С физической подготовки вернулись как раз к обеду. Повара готовили вкусно, в борще или супе встречалось мясо. Каша, даже перловка, тоже была вкусной и сытной, но все же паек был мал для здоровых молодых парней. Отощавших, конечно, не было, все выглядели упитанными, тут сказался режим питания, и все же настоящей сытости не было.
Хромов вытер до блеска последним кусочком хлеба свою миску, и отправил в рот. Долго жевал, и, наконец, проглотил.
; Яша,; глубокомысленно изрек Хромов,; я помню, что когда сел за этот стол, передо мной в миске была еда. И даже хлеб был. А вот ел, или нет, ; не помню. А ты?
; Конечно, помню,; изумился Яша. ; И даже видел, как ты полировал хлебом миску.
; Тебе задохлику что, тебе хватает такой пайки, а я вот не помню, ел или нет.; вздохнул Хромов. ; Брюхо оно тоже добра не помнит, кормишь его, кормишь, а оно тут же орет: жрать хочу! Или может у меня с памятью что-то.
; Ну конечно у тебя с памятью,; встрепенулся Яша,; ты забыл главную солдатскую заповедь: «Подальше от начальства, поближе к кухне».
; Так нас на кухне и ждут,; буркнул Хромов.
; Гриша, зачем так плохо говорить о хороших людях,; сказал Яша. ; Уверяю тебя: нас ждут, даже если и не ждут. Сейчас мы пойдем на кухню, и ты в этом убедишься. Мало того: нас попросят прийти еще не раз.
; Ну-ну,; усмехнулся Хромов. ; Твои слова, да богу в уши.
Яша молча ухватил друга за рукав и повел на кухню. Когда пришли, первое, что бросилось Хромову в глаза ; это высокая колода с топором для рубки мяса под навесом в стороне от печей под открытым небом, и рядом вторая колода с наковальней. Рядом лежала охапка длинных жердей саксаула в руку толщиной. Хромов привык, что жерди это нечто длинное и ровное, а здесь увидел покрученное и кривое, будто дерево болело при жизни ревматизмом. Пока Хромов думал к чему здесь наковальня, Яша переговорил с поваром, таджиком средних лет в белом засаленном фартуке и подошел к другу.
; Гриша,; проникновенно сказал Яша и показал рукой в сторону жердей,; нам надо всего лишь порубить эти веточки и повар нас угостит прекрасным пловом.
; И это все?; удивился Хромов. ; Тут работы на десять минут, ну ладно ; на двадцать.
Хромов выдернул из колоды топор и мотнул головой Яше, мол, подавай. Яша подхватил с земли жердину поровнее и потоньше, и положил на колоду. Хромов расставил ноги пошире, топор взлетел и обрушился вниз, и с тонким звоном впился в дерево на палец. Хромов попытался поднять топор для следующего удара, но топор застрял намертво, пришлось наступить на жердь и выдирать топор силой.
; Он что, железный этот саксаул? ; изумился Хромов.
; Может быть, ты не правильно рубишь,; сказал Яша.
; Ты еще скажи, что топор не от того дерева,; огрызнулся Хромов. ; Я дерева за свою жизнь порубил столько, ты столько деревьев не видел.
; Саксаул топором не рубят,; сказал повар. ; Его надо бить об камень, или как мы ; об наковальню. Можно молотком на наковальне.
Повар взял из рук Яши жердь, и уравновесил на наковальне. Взял с колоды тяжелый молоток, что скорее маленькая кувалдочка, и пару раз сильно ударил по дереву. Брызнули крупные щепки, и жердь развалилась на две половины.
; Ну-ка, паря, подвинься,; сказал Хромов, и скинул через голову гимнастерку.
Яша и повар с помощником невольно залюбовались атлетической фигурой, словно свитую из мышц, что как сытые удавы перекатываются под загорелой кожей. Хромов ухватил за длинную рукоять кувалду на полпуда, что стояла тут же у наковальни, и взмахнул над головой. Яша едва успел подставить жердь, как молот обрушился на нее. Брызнула крупная щепа, молот слегка подскочил, левая ладонь молотобойца подхватила молот и подняла вверх, на другую сторону наковальни упало небольшое полено. Яша подвинул жердь и молот снова с треском и звоном ударил. Хромов махал молотом, как машина, Яша едва успевал подавать жерди под удар, и вскоре взмок. Наконец молот последний раз со звоном ударил по наковальне, и Яша облегченно вздохнул.
; Гриша, ты случаем не работал заместо порового молота,; спросил Яша, вытирая пот со лба.
; Мне и так хорошо,; ответил Хромов. ; Да это и не работа, я только разогрелся, а она уже кончилась.
; Ай, молодец,; восторженно сказал повар. ; Другому на полдня хватило бы, а ты за полчаса управился. Теперь садись, кушай, хорошо заслужил. Если хочешь, завтра опять приходи.
; Я же говорил, что еще позовут, а ты не верил,; шепнул Яша.
Хромов надел гимнастерку, сильные руки стянули ремень на поясе, и расправили складки гимнастерки. На столе появились две парующие миски с душистым пловом.
; Топором тоже можно саксаул рубить, но очень уметь надо,; сказал повар.
Лицо Хромова побагровело, и он грозно глянул на повара.
; Ты что, думаешь, я не умею с топором? ; сказал Хромов.
; Что ты, что ты,; испуганно сказал повар и съежился под грозным взглядом. ; Я совсем так не думаю, я совсем по-другому думаю, я хорошо думаю.
; Нет, думаешь,; надавил Хромов. ; А раз думаешь, я тебе покажу, чтобы больше не думал.
; И чего ты хочешь? ; придушенно сказал повар. ; Плов у меня сейчас больше нету, есть только лепешка. С мясом.
; Годится,; сказал Хромов. ; Видишь гвоздь на столбе, до которого шагов десять, а не возле которого стоим?
Повар кивнул и обреченно уставился на грозного богатыря.
; Сейчас ты повесишь на тот гвоздь свою тюбетейку, а я отсюда метну в нее топор. Если попаду, ты мне дашь две лепешки. С мясом. Мне друзей накормить надо.
Повар понял, что страх был напрасный и осмелел.
; Конечно, ты попадешь, только так не честно: ты зарубишь мой тюбетейка и уйдешь с мой лепешка. Ты должен мне что-то дать, если не попадешь.
Хромов задумчиво почесал затылок и нашелся:
; Если не попаду, мы поменяемся сапогами. Ты посмотри на свою рвань, и на мои новые. Соглашайся.
Повар глянул на свою обувь, которая в далекой молодости гордо называлась сапогами, и сорвался с места, на ходу срывая с головы тюбетейку.
; Гриша, и тебе, таки, не жалко новую тюбетейку этого несчастного,; укоризненно сказал Яша. ; Надеюсь, что дырка будет не очень большой, и ее можно будет зашить.
; Дырки не будет,; уверенно сказал Хромов. ; Чтобы сделать дырку, нужен топор с длинной рукоятью, и метать топор надо лезвием вперед, тогда он воткнется углом, вот тебе и дырка. А этот топор с короткой рукоятью, и метать его надо по-другому, так что таджик сам виноват, что дал такой топор.
Яша ничего не понял, и только развел руками: пробить топором шапку, и не оставить дыру ; так не бывает.
Между тем тюбетейка угнездилась на столбе, повар вернулся и, сидя на скамейке, стал поспешно стягивать обувь. Глядя на счастливого таджика, Хромов только хмыкнул, топор он держал за конец топорища лезвием к себе. С минуту постоял неподвижно, затем рука с топором ушла за спину, Хромов слегка прищурился, и с резким выдохом метнул оружие.
Яша увидел только смазанное движение, а топор, топорищем вверх, смачно врезался всем лезвием в тюбетейку. Столб вздрогнул, с потолка навеса просыпалась труха, а тюбетейка распалась надвое и нехотя упала в пыль. Повар охнул и горестно схватился за голову.
Ну чо, паря, могу я с топором?; сказал Хромов и не дожидаясь ответа добавил: ; Гони лепешки и не забудь завернуть в бумагу.
Повар буркнул что-то по-таджикски своему помощнику и стал натягивать сапоги на грязные ноги, а Хромов и Яша принялись за плов. Когда ложки заскребли о дно мисок, раздалась команда:
; Встать! Смирно!
Яша поднял голову и увидел капитана Ступина, педанта Устава и просто вредного человека. Был он мелкий в кости, с лицо на первый взгляд приятное и упитанное, а вот колючие глаза буровили насквозь. Яша недоуменно пожал плечами и покосился на товарища, Хромов и ухом не повел, доскребая остатки плова.
; Я приказываю!; рявкнул капитан.
Хромов отодвинул миску, и курсанты не спеша поднялись из-за стола.
; Что вы здесь делаете? ; злобно спросил Ступин.
; Кушаем, товарищ капитан,; простодушно сказал Яша. ; Второй обед.
; Вам что ; одного мало? ; строго сказал Ступин.
; Так точно, мало,; сказал Хромов. ; Брюхо оно старого добра не помнит, вот и приходится…. Мы тут помогли поварам, вот они нас и угостили. Уставом не возбраняется помогать в свободное время, а оно у нас как раз оно.
; Вы будете учить меня Уставу, товарищ курсант?
; Да ни боже мой,; замахал руками Яша. ; Что вы такое говорите, товарищ капитан. Вы, для нас образец Устава. Мы все, как один, повторяем перед сном вашу заповедь: «О воин, службою живущий, читай Устав на сон грядущий, и ото сна опять восстав, читай усиленно устав». Вот только непонятно: надо просто усиленно читать саму книгу Устава, или читать так, чтобы усиленно уставать самому от чтения.
Ступин слегка ошалел от таких слов, но все же нашелся:
; Устав надо изучать и применять, и следовать неукоснительно, товарищи курсанты, а не просто читать,; ответил капитан. ; А сейчас бегом марш в расположение.
; Есть! ; козырнули курсанты и исчезли раньше, чем Ступин успел моргнуть.
Друзей ребята нашли за казармой в тени кустов джиды. Когда вручили им по лепешке с мясом, восторгу не было предела.
; И где вы так расстарались?; спросил Федор, жуя еще горячую лепешку.
; Странный вопрос,; сказал Яша,; конечно, на кухне. Гриша провел дипломатические переговоры с заплывшим жиром противником, легкие боевые действия закрепили результат, и вот мы здесь с боевым трофеем.
; Опять темнишь,; сказал Левандовский. ; Давай, колись: у кого украли или кого ограбили, а может и зарубили.
; Ради двух лепешек, и двух жалких кусочков баранины пришлось зарубить тюбетейку повара, правда, не на его голове,; вздохнул Яша. ; Саша, тебе что: жалко тюбетейку повара? Тем более, что она одна, а лепешек две, плюс два куска мяса, получается ; четыре. Один к четырем ; неплохой обмен. Или я не еврей?
; Тьфу на тебя, еврейская морда,; засмеялся Левандовский, и приобнял Яшу за щуплые плечи. ; Ты толком расскажи, нам с Федей любопытно, где взяли такое богатство.
Яши ничуть не обиделся на «еврейскую морду» и пока друзья смачно поглощали лепешки, обстоятельно рассказал, что и как было. А в заключение сказал:
; Чует мое то место, в которое переходит спина теряя свое благородное название, что нам с Гришей грозит выволочка.
; Сволочь еще та,; задумчиво сказал Федор. ; Этот гад за все цепляется: будь то хоть не застегнутая пуговица или сапоги недостаточно блестят, да мало ли…. Чтоб он сдох. Помните, на прошлой неделе он двоим, из третьей батареи, приказал спать в противогазах за какую-то мелочь? А хоть и не за мелочь, все равно это садизм. Я на днях попробовал спать в противогазе, так через уже через час думал, что сдохну, хотя трубку от бачка открутил, чтоб легче дышалось. А тут восемь часов в душегубке.
; Начальник училища взгрел его за это,; сказал Левандовский. ; Орал так, что стекла дрожали и комары передохли. Ступин вышел от генерала красный, мокрый и вонючий, будто облили его чем-то подходящим.
; Значит, нам не грозит спать в противогазе,; заключил Хромов. ; А может быть даже, чем черт не шутит, вкатят внеочередной наряд на кухню. Хорошо бы.
; На вечерней проверке посмотрим,; сказал Федор. ; Ступин этого так не оставит, а сейчас пора на занятия.
В тот день вечернюю проверку проводил капитан Ступин. Старшина отдал команду на построение минут за десять раньше обычного. Был тихий вечер. Солнце уже приготовилось спрятаться за горизонт, уперлось в край земли оранжевым диском, и потому не было таким жгучим, как днем. Курсанты с гомоном и шутками строились на плацу утоптанном солдатскими сапогами до состояния камня.
Когда шла строевая подготовка, или иные занятия в строю, то каждый курсант становился в строго установленное для него место в три или четыре шеренги, в зависимости от количества отделений во взводе. На вечерней проверке становились в две шеренги несколько вразнобой, хотя своего взвода придерживались.
Шла жестокая война, курсанты недоедали и не досыпали, занятия изматывали, молодые парни рвались на фронт, где вполне могли погибнуть в первый же день, а еще хуже ; остаться калеками. Однако молодость брала свое, энергия плескала из ушей, хотелось развлечений, а где их взять в постылой солдатской службе, а поскольку безобразия разнообразят жизнь, то придумали. Три-пять человек заносили ладони одна над другой над головой жертвы, опускали на голову и неожиданно давили. Жертва подгибала ноги, а шутники убирали руки и невинно смотрели честными брехливыми глазами в глаза жертвы. Игра была молча принята всеми, и никто не обижался, потому что завтра, а то и сегодня, тоже нагибал другого. Когда Федор впервые увидел, как у курсанта подогнулись колени от, в общем-то, невинного действия, он не поверил, надавил себе ладонью на голову, и ничего не почувствовал кроме прикосновения.
Вчера на вечерней проверке он почувствовал на голове чужую ладонь. Он мог увернуться, как делали многие, однако не стал, ; не в его характере было сдаваться. Когда на голову надавили, он только успел подумать что-то вроде «не свалите», как в мозг впились тысячи иголок, сознание едва не померкло, и колени невольно подогнулись. Ладони тут же исчезли, иголки тоже, Федор выпрямил ноги и, глядя в веселые лица шутников, только развел руками.
Это было вчера, а сегодня Федор встал во второй ряд рядом с Левандовским с намерением пошутить. Тут же должны были встать Яша и Хромов, да что-то замешкались и оказались в первой шеренге. Перед строем застыл, как памятник Уставу, капитан Ступин, рядом старшина Дранюк, из фронтовиков, тоже курсант.
; Равняйсь! Смирно! ; скомандовал Ступин.
Курсанты подтянулись, шеренга выпрямилась, как по туго натянутому шнуру и застыла.
; Курсанты Хромов и Шабзон шесть шагов вперед…. марш! ; скомандовал Ступин.
Друзья чуть качнулись вперед, и отчеканили шаги так красиво, будто только этим и занимались всю жизнь. Остановились, четко развернулись через левое плечо, и застыли с невозмутимыми лицами: рослый, плечистый Хромов с простым крестьянским лицом, и рядом щуплый интеллигент Яша Шабзон. Федор и Левандовский сделали шаг вперед, чтобы заполнить пустоту первой шеренги.
; Вот эти двое сегодня ели,; изрек Ступин, и указал рукой на друзей, при этом лицо его выражало строгость и легкое презрение к злостным нарушителям, и даже ; преступникам. Ступин явно ждал поддержки, как на комсомольском собрании, когда дружно «снимали стружку» с нерадивых курсантов.
; Так мы сегодня три раза ели,; раздался недоуменный голос.
; Вы принимали пищу согласно режиму дня,; строго сказал Ступин. ; А вот эти нарушили распорядок и ели сразу после обеда.
Из строя понеслись выкрики:
; Так и я пожрал бы еще раз, только не знаю где.
; Ну, кому на ум придет на желудок петь голодный.
; Дай мне пищу телесную, а потом духовную.
Дальше все слилось в неразборчивый гомон.
; Отставить! Смирно! ; рявкнул капитан Ступин.
Строй вытянулся, выкрики прекратились, остался шепот.
; Курсанты Хромов и Шабзон не просто ели, они вошли в преступный сговор и за две лепешки с мясом разрубили топором новую тюбетейку повара,; со строгим лицом сказал Ступин и оглядел строй как бы говоря: «Ну, как вам, товарищи курсанты, такое злостное нарушение дисциплины, на грани с уголовного преступления».
; А у повара еще тюбетейка есть?; раздалось из строя. ; Я хоть сейчас готов: как тюбетейка, так две лепешки.
; Согласен на одну,; раздалось из другого конца строя.
Последние слова потонули в громовом хохоте, строй нарушился, некоторые не в силах удержаться от смеха согнулись, держась за животы. Ступин побагровел, глаза выкатились, казалось, что сейчас лопнут, капитан задохнулся и только хватал открытым ртом воздух, как карась на берегу. Наконец прокричал «Отставить! Смирно!». Вид у капитана был такой уморительный, что вызвал новый приступ хохота, а если прислушаться, то и ржания. Капитан растерялся и только плямкал губами. Буйное веселье продолжалось несколько минут, наконец, стало стихать, строй выровнялся и только некоторые курсанты еще вздрагивали от смеха.
; Та-а-к,; протянул Ступин зловеще, когда веселье утихло. ; Вам, товарищи курсанты, смотрю, весело. Энергию девать некуда, смех вас переполняет, душит. Так я вашу энергию направлю…. Старшина Дранюк…
; Я! ; старшина бросил руку к пилотке и вытянулся перед капитаном.
; Так вот, товарищ старшина,; уже спокойно сказал капитан,; всей батарее десять кругов бегом по плацу. Затем вечерняя проверка и отбой. Исполняйте.
; Есть десять кругов по плацу,; козырнул старшина, повернулся к строю лицом, и скомандовал: ; Батарея равняйсь! Смирно! Напра-а-ву! Вольно, по кругу бегом…. Марш!
Еще месяц назад это было бы серьезным испытанием, а сейчас пробежали и даже не запыхались. Спать ложились довольные и даже счастливые, что досадили ненавистному начальнику. Конечно, все понимали, что неприятностей от Ступина прибавится, но это будет потом, да и будет ли. Курсанты жили сегодня, а завтра наступит только утром.
На следующий день вечером была баня, а потом обязательное кино. Федор в одиночестве курил неподалеку от входа в клуб, когда к нему подошел сияющий курсант Ищенко, было видно, что ему не терпится поделиться с кем-то радостью.
Этот высокий, неуклюжий парень, примечателен был тем, что всегда руки держал в карманах брюк. Командиры несколько раз делали ему замечания, наконец, старшина Дранюк приказал зашить карманы. С того дня для Ищенко начались мучения, а для курсантов ; цирк. Чтобы закурить, Ищенко распарывал шов на кармане, доставал кисет, скручивал цигарку, прятал кисет обратно в карман, зашивал карман, и только после этого закуривал. С неделю курсанты зубоскалили, пока привыкли. Ищенко зашивал карманы так, что можно было всунуть большие пальцы, и получалось, что ходил он, держа руки по швам, но не строевым шагом. Вроде бы и по Уставу, а вроде бы и нет, словом: не разбери-поймешь.
; Что, Иван, светишься, как ясно солнышко,; улыбнулся Федор. ; Письмо хорошее получил, а может и посылку.
; Какую там посылку,; отмахнулся Ищенко, ; лучше, чем посылку. Сейчас иду, а на-встречу старшина Дранюк, а у меня пуговица не застегнута. Так он меня поставил по стойке смирно и так отматерил, аж мурашки по коже. А мураши каждый с майского жука. Во как!
Федор опешил и только открыл рот. С минуту постоял, глядя на счастливого идиота и, наконец, осторожно спросил:
; Иван, ты, часом, не перегрелся? Может быть тебе к врачу сходить на предмет проверки мозгов?
; Зачем? ; тупо спросил Иван.
; А затем, что тебя унизили, а ты радуешься, как деревенский дурачок прянику. Тебя унизили, ты понимаешь? Ты будущий командир Красной Армии позволяешь себя унижать, и радуешься при этом. Ты или с дуба рухнул вниз головой, или тебя дубиной по башке треснули и мозги выбили. Понятно, что страшнее кошки зверя нет, а тут всего лишь старшина, такой же курсант, как и мы, только чуть выше рангом, а на фронт поедет таким же лейтенантом, как и мы.
; Так это же сам старшина! ; не сдавался Ищенко.
; Да плевать, что он старшина ; это не дает ему права быть унтером Пришибеевым,; ответил Федор. ; Надо было отбрить его. Найти слова и отбрить, чтобы знал другой раз. Слово ; оно покрепче кулака будет.
; Да что я ему скажу, я не умею.
; Не умеешь, так хотя бы не радуйся,; зло сказал Федор. ; Я тебе свои мозги вложить не могу, чтобы ты ответил. Меня он тоже попытался обложить, так зубы обломал. Я ему сказал в том смысле, что я свиней с ним не пас и в подпасках у него не был, а «темную» организовать недолго. И он это знает. Тебя он теперь будет жрать, раз ты показал свой страх перед ним.
; Ничего я не показывал,; ответил Ищенко. ; Он орет, а я улыбаюсь, он еще громче орет, а я еще больше улыбаюсь.
; Ну, тогда другое дело,; улыбнулся Федор. ; В следующий раз поддакивай, хихикай, и проси переписать слова, мол, на фронте пригодится. Думаю, что поможет. Ладно, закончили, идем фильм смотреть.
; Идем,; согласился Ищенко. ; Только дай курнуть, а то сам знаешь: мне чтобы закурить канители не оберешься. А все Дранюк, будь он не ладен.
; А ты не пробовал не совать руки в карманы без надобности,; спросил Федор.
; Пробовал,; с досадой сказал Ищенко. ; Пока я за ними слежу, так вроде ничего, чуть отвернулся, а они проклятущие уже сами в карманах. Хоть отруби.
В клуб, кроме курсантов, пришли офицеры с женами и детьми, они садились в первых рядах. Фильм, «Ванька Жуков», показывали частями, пока перезаряжалась очередная часть, в клубе стоял легкий гомон. Почти под самый конец фильма, между частями, в зале раздалось:
; «Милый дедушка, Константин Макарыч, увези меня отседова, а то помру. Вчерась на базаре поймал меня капитан Ступин, и сделал мне выволочку: отобрал селедку и тыкал ейной мордой в мою харю».
Зал на мгновенье замер, затем взорвался таким хохотом, что с потолка посыпалась труха. Смеялись все, в том числе и командиры с женами. Капитан Ступин подскочил, лицо побагровело от гнева, всего трясло, как в лихорадке, он повернулся к залу и заорал: ; Кто сказал!!!
Ответом был новый взрыв хохота.