто сидели летом у них на балконе. А вот с Полиной Андреевной у Клавдии произошёл конфликт: Как-то Полина похвасталась своим богатством, рулонами тканей: шерсти, шёлка. Клава спросила: откуда столько? Соседка простодушно ответила: когда бежала от немцев магазины были брошены, заходи и бери, что хочешь. Вот я и набрала, а ты думаешь, как я к вам попала? Тут Клава и высказалась на свою голову.
И Полина не простила соседке укора: как только мать девочек появлялась в коридоре, та выскакивала из комнаты и набрасывалась на Клавдию с бранью. И тут выскакивала из комнаты Галя, кидалась к матери, обнимала её колени и кричала: не трогайте мою мамочку! Соседка тут же убегала к себе.
Летом девочки много гуляли с мамой по переулкам Немецкой слободы: Аптекарскому, Лефортовскому и Плетешковскому. Последний - выходил на Спартаковскую улицу, где напротив него стоял Богоявленский собор. Клава иногда, когда долго не было писем от брата, посещала его с девочками. Что-то писала на листке и отдавала тёте в платочке около прилавка, где та продавала свечки и картинки - иконки. Девочки не понимали, что происходит, нравилось необычное пение, но спрашивать у матери они не решались.
Переулки были мощённые булыжником, сквозь них весной пробивалась зелёная поросль, попадалась галька и разноцветные осколки стекла. Девочки, увидев эту красоту, собирали их, для них – забава, игрушек у них не было Два медвежонка, подаренные до войны, развивали их фантазию.
Напротив их пятиэтажного дома находилась продовольственная база, лошади развозили молоко, хлеб и булочные изделия. Галя любила сидеть на балконе и сверху наблюдать за монотонным цоканьем лошадей по мостовой, за круговыми полётами ласточек над балконом, а вечерами во дворе базы мальчишки играли в футбол. Всё лето они проводили в Москве: Клава полюбила парк Сокольники, где было много зелени, и Немецкое кладбище в Лефортове. Кладбище привлекло своими склепами и скульптурой. Девочки любовались многочисленными цветниками на могилах, вспоминали сказки, которые вечерами читал папа и разыгрывали их среди могил. В Сокольники они ездили чаще, бродили по аллеям, катались на карусели.
Незаметно подошла осень, а затем и зима. В квартиру завезли дрова и поставили печки – буржуйки, паровое отопление не работало. На середине комнаты валялась куча поленниц и топилась печка: Клава на ней варила супы. Зимой заболел отец и лёг в больницу лечить язву желудка. Клава каждый день ездила к нему. Девочки оставались одни и они играли в войну: в руки полено - ружьё и та-та-та!!! И вдруг поленья посыпались, печка накренилась, а на ней - кастрюля с бульоном…, опрокинулась…. Озеро на полу!!! Что делать? Скорей надеть галоши, ведро и тряпка у двери! И Галя с тряпкой борется с водой, Лара подставляет ведро, но как много бульона! Как много! Вдруг слышен звон ключей! Мама! Что будет!?
На пороге - мама! Молча берёт тряпку у Гали, ведро у Лары… И через двадцать минут сухо, чисто, поленья сложены у стены, буржуйка прочно стоит на полу и тишина, ни одного слова мать не проронила….
Через две недели отец дома, пишет диссертацию. Иногда открывает ящик стола и что-то достаёт…. Девочки подошли посмотреть: у папы там сухофрукты! Отец протягивает горсть изюма, но Галя не берёт и шёпотом: Папа, ты как немец… Отцу после болезни дали дополнительный паёк, но он не сказал об этом. Семья голодала эту зиму 1944 года. Клава не работала, не хотела работать кассиром, няней в детском саду, считала такую работу ниже её достоинства, а другой работы для неё не было. При приёме на работу обращали особое внимание на её еврейскую фамилию. И хотя мать была русская ей отказывали.
Девочки запомнили то голодное время: на завтрак - чай с сахарином. Белый хлеб был редкостью. Клава нарезала чёрный хлеб на маленькие квадратики, втыкала в него кусочек чеснока. Это было так вкусно, а если потом ещё манная каша! На обед - пшённая каша, поджаренная на подсолнечном масле до золотистой корочки! Галя очень долго помнила любимый вкус этой пшёнки!
Наконец, пришла весна, она запомнилась бесконечными очередями за хлебом, за мукой! Номер очереди писали на ладони чернильным карандашом, он долго не стирался! Но есть хлеб и мука! Мама печёт блинчики и хворост, золотистый и чуть сладковатый!
В мае отцу дали путёвку в санаторий под Москвой на двадцать дней и девочки остались с мамой. Неожиданно к папе приехал его сокурсник по институту. Приехал с фронта на неделю в Москву, а папа в санатории…. Клава с детьми и его другом поехала к нему. Папа обрадовался гостю, погуляли в лесу, а вечером возвратились домой. Ларису дядя нёс на руках, а Галя очень устала, когда пришла домой, дошла до дивана, рухнула на него и тут же уснула.
Папа вернулся из санатория и тут же вышел на работу. Галя ждала его с нетерпением: папа покупал девочкам книги. Пока мама разогревала обед, Галя садилась на колени к отцу и, увидев себя в очках, подолгу разглядывала. До зеркала она не доставала, видела себя очень редко. Когда начиналось чтение Галю занимала только книга. Это были русские сказки: Три медведя, Маша и медведь, Гуси-лебеди, с иллюстрациями Юрия Васнецова. Галя знала их наизусть, но какие там были рисунки! Лара сидела рядом на стульчике и всё запоминала, на Галю она не обижалась. А в июне Клава с девочками опять едут в Златоуст.
В гостях у бабушки в Златоусте
Бабушкин дом в Златоусте в 1944 году опустел: младшая сестра Кира вышла замуж и уехала в Донбасс, старшая - Катя служила на Дальнем Востоке, брат Миша воевал с фашистами уже за границей страны. Бабушка, Екатерина Яковлевна была очень рада девочкам, разрешила рисовать в зале за большим столом возле окна. Золотые шары из палисадника врывались в окна и манили на улицу. Мама каждый день слушала сводки с фронта и говорила с гордостью: Мы обязательно победим! Вечерами бабушка доставала патефон, слушали пластинки с записями романсов, песен и танцевальной музыки. Клава и девочки подпевали певцам и были счастливы.
Лето было на редкость солнечное. Жизнь проходила на улице: девочки познакомились с соседскими детьми и проводили с ними почти весь день. Игры придумывали сами: в разбойников, в прятки, в салки. Однажды, когда играли в салки возле дома, кто-то из детей истошно закричал: цыгане! Бежим домой! Галя не знала, кто это такие, цыгане, но увидев приближающуюся толпу в разноцветных платьях, и, что-то выкрикивающих, так напугали её и сестру! И крепко схватив за руку Лару, они кинулась к воротам дома. Это чувство страха при виде толпы цыган, ещё не раз в жизни заставляло Галю убегать от них.
Девочки подросли и Клавдия совершала с ними прогулки по городу. Златоуст был необычен, его окружали горы Уральского хребта. В недрах земли около города были залежи урана, драгоценных камней, протекала речка, где в начале двадцатого века намывали золото, а во время войны промысел закрыли за его отсутствием.
Златоуст славился металлургическими заводами, там изготовляли булатную сталь, знаменитые клинки и кинжалы! Отец девочек ещё до войны приехал в командировку для изготовления и проверки на качество его образцов из булатной стали для самолётов. Там они с Клавой и познакомились: Клава в микроскопе проверяла изобретённые им образцы стали. Во время войны наши самолёты делали из папиной стали. Он получил за своё изобретение патент, государственную премию и награды.
Бабушка иногда брала Галю с собой, где недалеко от дома сделали прилавок для продажи и там торговали молоком, сметаной, маслом, домашними продуктами. После удачной продажи, бабушка покупала сладости, устраивала праздник.
Война шла к концу, жизнь постепенно налаживалась, но дрова приходилось заготавливать самим. Самое неприятное для Гали воспоминание: девочки встречают у ворот бабушку с коровой Маней, на санях дрова из леса, из глаз коровы льются слёзы, а бабушка подталкивает сани сзади и плачет.
Время бежит, вот и ноябрь: пора возвращаться в Москву. Уже выпал первый снег, днём он подтаивал, а вечерами подмораживало. Поезд в Москву шёл вечером. Из дома они вышли в сумерки, мама с бабушкой несли чемоданы и сумку. Погода была сказочная: на ветках серебром сверкал иней, под ногами скрипел снежок. Фонари освещали дорогу, ветерок шевелил ветки деревьев: как будто солнечные зайчики играют в салки и Гале показалось, что они попали в сказку Снежная королева.
Внезапно они услышали ритмичный шум шагов. Их догоняла шеренга детей и несколько взрослых. Когда они приблизились, Галя разглядела: дети были одеты не по погоде, некоторые - босые, на руках у старших малыши, в тряпьё закутанные…. И двое взрослых замыкали строй, что б не отстал ослабленный ребёнок. На вокзале они облепили буржуйки. Люди делились с детьми хлебом, смотритель приносил кипяток, его остужали и поили малышей. Дети держали хлеб двумя ладошками, чтоб даже крошки не упали, кусали и во рту его держали: он слаще был для них конфет! Народ делился с ними, кто чем мог. Девочки не сводили с них глаз: острая боль воспоминания осталась у них на всю жизнь. Многие спрашивали, далеко ли они едут. Ответ один: на юг, там на Кавказе нам приют дадут!
Через три дня Клавдия с детьми были в Москве. Америка стала присылать нашей стране продукты: консервы, яичный порошок, муку, сахар. Семья перестала голодать.
Конец войны, день Победы
С фронта вернулся папин брат дядя Ефим. Войну закончил в Германии. Папа приобрёл большой радиоприёмник, который работал на многих радиоволнах, звучали голоса не только Советского Союза. Галя освоила все кнопки: включала, переводила на разные каналы. Девочки слушали детские передачи, сводки с фронта и много разной музыки: классику, арии из опер и песни. Приближался Новый год, Клава купила ёлку, нарядили её и ждали встречи Нового года.
Их ждал сюрприз, папин брат и его жена пришли к ним на встречу Нового года 1945 года. Дядя подарил девочкам красивые платья и свистульки, в них наливалась вода и они свистели различными птичьими голосами. Был накрыт праздничный стол: курица, салаты и даже деликатесы. Но самое неожиданное для девочек было пение в исполнении отца, брата и его жены Доры. Это были русские и украинские песни, песни на идиш, родные песни их детства. А все вместе они исполняли военные песни. Девочки исполняли их вместе со всеми. Это был весёлый Новый год.
Гале должна в сентябре пойти в первый класс школы. Папа стал готовить Галю к школе: научил азбуке и чтению, она выучила цифры и считала до ста. Отец начал учить её языкам. Память позволяла ей запоминать украинские и даже немецкие слова. Это была игра: отец называл русское слово, Галя переводила, и на украинский, и на немецкий.
В город пришла весна, приближался конец войны: наши войска были в Берлине.
И вот настал тот долгожданный день восьмое мая. Солнце ворвалось в комнату, в переулке зацвели тополя, клейкие листочки принесли в комнату их аромат. Клава решила вымыть стёкла в окнах комнаты и работа закипела.
Во время войны репродуктор не выключался почти никогда, вот и сейчас на секунду смолкла музыка, затем - треск и вдруг голос Левитана: работают все радиостанции Советского Союза! Говорит Москва! Германия подписала акт капитуляции! Мама подошла к репродуктору: дождались! Мир, наконец-то!
Галя не сводит глаз с чёрной тарелки на стене: Мама, а что такое мир?
- Не будут стрелять и убивать немцы и русские друг друга! Ты будешь в школе учиться, мы не будем голодать!
- А когда война будет опять? - допытывается Галя.
- Ну не скоро, может в году девяностом….
Восьмого мая вся семья отправляется на Красную площадь. Вечерняя нарядная Москва, на каждом доме флаги и портреты. На улице Горького море людей, все идут на Красную площадь, главную площадь страны, с неё отправлялись наши войска на битву в сорок первом. Люди кричат: да здравствует Победа! Ура! Ура! Ура! У многих на глазах слёзы. Четыре года приближала вся страна этот день и стала явью в этот день мечта! Отец держит за руку Галю и Лару, а Галя, счастливая и повзрослевшая, всё повторяет: Мир, какое это счастье!
Вот и Красная площадь, толпа людей накалена, очень много фронтовиков, их подбрасывают вверх и кричат: Слава героям! и Ура, ура, ура! Семья стоит у стен универмага, не в силах оторваться от виденного.
Девятое мая объявили праздником. Вся семья стоит вечером на балконе и смотрит салют: полсотни залпов в небо, цветные брызги салюта взымаются в небо и между ними качается портрет вождя. Это был самый счастливый день! Начиналась новая мирная жизнь!
.
.