12 марта 1993 года
Корабль нёсся, как угорелый. Волны Бермудского треугольника были не такие беспощадные, как иногда здесь бывают, но, всё – таки, обладали силой сбить на палубе человека. Через минуту всё стихло, словно никогда и не было вовсе никаких волн.
Мы вышли из своих кают и сняли с себя спасательные жилеты, чтобы хоть немного почувствовать окончание шторма.
– Ольга! – окрикнул я свою жену. – Сними этот жилет! Он уже не нужен! Шторм закончился!
Я улыбался, так как моя невеста была просто прекрасна в лучах этого заходящего Солнца. Её светло – русые волосы, подобно волнам – убийцам моего сердца бились о борт встречного ветра. Я искренно наслаждался тем, насколько она была красива. Даже Лаура Петрарки бы не сравнилась по красоте с моей будущей женой.
– Ты надо мной что ли смеёшься, шалунишка? – она говорила это на улыбке, и мне нравилось, как это она делала. – Я просто совсем забыла об этом жилете. А ведь он мне идёт, правда??? Правда ведь он мне идёт???
– Признаться честно или солгать?
– Правду скажи!!!
– Ты на толстую старушку в нём похожа! – я рассмеялся. Ольга начала игриво бить меня, а я, в свою очередь, смеясь, шуточно защищался.
– Я тебе покажу старушку, – Ольга тоже смеялась. Я резко повернулся к ней и обнял ее хрупкое тело. Она прижалась ко мне и, словно котёнок, закрыла глаза. После этого я понял, что надо действовать и поцеловал ее в губы.
Некоторое время мы ещё долго гуляли по кораблю, ища укромный уголок, где можно было побыть лишь вдвоём.
– Оля, я где – то слышал, что Бог даёт женщину только тому мужчине, кто слаб и не может себя посвятить Ему. Если человек живёт с женщиной, то Господь радуется, так как это всё по Его Замыслу. Но своим работникам Вседержитель даёт одинокую жизнь, ибо Сам утешает этого человека. Второе для многих – самое Великое, что может быть... - я ненадолго замешкался, - а как ты думаешь?
Оленька перестала смеяться и, проглотив слюну, сказала:
– Я думаю, что так оно и есть. Поэтому, милый мой, – она рассмеялась и побежала от меня, изредка оборачиваясь, чтобы убедиться в том, что я не отстал, что она мне нужна, и я её не брошу, как надоедливую и уже наскучившую куклу, – ты слабенький и хиленький, а я с тобой сама не знаю почему!!!
Я догонял её, смеялся, но в голове что – то мелькало, и я был не совсем земным. Было ощущение, что без этой девушки, моей любимой Ольги моя личность - просто пустое место, и я действительно слаб телом и душой.
Но во мне, вместе с тем, зарождалось и что – то новое, другое, чего я раньше не знал. Это вкрадывалось в мой мозг, моё мышление, мою душу. Я бежал за девушкой, а сам не мог понять, почему я это делаю, что меня заставляет бежать за ней? Инстинкты или что – то другое? Может страсть?..
23 марта 1993 года
Вечером мы сидели в каюте капитана нашего судна и пили шампанское в честь скорого завершения круиза. Неожиданно для всех капитан Андрей Колесов резко встал со стула, взял со стола свой бокал шампанского и медленно отпил из него. Потом стал всматриваться вдаль так задумчиво, что это настораживало меня.
Некоторое время спустя он стал рассказывать какую – то историю, изредка смачивая своё горло шампанским:
– Эти воды непредсказуемы. Они настолько коварны, что полнейший штиль в несколько минут рождает волны – убийцы, способные проглатывать корабли и самолёты, словно пухлый мальчишка любимые конфеты, – он смочил шампанским губы и продолжил, по – прежнему всматриваясь вдаль. – Давно случилась эта история с отважным капитаном Ван дер Деккеном.
Однажды славный капитан после долгих прощаний со своей женой Джоанн обмолвился, что он в любом случае обогнёт Мыс Доброй Надежды, даже если Сам Бог ему это запретит сделать.
Джоанн была очень набожна и поэтому уговаривала его отказаться от таких слов и попросить прощения у Христа за свою горделивую речь, но Деккен лишь посмеялся над ней. Женщина всю ночь прорыдала, лёжа в постели и плача, и моля Бога о прощении своего спящего и высокомерного мужа, который лежал на кровати так, словно уже был мёртв.
Женщина изредка поворачивалась к своему супругу, тобы удостовериться, что он жив и его грешная душа не покинула несчастную Джоанн. Деккен тогда просыпался и успокаивал свою обезумевшую от страха любимую каждый раз, когда она прерывала его сон.
Через неделю скитаний по морю капитан Ван дер Деккен увидел тёмные скалы, словно зубья Сциллы поднимающиеся из воды, – Колесов затянулся своей фирменной трубкой, усмехнулся загадочно и зловеще посмотрел на испуганную Ольгу, которая слушала капитана с замиранием девичьего сердца, – Деккен на секунду лишь вспомнил свою Джоанн. и её слёзы, словно кровь стекающие по лицу на закате. Капитан был поглощён идеей пересечь Мыс Доброй Надежды, и его ничего не страшило. Он на всё махнул рукой, включая и свою жену, хотя её очень любил.
Деккен был полон гордыни и потому приказал своей команде плыть вперёд и никуда не сворачивать, пока Мыс Доброй Надежды не останется позади их. Он был глух к тому, что ему кричали о возвращении матросы, от необъяснимого ужаса забывающие свои обязанности и хаотично бегающие по кораблю.
Среди членов команды поползли слухи, что их капитан был охвачен демоном, подкравшимся к нему из самых глубин океана, который всячески уговаривал Деккена принять некий договор: «Обогни Мыс. Докажи всем, что ты можешь. Я помогу тебе в этом. Не обращай на них своё внимание. Мыс. Мыс. Мыс. Там Джоанн, которая медленно спускает с себя платье и… Обогни Мыс Доброй Надежды! Заключи со мной договор…», – Колесов, пока говорил, смотрел каким – то зловещим взглядом на Ольгу, вжавшуюся в стул, на котором она сидела, - капитан всё говорил и говорил, не обращая внимания на ужас девушки. – Испуганные матросы даже слышали, как ночью в своей каюте Деккен с кем – то разговаривал, смеялся и много пил вина. Они чётко слышали, как их капитан пообещал принести на серебряном блюде свою душу сатане, если он пройдёт Мыс Доброй Надежды. Второй голос в каюте Деккена хитро посмеялся: «Да будет так. Хи – хи. Хи-хи-хи! Хиии-хи-хи – хи!!!» – после этого, как говорили видевшие капитана матросы, Деккен отключился, а его голова упала на стол, опрокинув бокал с красным, словно кровь, напитком. Когда утром один из членов команды вошёл в каюту капитана, то голова Деккена лежала на серебряном блюдце, в котором, словно кровь, было вино.
Всё утро Деккен был не в себе. Он убил несколько матросов, которые спорили с ним и пытались вразумить его, заставить повернуть назад, подстрекали команду к бунту. После убийства своих друзей, Деккен внезапно разразился плачем и, вместе с этим, гневом. Он начал выкрикивать хулу на Бога за то, что Он разрешил Деккену говорить с бесом и заключить с падшим контракт. Капитан хулил имя Божие и всё больше гневил Создателя. Наконец, он выкрикнул: «Я должен теперь пройти Мыс ценой моей жизни и моей души! Жизни всех этих матросов! И буду плыть хоть до Твоего Второго Пришествия!!! Слышишь, Господь?! Я обогну этот Мыс!!!!!! Ты меня не остановишь!!!» – самое страшное было сказано этим безумным капитаном, - когда Деккен произнёс свои слова, море начало бурлить, закручиваться, превращаясь в гигантский водоворот. В середине этого монстра был красный глаз, наполненный кровью. Он следил за Деккеном и его командой, не давая им свернуть с пути, заставляя их плыть на своём корабле навстречу чудовищу. Водоворот, как под гипнозом, влёк к себе всех на корабле, а глаз чудища пульсировал, словно сердце, которое редко сжимается и сокращается. Это было страшно жутко, но, вместе с тем, завораживающе! Корабль плыл вглубь водоворота, как загипнотизированный кролик сам идёт к удаву.
Матросы и капитан были в ужасе. Они понимали, что воронка не даст им возможности спастись и уплыть назад к своим жёнам и детям. Когда Деккен понял, что уже ничего не смогут сделать ни он, ни его команда, капитан в порыве злобы закричал перед тем, как его корабль ушёл на дно океана: «Бог, это всё?!! Я обогну этот Мыс!!! Ты меня не остановишь. Не Ты, так дьявол мне поможет в этом!!!» – с Неба прогрохотало в тот день: «Да сбудется сие – плыви!!!» – корабль поплыл в сторону красного глаза. Он, казалось, стал ещё темнее, напоминая венозную кровь, и, наконец, водоворот поглотил «Летучий голландец», а вместе с ним и всех бессмертных обречённых мертвецов. Корабль медленно погрузился в океан, словно жаждущий воды в оазис жаркой пустыни или, точнее, в зыбучий песок океана.
Вскоре все крики матросов смолкли, а воды тихо успокоились, навек сомкнувшись, словно Харибда, насытившаяся и успокоившаяся. Оля была заворожена рассказом: «А что случилось с Джоанн??? А Голландец показывался ещё где – нибудь?»
Колесов отпил шампанского и продолжил:
– Джоанн ушла в монастырь, где часто плакала о своём муже – она не знала о его проклятии и поэтому молилась за него, молилась так сильно, что Бог разрешил Деккену 1 раз в 10 лет вместе со всей командой причаливать к берегу и искать свою жену, которая его полюбит. Тогда он сможет успокоиться и предстать перед Царём царей, – колесов закончил рассказ, размяк с улыбкой в своём кресле за столом и открыл новую бутылку шампанского. Немного отпил из неё и тут же начал отплёвываться, – тьфу! Кто мне дал эту дрянь!!! Это похоже на уксус, а не на игристое вино! Ну, кок, я тебе дам завтра на орехи!!! Налил мне мульцовки! Эту дрянь невозможно пить.
Остаток вечера Ольга сидела молча, а когда случался даже самый маленький шорох, то она тихо вскрикивала и сильно обхватывала мою шею.
– Задушишь ведь! Так сильно боишься, что убить готова, - Девушка улыбнулась. Но в её взгляде было что –то загадочное и хитрое, словно бы ты смотрел в глаза рыжей лисе.
–Да!? А может и так? Что из этого такого? Не я, так другой убьет)))
Ночь 23 марта – 24 марта 1993 года
Я всю ночь ворочался во сне (со слов Ольги, конечно). Холодный пот, как водопад, стремился вытечь из моей кожи. Я видел такие ужасы, что кровь терзала мои жилы, как волк новую жертву.
Я видел заброшенную больницу. Мы (я и ещё кто –то) были детьми и часто играли возле этого здания в салки, постоянно пытаясь поймать друг друга на слабо, чтобы один из нас вошел в помещение морга.
Во сне мне показалось, что больница заброшена. Её левая часть, словно вырванный клок мяса из левого бока гигантского чудовища. Эта никому не нужная рана была раскрыта, и сваи рёбрами торчали из земли.
Какой же ужас был просто приблизиться к этому месту. Во сне я был не один. Откуда – то появились мои друзья детства, с которыми мы всегда играли. Они были настолько реальны: (Кирилл, Сергей и Николай, Вадим, Антон, Димка, Костя, Игорь – это были не все, так как остальных я попросту не помню), постоянно меня подтрунивали, зло шутили, что бывает часто в отношениях детей. Сейчас половина из них надолго переселилась в тюрьму за распространение поганых наркотиков. Как можно, зная, что сдохнешь, быть частью этого геноцида?..
–Ты что, лох что ли? Давай, пойдём. Там только трупы и больше ничего. Это просто морг, где вскрывают животы покойникам. Трус ты несчастный, лошара, - Я пытался сказать, что друзья говорят ерунду, что всё это ложь, но!.. Доказывая друзьям своё бесстрашие, я заходил в темноту, где мерещится такой ужас, который никому из детей даже через 10000 лет не покажется смешным.
Внутри боковой части больницы, как мне казалось, всё мертво, и чувствуется озноб, словно во время болезни. Через какое – то время мне показалось, что рядом кто – то есть. Это что – то или кто – то пробегает от одной стоящей вертикально сваи к другой.
Я начал озираться вокруг, боясь, что нечто схватит меня рукой, когтями или чем –то другим, что есть у этого существа. Ох уж этот сон! Через минут 15 «перебежчик» появляется в своём репертуаре.
Монстр напоминает гаргулью, но очень злую и жестокую. Она не идёт в мою сторону, а постоянно бьёт верхней челюстью об нижнюю, как во время холода, и стоит, впиваясь в тебя своими красными от злобы глазами с узкими зрачками, какие бывают у кошки.
В этом сне я снова стал напуганным ребёнком, каким был раньше, в детстве. Но есть одна лишь разница – впереди я видел своего близкого человека, который всегда меня поддерживал в жизни. Она почти распята, но я могу ее спасти. Надо только пройти через бурелом каких – то странных суккубов, которые, улыбаясь, манят к себе. Их головы похожи на тела полноразмерных пираний с женскими лицами правильных форм. Но я вижу того человека и иду его спасать сквозь эту толпу монстров. Я должен идти вперёд, чтобы спасти моего драгоценного человека… Он спасён, но теперь эти твари пришли в движение, и мы уже вдвоём вынуждены думать, как спастись и выйти из этого места, напоминающего ад.
Я вижу алтарь посреди этого здания, где полно священников. Я даже понимаю ,что я один из них, но... Все смешивается в одно целое. Неизвестно откуда взявшиеся друзья начинают смеяться и таять, сливаясь с суккубами и той странной тварью в нечто одно. Алтарь манит меня, но Я кричу и… Просыпаюсь.
– Что с тобой случилось? – Ольга была напугана, так как проснулась от моего крика. – Ты что – то увидел во сне?
Я не мог какое – то время придти в себя.
–Да. Это была всё та же больница, напичканная демонами.
Ольга положила голову мне на грудь, и постепенно я успокоился. Вскоре мы заснули, наблюдая за красной Луной, светившей в иллюминатор каюты.
25 марта 1993 года. Воронка.
День был жаркий. Царил повсеместный штиль. Все радовались такому замечательному дню, кроме капитана, хмуро смотревшего на гладь воды. Он постоянно повторял одну фразу, если меня не подводит память:
– Настоящий штиль только перед страшным штормом. Не нравится мне это. Ох, как же мне это не нравится.
– Иди сюда! Смотри! Маленькая вороночка!
Я подошёл к Ольге, смотревшей, как ребёнок, на эту воронку.
– Ну и что. Это маленький водоворот. Я взял дощечку и соорудил из неё и бумаги небольшой кораблик с парусом, затем бросил его в воронку, и корабль стал поглощаться этим «отпрыском» чудовища.
Внезапно воронка начала очень быстро увеличиваться в размерах.
Кораблика, сделанного мною ради шутки, не стало, так как водоворот его поглотил. Люди на нашем круизном судне начали паниковать, надевать спасательные жилеты. Колесов поспешил на мостик и уже отдавал распоряжения своим матросам.
Через несколько минут корабль начал удаляться от этой уже достаточно большой воронки, чтобы не попасть внутрь неё. Мы с Ольгой стояли у борта и наблюдали, как "чудовище" увеличивается в размерах и постепенно превращается в нечто колоссальное и страшное. Это было жутко и завораживающе одновременно.
Наш корабль внедрялся в туман, который уже заволок всю округу океана. Пассажиры и команда вместе с капитаном с ужасом наблюдали, как в нескольких сотнях метрах от них разрасталась всепоглощающая пасть. Страха нагнетало и то, что в середине этого монстра был пульсирующий, словно зловонный гнойник, красный глаз. Он нервно переводил свой взор то на корабль, то смотрел куда – то вглубь тумана в противоположную сторону от нашего корабля, а иногда он смотрел на меня с каким-то чувством сожаления, скорби и уныния. Казалось, что он просит о помощи, но от кого он хочет спастись и что это за монстр мне было неведомо.
Спустя какое – то время мы увидели ужасающую картину. Водоворот, словно некромант, стал поднимать со дна океана потонувшие иногда несколько веков назад корабли, лежащие ненужным хламом на дне мирового океана. Это были триремы, неизвестно откуда появившиеся здесь; каравеллы, галеоны и, как нам потом сказал Колесов, знающий множество легенд, появилась Леантофора антийская. Капитан определил это по странной морде, напоминающей львиную.
– Смотрите!!! – Капитан, как ребёнок на мороженное, жадно смотрел на гигантскую махину, – это легендарная Леантофора!!! Но как? Это же было в Чёрном море?!! Я не понимаю! - капитан начал звать своего помощника, - Полар, иди сюда, мерзавец. Смотри!!! Смотри!!! Это легендарная Леантофора антийская! Заметь, она не в Чёрном море, а здесь!!! В Бермудах!!!
Полар был угрюмый и холодный матрос, ничего не соображавший в легендах, поэтому он с глупым выражением лица смотрел на чудо кораблестроения и изредка переводил свой взгляд на капитана с тем же глупым видом.
Капитан Колесов резко оттолкнул от себя матроса и побежал к краю борта своего корабля.
– Это Леантофора!!! Меня будут помнить всегда, как капитана, впервые увидевшего этот доисторический «Титаник»! Я буду богат и знаменит! Именно в этот момент волна накрыла наш корабль, и Колесова отнесло в конец противоположного борта. Но он, словно не замечал этого, выкрикивая что – то бредовое, что относилось к Леантофоре.
Водоворот бушевал. Из него появлялись и другие странные корабли, которые, судя по всему, исчезли столетия назад. Их грозные и пустые пушечные порты безжизненно смотрели на нас, как глаза давно почивших мертвецов, поднятых неизвестной силой. Но гигантская Леантофора была не самым гигантским кораблём, всплывшим из бездны в тот день.
Время шло, как мне казалось, вечно. Водоворот поднимал со дна всё новые и новые корабли. Все эти сооружения древности кружились в жутком танце против часовой стрелки, словно проходил сатанистский обряд.
Внезапно из – за Леонтофоры, словно бы чудесным образом выплыл корабль, которого мы раньше не замечали среди поднятых «глыб».
Он был средних размеров. Это был галеон, судя по всему, при жизни перевозивший множество товаров. Колрабль напоминал полусгнившее судно, пробывшее не одно столетие в воде. На нём мхом располагались водоросли, поднявшиеся вместе со своим домом из глубин океана. Паруса, если их можно было так назвать, напоминали толщу мокрой джинсовой одежды, которую вчера повесили на солнце. На борту было тихо, и только ветер гулял у штурвала, пытаясь понять, как рулить этим судном.
Неожиданно откуда – то из тумана по палубе корабля медленно, словно некий адский звонарь, пошёл гигантский ключник (сейчас расскажу, почему я так его назвал). В руках этого человека или демона были две связки гигантских ключей (такие я раньше видел в фильмах про корсаров). Это существо было гигансткой конституции. Часть лица, насколько я видел этого монстра (мы были далеко, но у меня всегда находились в кармане очки и маленькая подзорная складная труба), была обезображена ударом, судя по всему, чем – то очень тяжёлым, так как представляла подобие обширного шрама от ожогов. Его нахмуренные постоянно брови и отвратительный оскал длинных, как кинжалы, зубов холодил сердце. Длинные седые волосы и борода с усами чудища развевались по ветру. Нам всем было страшно тогда. Это существо вселяло ужас в наши души, и мурашки бегали по всему телу от одного только вида этого существа.
Ключник подошёл медленно к штурвалу и встал боком, словно на малом ходе на литургии. Его ключи, которые бряцали каждый раз, когда он опускал свои тяжёлые ноги во время ходьбы, медленно раскачивались, словно маятники в большущих и очень увесистых руках.
Надо отметить, что все корабли, появившиеся до этого момента, застыли на своих местах и больше не кружились вокруг красного глаза водоворота.
Параллельно же красному глазу водоворота и перпендикулярно нашему кораблю левитировал над водой странный корабль с жутким ключником на борту. Но это оказалось ошибкой. Монстр был не один.
На палубу откуда – то из тумана вышел ещё более ужасный монстр. Он напоминал монаха. Даже в его руке были чётки, чтобы отсчитывать молитвы. Он, как мне казалось, не уступал в размерах Ключнику, но лица не было видно, так как всё было скрыто монашеским капюшоном. Талия была подвязана чёрным канатом. Когда я присмотрелся к чудовищу, то увидел письмена на окантовке капюшона и перевёрнутый крест, явно сатанистского происхождения. В его руках, напоминающих птичьи, была чёрная, как дёготь, книга. Но это было не всё. На этом корабле было много нечисти, которая выбежала из своих кают и трюмов. Надо сказать, что все они были ужасны по – своему, и я не хочу их описывать, так как мой дневник не вечен. Но я опишу того, кто шёл и расступались полчища демонов перед ним.
Он был выше всех, кто находился на этом адском судне. Одежда была вся в дырках, как и паруса его корабля. Существо. Лицо было изъедено рыбами или чем – то неоднократно повреждено. Сапоги были, как у кота из мультика «Кот в сапогах» с высокой голенью. Сзади него развевался чёрный, словно ночь, плащ, который тоже не был первой свежести. На его голове была чёрная шляпа с полями и одним пером. Телосложение чудовища было атлетическим и внушало страх.
–Капитан! – я подозвал к себе Колесова и дал ему подзорную трубу, - посмотрите, может вы поймёте, что перед нами?
Колесов взял мою трубу и посмотрел в неё. Он раскрыл рот от удивления и секунду стоял в оцепенении.
– Это Ван дер Деккен… его так описывали в легенде о «Летучем Голладце». Но я ничего не слышал о водовороте и этих всех кораблях. Поэтому я ничего не смогу больше сказать.
С этими словами он вернул мне мою подзорную «помощницу» и пошёл к матросам, словно ничего не случилось.
Тем временем на «Летучем голландце» начали проявлять к нам интерес. Деккен подошёл к штурвалу, схватился за него и издал такой жуткий вой, словно кит, лев, буйвол, бык слили свои звуки воедино. Все, кто были у нас на корабле, в ужасе отступили на шаг назад и повернулись в сторону загадочного корабля.
Капитан голландца начал говорить, и мы все его очень чётко слышали, хотя расстояние было немаленьким. Его голос был низким и состоял из нескольких голосов, искажённых на замедленном воспроизведении пластинки или заевшей кассеты в магнитофоне, когда скорость вращения плёнки останавливается.
– Вы в моей власти, странники! Я заберу вас всех с собою на мой корабль! Ваши грехи определят ваше место в моих владениях. Противиться не нужно, так как вы всё равно проиграете, смертные! За свою долгую историю я видел много таких людей. - Он немного скривил своё лицо в гримасе отвращения, - как вы надоели мне все уже.
Деккен повернулся к нам спиной и пошёл по палубе своего корабля, сказав нам на прощание только одну фразу. – Взять их, как пленников и разместить на «Леантофоре».
Неожиданно появилась Ольга, которая ненадолго уходила в каюту за фотоаппаратом, чтобы запечатлеть увиденное ею.
– Что вы шумите? Я нашла фотик! – Она улыбнулась мне и, подбежав, обняла шею. – Дорогой, ты меня не рад видеть?
– Дорогая я очень рад, но посмотри вооон туда. – Я, смеясь, показал указательным пальцем на "Голландца" и его ужасного капитана с не менее привлекательной командой. – Мне кажется, что тебе лучше отправиться обратно в каюту.
Ольга с умилительной улыбкой повернула медленно голову в сторону монстров и внезапно испугалась, вскрикнув.
–Это что за чудовища там?
На «Летучем Голландце» всё пришло в движение. Ван дер Деккен остановился посреди палубы, казалось он не поверил своим ушам. Затем резко повернулся к нам и уставил свои глаза аквамаринового цвета с чёрными белками глаз на Ольгу, отчего она спряталась за мою спину.
Деккен улыбнулся:
– Это Джоан!!! Разрази меня гром!!! Ах, моя дорогая Джоан! Отменяю свой приказ! Доставить в трюм «Летучего Голландца» живыми.– Голос Деккена стал более нежным и мягким. Но, несмотря на это, то, что было его голосом очень пугало меня и Ольгу, смотрящую на чудовище с палубы нашего маленького судёнышка. – Моя жена здесь… – капитан «Летучего Голанндца» вынул откуда –то из – за пояса два чёрных пистолета с тремя дулами и выстрелил из каждого из них, разрядив их до нуля, - Мы будем свободны!!!
Когда последний выстрел Деккена прогремел по округе, все корабли снова пришли в движение.
Из воронки медленно поднялся гигантский корабль, словно айсберг, отколовшийся от ледника и опустившийся в глубь воды, выталкиваемый ею вновь на поверхность. Этот великан был «40», на борту которого была тура, бросающая крупные дротики. Катамаранный корабль встал и подплыл к Леонтофоре, встав с нею рядом.
Эти два хтонических чудища бортничества древности заставили всю команду нашего кораблика, на котором мы были, раскрыть от удивления и ужаса рты. Таких деревянных гигантов никто из нас не видел.
Деккен восторженно смотрел на свою флотилию и был, казалось, необыкновенно горд, что владеет такими кораблями. Флагманом был, естественно, сам «Летучий Голландец», который вёл армаду туда, куда лежал путь легендарного судна. А хотел он переплыть Мыс Доброй Надежды.
Но мы не знали, что самый большой сюрприз будет позже.
Насладившись своими деревянными «воинами», Деккен закричал: «Сиракузия»!!!!!!
Воронка увеличилась в размерах. Откуда – то сзади красного глаза показался целый, как нам показалось, деревянный город с вёслами. Это напоминало крепость, всплывшую с самого дна океана.
Колесов испугано смотрел на нечто, идущее к предыдущим кораблям.
– Это самый великий корабль древности,– Колесов смог только это проговорить, так как от удивления, по – моему, забыл все слова, которые помнил раньше. – Это «Александрия» или «Сиракузия». До этого момента тоже легенда кораблестроения. Сам Архимед его разрабатывал для Гидеона II.
Считается, что правитель поймал Архимеда, бегавшего нагишом в своём городе, и заставил его построить императора всех кораблей. Учёный это сделал, запросив некую сумму денег. Корабль был назван в честь малой Родины Архимеда «Сиракузы» или «Сиракузия». Хотя, после того, как этого гиганта подарил император Птолемею III «Сиракузы» был «пострижен» в «Александриду» или… «Алесандрию». Не помню точно…
Деккен всё это время, пока шёл рассказ Колесова, стоял на палубе флагмана и восхищённо смотрел на подплывающий к эскадре подводный город, затонувший множество лет назад.
Но и это было не всё.
Раздался шум воды и медленно, жутко всплыл «Копенгаген». Этот пятимачтовый великан давно будоражил умы. Его мачты были кое – где поломаны, но всё ещё сохраняли внешний вид, если это можно было так назвать. От былой красоты ничего не осталось, но его нынешний облик был по – своему прекрасен.
Вслед за «Копенгагеном» поднялась из глубин красотка «Дженни». Этот корабль с женским именем очень привлёк Деккена в своё время, и шхуна стала любимицей всех капёров. Она была под стать пиратскому духу.
На неё отправляли только самых красивых пленниц, которые были вынуждены томиться на этой шхуне за свой прижизненный разврат. Деккен лично посещал жриц любви, но всегда неохотно, так как он был верен, как мы все уже поняли, Джоанн, что, несмотря на это, не мешало ему немного пошалить долгими подводными ночами.
Ван Стратен смотрел на показавшиеся из пучины собственные корабли, плача, словно они были его единственными близкими.
Но эти корабли были не всем, что Деккен приготовил нам.
Из самой бездны водоворота медленно, подобно скале всплывал «Титаник». Обе его части, словно были склеены и напоминали резиновую гармошку автобусов, на которых постоянно мы едем на работу.
На борту корабля не было людей, кроме пожилой женщины, очень печальной на вид. Это была женщина, которую хотел воскресить известный миллиардер, не помню, как его звали.
Деккен улыбнулся: «Это Сьюзи Палмер, которую запер на этом корабле её собственный муж Клайв, миллиардер, потерявший голову после смерти своей жены. Он убил всех 2224 пассажиров «Титаника 2», который был воссоздан до мельчайших деталей. Это ему сатана сам подсказал – грамотно придумано, гениально.
Это было жервтоприношение сатане, чтобы хозяин зла воскресил его жену! – Деккен рассмеялся настолько страшно, что стало не по себе, – И сатана принял эту жертву, но оставил душу Сьюзен на «Титанике 1» на веки вечные мучаться в полном одиночестве, а душу самого богача Клайва поместил на «Титаник 2» к тем, кого миллиардер замучил. Вот какая шутка злого правителя ада. Теперь Палмер мало того, что далёк от своей любимой жены, ради которой продал душу не только свою, но помог продаться душам многих других людей, которые сами заключили договор с сатаной, оказавшись на «Титанике 2», хотя они и не очень этому рады, - капитан рассмеялся, - А сколько на нём отборных богачей, нанятых, Клайвом проституток, жён этих богачей, постоянно требующих от своих жирных олигархов внимания и кучи денег и золота. Сколько тут рабов богачей, над которыми издеваются за их скромное жалование. Все они теперь в аду, а я охраняю эти паршивые корабльи с грешниками. Они орут, просят о прощении… -
Деккен перестал улыбаться и тихо, с загадочным выражением в голосе произнёс: "Но прощает Бог, а не дъявол... Ладно! – Деккен вновь заулыбался на своём корабле, – пора вас и в темницу отводить, а то вы, вижу, слишком много узнали, заскучали, а там там свежо, морской бриз и кучи вкусных ароматов. На абордаж их!
Когда «Летучий Голландец» приблизился к нам почти борт к борту (наш корабль не мог никуда плыть по какой –то странной причине), то несколько отвратительного вида матросов спрыгнули на наш корабль с «Летучего Голландца» и, злорадно улыбаясь, схватили меня и Ольгу под руки, а потом повели в трюм «Летучего Голландца». Никто из команды нашего круизного судна не шелохнулся даже, чтобы вступить в схватку с мертвецами.
27 марта 1993 года
Я не знаю, что было с Колесовым и его матросами, но мы почти сутки просидели в трюме корабля мёртвых. Это было отвратительно.
Повсюду воняло разлагающейся рыбой вперемешку с каким – то специфическим запахом, словно недалеко был дёготь.
Ольге было страшно.
Единственной отдушиной для нас была решётка трюма, откуда мы могли глотнуть «свежего», если так можно сказать, воздуха, вытащив свои носы, по которым изредка получали от проходивших мёртвых матросов «Летучего Голландца», которым такое развлечение было слаще мёда. Они смеялись, как дети, когда в очередной раз присаживались к нам, ждали, когда мы высунем нос и ставили по нему щелбаны.
После этого все костяки (мы их с Ольгой так назвали) заливались смехом. Мы ничего не могли сделать, так как воздух был очень необходим, и приходилось терпеть эти издевательства.
28 марта 1993 года
Нашёл свой дневник в кармане жилетки не сразу, поэтому пишу по памяти о том, что было 26 и 28 марта.
Тошнотворный запах ушёл, и теперь мы с Ольгой дышим, хотя воздух по – прежнему влажный и лёгким тяжело его перерабатывать. К нам никто не заходит, словно бы и забыли про меня и про Ольгу .
Через несколько часов трюм открыли и спустился Деккен. Вблизи я это чудище ещё больше возненавидел. Его чёрные белки глаз с аквамариновым зрачком меня пугали, а когда этот труп улыбался, то напоминал сразу Фредди Крюгера с его знаменитой усмешкой, спустившегося к нам поиграть и поиздеваться над нами.
– Вы думаете, что я злой и бессердечный? Это не совсем так, и я знаю ваши тайны, потому что сам когда – был верущим человеком и живым тоже, - он усмехнулся. - Я видел за столько веков все ваши похоти и желания, все ваши чёрные тайны души, словно горсть угля, который надо ещё немного разогреть, и всё вспыхнет.
Ваши правители алчны, бессердечны к своим людям, горды и жадны до ужаса. Но не обольщайтесь, так как люди тоже не так далеко ушли.
Вы думаете, что я бессердечный и не имею никаких чувств в душе? Я уверяю Вас, что это не так. Когда я путешествую по морям и океанам в поисках Джоанн, то порой мне кажется, что я мёртв. Но, выходя на берег, чтобы найти себе жену, мне иногда кажется, что я чувствую ветер своим изъеденным рыбами лицом, что ощущаю вкус воздуха, что моё сердце бьётся и порой, мне кажется, что по щекам текут слёзы, но на деле – это вода, не высохшая после долгих морских скитаний.
Люди забывают, что мир был создан для них, и Бог поставил человека не как расхитителя всего сущего, а как охранника и мудрого правителя всего, что есть на Земле. Но вы – посмешище. Вы позорите Бога и его труд, поэтому не вам говорить мне о том, кто проклят и является злом.
Я слушал этого монстра, и постепенно мне начало казаться, что в его словах есть правда. Я начинал себя ощущать размазнёй, которая ничего не может, кроме как пакостить на родной для него планете.
Я думал о том, что всю жизнь мы слушаем всякие лицемерные песенки про то, как мы славно живём на любимой нами планете, слушаем восторги, что сделали 1 единственный в мире завод по переработке пластика. Вот это мы молодцы! Ура, товарищи! Какие же мы все заботливые. Но никого не интересует, что вымирают виды, разрушаются экосистемы...
Мы ведь подобие Бога! Мы можем всё… К сожалению, мы просто стадо животных, которые нагадили в одном месте и сразу бегут в другое, потому что тут воняет, и никому не приходит в голову, чтобы просто убрать за собой. Я думал об этом всё время, пока Деккен тыкал меня носом в собственное дерьмо, как провинившегося щенка. Внезапно я поймал себя на мысли, что мертвец мной манипулирует, давит на мою совесть в только ему понятных целях.
Это меня очень обеспокоило и насторожило. Я перестал обращать внимание на речь капитана «Летучего Голландца» и отвернулся к стенке трюма, уставился в одну точку и старался пропустить мимо ушей всё, что говорил «полоумный» капитан.
– Ты можешь не слушать то, что я Вам говорю и прикидываться, что меня не слышишь, но это не избавит тебя от ощущения собственной беззащитности перед миром и перед Тем, Кто наверху и Кто внизу. Вы все – кучка зазнавшихся дураков, которые сидят на суку и рубят под собой единственное место, которое вас кормит. Моему хозяину это выгодно, но Вам нет. Подумай о Джоанн.
Я не вытерпел и повернулся к Деккену:
– Что ты заладил про какую-то давно умершую Джоанн??? Это Ольга, моя жена. Она… – я с ужасом заметил, что Ольги нет в трюме, – где Ольга?
Деккен рассмеялся настолько жутко, что мне стало не по себе:
– Она стоит того, чтобы украсить малышку Дженни, а тебе пора на «Сиракузию».
Только тут я понял, вспомнил, что уже долго не видел Ольгу, с которой мы сидели в этом зловонном трюме.
- Где Ольга?! Куда вы её забрали?! – я был взволнован и агрессивно реагировал на отсутствие своей возлюбленной.
Деккен улыбался всё время, пока расточал свои эмоции направо и налево. Ему, как мне казалось, доставляет удовольствие видет мою безысходность и мой «воинственный» вид.
- Совсем как я в свои самые живые годы, когда Джоанн ещё была рядом со мной. Тебе, дуралей, ещё много придётся хапануть прежде, чем ты поумнеешь. Одного такого буйного я убил ради Джоанн, проучил мерзавца, посягнувшего на ту, которая принадлежит мне… – он сделал паузу, после которой стал смеятся, постепенно повышая звук произносимого смеха. Учитывая, что голос монстра был, как пение Кенибал Копс, то с каждым таким увеличением громкости хохота мне становилось жутко, и муражки целым стадом пробегали по всему телу, начиная со спины и заканчивая затылком, – ладно. Наслаждайся этой прекрасной «каютой»… Ха-ха-ха-ха! Ха – ха - ха- ха!! Ха- ха – ха - ха!!!
Неожиданно для нас с Деккеном, как мне показалось, вошёл Ключник. Бряцание его тяжёлых ключей вызывало непроизвольную панику, словно в местах силы, о которых я слышал раньше по телевизору. Вблизи он оказался более громадным, чем тогда, когда стоял на палубе.
В нескольких местах на шее у этого монстра были выдраны два клочка мяса, обнажив сосуды и сухожилия и некоторые из них порвав так, что уже никакой доктор Айболит бы не смог зашить. Его очень крупные руки, крепко сжимающие две связки ключей (это было в каждой руке), напоминали две кувалды, под которые попасть бы не захотел даже Последний Император в рассвет своей боевой мощи.
Голова Ключника была небольшая и очень не пропорциональна маститому телу этого «гигантопитека». Он был раза вполтора выше любого самого рослого мужчины, отчего Ключник в трюме был вынужден сгорбиться почти до половины своего роста. Самое страшное, что было на теле этого монстра – татуировка в виде пирамиды и глаза посередине её. Я сразу вспомнил, что такие имели сатанисты – масоны, которые очень сильно ненавидели Бога и поэтому выкалывали себе глаза, чтобы слиться с тьмою и не видеть Божьего света. А свои только что вырванные с корнем рецепторы складывали в специальные пирамиды, чтобы положить всё это на алтарь сатане и потом приобрести силу тёмного зрения, когда их глаза, вновь чудесным образом «оживлённые», стали видеть всё так, как видит мир дьявол.
Когда я увидел глаза Ключника, то вскрикнул, так как они напоминали чёрный туман в середине которого были жёлто – синие зрачки, но не зелёные, а именно на стыке этих двух цветов.
Всё тело гиганта было скрыто чёрным плащом в виде подрясника священника, а на шее была гигантская цепочка, на которой когда – то давно что – то висело.
Волосы чудища были длинные и на лице были борода и усы, которые скрывали часть шрамов от долгого времени, проведённого под водой.
– Пошли на Сиракузию, – Ключник, судя по всему, не был любителем поговорить, но выполнял очень чётко те указания, которые получал от своего хозяина Деккена.
Через какое – то время я заметил, что капитана нет, ушёл так же неожиданно, как и появился.
Мы вышли на палубу Голландца. С обеих сторон от нас были живые трупы, которые мыли палубу, некоторые занимались натяжением бегучего такелажа. Часть неживых матросов дралась за бутылку рома, а были такие, которые просто ничего не делали, постоянно что – то читали и смеялись.
Надо сказать, что мне это всё было до жути противно, так как повсюду было зловоние, отчего меня постоянно тошнило и, казалось, что скоро вырвет.
Когда мы оказались около штурвала Летучего Голландца, то Ключник сказал какую – то странную фразу: «Китаро де син, суккубо де лафи рато». –
Всё исчезло вокруг меня, и я провалился в какую – то тьму, потом в огонь, потом в воду, лёд, кислоту, лаву, грязь, болото, во что – то вонючее и липкое, потом я ещё во что – то несколько раз проваливался (не помню ничего больше), а очнулся я на палубе корабля – города.
Повсюду прыгали клоуны, играли какие – то языческие божества в салочки, паны и фавны с дриадами, и прочей нечистью развлекались на палубе этого дивного корабля. Несмотря на то, что вокруг этого бортнического чуда, на котором я был, бушевал океан и брызгали гигантские волны, всё на территории него было красиво, и царила солнечная погода.
Неожиданно Ключник грубо толкнул меня вперёд так сильно, что чуть не сломал мне руку.
- Громила, осторожнее можно! Чуть мне руку не сломал! Дай посмотреть на красоту вокруг, а то прибъёшь, и не увижу потом ничего. Не хочешь вместо своего такого наряда мрачного клоунский надеть, а? Колпак бы тебе очень подошёл. Я бы…
Гигант не обращал на мои возмущения никакого внимания, а только ещё раз толкнул меня вперёд, ещё раз чуть ли не сломав мне руку.
Мы пошли дальше. Я видел две бани или сауны, откуда выбегали пьяные греки и голые гречанки в туниках. Греки бегали за своими женщинами, пытаясь их ущипнуть за мясистые тела, что само по себе было пошло и отвратительно. Недалеко от нас бегал полоумный старик, кричащий постоянно: «Эврика!». Когда старик сильно близко подбежал к нам, то ключник дал ему пинка под зад:
- Пошёл прочь, Архимед! Как ты мне надоел, плешивый старик! Вечно шарохаешься по этому кораблю то взад, то вперёд!
Архимед подпрыгнул от подаренного ему удара ногой и потом отскочил подальше от нас, чтобы второй раз не испытывать «удачу».
Вдалеке около одной из двух мачт виднелось некое подобие Олимпа, на пике которой сидел пьяный Зевс с четырьмя подельниками. Он играл в карты, курил, запивая всё отборным виски и тиская толстых женщин.
Когда мы подошли ближе к этой «горе», то Зевс подскочил и начал махать нам рукой так, что сигарета с бутылкой вылетели из его левой руки.
- Ключник, иди к нам! Давай выпьем! – Ключник фыркнул в ответ, – да ладно тебе, громила, выпей чудесной амброзии со мной и этими чудными красавицами, – Зевс посмотрел на меня глазами, полными боли, – забери меня из этого места… Я не могу каждый день делать одно и то же: пить, курить - мне надоели эти жирные твари, которые превращаются каждую ночь в гарпий и издеваются надо мной… Клоуны превращаются в бесов и начинают меня мучить. Мои подельники – это мои великие грехи. Забери меня отсюда. – Зевс умолял меня, чтобы я помог ему бежать отсюда. – Христос приказал сатане отправить меня сюда на мучения за то, что я соблазнил многих греков и сам хотел быть для них богом. Этого Господь мне не простил и обрёк меня на адские муки. Но я не хотел поколебать его величие и войти в историю, как языческий главный бог. Но мне очень понравилось это…
Зевс не успел договорить, так как Ключник меня дёрнул за руку, чуть её не оторвав.
Мы пришли в каюту, судя по всему капитана Сиракузии. Зайдя в каюту, я увидел, что за столом внутри сидел проклятый схимонах. Вблизи можно было разглядеть его лучше, чем с борта нашего маленького кораблика. Я увидел высокого человека, как мне показалось. Его лица не было видно, но в глубине капюшона горели два огонька. Было непонятно, какой цвет был у них, так как проклятый что – то писал и лишь два раза поднимал голову, чтобы посмотреть на меня. За всё время бывший схимник несколько раз проронил несколько слов:
- Зачем ты привёл его ко мне, Ключник? Мне хватает проблем с Зевсом и греками. Деккен не будет рад такому человеку здесь.
- Остынь, предатель. Деккен сам его сюда направил, пока с девчонкой не закончит. Пусть этот человек побудет тут на Сиракузии.
Проклятый отложил ручку и тетрадь.
- Хорошо. Если Деккен говорит так, значит пусть находится тут. – Он встал во весь рост (около 3 метров) и подошёл ко мне, поднял за воротник, как котёнка или щенка за шкирку, и понёс к двери.
Неизвестное число. Предатели
Когда я очнулся, то было темно. Не сразу мне стало понятно, что происходит вокруг. Я находился в клетке на палубе Александрии. От былых греков и гречанок, которые выбегали из сауны, радостно смеясь, не осталось и следа. Все они были прибиты ржавыми гвоздями к некогда заманчивым баням и саунам. Черти в них бросали камни, разбивая головы и отрывая изредка конечности острыми, как бритва, булыжниками.
Язычники кричали, что есть мочи, но кроме меня и бесов их никто не слышал.
Несколько раз я видел, как приходил проклятый схимник и сам сдирал с еретиков и язычников кожу, а потом бил по живому мясу раскаленным стальным жгутом. Когда грешник, казалось, должен был уже умереть, то всё чудесным образом возвращалось на место: кости вновь восстанавливались, мясо зарастало шрамами, черепа восстанавливались, сухожилия появлялись вновь. Это был мерзкий процесс, но я досмотрел до конца.
Когда всё было опять в целостности и сохранности, то муки для грешников начинались заново.
Стоны были повсюду. Иногда мне хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать этих душераздирающих акапелл.
На Олимпе творилось ужасное: Зевса раздирали четыре существа, которые, как мне показалось, четвертовали его, тянули его ноги и руки в разные стороны. Вскоре они разорвали его на части, но конечности снова отрастали, и всё начиналось снова. Пока конечности еретика отрастали, четыре существа с крыльями поливали раны спиртом из бутылок и тушили сигареты об тело кричащего от боли Зевса.
Я с невообразимым ужасом смотрел на происходящее до той поры, пока меня не напугал (я даже вскрикнул от неожиданности) какой – то старик с козлиной бородой.
– Что, страшно тебе?
Я на некоторое время опешил.
– Ну, надо сказать, что ты метко подметил этот факт. Когда на твоих глазах такое происходит, то волосы сами собой встают дыбом. А ты кто такой? У тебя знакомое лицо.
– Я тот, кто продался Европе и решил убить помазанника Божия Николая II и всю царскую семью. Я Гапон… Да, ты прав. Моё лицо, наверное, всем теперь знакомо… Я обрёк на смерть многих, включая всю страну и царя. Я один из трёх великих предателей Бога и Церкви… Мне дали мучиться вечность, а я только 83 года отбыл.
Я не мог поверить, что этот старикашка Гапон.
– А что с тобой делают на Сиракузии? Какая твоя казнь?
Гапон какое – то время просто сидел:
– У меня нет казни. Я оставлен вечно находится без наказания, один на один со своими мыслями и со своим предательством. Нет ничего хуже, чем постоянно вспоминать содеянное и даже не понести за это наказание. Меня разрывает на части внутри… Я завидую тем грешникам, которых нещадно бьют. Они получают наказание физическое и утром могут забыть о происходящем. Я же постоянно со своими мыслями и не могу от них деться никуда… Хуже, чем мне, только проклятому схимнику и Иуде.
Уже давно заинтересовался этим проклятым монахом, но только теперь получил возможность узнать его историю.
– А что с ним? За что он наказан?
Гапон медленно начал повествование:
– Никто толком не знает, кем он был, но говорят, что служил ливийским епископом или священником или просто был схимонахом, точно неизвестно. Он усомнился в Боге и Его силе, что послужило сначала его заточению, а потом и смерти.
После смерти схимника Господь запечатал его Библию, которая всегда находилась при епископе. После этого священник больше не может открыть книгу, чтобы вспомнить молитвы и псалмы, хотя у него настолько великая жажда прочитать их, что одному только Богу известно, как тяжело схимнику. – Гапон ненадолго умолк. – Так говорят на Сиракузии.
Мы не можем общаться с другими кораблями, но порой Деккен посещает наш скромный ад, и Сам проводит экзекуции согрешивших, а меня всегда нахваливает, что добавляет мучений мне. Он это знает, поэтому похвалы с каждым разом всё жгучее и ласковее.
Я слушал рассказ старика со страхом:
– А ты говорил, что Иуда тут?..
Гапон перебил меня.
– Да, но его никто не видел. Говорят, что Иуда наказывается самим
Антисхимником.
Я, надо сказать, замешкался, и только объяснение Гапона мне помогли понять, о ком была речь.
- А кто такой антисхимник?
Гапон какое – то время сидел молча, словно не слышал моего вопроса, но потом начал говорить, будто мой вопрос только – только был понят предателем.
- Антисхимник – это и есть проклятый схимонах. Про него ходит одна легенда среди живых, что
Он ждёт молитвы ночью лунной,
Но на устах его печать.
Он с Богом был, но стал безумный,
На Бога стал вссегда роптать.
Однажды он ушёл от Бога,
Оставив чудные дары,
Уйдя с великого порога,
Забыв про Божии дворы.
Печать на Библии монаха,
Она навечно без чтеца,
Не знает схимник вечно праха -
Таков удел для наглеца.
P.S.