1. И после сего видел я четырех Ангелов, стоящих на четырех углах земли, держащих четыре ветра земли, чтобы не дул ветер ни на землю, ни на море, ни на какое дерево.
2. И видел я иного Ангела, восходящего от востока солнца и имеющего печать Бога живаго. И воскликнул он громким голосом к четырем Ангелам, которым дано вредить земле и морю, говоря:
3. не делайте вреда ни земле, ни морю, ни деревам, доколе не положим печати на челах рабов Бога нашего.
(откр. Иоанна, гл. 7)
Дорога казалась бесконечной. Со всех сторон, насколько хватало взгляда, раскинулась степь с полуметровыми зарослями кустарника. Солнце нещадно палило высоко над головой, давно обозначив полдень. Машина иногда подпрыгивала на ухабах, но в целом трасса была приемлема, чтобы держать постоянную скорость, оставляя за собой густое пыльное облако. В этих местах дожди случаются редко, но если уж зарядят, то мощно и надолго. Поэтому местной флоре и фауне вполне хватало влаги от сезона к сезону, чтобы сохранять жизнеспособность. Андрей гнал свой микроавтобус по добротно укатанной грунтовке, через вересковую пустошь, на северо-запад. Не то чтобы он опаздывал, но ехать ещё два дня, а в дороге может случиться всякое, поэтому лучше, как он считал, лишний раз перестраховаться, чем потом жалеть о том, чего не сделано. В это время года жара стояла невыносимая. Тридцать два градуса в тени, а ведь ещё даже не начало лета. Неужто и вправду говорят, будто к миру прикоснулся тёмный? Андрей был готов поверить во что угодно, только не в это. Скорее всего, просто арктические массы не выдержали перенаселения планеты и проделали очередную дыру в озоновом слое. А люди склонны придумывать разные небылицы по любому поводу. Да и без повода тоже. Андрей потел, и регулярно прикладывался к фляге с водой, предусмотрительно наполненной в последнем населённом пункте – маленьком посёлке под названием Верховье, четыре часа назад. Хотя все стёкла в машине были опущены, степной ветер совсем не давал прохладу, скорее наоборот. Он обжигал. Едва его порывы влетали в салон, как моментально испарялась вся влага с тела. Вместе с ветром в салон летела пыль и мошкара, которая лезла в рот, в нос, в глаза и в уши. Но стоило поднять стёкла, как автомобиль превращался в микроволновку, работающую на полную мощь. И тогда дышать совсем было нечем. Это была ещё одна причина, почему Андрей давил акселератор в пол. Хотел побыстрее добраться до станции техобслуживания, чтобы установить кондиционер, и наплевать, сколько это будет стоить. От такого пекла мозги расплавятся. На соседнем кресле, высунув язык, лежал огромных размеров, чёрный с проседью волкодав по кличке Пёс (не любил Андрей заморачиваться на счет придумывания имён и кличек). Пёс тяжело пыхтел, как это обычно делают собаки, когда им жарко. Временами поднимал свою морду, смотрел на хозяина и жалобно поскуливал. С языка капала слюна. Пёс её глотал, облизывался и снова отворачивался, глядя в окно на мелькающую степь. Позади в салоне слышались разговоры и смех. Команда была в бодром настроении, не смотря на жару. Трое мужчин и одна женщина о чём-то
оживлённо беседовали, притом один из них – высокий жилистый молодой человек в чёрной майке-борцовке энергично жестикулировал. Его звали Алексей, он был инициатором беседы. Остальные слушали, улыбались, согласно кивали, временами вставляя слово или реплику. Женщина, помимо всего прочего, иногда смотрела вперёд - на Андрея. В её взгляде читалось лёгкое беспокойство, как тот отреагирует на очередной взрыв смеха или громкий возглас, исходящий от кого-нибудь из команды. Андрей изредка поглядывал в зеркало заднего вида, но скорее просто по привычке. Его ничуть не интересовало то, что происходит в салоне микроавтобуса. Андрей Первозванный был занят своими мыслями…
На прошлой неделе к нему пришёл человек и предложил работу. Сказать то, что человек выглядел весьма странно – это значит, ничего не сказать. Андрей занимался частным извозом – возил челноков до барахолки и обратно. В свободное время «бомбил» по городу. Раз в год отвозил соседских детишек в лагерь. Жил со своим Псом в двухкомнатной квартире на окраине города, которая досталась ему по наследству от родителей. В общем обычный среднестатистический гражданин, из которых и состоит основное население нашей страны. И его услугами пользовались такие же «середнячки» как и он сам. Поэтому Андрей (как бы это помягче сказать) слегка удивился, когда открыв дверь, увидел батюшку. Натуральный священнослужитель, в рясе, и с большим распятием на большом животе. Первая мысль возникла, что это мошенник пытается его «развести». Сейчас будет просить деньги на «восстановление храма». Но батюшка откашлялся и слегка застенчиво, как бы извиняясь, произнёс: «Здравствуйте, вы Андрей Первозванный?»
Андрей верил в Бога ровно на столько, насколько ему позволяло коммунистическое воспитание его покойных родителей. И даже два раза в своей жизни посещал церковь. Один раз – в юности, когда его попросили донести ведро краски до храма, который находился в деревне у бабушки, куда Андрей ездил отдыхать на летние каникулы. Второй раз в прошлом году. Он был свидетелем на свадьбе своего соседа и, по совместительству, иногда собутыльника Мишки Капустина. Тот венчался со своей секретаршей Алиной, и Андрей полчаса держал над его головой корону весом не менее двух килограмм, мысленно извергая проклятия в адрес мастеров-ювелиров, в адрес Мишки и его невесты. Помнится, перед венчанием отец Сергий спросил у Андрея его фамилию, чтоб записать в свидетельстве о заключении брака. А услышав, потребовал у него паспорт. Андрей знал, что его фамилия имеет некие библейские корни, и что на сегодняшний день она достаточно редкая, поэтому без колебаний протянул святому отцу документ, удостоверяющий личность. Батюшка внимательно его изучил, три раза перекрестился и сказал, что с такой фамилией Андрей должен обязательно служить в церкви. После чего начал церемонию бракосочетания.
Теперь этот самый батюшка стоял перед Андреем в дверном проёме. Андрей его запомнил благодаря своей феноменальной памяти на лица. Батюшка напротив, очевидно не помнил его (или делал вид, что не помнил). Он стоял, теребил в руках чётки. Было заметно, что он явно нервничает, как бы не старался этого скрыть.
- Я отец Сергий, настоятель храма Андрея Первозванного, который на улице Ломоносова. Мне Вас порекомендовал Михаил Капустин – Ваш сосед. Он регулярно приходит ко мне на исповедь…. Мне нужна Ваша помощь…. Точнее… я нуждаюсь в Вашей услуге.
- О какой конкретно услуге идёт речь? Я не уверен, что Миша правильно Вам растолковал род моих занятий.
- Ну как же – по лицу священника скользнула улыбка. – Вы занимаетесь частным извозом. Мне как раз это и нужно. У меня там люди… четыре человека… их надо отвезти. В одно место. Я потом покажу на карте, если согласитесь.
Андрей удивлённо вскинул бровь.
– Вы хотите, чтобы я согласился, не зная пункта назначения? Это вряд ли. Я должен знать расход топлива, время в пути и хотя бы, брать ли мне с собой тёплые вещи. Да и что это за секретность такая? Вы американский шпион?
- Хорошо, – выдохнул отец Сергий, никак не оценивший тонкого юмора. – Давайте Вы подъедете завтра в храм, и мы с вами всё обсудим. Уверяю, для вас это будет выгодно. Скажем часов в десять. Вы сможете?
- В десять смогу. Но предупреждаю: в диверсии против нашего государства участвовать не буду.
На этот раз батюшка улыбнулся.
– В десять жду.
Они пожали руки, и отец Сергий ушёл.
На следующий день Андрей, как обещал, прибыл для переговоров в храм однофамильца. Даже на десять минут раньше. Оставив машину на стоянке в пятидесяти метрах от храма, он поднялся по деревянным ступенькам, высыпал из кармана мелочь, сидящей возле входа старушке. Перекрестился для приличия и вошёл внутрь. Здесь было тихо и спокойно. Как будто город, с его жителями, с его шумными улицами и яркими витринами был частью другого мира. И этот мир был не настоящий, он был выдуманный, иллюзорный. Андрей присел на лавку у стены. Подошла та самая старушка, протянула свечку. Андрей взял. Долго вертел её в руках, сидя и ни о чём не думая. Ему не хотелось ни о чём думать, ничего вспоминать. Хотелось так сидеть. Долго. Слушать потрескивание свечей, смотреть на лики святых и на прихожан, которых было кроме него три человека. Один мужчина и две пожилые женщины.
Из-за иконостаса показался отец Сергий. Подошёл и присел на лавку рядом с Андреем. Помолчали с минуту. Потом настоятель спросил: «Что вы чувствуете?»
Андрей пожал плечами.
– У вас тут тихо.
- Вот! – священник поднял указательный палец. – После шумного города хорошо, не правда ли?
Андрей утвердительно кивнул. Усталость последних дней наконец-то дала о себе знать, и ему совсем не хотелось разговаривать.
- Андрей, Вы верите в Бога?
- Можно на «ты». Нет, не верю. Мой покойный отец говорил: «Бога придумали богатые евреи, чтобы держать в подчинении бедных евреев, чтобы те работали на них забесплатно. И не лезли на баррикады. И не лезли в петлю от такой скотской жизни».
- Как звали твоего отца?
- Андреем, по деду. У нас почему-то все Андреи по мужской линии.
Отец Сергий взял из рук Андрея свечку, подошёл к тетраподу, три раза перекрестился, поджёг свечу и воткнул её рядом с другими уже горящими, при этом что-то бормоча себе под нос. Затем вернулся к собеседнику.
- Пойдём, кое-что покажу.
Они проследовали в узкую дверь с другой стороны храма, через церковный дворик, к добротному бревенчатому срубу. Батюшка широким жестом распахнул дверь, в лицо пахнуло ладаном и свежей выпечкой. Пропустил Андрея вперёд. Навстречу вышла высокая упитанная женщина средних лет. Румяная и энергичная. В цветастом сарафане и в белом кружевном переднике. Улыбнулась Андрею, поздоровалась.
- Пироги готовы. Сейчас чай заварю свежий и можно к столу, - протараторила она девчачьим, почти детским голосом, никак не вязавшимся с её крупной внешностью.
- Полно те, Любава. Мы в подпол, – сказал настоятель и пошёл в дом, жестом приглашая Андрея, чтобы тот следовал за ним.
До того светящееся лицо Любавы вдруг резко помрачнело. Она опустила голову и молча вышла во двор.
Андрей прошёл вслед за священником в кухню, где на столе, в большой глубокой тарелке дымились, остывая, пироги. В углу возле окна, как в любой семье верующих людей, горела лампадка перед образом. Было чисто, уютно и… тихо, как в храме. Батюшка откинул половик, под которым обозначился люк в подпол. Взялся за ручку-кольцо и поднял крышку. В нос ударил гнилостный запах плесени, и чего-то ещё, более мерзкого.
- Мы его поймали, когда он пытался проникнуть за иконостас. Что он там хотел для себя найти – загадка. Мы спрашивали, но он хитрый. Юлит, ходит вокруг да около, прямого ответа не даёт. Настенька его сразу вычислила, она хороший демонолог. Обступили с четырёх сторон, блокировали ауру. Теперь он не опасен, по крайней мере, пока под распятьем. Очевидно, его вызвал кто-то из прихожан и привёл с собой, самостоятельно бы он в храм не попал – он его не видит. Ну, а когда уже внутри…
Отец Алексий и Андрей спустились по деревянным ступенькам, прошли мимо многочисленных полок, уставленных соленьями, консервами и маринадами. И оказались в подвальной комнате примерно шести метров в длину и в ширину столько же. Здесь царил полумрак. Комната была напрочь лишена какой-либо мебели, а перед Андреем открылась картина, которая повергла его в лёгкий ступор.
На потолке, висело распятье, как показалось Андрею, в натуральную величину. По четырём углам комнаты сидели люди, трое мужчин и одна женщина. У каждого над головой горела маленькая лампадка с благовониями, впрочем, это никак не могло перебить тот мерзкий запах, который присутствовал в этом помещении. Все четверо были вооружены огнестрельным оружием. Мужчины держали в руках автоматы АКС 74У, а у женщины был охотничий карабин «Сайга» 7,62мм. Ровно посередине комнаты, как раз под распятьем, стояла кованная чугунная клетка, в которой сидел маленький мальчик лет примерно восьми. Худой и грязный с длинными засаленными волосами. Это от него шёл нестерпимый смрад.
- Прежде чем мы его отловили, он убил двух отроков и одного прихожанина. А потом ещё двоих монахов, пока тащили его сюда. – Отец Сергий перекрестился. – Не смотри ему в глаза.
Андрей, будучи ветераном двух горячих точек, в прошлом всё никак не мог понять: почему всегда в первую очередь страдают дети. Пока однажды не получил приказ идти работать на подсобное хозяйство в теплицы, помогать выращивать овощи. И вот тут стало очевидно, что в той или иной ситуации в первую очередь страдают те, кто меньше всего подготовлен к этой самой ситуации. И не важно, что у тебя над головой. Стеклянная крыша или дым от военного пожарища. Разница только в том, что под стеклянной крышей не было опасных для жизни ситуаций. Не рвались снаряды, не свистели пули. Здесь было
жарко и душно, но он бы с радостью поменялся местами с любым ребёнком из зоны военных действий. Он видел их пару раз – детей войны. Оборванные и худые, судорожно сжимающие в руках какую-нибудь пустяковую детскую игрушку, они никогда не кричали, не плакали и ничего не просили. Они просто стояли и смотрели куда-то вдаль, сквозь предметы. В их отрешённом взгляде читалось только одно: «Детство потерянно навсегда, его уже не вернуть. Надо учиться жить по-взрослому. Прямо сейчас».
И вот теперь перед ним был такой ребёнок. Андрей почувствовал, как в нём закипает злость. Он схватил священника за грудки, тряхнул со всей силы и прижал его к этой самой решётке. – Ты что же творишь, батюшка, мать твою?! Это ведь ребёнок!
Защёлкали затворы. Андрей оглянулся, слегка ослабил хватку, но рясу не отпустил. Из правого угла послышался гулкий бас: «Это он что ли? На вид, если честно, так себе. Я видал и по круче». Голос принадлежал мужику в камуфляже, который сидел на коленях, почему-то с закрытыми глазами. Неяркая лампадка над ним освещала его бородатое лицо и копну чёрных, давно нечёсаных волос. Мужик открыл глаза, поднялся с колен, выпрямился, держа автомат наперевес. Оказалось, роста в нём не менее двух метров, кроме того он был неимоверно широк в плечах. Чисто леший, этакий квадратный шкаф, который «при всём желании уронить будет очень трудно» - подумал Андрей и приготовился к худшему.
- Не надо меня ронять – спокойно сказал здоровяк леший, чем окончательно дезориентировал Андрея. Подошёл и мягко – очень неожиданно для своего телосложения, взял запястье Андрея и убрал его руки от рясы священника. Затем обратился непосредственно к отцу Сергию:
- Ты ему не сказал, что ли?
- Он не поверит, он атеист. Надо чтобы сам всё узрел, – сказал священнослужитель и сделал шаг к центру комнаты.
Мальчик в клетке напрягся, весь подобрался. Было видно, что это не первая его встреча с отцом Сергием, и что предыдущие встречи принесли ему мало удовольствия. Батюшка снял с шеи распятие, подошёл вплотную к решётке и просунул руку сквозь прутья. Пацан испуганно забился, как птица в клетке. Пару раз нормально так приложился головой о толстые металлические прутья. На рассечённом лбу выступила кровь.
- Помогите, спасите. Я не сделал ничего дурного! За что меня? – всхлипывая, произнёс малёц, глядя прямо на Андрея.
- Ну, всё, с меня хватит! – Андрей сделал шаг к отцу Сергию. «Не знаю, что я сейчас буду делать, но что-то делать надо. Не стоять же просто так».
Священник предупреждающе поднял руку:
- Именем Господа, Бога отцов наших Авраама, Исаака и Иакова покажи свою сущность. – сказал он громко, обращаясь к мальчику, чеканя каждое слово, забивая, как гвоздь.
Лицо ребёнка начало меняться. Сначала обвисла челюсть, оттопырились уши и провалился нос. Кожа пошла волнами. Казалось, что это уже не лицо, а маска из пластилина, которую мнут невидимые пальцы. Его руки выгнулись в локтях в обратном направлении, на спине вырос горб. Всё это сопровождалось нечеловеческими и не детскими воплями, и характерным хрустом костей и суставов. Кожа в некоторых местах разошлась и открыла зловонные язвы, сочащиеся липкой чёрной жижей. Перед ним уже был не мальчик. Это был вообще не человек. На него из клетки, горящими лютой злобой глазами, смотрел демон. Андрей раньше нигде про них не читал, да что не читал, он и не думал раньше про них никогда. Но то, что это демон – сомнений не было.
- Я узнал тебя пятый всадник! Я трахал твою мамашу, когда ты был у неё в брюхе! – его голос, до омерзения высокий, бил по ушам, проникал в мозг, расходился по телу, вызывая озноб и чувство безысходности.
Подвальная комната превратилась в вакуумную камеру, где нельзя дышать, нельзя двигаться, нельзя жить. Андрей стоял, судорожно хватая ртом воздух и ощущая своим естеством всю тщетность и бесполезность человеческой жизни. Зачем нужны эти великие свершения – полёты в космос, покорение вершин, колонизация новых земель. Всё равно конец везде один – смерть. Все эти чудеса света, великие завоевания и произведения искусства канут в лету, превратятся в прах и забудутся. И останутся только глаза. Хищные звериные, горящие недобрым огнём, излучающие лютую ненависть. Лучше умереть, прямо здесь и сейчас, чем переживать это в будущем снова и снова.
- Не смотри в глаза! – крикнул священник, но было уже поздно. Ноги подкосились, и Андрей сел на пятую точку прямо тут, напротив клетки, пристально всматриваясь в самые глубины ада.
- Фёдор! Балдахин! – крикнул отец Алексий. Здоровяк дёрнул шнурок, и на клетку опустилась плотная тёмная ткань.
- Слабак, – коротко констатировал Фёдор, поднимая вверх рукоятку рубильника. Раздался громкий щелчок и подвальное помещение заполнил яркий дневной свет. Батюшка посмотрел на Фёдора с укором.
- Что??? – спросил здоровяк с недоумением. – Я не думал, что он так быстро расслабится.
Подошла женщина, сунула под нос ватку с нашатырём. Андрей дёрнулся, очнулся, вскочил и побежал на улицу. Остановился на крыльце, где его и вырвало. Подошёл отец Сергий, положил руку на плечо, спросил: - Как ты?
- Это… он… он… - Андрей не знал , как словами выразить то, что он сейчас чувствовал: - Он как будто накормил меня моим же дерьмом – сказал Андрей, вытаскивая из кармана сигареты: - Он собрал из моей жизни всё самое плохое, и показал это мне.
- Можно мне тоже? – священник протянул руку. Андрей трясущейся рукой подал ему пачку.
- Пытаюсь бросить уже давно, всё безуспешно, не даёт Господь силы воли, – сказал батюшка и затушил пол сигареты. Андрей докурил до фильтра, тут же прикурил следующую. В голове был бардак.
- Это не демон. Даже не бес. Нол – рабочий, смертный житель ада. Самый младший из иерархии. Особой силой они не обладают, но наделены умом, – батюшка говорил, смотря в землю. – Существует чёткая граница, переступить которую не может никто. Так устроил Создатель, чтобы не было хаоса. Но в последнее время что-то изменилось. Ты заметил, что в этом году необыкновенно жарко? Ещё только начало мая, а на улице как будто июль. Раньше такого не было никогда. Никогда из потустороннего мира никто сюда не проникал. Кто-то открыл врата. И не просто открыл, а стал проводником. Кто это, а главное, для чего, с какой целью была нарушена целостность печати – надо выяснить? Необходимо отвезти Нола к специалисту по допросу этих существ. К тому, кто постоянно общается с Богом, кто сможет получить ответы.
- К патриарху всея Руси? – спросил Андрей.
Батюшка усмехнулся:
- Патриарх – это всего лишь красивая вывеска. Реклама так сказать православной церкви. Есть один человек, женщина. Живёт на северо-западе, пять дней пути, если не торопясь, с остановками. Нола закроем в ящике с дырками, монахи ордена поедут с тобой. Так что не волнуйся, безопасность тебе обеспечим. Ну и денежное довольствие разумеется. Отец Сергий достал из-за пазухи увесистую пачку зелёных купюр.
- Так это монахи у тебя там в подвале, вооружённые до зубов, – сказал Андрей, беря деньги из рук священника. – А я думал какие-то спецы из СОБРа.
- Уверяю тебя, если что-то пойдёт не так, спецы из СОБРа не помогут. Ни из «Альфы», ни из «Беркута». Даже японские ниндзя будут бесполезны.
- А может что-то пойти не так?
Священник поморщился:
- В целом транспортировка должна пройти гладко. Нолы агрессивны только в окружении врагов, а в замкнутом пространстве впадают в транс. Тем не менее, определённая доля риска присутствует. Нельзя забывать, что ты везёшь не обычного убийцу-маньяка. Это существо живёт в аду, и то, что для нас считается ужасным и отвратительным, для него это обыденность. Поэтому оплата тебе двойная. Ты посчитай деньги-то.
- Зачем? Я тебе верю. Не думаю, что ты станешь обманывать ради пары сотенных – сказал Андрей и прикусил язык, но тут же поправился. - Не думаю, что ты вообще станешь обманывать. Когда выезжать?
- Вчера.
- Понятно. Мне надо съездить домой, уладить кое-какие дела. Минут сорок, максимум час.
- Мы пока тут всё приготовим.
Андрей обернулся за полчаса. Сосед Мишка был в отъезде, в командировке. Дверь открыла его силиконовая жена. Андрей даже не рискнул её просить присмотреть за собакой.
- Поедешь со мной – сказал он Псу и целых три минуты был свидетелем искренней собачей радости, которая выражалась в прыжках, облизывании и бешеном вилянии хвостом. Наспех покидав в большую спортивную сумку необходимый минимум: шерстяное армейское одеяло, пару комплектов нижнего белья, мыльно-рыльные принадлежности и термос, он перекрыл газ, воду и вышел с Псом, оставив Мишкиной супруге ключ от квартиры.
Андрей въехал во двор храма через бревенчатые, украшенные искусной резьбой ворота в то время, когда монахи выносили из дома деревянный ящик, слегка похожий на гроб. «Вот там тебе и место» - подумал Андрей. В крышке, тщательно прикрученной саморезами, было выпилено отверстие в форме креста. Кроме здоровяка Фёдора и молодой женщины по имени Настя, с которыми Андрей уже был визуально знаком, здесь присутствовали ещё два (как их Андрей про себя назвал) «боевых монаха». Один был высокий, худощавый и жилистый, бритый наголо. Друзья называли его Алекс. Через всё лицо его, наискосок, пересекая левый глаз, тянулся ужасный шрам, который начинался где-то на макушке и заканчивался под подбородком на горле. Горбатый нос и выдающиеся скулы делали бы этого человека отвратительным на вид, если бы не благородный блеск больших, льдисто-синих глаз. Каждое его слово, каждое движение излучало абсолютную уверенность в себе и в своих действиях. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять - перед тобою воин. Причём воин – не как таковой солдат, приобретший профессию в силу жизненных обстоятельств. Воин – это его сущность. Он нёс ящик вместе с Фёдором и, проходя мимо, кивнул Андрею, приветствуя того. «Мда, - подумал Андрей. – Не хотел бы я, чтобы этот человек был моим врагом».
- Я тоже, – сказал Фёдор, с улыбкой проходя мимо.
Андрей было раскрыл рот, чтобы ответить нечто колкое, но тут подошёл второй мужчина, с которым он не был ещё знаком. Коренастый, крепкий парень. Лет примерно двадцати пяти. Роста чуть ниже среднего. Был одет в рабочий комбез, на голове кепка – бейсболка. От него пахло ружейным порохом и машинным маслом. Он протянул левую руку и
представился Виктором. В правой руке у него была большая тяжёлая сумка, из которой торчали… стволы.
- Ну, нормально! – Возмутился Андрей. – Нам теперь не хватало, чтобы в пути нас менты приняли.
Подошёл отец Сергий:
- Не писай в кадило Андреич. Ментов не будет. Я со всеми ментами договорился. Уже давно.
Виктор открыл переднюю дверь, чтобы поставить сумку в машину. Пёс, лежащий на кресле рядом с водительским недобро зарычал.
- Свои, – подал команду Андрей. Пёс умолк, отвернулся и положил морду на задние лапы.
- Экая зверюга, точно лев! – удивлённо воскликнул Виктор. - И размера примерно такого же. Где хоть таких выращивают?
- Я был серьёзно ранен во время второй горячей компании. Весь наш взвод положили, я один ещё дышал, когда меня подобрали местные жители. Поблизости была засекреченная военная база. Туда меня и отнесли. Тамошние хирурги сотворили чудо, собрали мою грудную клетку, можно сказать, по запчастям, – Андрей поморщился, положив ладонь себе на грудь. – Полгода валялся под капельницами. Вторые полгода учился заново дышать, ходить и принимать пищу. Пока реабилитировался, помогал одному профессору. Чистил собачьи клетки, кормил животных. Они на этой базе занимались выведением особых пород собак. Для нужд армии. Ну там сторожевых или ищеек. Этого забраковали и уже хотели списать. Но мне он приглянулся, и я оставил его себе. Кстати, на счёт льва ты правильно подметил. Есть в нём эти гены. В частности зубы и когти у него кошачьи. И по деревьям он может лазить. Плохо, что характер тоже кошачий – трудно поддаётся дрессировке. Из-за этого и забраковали. Но ничего, мы с ним как-то ладим. В итоге, фанатом генной инженерии я не стал, но мастерство наших генетиков заставляет снять шляпу.
Виктор одобрительно кивнул:
- Главное держи его подальше от нашего провианта, иначе придётся его пристрелить.
- Это он так шутит, – вмешалась Настя, - не обращай внимания. Солдафон, – сказала она, обращаясь то ли к Андрею, то ли непосредственно Виктору, то ли просто констатируя факт для себя.
Отец Сергий, настоятель храма Андрея Первозванного, развернул на капоте карту, ткнул пальцем в нарисованный красным маркером крестик. Пару минут Андрей внимательно изучал карту, затем спросил:
- Никаких деревень поблизости, она что, в чистом поле живёт, под открытым небом?
- Там реабилитационный центр для наркозависимых. Она его учредитель. У них там всё своё, полная автономия, так что да. Формально в чистом поле. На карте его нет – он не является населённым пунктом, официально включенным в госреестр. Поэтому, как только вы окажетесь на их территории, вам придётся подчиняться законам и порядкам, которые там установлены.
- Может, поедем уже? – спросил Фёдор, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
- А ты научишь меня читать мысли? – задал Андрей встречный вопрос.
- Научу. А ещё мы научим тебя читать знаки, распознавать демонов и бороться с ними. Учиться будем во время остановок в пути. Так что давай за руль, шевели задницей. У нас впереди весёлая развлекуха.
Андрей вёл автомобиль по переулкам, через дворы – в объезд пробок. Солнце клонилось к закату, разливая по всему городу янтарно-золотистое сияние. Вечер приближался плавно и неотвратимо. Полуденный зной потихоньку спадал, уступая место вечерней прохладе. На скамейках возле подъездов сидели бабульки – неотъемлемая часть любой дворовой идиллии. Гуляли с детьми молодые мамаши, мужики в беседках играли в домино, в карты, некоторые читали газеты, а некоторые просто бухали и валялись прямо тут, в этих беседках, под этими скамейками. Подростки группами по пять – шесть человек тусовались на детских и спортивных площадках, слушая громко музыку, которую Андрей не понимал. Они употребляли дешёвый алкоголь и всякие запрещённые препараты. Почти от каждой такой группы неподалёку стоял какой-нибудь мужик, у которого эти самые препараты можно было купить. Некоторых из них Андрей знал с детства. Он не одобрял род их занятий, но и не осуждал, искренне полагая, что один человек не вправе судить другого, пока не побывает в его шкуре. Андрей прожил в этом городе всю жизнь, не считая те четыре года на войне. И сейчас, проезжая по рабочим кварталам, где живут такие же середнячки, он вдруг ясно ощутил необъяснимую любовь к этому всему. К этим людям, к этим дворам и к самой обстановке, которая здесь царила. Эта атмосфера городского спокойствия… она давала чувство уюта и защищённости. Андрей сглотнул ком, поступивший к горлу. «Вот ведь люди, - думал он. - Они все живут своей обычной размеренной жизнью, и даже не подозревают, кто, или вернее, что проезжает от них всего в паре метров в деревянном ящике. Никто не знает, что в данный момент между ними и адом стоит всего лишь двадцатимиллиметровая доска и дюжина саморезов. А что будет, если узнают? Хаос? Паника? Мобилизация по всей планете?» Андрей всё ещё не мог до конца поверить, принять происходящее. Может быть это сон? Или чья то злая шутка? Выдумка «Ютьюбовских» пранкеров. Вот сейчас, один из его пассажиров приблизится, положит руку на плечо и торжественно произнесёт: «Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера!». И эта тварь, которая лежит в ящике и воняет на весь автомобиль так, что после поездки придётся менять обивку, окажется ничем иным, как манекеном. Куклой. Одной из тех, которые используют в съёмках фильмов ужасов. Как там отец Сергий его называл? Нол? Андрей был не силён в зоологии, но не нужно быть профессором, чтобы понять: таких животных не бывает. Нет таких зверей, которые превращаются в маленьких мальчиков. И нет таких зверей, которые разговаривают человеческим голосом. А как он ловко залез в голову! Отсканировал все мысли, моментально отсеял из них самые неприятные и вернул обратно, при этом извратив до невозможно скотского состояния. Так, что вся жизнь показалась пустой тратой времени. Если это существо из ада, (а оно без сомнения из ада), значит ад действительно существует. А если есть ад, значит есть и дьявол. А если есть дьявол, получается, что Бог тоже есть. Теперь бы ещё всё это как-нибудь переварить и утрамбовать в мозг, который и без того перегружен информацией в свете последних событий.
Невесёлые мысли Андрея мчались с непреодолимой скоростью, накатывая одна на другую, как волны во время прилива. Потом дворы кончились, микроавтобус выехал на автостраду и, постепенно набирая скорость, помчался на северо-запад. Что-то подсказывало Андрею, какое-то доселе спящее в нём чутьё, что это была последняя прогулка по родному городу. Больше он его таким никогда не увидит.