Валя, летим!

               
  В узком кабинете директора было довольно прохладно, пахло дорогими духами и шоколадом. Андрей Камышин, матёрый, худощавый учитель литературы улыбался в пышные усы.
- Чего вы щеритесь, Андрей Сергеевич? У вас осеннее обострение? – вопрошала хозяйка кабинета Лариса Степановна Рыбкина. – Всех ведь подставили, ославили на всю Россию. Зачем вы потащились на этот митинг? Да ещё с плакатом «Свободу Обвальному!». Кому? Этому цэрэушнику и провокатору, иностранному агенту. Обвальный – крысолов, он прилетел за нашими детьми. Ему светит десятка на зоне.
- Лара, успокойся, ты не на собрании.
- Я тебе не Лара.
  Рыбкина решительно достала из папки чистый лист бумаги.
- Всё, короче, пиши заявление по собственному желанию со вчерашнего дня.
- Да пожалуйста. Получила команду сверху?
- Пиши!
  Андрей достал авторучку из кармана пиджака и склонился над столом.
- Вот уж во истину в тихом омуте…Чего тебе не хватало? Пятнадцать лет стажа, солидная ставка, перспективы стажировки в Германии. И скажи еще мне спасибо, что штрафом отделался, не посадили тебя на пятнадцать суток.
- Ларочка, благодарю.
- Трудовую завтра заберешь.
- Оставь её себе на память.
- Уйди с глаз моих, идиот!
  Андрей нехотя поднялся. Потом как лунатик шёл по коридорам, никого не замечая. И только за школьным двором он остановился, наткнувшись на высокую, светловолосую, симпатичную девушку в короткой кожаной юбке.
- Добрый день, Андрей Сергеевич, - сказала модница.
- Привет.
- А я вас жду.
- Меня? Простите, кто вы?
  Девушка, смущаясь, улыбнулась:
- Я так сильно изменилась? Валя Осокина. Помните? Два года назад на выпускном балу ещё шутили одноклассники: где Камыш – там и Осока.
  Камышин внимательно пригляделся.
- Было, да, припоминаю.
- Я записки вам в портфель подбрасывала. Я была в вас влюблена. Для меня вы – лучший преподаватель литературы на свете.
- Валенька, не надо. Я уже седой наполовину. А ты так расцвела!
- Спасибо. Вы с урока идёте?
- Да, с последнего. Меня только что уволили. Поздравь меня.
- Рыбкина уволила? За митинг?
  Андрей кивнул.
- Я видела сюжет про вас в новостях и в «ютубе». Вы – герой. Вы шли впереди колонны.
- Ну уж так и герой.
- Вы домой сейчас? Я вас подброшу, я на колёсах.
- Валя, я живу на краю города.
- А я в отпуске, у меня много времени.
  Её серебряный «Форд-Фокус» призывно сверкал на осеннем солнце.
- Осокина, ты нашла клад? Ты работаешь в преуспевающем банке?
- В бутылке, Андрей Сергеевич.
  Блондинка звонко рассмеялась, садясь за руль иномарки. Управляла она автомобилем спокойно, уверенно.
- А что, если мы завернём по дороге в кафе? – предложила Валя. – Я расскажу вам про себя, про одноклассников.
- Я не против, отметим моё увольнение, - отозвался Камышин.
  Автомобиль остановился на центральной улице.
- Вот моя любимая пиццерия, - объявила Валя.
  На самом деле это был двухэтажный, стеклянный ресторан «Русалочка», один из престижных в городе. Камышин в нём ни разу не был. «Вот уж где будут совсем неуместны мои карманные пятьсот рублей», - мелькнуло у него в голове. А Валя вела себя в ресторане как своя. Она выбрала столик под карликовой пальмой, у большого аквариума.
- Расслабьтесь, Андрей Сергеевич, вы очень напряжены, - заметила она.
  К ним тут же подошёл молоденький, кудрявый официант и дрожащим голосом произнёс:
- Доброе утро, Валентина Андреевна!
  В ответ Валя капризно заявила:
- Васичка, нам пиццу с крабами и два пива, пожалуйста.
  Парень щёлкнул каблуками:
- Три минуты, мэм.
- Вот и сбылась моя мечта – увидеть вас, - сказала девушка, закуривая. – А вы меня лично обидели - с трудом вспомнили.
- Нет, ты ошибаешься, Осокина. Как можно забыть такую любопытную девочку, которая без ума от Александра Блока.
  Валя просияла:
- Здесь ресторан как храмы, светел, и храм открыт, как ресторан…
- Молодец, не забываешь. Помнится, ты собиралась покорять Москву, поступить в «Щепку».
- Не судьба. Мама влезла в долги, нахватала кредитов как блох. Мне пришлось вписаться за неё.
- Понятно.
- Что понятно? Всё запутанно в моей жизни, запутанно. Извините, а про вас я слышала, что вы развелись? Это что же вы так?
  Камышин густо побледнел.
- Да вот так, Осокина, вот так. Кому я нужен, митингующий, бездетный?
- Мне нужны. Вы мне нужны, Андрей Сергеевич.
- Зачем? Да что это за блажь в твоей головке? Ты юна и прекрасна. Тебе ещё жить и жить.
- Я постоянно думала о вас, вспоминала ваши уроки поэзии. Вы всегда так бесподобно декламировали.
- Да уж, я и чтец, и жнец, и в дуду игрец.
В этот момент Васичка принёс заказ, изящно всё составил с подноса на стол.
- Любезный, а водочка есть у вас? – озадачил Андрей официанта.
  Парень вопросительно посмотрел на девушку. Валя кивнула:
- Сделай, Василёк!
- Да без проблем, - парировал тот.
- Угощайтесь, Андрей Сергеевич, не стесняйтесь, здесь лучшая пицца в городе.
  Камышин приложился к большому бокалу пива. Потом и к пышной пицце. Всё было необыкновенно вкусно. Градуса всему добавил появившийся графин. Андрей плеснул сорокаградусной себе в бокал и тихо произнёс:
- Что ж, Валенька, надо признаться, что моя песенка спета. Поэтому я пью за тебя, красавицу и большую умницу! Пусть у тебя всё сложится.
  Камышин осушил бокал, расправил плечи.
- Почему же спета, Андрей Сергеевич? – удивилась Валя.
- Завтра еду в Москву, на митинг, на площадь Пушкина. Валя, я ведь там когда-то учился заочно в литинституте и бросил.
- На кого же вы учились?
- Ты будешь смеяться – на критика, в семинаре Писарева, однофамильца классика.
- И почему же бросили учёбу?
- Да все были против – бывшая жена, родители.
- И сдался вам этот митинг? Обвальный – агент трёх разведок.
- Я так не думаю. Алексей вернулся на Голгофу.
- Свежо предание. А вы поездом поедете в Москву?
- Да, поездом.
- А можно и мне с вами?
- Не выдумывай.
- Ну, пожалуйста, я ни разу Красную площадь не видела. Да и вдвоём веселее.
- Веселее.
- Всё, решено! А что, если нам самолётом вылететь сегодня? О деньгах и билетах не думайте, - предложила девушка.
- Валя, летим!
  И тут Камышину показалось, что аквариум забулькал, забурлил и выплеснул из себя коренастого, плечистого, бритоголового мужчину, лет сорока пяти.
- И куда же ты собралась, русалочка? – рявкнул он угрожающе.
- Павел Фомич, вы опять следили за мной, подслушивали?
- А что мне остаётся, милая? Если ты крутишь-вертишь за моей спиной, рога мне наставляешь, - атаковал бритоголовый
- Какие рога? Это мой школьный учитель.
- Первый учитель. Теперь ясно, кого ты зовёшь во сне. Андрей. Андрей Сергеевич, поцелуйте меня. Агента госдепа зовешь.
  Камышин встрепенулся, привстал с кресла, выдохнул:
- Что он несёт? Товарищ!
- Сядь, лошара, лузер! Я его пристрелю сейчас.
- Павел Фомич, пожалуйста, вы его не тронете, - пролепетала Валя.
- Тогда…в общем, быстро встала и пошла за мной.
- Хорошо.
- Вась, запишешь этот столик на мой счёт!
- Окей, босс.
  Павел Фомич зацепил Валю за руку и уволок за собой. Андрей плеснул ещё водки в бокал.
- Василь, выпьешь со мной? – обратился он к официанту. - Не хочешь. Где мои золотые рыбки?
  Камышин чиркнул бокалом о стекло аквариума.
- За свободное плавание, друзья!
  Андрей махнул в себя спиртное.
  Дальше всё происходило как в лихом боевике. Камышин гонялся с графином за Василием, прятался под столом от охранников, падал кубарем с лестницы, бранился в «автозаке»…
  И очнулся уже в камере СИЗО рядом с мутным, смурным типом…
  Визит в Москву теперь переносился…