Все вокруг утопало в зелени и цветах. Весенний день был светел настолько, словно в мире не осталось ни бед, ни потрясений. Вблизи речного потока на шелковой лужайке девушки в белых платьях танцевали вокруг майского дерева, украшенного яркими лентами. Одна из них пела. Чистый звонкий голос навевал грезы о небесных ангелах.
Певунья сияла красотой среди подруг подобно розе среди ромашек, и король (потому что мимо лужайки и девичьего хоровода как раз проезжал король этой страны), заглядевшись на нее, даже перестал поддакивать епископу, который сопровождал его в поездке и сейчас выражал негодование по поводу стойкости языческих обрядов среди темного народа.
Девушка была младшей дочерью бедного рыцаря, жившего немногим лучше простых сельчан, в связи с чем неожиданный поворот событий обрадовал всю семью, в расчете на монаршие милости. Король забрал красавицу из отчего дома и навещал так часто, как только мог, не в силах на нее наглядеться и наслушаться ее чудесных песен.
Он поселил ее в уединенном замке среди леса. Замок не нуждался в охране – попасть в него можно было, только миновав лабиринт, устроенный в густых зарослях между обрывистых оврагов и темных пещер.
Поговаривали, что в некоторых пещерах обитают чудовища, что паутину переплетенных дорог создал колдун, наложивший на них заклятье. Все эти слухи ходили неспроста: никто не ведал, как пройти к замку, – никто, кроме короля. Так что ни у кого не было возможности любоваться на его милую помимо него самого, а он даже к ветру готов был ее ревновать. И, конечно, она находилась там в безопасности, между тем об этом непременно следовало подумать, потому что была ведь еще и королева.
Если король женился по расчету, то королева вышла замуж по любви, что не могло не осложнить дела. Единственная наследница обширных земель, гордая и могущественная, она сама выбирала себе суженого среди многих достойных претендентов, и вот, выбрала, что называется.
Гневу ее не было предела. Она горько сожалела, что не узнала тайну лесного замка в то время, когда король еще не успел привыкнуть к выгодам заключенного союза и добросовестно изображал примерного супруга. Теперь бы это пригодилось. Впрочем, у нее почти не имелось сомнений в том, что он скоро разочаруется в своем увлечении, и все вернется на круги своя, а негодную девчонку уничтожить в отместку за пережитые неприятности в этом случае труда вообще не составит.
Но время шло, а ничего толком не менялось. Если король и поостыл немного, и уже не так часто наведывался в гущу таинственного леса к своей любимице, а также, ввиду бесперспективности предприятия, прекратил попытки прощупывать почву насчет возможности развода с нынешней супругой, то ведь и обратно в объятия к этой супруге он тоже что-то не спешил.
Королева вела печальную и унизительную жизнь брошенной жены, копила злобу словно яд, настраивала против отца сыновей, готовя будущий бунт, и выискивала способы пройти наконец проклятый лабиринт, ради чего снаряжала экспедиции, изучала книги о чудовищах и практиковалась в магии. Только по ночам ей удавалось, забывшись сном, отдохнуть от безрадостной действительности, тем более что иногда ей снились смерть счастливой разлучницы и горе неверного мужа. Чего бы она не отдала, чтобы эти сны сбылись. Однако миновали долгие годы, прежде чем ей внезапно улыбнулась удача.
В один прекрасный день она заметила на королевском плаще обрывок крученой серебряной канители, зацепившийся за пряжку. Между тем ей было известно, что обладатель плаща не далее как вчера вернулся из лесного замка. Догадка, вспыхнув, словно озарила для нее тьму: лабиринт возможно преодолеть, следуя за незаметной для непосвященного путеводной нитью.
Довольно скоро после этого открытия королева, едва веря, что вожделенная цель достигнута, стояла под замковым сводом, глядя на красивую грустную женщину в платье из шелковой парчи и с венком на распущенных косах, а та в свою очередь смотрела на внезапно представшую перед нею госпожу в темном наряде, изнуренную ненавистью, бледную, словно призрак.
- Я настолько рада нашей встрече, что дам тебе выбрать, как ты умрешь, - сказала королева. – Яд или кинжал?
- Яд, ваша милость, - произнесла королевская любимица и, вздохнув, осушила протянутый ей флакон. – Передайте королю – мне очень жаль.
Но передавать ничего не понадобилось, поскольку король как раз в эту минуту входил в комнату. Королеве осталось только выслушать свой приговор: теперь в лесном замке предстоит жить ей, сменив здесь погубленную ею красавицу. Расплачиваясь за преступление, она никогда не покинет эти стены.
Однако радость от совершенной мести настолько переполняла ее душу, что она не слишком расстроилась. Ничего страшного, король не вечен, а принцы хорошо ею подготовлены. Они не позволят отцу долго мучить их мать. Пока же взрастут посеянные ею семена раздора, она отдохнет на покое, только и всего.
Потянулись дни, полные тишины. Королева бродила по замку, знакомясь с новым жильем, поражаясь его удобству и роскоши. Заполняя досуг рукодельем, музицированием и чтением, она соскучилась не сразу.
Но затем все вокруг стало чересчур привычным и больше не могло ее развлечь. Слуги, те два-три человека, которые были ей оставлены, не подходили для того, чтобы составить компанию знатной даме. Ей некому было показать свои вышивки, не с кем поделиться своими думами. Святое Писание она затвердила почти наизусть, молитвы не утешали. Наконец ее взяло сомнение, насколько справедливыми были высказывания мудрецов, рассуждавших о пользе и благе одиночества. Видимо, они слегка путали его с уединением.
Замок перестал казаться королеве уютным, как вначале. Напротив, ее теперь мучил холод, даже в теплые солнечные дни, что уж говорить о ненастье. И окружающая красота не радовала больше. Все также распускались и увядали в саду цветы, все те же окна распахивались навстречу новым и новым рассветам.
Уезжая, король убрал серебряную нить, так что побег был невозможен. Посещений, даже ради того, чтобы просто доставить припасы, не предполагалось – припасов в замке имелось столько, что хватило бы на сто лет. Королева могла лишь гадать о том, что происходило за пределами замка. Она едва не теряла счет времени.
К тому же имелось еще одно, что омрачало ее существование, подспудно присутствуя в уме, подтачивая уверенность если не в будущем, то в самой себе.
Было что-то странное в том, как приняла свою участь ненавидимая ею женщина. Словно появление убийцы не стало для нее неожиданностью. От королевских телохранителей не очень-то убежишь, но она даже не попыталась. Столько смирения, никаких мольб. И эта ниточка, так кстати зацепившаяся за пряжку на плаще… А ведь короля нельзя было упрекнуть в неосмотрительности. И чем дольше оставалась королева в замке среди лабиринта, тем более она уверялась в подозрении, что обрывок канители не был случайностью, что его прикрепили к пряжке намеренно. Только проникнувшись ледяным холодом одиночества, можно было догадаться об этом.
Одиннадцать лет сидела в золотой клетке певчая птица, одиннадцать долгих лет среди роскоши, однообразия и безлюдья. Ни убежать - ни остаться. И дело тут заключалось не в коварстве лабиринта (ей-то ведь был известен секрет серебряной нити) – в плену ее держала любовь. Но и терпеть этот плен она больше не могла. До какой степени нужно было отчаяться затворнице, чтобы подсказать врагам, как ее отыскать, отпустив на волю птицу ее души.
До сих пор королеву поддерживала мысль об одержанной победе, но на деле все обстояло не так: победа обернулась пустотой, да к тому же она попала в ловушку.
Ее охватила ярость, и она, как безумная, принялась крушить все подряд, доводя себя до полного изнеможения. Затем наступил период безразличия ко всему на свете, когда не хотелось ни пить, ни есть, ни просто встать с места. Даже подать роковой знак, прикрепив к пряжке плаща серебряную нить, для нее и то было невозможно.
А далее в голову королеве стали приходить непривычные мысли. Они казались ей глупыми, но куда умнее тех, которые прежде непрестанно жгли ее мозг, распаляя уязвленную гордость мстительными мечтами. А время все шло и шло.
Однажды теплым весенним днем, когда все вокруг утопало в зелени и цветах, и девушки в нарядных платьях танцевали на лужайках вокруг майского дерева, в один известный монастырь приехала дама, не пожелавшая назвать свое имя, но очевидно знатная, державшаяся с королевским достоинством.
Это случилось уже после того, как закончилась многолетняя война, которую вел со своими сыновьями король, ради заключения мира даже выпустивший на свободу опальную супругу. И уже после того, как не стало короля. И еще немного после.
Дама пожелала посетить последнее пристанище королевской любимицы, о прелести которой ходили легенды. Ее проводили в сад, где показали простую плиту из белого известняка, утопавшую в густой траве под розовыми кустами.
- Недавно сюда приезжал новый епископ, такой же строгий, как тот, который не поладил с королем и был убит четырьмя ударами меча. Епископ возмутился тем, что нечестивая женщина, как он выразился, похоронена в церкви, хотя так было сделано согласно королевскому желанию, и приказал удалить ее останки из-под священного свода. Теперь она покоится здесь, - рассказала даме сопровождавшая ее монахиня и добавила, вздохнув, что снесенная гробница была очень красивой.
- При жизни короля никто бы на такое не осмелился, будь это просто князь или князь церкви, - усмехнулась дама. – Но сейчас другие времена. Жаль, что лабиринт вокруг лесного замка разрушен, а не то я пожелала бы святому отцу посетить его гостеприимный кров и поразмыслить на досуге о сути вещей. Так можно обрести путеводную нить. Одиночество многому учит. Если не убивает.
Услышав столь смелые речи, монахиня потупилась.
Дама попросила оставить ее одну и еще постояла, вспоминая ошибки и заблуждения прошлого. На плите, усыпанной душистыми лепестками, было вырезано только имя - Розамунда. Этим именем король называл свою возлюбленную, оно имело смысл «самая красивая в мире роза».
28.02.2021
***
Иллюстрация: художник Эдвард Берн-Джонс «Прекрасная Розамунда и королева Алиенора». 1862г.