3 января 6916 года, Торжок
Князь Юрий проснулся весь в поту. Ему приснилось, что тянет он руки к Иулиане, обнимает ее, а она превращается в огненный столб и жжет, жжет нещадно. Больно в груди от этого огня. Юрий сел на постели, встряхнул головой, сон был странный, неотличимый от яви.
- Эй, Роман. Позовите мне Романа.
Он встал, подошел к окну, собрался он дать распоряжение, что бы его покои перенесли в комнату над въездными воротами, оттуда набережная видна. Можно за ежедневными прогулками Иулианы наблюдать.
Вошел Роман, неся в руках солидную опись.
-Что ты мне принес?
- Четыре платежных описи с оброчных статей в денежных доходах по новому уставу с двусотдвадцати осьми дворов посадских и отпись тех же денежных доходов в осталом платеже. Руку надо приложить.
-Ах, до этого ли мне сейчас? Что соглятатаи донесли?
-Девка эта конюхова приходила, говорит, именины у боярышни сегодня. Говорят, только семьей будут собираться, гостей немного, по-семейному.
-По-семейному, а меня что не позвали? Ты вот что, распорядись мои покои, перенести на место библиотеки.
-Да там же в этих комнатах знахарка эта с московским травником поселились, их куда? Целыми днями он что-то пишет и пишет.
- Ну, правильно. Я ему в помощь писцов дал. Вишь, языкам он обучен. Все книги, которые через Торжок в Новгород и на Москву везут, подлежат переписыванию-я приказал. Это же лучший подарок Князю, Московскому. И он, и Софья на собирании книг просто помешаны.
-А еще он на двор купцу Никомату Суржанину бегает. Матери Никомата, что не в уме, капли какие-то принес. Она все ночи орала как оглашенная. Так все не нарадуются - старуха спит теперь, как дитя. Говорят, сосватал он дочь меньшую. Никомат жаден, как услышал, что тот её без приданного берет, так сразу и согласился. Еще хвастался травник этот, что у него земли рядом с Москвой есть и что богат он, а здесь по приглашению и по весне отбудет обратно в Москву. Так они со свадьбой торопятся. Может и не надо, уедет, тогда и переселитесь.
-Ты слышал, что я сказал?
-Да слышал, Князь, слышал. Только вот что я скажу: отец ваш меня к вам приставил, когда вам еще десяти годов не было. Я с вами и бою и горе. Я-то вас знаю, если, что в голову втемяшится – вынь, да положь. Только весь Торжок уже смеяться начал, что вы по Иулиане сохнете. Что я не понимаю, зачем вам эти покои понадобились, что бы за её прогулками ежедневными с боярышнями следить. Как мальчишка, право.
-А ну пошел отсюда, мне советы давать вздумал.
Но слуги уже и след простыл, а за спиной зашуршала шелками Беркес. Её после времени проведенного в Москве как подменили. Наряжаться стала. Хотя её все равно не исправишь. Как была в сухотке, так и есть.
-Что сказать хочешь, Беркес? - Спросил Юрий не поворачиваясь.
-Вот, что я, Князь, скажу: во-первых, никакая Иулиана не боярышня, а простая девка крестьянская. Приемная она дочь, поэтому и колдовство не сработало. А еще Симеон этот… В общем, мне с ним не сладить.
-Ты что такое говоришь? Как это не сладить? Раньше все всегда получалось.
-Не все и не всегда, но раньше ты не был так настойчив. И чем она тебя так зацепила? Что в ней такого особенного? Вон сколько боярских женок кругом, бери любую.
-Не твоего ума дело.
-Можно, конечно, справиться. Только терпение, Князь, иметь надо. Сначала его извести, потом и до Иулианы можно добраться.
-Да кто они такие? Он данник мой, она девка безродная, буду я с ней вожжаться. Возомнили себя ровней. Моя будет и все тут.
-А еще я о московском травнике хочу сказать.
-Да оставь ты меня уже со своим травником. У Иулианы именины сегодня. Я сегодня все без твоего колдовства все решу.
За столом, уставленным всякими закусками и винами, сидели гости и чествовали именинницу. Не зван был только Юрий. Но в самый разгар веселья дверь отворилась, и в горницу вошел Князь. Бесцеремонно прошел к столу, отодвинув отца Иулианы, ставшего у него на пути.
-Княгинюшка, солнце наше, прими поздравления и пожелания мои. А еще подарок мой, венец золотой с каменьями. Муж твой такого тебе не подарит.
На этих оскорбительных словах мать Иулианы поднялась с места.
-Князь, а Иулиана ваш подарок не примет.
Встала и Иулиана.
-Князь, подарок ваш хорош. И я приму его, если мне позволит мой муж, но только за тем, что бы вложить его в строительство монастыря. Вы же не будете против? – она посмотрела сначала влюблено на мужа и только потом строго на Юрия. И оба согласно кивнули. Эко она ловко вывернулась из неудобной ситуации, мудра не погодам. Вроде подарок и взяла и не взяла. Симеон указал Юрию на место на лавке рядом с боярином.
-Будь гостем князь в моем доме.
-Гостем? Ты раньше меня государем и хозяином звал.
Симеон улыбнулся встал и шагнул к Юрию, что бы обнять его по-дружески, поровнялся с Князем, и все увидели, что и вправду не ровня они. Молодой, красивый высокий Симеон стоит напротив седого, чуть по плечо ему, начавшего жиреть старика. Это видели все и Юрий это видел – нет, не дотягивает он до Симеона. В груди зажегся ночной огонь и выплеснулся из него яростью и гневом. Он не помнил, как выхватил кинжал и по рукоять вонзил его в грудь Симеона. Очнулся Юрий от жуткого крика Иулианы, которая рыдала над телом мужа. Все просто окаменели от этой ужасно сцены. А Юрий как пушинку поднял обмякшую Иулиану и понес её к двери. Она не сопротивлялась, не сопротивлялась она и тогда, когда Юрий положил её поперек седла, как делал он это не раз с понравившимися полонянками, и повез её в свои покои.
Въехав во двор собственного дворца, он бережно снял с коня и поставил на землю свою драгоценную ношу. Руки его и все тело тряслось от охватившего его предвкушения блаженства.
-Красавица моя, любовь моя, женой моей будешь, все тебе отдам. Ты ведь вдова, куда тебе идти, а я с тебя пылинки сдувать буду.
Он поддерживал обмякшее тело Иулианы, но вдруг он почувствовал в своих обьятиях, нет, не слабую женщину - пружину, твердую как клинок плоть из мускул. Одновременно его пронзила острая боль. Это Иулиана выхватила кинжал из-за пояса Юрия и вонзила его в шею . Хотела убить, но силенок хватило только на то, чтобы рассечь ему плечо. Она отскочила и готова была нанести еще удар. Юрий увидел перед собой разъяренную волчицу, ему на миг показалось, что у неё желтым светом звериной ненависти заблестели глаза.
-Ах, Ты! Ты, девка крестьянская из Выдропуска, а не Княгиня. Я на тебя внимание обратил, ты в ногах у меня ползать должна, стерва. - Он выхватил саблю, ярость и злоба душили его. Все нутро она ему высушила. И утром и днем в голове только Иулиана –все для неё. И вот это расхристанная зверюга с кинжалом стоит против него и угрожает.
- Вошь, раздавлю! - Юрий выхватил саблю, давно она не пила крови человечьей. Полосонул Иулиану по рукам, по ногам. Упала она как травинка под серпом, а он все махал саблей, пока не осталось у него сил. Юрий ошалело с минуту смотрел на кровавое месиво.
-Эй, Бессон, где ты там?
Ушкуйник с готовностью подлетел к Князю.
-Брось её в Тверцу, сюда не возвращайся. Скачи в Новгород. – Он бросил разбойнику тугой кошель.- Исчезни.
Косой вместе с парой подельников потащили окровавленное тело к саням. Князь стоял как изваяние, но наконец, в его голове зашевелились мысли, что это не пройдет ему безнаказанно, что Князь Василий на дыбу его поднимет за такое злодейство
-А ну, дружина, надо бы свидетелей в Симеоновом дворе порешить.
-Не надо, - вперед вышла Беркес, - Я решу этот вопрос без крови. Зачем тебе, Князь, дурная слава. Обещаю, никто о тебе ни слова не скажет.
Беркес протиснулась в горницу, где собралась вся дворня и слуги Симеона. С трудом она пробралась сквозь плотную толпу. На столе, где не так давно стояли дорогие вина, лежал Симеон. Вокруг него уже суетились, откуда ни возьмись, взявшиеся плакальщицы.
-На кого же ты нас оставил, Сокол наш. Да на кого….
Беркес встала в изголовье Симеона и громко сказала.
-Слушайте меня все, - хор плакальщиц замолк, в горнице установилась тишина.- Князь Симеон застал сегодня свою жену Иулиану в постели с новгородским ушкуйником Бессоном Косым. Он убил Князя и похитил Иулиану. Бежал с ней в Новгород. Все меня слышат? Отвечайте мне, так ли это было? Правда ли это?
И в пронзительной тишине. Сначала робко, потом все уверенней раздалось.
-Ах,ты! Вона оно как! Правда, правда, правда… Опозорила ложе супружеское Иулиана. Бедный Симеон.
Все стали медленно расходиться, как завороженные. И поползла по Торжку весть: опозорила, дескать, Иулиана….