- Ну что, детвора, кататься поедите! – поставив пустой бокал на стол, за завтраком, спросил дядя Лёня.
- Ура! Поедим! – оживились мы, активно запихивая в рот всё то, что секунду назад, с трудом, влезало в горло. Исправно выполняя всё, к чему призывали взрослые, чтобы не дай бог не спугнуть удачу, мы предвкушали это неожиданно свалившееся радостное событие.
Дядя Лёня, приехавший на выходные к своим родителям, со своими детьми, уже представлял собой огромное событие, но наше, было совершенно не предсказуемо, в отличие от тех, к которым готовишься «загодя».
И вот мы, нарядные, причёсанные, умытые, зашнурованные, покорные (в любых нюансах расхождения вкусов и желаний), столпились у задней дверцы его любимой «Волги». Как в очереди на аттракцион. Открыть другую заднюю дверцу, до нужных пределов, препятствовал аккуратно выложенный дровник.
Виолетка, как дочь дяди Лёни и пособница этой авантюрной идеи, в которой основанием было – покупка ей рюкзака для школы, заняла самое удобное и лучшее место – рядом с шофёром. Но в порыве радостного чувства, нам было всё равно, на каком месте получать, от предстоящей поездки, удовольствие.
Конечно, у окошка были самые топовые места, но ведь это было заднее место с задним лобовым стеклом. Кто хотел, мог примкнуть к нему, выставив сандали вместо себя, на сидячих местах.
- Ну что, поехали! – заглянул в салон машины, дядя Лёня и взглядом пересчитал свалившуюся на него ответственность. Мы весело, хором кивнули в знак согласия, и он сел за руль.
- Всем тихо! – гаркнул он, пытаясь вырулить из узкого, плохо освещённого места. Места между забором, дровником (зажатым развесистыми тополями) и электрическим столбом.
Мы даже не заметили, как машина прижалась к столбу, пока напряжённо, то и дело оборачиваясь назад, дядя Лёня пытался всеми силами вырулить и избежать этого. Но это произошло.
По его расстроенному лицу, мы поняли, что произошло что-то плохое, но понимать, что из-за этого мы никуда не поедим, категорически не хотелось.
Мы тихо сидели с надеждой и тоской, на событие.
Но дверца, всё равно, распахнулась, и всем нам, было велено вылезать. Нехотя, по одному, раздосадовано косясь на курившего, на лавочке, дядю Лёню, мы выползали из машины.
«Вмятина-то была ерундовой. Можно было и прокатиться чуть-чуть. Ну хоть до асфальтовой дороги!» - кипели наши детские возмущения, совершенно не обращая внимания на переживания дяди Лёни.
Он провозился с нею (вмятиной) целый день. Утром, следующего дня, он уехал, забрав с собой детей и все надежды на новые события.