***
Дневник Лики
Я – пустота. Я – пустота бездонных ночей и бездушных карьеров, ждущих звёзд и родниковой воды. Я – глиняный сосуд, ждущий того, что коснётся дна, ополоснёт стенки и с плеском наполнит до самых краёв. А пока на моих стенках – лишь осадок боли и одиночества. Одиночество – поглощает. А боль – разрывает в клочья.
Я – бескрайняя пустыня. Вокруг – сотни таких же. И от этого одиночество моё глубже и острее. А где-то в глубине есть оазис, но вот уже много дней я не нахожу в нём воды.
Я не могу найти в себе ни одной эмоции, я не способна ненавидеть, любить и даже желать. Я – пустота, из себя я стёрла всё, всё сожгла и уничтожила, всё убила, выгребла весь мусор…
Боже, ты ведь есть, я знаю, ты даже знаешь обо мне и иногда видишь меня. Боже, дай мне хоть что-нибудь, чтобы я почувствовала, что я – жива, я – человек. Что я могу чувствовать. Сделай за меня первый шаг, или заставь меня его сделать, разбей эту клетку или дай мне сил её разбить… Клетку, в которой я мечусь от безысходности. А потом – я сама пойду по своей новой дороге. Мне нужно лишь только начать.
Пожалей, если не меня, то этого ангела. Он ждёт меня, переживает и делит со мной мою боль. А боль – не чувство. Это сила извне, которая давит… Создана, чтобы давить. Боль – это то, что чувства убивает.
Боже, прошу, дай мне знак. Дай мне знак, что моё сердце не отвернулось от меня.
И по щеке потекла слеза.
***
Дневник Лики
Я по привычке ставлю чашку под кофемашину, хотя меня и без кофе трясет мелкой дрожью. Включаю свет. Сажусь за стол. Нажимаю кнопку на блоке питания и жду, пока загружается компьютер. Смотрю на мелькающие на экране строки и окна обновлений.
Так же, на автомате, открываю несколько вкладок, просматриваю их. Потом вспоминаю, что нужно проверить почту – к счастью, среди спама нет ничего полезного и важного.
Беру свою чашку с кофе и долго смотрю на неё, в чёрную глубину напитка.
Следовало бы позавтракать, но я вообще не помню, когда в последний раз ела что-то. Нет аппетита, нет даже мысли о еде, я не могу представить ни одного блюда, которое мне бы захотелось. Если бы не смена времени суток, уверена, я бы даже не вспомнила о необходимости принимать пищу.
После кофе становится очень нервно и холодно. Организм давится им, словно отравой, но всё же это – привычный ему допинг, и, наверное, только поэтому он ещё не начал мстить мне за это насилие. Кофе, энергетики, прочая дрянь дают нам силы только взаймы. Потом организм возьмет своё повальным двадцатичасовым сном – или я просто упаду, не дойдя до кресла. Но сейчас мне на это глубоко наплевать. Мне нужно только немного продержаться… Пока вокруг люди, я должна делать вид, будто всё – как всегда.
Потом наступает вечер. Я узнаю об этом по спустившейся темноте, по проходящим мимо людям, спешащим убежать домой. Больше всего на свете мне сейчас хочется остаться и никуда не уходить, но, увы… Снимаю с вешалки пальто. Повязываю шарф. Прощаюсь и выхожу на улицу.
Крупными хлопьями идёт снег, и на какое-то время это приводит меня в чувство.
Так можно пропустить всю жизнь… Так может внезапно наступить лето. Но до них ли мне сейчас? Апатия, чередующаяся с тихими домашними истериками, - вот мои спутники сейчас.
Прихожу домой. Набрасываю на плечи плед, сажусь на подоконник, свесив ноги вниз. Закуриваю. Как школьница тайком от родителей, курю, поглядывая на часы: успеть до прихода ангела. Кофе и сигареты – идеальное сочетание. Почему-то становится легче – а мне сейчас неважно, почему, главное – эффект. Завтра буду жалеть об этой сигарете, но сегодня – вытягиваю из пачки вторую.
Половина двенадцатого. Прячу пепельницу и полупустую пачку. Обещаю себе не покупать новую – как бы ни хотелось. Кутаюсь в плед и смотрю на окна дома напротив.
А потом приходит ангел.
Нет, ничего почти не меняется. Мы молчим. Мы просто сидим рядом.
С ним легче. Я могла бы сказать, что это важно, что рядом именно он, но дневнику я не хочу врать: с кем угодно вместе легче переживать это состояние, чем одной.
***
Дневник Лики
Давит. Кажется, что сжимаются даже стены, пытаясь оставить мне как можно меньше места.
Тьма. Косые лучи света от луны – тоже черные. Язычок пламени на кончике фитиля не в силах пробить эту тьму. Тихо. Даже машины научились ездить под окном неслышно. Хочется что-то разбить, лишь бы убедиться, что в этом мире ещё осталось место для звука. Ничего подходящего под рукой конечно же нет. Взгляд невольно взбирается на потолок. Белый? Нет, неправда, он черный. У всех потолки белят, а здесь – почернили…
Давит. Зажимает в тиски и не даёт дышать. Словно издевается, испытывает на прочность. И холод. Добивает окончательно, пробивает насквозь, промораживает до костей. Взгляд тонет в темноте. И никто не может помочь ему выбраться и спастись. Давит…
Время. Оно остановилось и в любопытстве застыло перед окном, пытаясь сунуть длинный нос в узкую форточку. Что ж, смотри, любуйся. Жди, пока оно не задавит меня окончательно. В ушах уже звенит от этого безумного давления. Но все ещё не может успокоиться, уйти. Продолжает давить…
Начинаю медленно сходить с ума. От темноты. От тишины. От мороза, беспросветности и безнадежности. Даже луна спряталась в плотной завесе черных туч. Уже давно. А была ли она? Кажется, что всё вокруг – какая-то болезненная галлюцинация.
Идёт снег. Крупными хлопьями, стучащими в стекла, скребущимися внутрь. Пустить? Нет, не хватит сил встать и дойти до окна. Слишком сильно давит, слишком большое сопротивление.
От холода леденеют мысли. Мечется из угла в угол, только одна, последняя: перестанет ли оно давить?
Оно – Одиночество.
***
Дневник Лики
В тот день я от бессилия напилась в щепки. Когда пришёл ангел, бутылка красного вина была почти пуста. Он даже не стал ничего говорить: долил остатки в мой бокал и открыл вторую. Кажется, он помнит, зачем люди иногда так поступают: в борьбе с воспоминаниями все средства хороши.
Методично травила себя, проваливаясь в беспамятство. Лила слёзы, падала на самое дно своей жалости – жалости к самой себе. Смотрела в пустоту. Знакомилась с нею, почти ею наслаждалась. Хотела увидеть её пределы, границы, но оказалось, что она бесконечна; она – это я.
Мне хотелось забыть. Забыть всё, поглупеть настолько, чтобы все мои сомнения и кошмары покинули меня, чтобы я попросту неспособна была на них, на мысли о них.
Я не помню тот момент, когда мысли закончились. В этом был главный обман того вечера: стоило только достичь желаемого эффекта, как он стал не нужен, беспамятство поглотило его. Я не помню, что я испытывала, когда связность и разумность покинули моё сознание. Не помню, было ли мне так же плохо, или стало хорошо. Всё впустую…
К счастью, я вовремя убрала подальше с глаз телефон, чтобы не наделать глупостей. Не помню и того, как оказалась в постели. На столике стоял стакан воды с лимоном, значит, спать меня укладывал ангел. В любой другой момент было бы стыдно, но сейчас было всё равно.
Нет, конечно, лучше не стало. Но за эту ночь наедине с бокалом я смогла объяснить себе одну очень важную вещь: ничто не спасёт меня, пока я сама не пройду все круги этого персонального ада. Долгий ритуал осознания и принятия необходим мне самой, поэтому я и придумываю всё новые причины оставаться в одиночестве. День за днём я что-то хочу объяснить себе, понять... Но пока даже не знаю, что именно.
***
Дневник Лики
Тугой узел из ожидания, страха и неопределенности внутри меня растёт не по часам, а по минутам. Становится трудно дышать. Становится невозможно соображать и вести себя адекватно. Тем, кто набирается смелости и спрашивает, что со мной, я отвечаю честно: мне плохо. Но это слово описывает моё состояние на ничтожную долю от действительности.
Хочется бить посуду и кричать – и одновременно ни на что нет сил. Будто скованны все движения, и внутри тоже всё покрыто плотной коркой. Будто я сама оттуда, изнутри, пытаюсь достучаться, пробиться наружу, через свою оболочку. Этот беспрестанно растущий внутри комок разрывает меня – и он же меня парализует.
Он состоит из ненависти к себе: за то, что не могу собраться и взять себя в руки. В нём глубоко проросли все мои страхи. Всего пара правильно подобранных слов могли бы избавиться меня от них, но нет того, кто мог бы сказать мне их. Я живу с ними наедине, сама позволяю им грызть меня, мучить. Добивать.
Взрываю себя изнутри, так хочу прекратить эту агонию... но не могу справиться с ней в одиночку. Время признать: я не такая сильная, какой хочу быть. Не всё зависит лишь от меня и моего желания. Мне нужна помощь.
Это замкнутый круг: чтобы избавиться от своих демонов, мне нужен человек. Но они рождают во мне жажду глубокого одиночества, категорического неприятия всех и каждого.
Я не видела ни одной, ни малейшей, причины, по которой меня следовало оправдать и поддержать, хотя очередь из желающих буквально стояла за дверью. Я не хотела их, не желала их поддержки, и целенаправленно шла к закономерному итогу.
Я должна разобраться во всём сама. Никто не поможет мне, пока я не пойму, что именно день за днём изводит меня, с каким невидимым врагом я так старательно и так тщетно борюсь.
Это не любовь. С ней бесполезно бороться. Она светлая, чистая, тёплая, она не умеет делать больно сама по себе. Больно делают нам те, кого мы любим, и чаще всего потому, что не оправдывают наших ожиданий. Мы идеализируем их, а они – просто люди.
Нет, дело не в этом, это всё – давно известные мне факты. Мои мучения куда более сложные, они – не от боли. Они – от пустоты.
Кто или что позволило этой пустоте наполнить меня настолько, прорасти во мне своими цепкими корнями, опутать моё сознание так, что я не могу думать ни о чём больше? Я – всего лишь девочка. В этом моя сила, и в этом – моя слабость. Раньше я думала, будто мои слабости – не слабости вовсе, они – часть меня, та самая часть, что вызывает в мужчинах желание обнять меня и никуда никогда не отпускать.
В правильных мужчинах. В тех, кто имеет право называться таковыми. Таких людях мужского пола, которые знают цену ответственности, покровительству, силе. Как чёрное и белое, мы дополняем друг друга, моя слабость и их сила, моя податливость и их уверенность.
Мне так везло в жизни, что других я просто не встречала, и потому забыла, что нужно присматриваться, чтобы не оказаться девочкой в руках того, кто мужчиной именуется лишь по недоразумению. Вся глубина моего разочарования, моего самообмана – в том, что я ждала определенных действий, поведения от человека, который на них просто не способен. И не только ждала – это полбеды. Я себя повела соответствующим образом. Я отдалась, доверилась… Я растратила себя напрасно, получив в ответ пустоту.
Теперь она терзает меня, а гордость моя и самомнение не позволяют мне признать очевидное: меня просто развели, как дурочку, вытянув из меня все самые сильные эмоции, а после – посмеялись мне в лицо.
Всегда была самая умная, да? Вот, получай. Пронзительный взгляд, приятная улыбка и несколько десятков сладких слов – и ничегошеньки не остаётся от твоих знаменитых самоконтроля и всезнания.
Просто девчонка ты, обычная баба. Влюбилась в картинку… Пожинаешь плоды.
***
Лика тихо плачет, комкая край одеяла и даже не представляя, что делать дальше и когда это всё закончится.
Одна, надо привыкнуть к этой мысли. Сама по себе. Как бы ни хотелось быть чьей-то – ничего не выходит из этого.
Не получается.
Хочется свернуться клубочком, положить голову кому-то на колени, закрыть глаза, забыть всё к черту, просто чувствовать тепло того, кто рядом. Кто всегда рядом, что бы ни случилось. Кому важно, что у тебя внутри. Кто готов отдавать своё тепло в ответ.
А раз уж этого нет...
Чтобы быть чьим-то нужно быть кому-то нужным. Нельзя отдавать себя тому, кто не ценит этого подарка. Нельзя день за днём исполнять желания и пытаться соответствовать запросам того, кому наплевать, какой ты на самом деле.
А вдруг – это навсегда?
Нужно учиться быть нужной самой себе. Отвыкать быть не такой открытой. Не открывать душу нараспашку перед первым встречным, не смотреть в глаза каждому, кто этого желает. Не доверяться интуиции – она обманчива, с неё потом не спросишь. Быть логичнее, рассудительнее, холоднее.
Сказки кончились.
Самая отвратительная форма одиночества – та, которую мы позволяем себе в окружении других людей. Близких и не очень, дорогих и случайных, милых сердцу и немного раздражающих. Вот они, рядом, вокруг, спрашивают что-то, ты что-то им отвечаешь, но ощущаешь каждой клеткой кожи вакуум между вами. Они не могут до тебя достучаться. Ты не можешь им объяснить, что с тобой. Кому-то – потому что сам не понимаешь, а кому-то – потому что не хочешь говорить. Ты сам же зовёшь их, не отпускаешь от себя, но потом понимаешь: тщетно. Присутствия недостаточно. Желания говорить и отвлекать – недостаточно. Они не помогут, не выгонят пустоту из тебя.
Для этого нужен не только близкий человек, и даже не только человек, понимающий тебя, но ещё и такой, чьё мнение важно для тебя. Не подходит тот, кто не испытал подобное на своей шкуре. Не подходит и тот, кто вместо поддержки начнёт давать ценные советы.
Вот и выходит, что, когда нам остро нужна помощь извне, поддержка, – рядом есть много людей, но нет никого, кто мог бы помочь. Может кто-то из них справился бы, но ведь для этого им нужно дать шанс. А как его дать, не будучи уверенным? Сердце, разбитое от обмана, болезненно реагирует на любую попытку довериться хоть кому-то. И так же, до боли, оно желает довериться.
Потому что мы просто не можем выжить и оставаться полноценными людьми, если не будем доверяться кому-то. Нам нужны близкие люди, близкие по сути, по состоянию, по мироощущению. Мы без них можем только существовать и разрушать себя.
Пока у нас нет таких людей, и пока мы никому не даём шанса ими стать, мы так и остаёмся стоять посреди толпы в одиночестве.
Лика сидела на кровати, поджав ноги, спиной к окну. Конечно, она знала, что ангел придёт. Но также она знала, что это сейчас не имеет никакого значения. Он будет рядом. Они даже будут перекидываться какими-то, ничего не значащими, фразами. Просто диалог, как из учебника иностранного языка, – привет, как дела, как погода, сколько времени.
Он не спросит ничего лишнего. Она, конечно же, ничего лишнего ему не скажет. Она ещё не готова выпустить из себя свои мысли, и не уверена, что когда-нибудь будет к этому готова. Может, проще и правильнее пережить их самой? Оставить в себе, смириться с ними, свыкнуться? Она могла бы рассказать ему, но не знала, чем он ей ответит. Боялась, что получит в ответ новое нравоучение, новые «Я же предупреждал».
Он и сам не был уверен, что найдёт, чем ещё ответить ей, если она вдруг заговорит. И тоже боялся, что ответит неправильно. Всё понимал, но молчал, чтобы не сделать хуже.
Что может быть хуже молчания, хуже незримой стены, которую двое возвели между собой, стены из взаимных страхов и непонимания? Не так, ох, не так он представлял себе их двенадцать лун! Но жил с этим, ждал, терпел. И не решался рискнуть.
Нужен был кто-то смелый и дерзкий. Кто-то, кто возьмет её в сильные руки, встряхнёт, заставит оглянуться по сторонам.
Но его не было… Ещё не пришло его время.
У неё был только нерешительный влюбленный ангел. И была она сама. Снова сама, снова выкручивайся, как хочешь. Снова надо быть самой сильной для себя самой. Она так хотела, наконец, стать слабой, доверить себя кому-то, – но на то не было ни единого шанса.
***
Дневник Лики
Легко рассуждать о том, что надо быть сильной, надо уметь себя контролировать, когда всё в жизни ровно и спокойно. Ещё легче, когда ты счастлив. Втрое легче, если рассуждаешь не о себе, а о ком-то, на кого смотришь со стороны.
Я много раз в жизни думала: я сильная. Меня можно обмануть, но если уж я знаю, что выкарабкиваться надо – я точно выберусь. Объяснюсь с собой, наступлю себе на горло. Я сильная, я справлюсь со всем. Лишь бы распознать обман…
Но вот оно: это искомое состояние, из которого я, как будто бы, должна знать выход. И что же? Помогло ли понимание, помогла ли мудрость?
Чтобы самой себе наступить на горло, нужно не только понимать. Нужно ещё и не чувствовать. А в чём тогда смысл…
Даже зная, что иначе будет вот так: будет плохо, больно, мерзко – я бы не отказалась от этого. Не отдала бы свои чувства, никогда и ни за что. Они – часть меня, возможно, самая нужная и важная часть. Могла бы я без них именоваться женщиной? Могла бы без них я считать себя хотя бы живой?
Я много раз наблюдала различные высоты цинизма и глупости: люди, забывающие о своих чувствах из нежелания оставаться одинокими. Люди, игнорирующие чужие чувства, не желая признавать свои ошибки. Люди, забывающие о том, что жизнь – одна, и не стоит разменивать её на борьбу со своими комплексами за чужой счёт.
Я хорошо знакома с теорией. Получила бы свою пятёрку автоматом. Но что делать, когда сама я попала в эту ловушку? Когда знаешь, что чувства твои – не туда, не к тому, как быть, как избавиться от чувств?
Нас не лечит время. Нас лечим только мы сами, да ещё – окружающие нас люди, те, которым мы позволяем быть близкими.
Сижу целыми сутками, думаю о том, как перестать тратить себя на то, что не стоит даже пары вздохов – но не могу. Не могу убедить – и не могу повзрослеть. Повзрослеть, закалиться, зачерстветь…
Довела мысль до конца, чтобы напомнить себе, почему я не делаю этого: я хочу быть собой, со своими чувствами. Всегда. К чертям это взросление.
***
- Рафаэль, это всегда происходит одинаково? Когда тебя обманывают – всегда так плохо?
- Лика, в этом – суть обмана. Ты его не ждёшь. Он сваливается, как снег на голову, и крушит всё, во что ты веришь. Если бы ты была готова… Это был бы не обман, а только самовнушение. И тогда ты сама была бы виновата в том, что позволила себе надеяться, будто обмана не случится.
- Ангел, зачем же… Зачем обманывать?
- Лика, девочка, ты задаёшь вопросы, которые простительны младшим школьникам, но не тебе. Ты знаешь ответ. Ты хочешь, чтобы я сказал это вслух? Ты уверена, что хочешь это услышать, тем более, от меня?
Лика молчала. Конечно, она знала.
Можно было бы разозлиться на ангела за этот издевательский тон, за шутки ниже пояса. Нет лучшей мишени для колкостей и язвительности, чем человек, находящийся в ловушке. Но она не могла злиться на него, потому что понимала: он прав и делает всё правильно. Он пытается отрезвить её, не жалеть и гладить по голове, а встряхнуть, заставить поднять голову и огрызнуться в ответ. Чтобы она назло ему, но ожила.
- Ангел, я не это хочу от тебя услышать. На самом деле, наверное, сама не знаю, чего хочу. Иной раз мне кажется, что есть какие-то волшебные слова, которых мне не хватает, и стоит их произнести – я всё пойму и заживу, как ни в чём не бывало. Как думаешь, есть такие слова?
Рафаэль улыбнулся. Взял чайник, налил в кружку чай, протянул ей.
- Нет, Лика. Нет таких слов. Скорее наоборот: есть какие-то мысли в твоей голове, которые не отпускают тебя, не дают здраво рассуждать. Вот самое сложное: понять, в чём ты сама себя обманываешь.
Она взяла в руки кружку. Просто, чтобы согреться (или чтобы взять её из его рук?). Чай давно не имел значения, можно было налить в эту кружку что угодно.
- Ангел, что со мной не так?
Он едва удерживается от того, чтобы не усмехнуться. Легко обидеть израненную девушку. Сложнее удержаться, но всё же он предпринимает усилие над собой, несмотря на всю архаичность и избитость вопроса.
На некоторое время он задумывается, прежде чем ответить.
- Лика, с тобой всё так. Не так – с тем, кто заставляет тебя чувствовать себя ущербной.
- Что с ним не так? – не унимается она, надеясь на ответ, который станет бальзамом на её раны.
Ангел задумывается вновь. Он знает, что, примерно, она надеется услышать. Знает очень приблизительно, и потому делает паузу прежде, чем ответить.
Он подходит к ней ближе. Она сидит на подоконнике, обхватив руками колени, смотри на свои пальцы – как гипноз, как символ погружения в саму себя.
- Лика, милая, это же ясно даже мне. Он – просто никчёмный человек, не стоящий ни одной из тех слёз, что ты пролила ради него.
Она отпускает свои колени, поворачивается к нему.
Пытается улыбнуться – и, конечно, не получается.
- Тогда как он оказался причиной моих слёз?
Она произносит эти слова, вновь обхватывает руками колени и проваливается в глубину своих мучений.
***
Дневник Лики
Очень многие вещи отличаются лишь оберткой, подачей.
У этих слов есть простой потребительский смысл, но они применимы и к людям. В красивой обертке из внешнего лоска и приятных глазу свойств нам часто подаются пустые и ничем не примечательные личности. Иногда – совершенно неприемлемые и оказывающие на нас разрушающее действие.
Мы знаем это. И всё же – соглашаемся, ведёмся, ведь нас так легко завлечь… Увы, свойство нашего внутреннего мира – доверяться. К сожалению, проще всего мы доверяемся тем, о ком мы будем сожалеть; тем, кто того не стоит. Кто не стоит доверия вовсе, а тем более – доверия людей, умеющих любить.
В красивых конфетных обёртках нам подают прессованные опилки. Мы смеёмся, улыбаемся, мы счастливы. Мы кладём конфету в карман. Мы не открываем её.
Догадываемся, в чём соль этого подарка. Но молчим, не портим себе настроение.
Я думала, что я умная, понимающая, знающая, уж я-то никогда и ни за что… И вот: выгребаю пригоршню опилок из кармана и думаю: откуда это здесь?
Он был так притягательно хорош, но главное не в этом. Таких много. Главное в том, что, увидев его, я почему-то решила сделать исключение, и не присматриваться, не искать подвоха. Поверить обёртке на слово.
Теперь я знаю: дело вовсе не в картинке. Дело не в улыбках, которые я не смогла разгадать, и не в зелёных глазах, от которых не могла оторвать своего взгляда.
Дело в том, что я забыла о себе. А стоило вспомнить хоть на мгновение, и я бы сразу всё поняла – ведь он обо мне никогда не думал.
***
Дневник Лики
Сложно не выдать себя. Я сижу в одной комнате с ещё несколькими людьми, и очень стараюсь не вздрагивать от каждого звука. Не могу объяснить себе, отчего звуки так остро режут меня по нервам; мне кажется, что я просто слишком сильно напряжена, и – что хуже – с этим напряжением живу круглосуточно. Нервы просто не выдерживают такого ритма.
Я схожу с ума?
Мысленно хлещу себя по щекам: дура, ради чего, ради кого…? Кому нужны эти твои бредовые дни и ночи? Ни тебе, ни, тем более, остальным. Соберись. Надо собраться, надо научиться думать, надо вытаскивать себя из этой ямы – потому что больше некому тебя из неё вытащить. Ты сама себя в неё загнала, тебе и расхлебывать.
Выпрямляю спину – инстинктивно. Взгляд жёстче. Соберись, ты ведь сильная. Никто не стоит того, что ты делаешь с собой все эти дни.
Ты можешь любить или ненавидеть, плакать, страдать, жалеть себя, но ты не имеешь права забыть о главном: о себе.
Я чувствую, что ловлю себя буквально в шаге от черты, от точки невозврата. Ещё немного, и я убедила бы себя в той безнадёге, которую придумала себе.
Это – просто любовь. Просто ошибка, заблуждение, фальшивка. Ничего более, ничего такого, что могло бы всерьёз изменить меня или мой внутренний мир. Он всё такой же. Я всё такая же.
Это так просто: извести себя кофе и сигаретами, провалиться в свои страдания с головой. А что потом? Я ли это буду – потом?
Я вздергиваю подбородок.
Ну уж нет, не дождётесь.
***
Дневник Лики
Хруст льда под ногами. Тонкого полночного весеннего льда, которому суждено растаять с первыми лучами восхода. Хрупкие крупинки смерзшихся снежинок. Этот мартовский лед мерно хрустит под подошвой, и пытается вывести меня из забытья и оцепенения.
Рука зачерпывает полную горсть ледяных крупинок и сжимает их. Таять… Нет, они не таят. Они неумолимо хрустят под тонкими пальцами. И ни капли воды. Лёд остался льдом.
Нет жара. Нет больше огня в сердце. Холодно? Почему-то и холод тоже упрямо не берёт теплолюбивое тело. Из головы начисто вылетели все мысли, лишь последняя, убегая, успела крикнуть, что на улице мороз. Колючий свитер на голом теле делает невозможное: не даёт морозу забраться внутрь. На термометре –7 С.
Наверное, то же самое чувствует человек после смерти. Все чувства, эмоции мысли умудряются как-то безболезненно, незаметно сбежать из неуютного и надоевшего тела. Даже не заметен этот факт. Очевидны лишь произошедшие изменения. Непривычно…
Уже который день я не нахожу себя.
Вчера была одной, сегодня меня не узнает вчерашний знакомый... Меняюсь даже внешне, сменив обволакивающий трикотаж платья на грубую джинсовую тряпку и свитер. Плачу под любимый сериал... Смеюсь никому не понятным шуткам.
Хочу творить, хочу до невозможности, идеи роятся в голове и не дают даже уснуть, а если и дают – то приходят в сон. И в то же время остаюсь дома, неподвижная, перед закрытым окном. Личным подвигом считается просто дойти до офиса, и подвиг этот сопровождается долгими уговорами себя и объяснениями целесообразности.
Отменяю уже третью встречу подряд.
А жизнь утекает на глазах, как песок сквозь пальцы, и скоро войдёт в свои права весна, все зимние несостоявшиеся встречи осядут в записной книжке, и будут ждать новой зимы, новой сказки, новой метели. Но нужны ли они будут мне тогда? Какой я буду тогда? Такой же одинокой, опустошенной, обессиленной? Или я всё же найду выход из лабиринтов своего бессилия?
Я остро ощущаю, что мне надо выдавить из себя эту беспомощность. Не принимать её, не пускать больше внутрь – никогда.
И учиться жить. Жить, а не существовать. Вспоминать об эмоциях, о любви, о нежности. О том, без чего я перестаю быть собою. Я пока готова только принять это, повлиять, увы, нет. Но мне кажется, что это очень важный шаг – и я от этого чувствую себя увереннее.
Хрустит мартовский лед под ногами, оглашая эхом всю округу. Молчание и одиночество. Бесчувственность и тишина. Безмолвие и гранитные набережные. Молчит город. Молчит небо. Замер в ожидании чего-то интересного вечер. Ни огня, ни мороза. И, кажется, ни души.
Кроме своей собственной.
***
- Рафаэль, я уверена, ты когда-то был на моём месте. Почему ты не пытаешься помочь мне одним из своих мудрых советов?
Ангел улыбается, крутит в руках кружку с горячим шоколадом, который она ему приготовила, но не отвечает.
Лика подошла ближе, ей почему-то очень захотелось прикоснуться к нему. Стать к нему ближе. Он поднял взгляд, не переставая улыбаться.
- А тебе помог бы какой-нибудь совет? Рождать умные мысли ты и сама очень любишь. Этим занимаешься вот уже который день. Лика, даже если бы я был уверен, что угадаю – я бы всё равно не сказал бы ни слова. Ты бы не услышала меня, поверь, ты так глубоко в себе, весь окружающий мир для тебя состоит из одних только раздражителей.
Он сам взял её за руку. Прижал к своим губам её холодные пальцы. Она не забрала руки, но он, конечно, уловил её движение, почувствовал, как она вздрогнула.
- Видишь, ты хочешь тепла, но не готова его принимать. Хочешь поддержки, но не желаешь ничего говорить. Хочешь, чтобы было как всегда, но тебе не нужно «как всегда», тебе нужна твоя скорлупа сейчас. Я очень, правда, очень хочу знать, что под ней происходит, очень хочу помочь тебе, но я же вижу: ты только сейчас стала готова говорить о своих мучениях. Больше всего на свете я хотел бы быть тем, кто нужен тебе все эти дни, тем, кто может тебя спасти от твоей тоски. Но такого человека попросту не существует.
Она молчала и слушала. Её рука всё так же была в его руке, он накрыл её своей ладонью; было похоже, что без этого прикосновения, без этой тонкой связи между ними, она снова отдалится от него. Она это чувствовала, и он, разумеется, тоже.
- Лика, я был когда-то на твоём месте. Наверное, все люди, умеющие чувствовать по-настоящему, знающие, что такое любовь, когда-то знали и острое разочарование, эту ненависть к себе – за то, что любили не тех. Мы обещаем себе не повторять больше никогда этой ошибки, но можем только стать осторожнее. Учимся бояться любить. Учимся быть как остальные, иногда – как те, кто нас обидел, кто растоптал наши сердца.
Он взял её за подбородок, заставил взглянуть себе в глаза.
- Я не дам тебе никакого совета. Но я очень прошу тебя, Лика, не ошибись сейчас. Не становись другой. Ты даже не представляешь, как редки такие люди, как ты – умеющие любить только искренне, беззаветно, яростно, в полную силу, нараспашку, без оглядки и без сомнений. И ты не можешь представить, как много тех, кто хотел бы ощутить такую любовь по отношению к себе, и готов отдать за это всё, чего только ты попросишь. Будь собой, что бы ты там себе ни придумала, как бы ни объяснила себе этот промах, – он не стоит того, чтобы лишить счастья кого-то, ещё неизвестного тебе, но уже ждущего тебя.
***
Дневник Лики
Надо же, сколько времени мне понадобилось. Сегодня, вот только сегодня, я наконец готова говорить о нём. Предохранители, защищавшие моё сознание, наконец, слетели. По-видимому, эти мысли перестали быть серьёзной угрозой моему психическому здоровью.
Сегодня я вспомнила о нём не потому, что скучаю или жалею, эти мысли не вызвали у меня вообще никаких эмоций. Но я задумалась о том, какие эмоции у него вызывала я. Мне стоило об этом думать раньше, много раньше – прежде, чем позволять себе сочинять о нём сказки. Ничего бы не произошло, если б я тогда умела хоть немного отодвигать свои чувства в сторону и присматриваться к чувствам других. К его чувствам ко мне.
Он ведь не любил меня никогда. Вот, как легко я это сказала. Это правда, она не может причинить мне боли. Всю боль я причинила себе сама – ожидая того, что невозможно; веря в то, чего не существует; желая того, что он никогда не обещал мне.
Когда я снова соберусь полюбить мужчину, я вспомню сегодняшний день и не повторю этой ошибки. Я не умею любить вполсилы, но это отлично умеют делать мужчины, - и потому ожидать от них стоит лишь того, что они сами готовы дать. Любовь между женщиной и мужчиной – это сделка, и глупо нырять в этот омут с головой, не оговорив условия. Это – контракт. Прежде, чем отдавать себя кому-то, нужно убедиться в том, что он готов отдать тебе что-то в ответ. Потом будет поздно. Потом будут снова обманутые ожидания и разбитые сердца.
Есть и ещё кое-что, о чём я хотела бы помнить всегда, даже когда от этого мужчины в моей памяти останется лишь тень. Какая бы жуткая, невозможная химия ни толкала меня к мужчине, всегда нужно прежде, чем упасть в его объятия, убеждаться, что он не из числа тех мерзавцев, кому не интересно, чего от них ждут, потому что они исполняют лишь свои желания.
Все эти дни меня угнетает, мешает жить и дышать не разочарование в самой себе, не уязвлённая гордость, даже не отвергнутая любовь. Меня мучает одно из самых невыносимых ощущений – ощущение себя забытой, вычеркнутой из жизни тем, кто был мне важен.Может быть, именно из-за этого ощущения пустота во мне так разрослась, так задавила меня своей бесконтрольной всесильностью.
Я могу быть циничной: хотела поставить статуэтку на полку? Смотрите, такой красивый – и тоже мой? Поставила, любуйся. А он – поставил на полку меня, всё честно и справедливо. Улыбнулись, разошлись в разные стороны.
Я могу быть романтичной: он был сказкой. Чем-то далёким, недостижимым, настолько, что даже не думалось о том, что было бы, если бы… Случайность свела нас, и она позволила сказке стать реальностью. Разве это не прекрасно, разве не замечательно само по себе? Да даже если бы мы были вместе несколько часов, - они бы всё равно стоили того, чтобы их пережить.
Я могу быть реалистом: какое продолжение вообще могла иметь наша история? Мы – из разных миров, разных реальностей. Мы разнесены на тысячу километров друг от друга на карте. Между нами – интеллектуальная пропасть, наши стремления и желания – зеркально противоположны и не пересекаются даже на миллиметр.
Но я не могу, не хочу понимать, как он мог забыть? Как мог, попрощавшись, выкинуть меня из головы, ни разу не написать, не позвонить? Не спросить обо мне наших общих знакомых… Не желать увидеть меня и услышать снова.
Так это странно и страшно, когда человек убеждает тебя в том, что ты важен для него, а потом это оказывается просто словами. Мусором, который следует вымести за порог и никогда не вспоминать о нём.
Я чувствую себя испачканной в его словах. От них так хочется отмыться, отскоблить от себя, пусть вместе с кожей, но больше не ощущать на себе эту липкую гадкую ложь.
***
Раствориться в разноцветье жизненного хаоса – как это, казалось бы, просто. Когда мир кружится волчком перед глазами, руки не знают, за что взяться… Дела, проблемы, чёрт знает, что ещё.
В такие минуты не хочется уже ничего. Только успокоить этот бушующий водоворот, в котором так тяжело дышать.
Голова касается подушки – засыпаешь. Да ладно подушки: безвольно опускается на стопку документов посреди рабочего дня. Глаза закрываются, лишь только тело находит опору.
И нет времени ни на что, ни на кого. Отменяешь встречи, засыпаешь за час до звонка, просто не звонишь.
Глупые мы, люди.
Мы думаем: «Как бы хотелось вечером никуда не идти…»
Но когда на другом конце провода нам говорят то же самое – не можем улыбнуться, злимся, обижаемся.
Мы думаем: «Если позвать гостей, опять поздно усну…»
Но гости не приходят, и пустая ночь не даёт уже ни капли, ни минуты сна.
Пустоту внутри человека можно заполнить только извне. Нужны эмоции – мы дарим их друг другу, мы не можем, увы, создавать их сами, без друзей и врагов, без любимых и любящих.
Опустошенный наш организм может сдаваться снова и снова, но никогда человек не станет человеком, не научится жить, если его сердце будет биться лишь для того, чтобы перегонять по венам кровь.
Очень трудно поверить в это, когда внутри – пустота и пепел, но всё будет хорошо. Раньше или позже – не знает никто, но будет, обязательно. Не бывает бесконечных кошмаров, все они заканчиваются: ты открываешь глаза, включаешь свет, жмуришься, встряхиваешь головой – и демоны отступают. Мерно тикают часы, где-то шумит вода, по крыше стучит дождь: все эти привычные, обыденные звуки становятся спасением.
Так и в жизни: не нужно никакого чуда, чтобы чёрная полоса прошла, нужно лишь дать простым вещам наполнить твою жизнь, заполнить пустоту и заместить бесчисленные часы тоскливых мыслей. Да, на это требуется время, но ведь мы – люди, было бы странно, если бы на перестройку нашего сознания, на понимание своих демонов нам требовалось несколько часов. Мы устроены куда сложнее, чем кажется нам самим, и мы никак не можем заставить себя быть другими.
Мы любим, ненавидим, скучаем, злимся, радуемся. Мы проживаем за одну свою жизнь тысячу жизней, миллионы минут, таких разных – и одновременно таких похожих. Похожих из года в год, от встречи к встрече, и похожих с жизнями других людей. Но, проходя мимо них, да даже глядя им в глаза, мы не догадываемся о том, насколько хорошо они нас понимают. И в горе, и в радости, надо вспоминать: ты не первый и не последний. Многие уже прошли через это, и вышли на свет, и снова живы, и снова улыбаются.
Мы сильнее, чем нам кажется. Мы многое можем пережить опять и опять, и многое, пережив, можем забыть. Сегодня ты рыдаешь над самой большой печалью в своей жизни – через несколько лет ты не вспомнишь, о чём была твоя печаль.
Лика смотрела в окно, но не видела за ним ничего.
- Нет, ангел, не получается.
Он вздрогнул от звука её голоса. Она так редко говорила с ним в последнее время, что он уже привык просто молчать и быть рядом. Он мог бы уйти – но это было бы подлостью. Знать, что ей плохо, и уйти, означало бы, что все эти четыре луны он прожил напрасно.
- Что не получается, Лика?
- Не получается оставаться такой же. Милой, нежной, ласковой девочкой – не получается.
- А ты куда-то торопишься? Тебе нужно уже сейчас ею стать?
Лика вздохнула. Задумалась.
Молчание затягивалось, и было похоже, что разговор уже окончен.
- А как я узнаю, так ли всё, как раньше? Что я всё ещё умею любить?
Ангел улыбнулся и отвернулся от Лики, чтобы она не увидела улыбки, которая совсем не подходила к этому моменту, но которую он не мог сдержать. Глядя на отражение в оконном стекле, он ответил:
- Лика, если хочешь, я могу сказать это с уверенностью. Но если моих слов тебе недостаточно, то ты же сама знаешь ответ: надо только встретить того, кто с легкостью, без единого прикосновения, несколькими взглядами и улыбками напомнит тебе, как ты умеешь любить.
***
Это состояние – ожидание. Нет, не то, что бывает, когда ждёшь, поглядывая на часы, чего-то, что наступит неизбежно, а ты лишь изнываешь от нетерпения. Это ожидание – холодное и тягучее, оно может быть бесконечным. Ты не очень-то понимаешь, чего ждёшь, и уж тем более нет уверенности, что оно вообще когда-нибудь наступит.
Но ждёшь, смотришь в окно, смотришь по сторонам, смотришь внутрь себя – будет ли? Случится ли? Может, уже пора?
Впрочем, ничего не делаешь для того, чтобы оно наступило. Пассивность, бездействие, - не от слабости или лени, а потому, что ничего не зависит от тебя.
Себя можно лишь подбодрить, помочь уверенностью: всё будет, всё случится. Где-то далеко ходит, спит, дышит человек, который однажды придёт в твою жизнь, постучится в твою дверь, посмотрит на тебя – и ты поймешь: вот оно.
Оно – счастье. Лекарство от всех бед, от неуверенности, от страхов, от боли, от осторожности. Будешь смотреть в чьи-то глаза и чувствовать, что можешь всё и даже больше. Будешь улыбаться ради того, чтобы получить улыбку в ответ, - и, напротив, не сможешь сдерживать свою ответную улыбку, глядя на изгиб любимых губ.
Это – самое важное в ожидании. Пока мы можем мечтать, нас никто не согнёт и не сломает, ни один мерзавец не лишит этого счастья – счастья дождаться того, в ком будет вся твоя жизнь.
Только бы не пропустить, не ошибиться, не засмотреться в другую сторону в этот самый момент… Только это и страшно: не узнать о том, что твоё счастье уже готово к встрече с тобой – и вовремя распахнуть перед ним дверь.
Дарить себя – самое простое, что мы умеем. Выпускать на волю нежность, ласку, заботу, чувства… Что может быть легче и естественнее?
Полюбить – сложнее. Полюбить, а не влюбиться. Влюбиться можно даже в картинку. Полюбить – только человека. Для этого нужно его увидеть – за прочной стеной жестов, слов, взглядов. За тем щитом, которым он закрывается от мира, боясь оказаться обнажённым и беззащитным. Научиться видеть сквозь них. Поэтому, полюбив однажды, потом уже никогда не сумеешь жить с пустотой внутри. Не сумеешь смотреть на людей и не видеть среди них тех, в ком хочется утонуть.
Подарить другому его самого – высшее мастерство. Не всегда осознанно, но помочь человеку раскрыться, показать ему его самого с тех сторон, о каких он даже не подозревал – вот что значит дарить… Дарить то, чем не обладаешь, но чего не мог бы дать никто, кроме тебя. Если человек рядом с тобой становится таким, каким он нравится сам себе, - то ты не зря живёшь на свете.
Заставить другого полюбить – невозможно.
И это даже не нужно объяснять. Это также естественно, как любовь и нежность. Никогда никто не научит человека смотреть в глубину глаз другого, пока он сам этого не захочет.
Всё это незыблемо и понятно для каждого.
Почему же тогда снова и снова мы хотим заставить? Зачем отдаём себя – и называем это любовью?
Глупые люди… Нам нужно во что-то верить, о чём-то мечтать, а обыденность реальной жизни редко позволяет нам это. Вот мы и придумываем себе что-то… Сами придумываем и сами верим.
Мир – такой, каким мы его сделали сами. Но даже он не накопил в себе столько ошибок, сколько мы самообманом делаем в самих себе. Сколько нелепых допущений… Бессмысленных «если», которые не наступят никогда, и «но…», которые перечеркивают всё сказанное ранее.
Мы врём себе сами – и поэтому не так остро, как надо бы, воспринимаем чужую ложь. Ведь так легко вместо «я тебя люблю» говорить «я тебя тоже».
Лика смотрела на мрачные тучи, бегущие по ночному небу. Когда же выйдет солнце? Когда покажутся звёзды? Когда всё станет, как раньше?
- Рафаэль, сегодня ведь полнолуние?
- Да, правильно. За тучами не видно, но это так.
- Рафаэль, а в новой, пятой нашей луне, что будет с нами?
Он улыбнулся, услышав её «с нами». Она возвращается. Возвращается к нему, хоть и не готова пока признать это.
- Лика, я обещаю тебе, что будет лучше, чем в этой. Я чувствую это, и верю в это. Давай верить вместе.
Лика улыбнулась ему робкой, едва заметной улыбкой.
- Спасибо, ангел. Я верю тебе, этого мне вполне достаточно.