«Россия до Урала, а дальше одна большая Сибирь.»
«Ой, у меня сын в армии служит, где ты живешь, под Красноярском.»
«У вас где дочка то живет? А, знаю, знаю. Это сто километров за Сибирью.»
(Из личных разговоров на Западе о ДВ)
Любовно и по-братски мы называли его «Нюркой», скорый поезд на Нерюнгри. Он уходил очень удобно, после семи, когда дневная суета отпускала, а вечер только начинался. Было что-то загадочное, манящее в его названии, как гриновский Зурбаган. Только Зурбаган вымысел, а Нерюнгри, «река хариусов» с эвенского, реальность. Белый город на правом берегу реки Чульман улегшийся на плоских вершинах гор посреди зеленой тайги. Скорый шел сначала на северо-запад, повторяя изгиб великой реки и государственной границы с Китаем, а на верху резко поворачивал на север. Дальше стальной путь широкой дугой копировал контур побережья Охотского моря до Магадана. Наш любимец так далеко не ходил. От Нерюнгри дорога шла до Якутска, а по реке Лена выход на берег северного моря. Моря с суточными приливами холодного залива, усыпанного галькой, льдами и строгой красотой сурового края. Оттуда и пришли в Приамурье первопроходцы земли дальневосточной.
Мы ездили на очередной участок строительства автомобильной федеральной дороги «Амур» бегущей параллельно Транссибу.
Трасса длинною более двух тысяч километров до Хабаровска сооружалась не одно десятилетие. До революции «Старый Московский тракт» довели до Читы. В Великую Отечественную срочно возводили дальше для защиты государственной границы. С начала нынешнего века достраивали и реконструировали. Задача- отсыпать грунтовку, протянуть через сопки, долины и болота волнистую бесконечную ленту дороги.
В средней полосе России общение невольных спутников в поездах ограничивается междометиями «здравствуйте, спасибо, пожалуйста». На дальневосточных просторах, где и придорожное кафе событие, задушевные беседы не редкость. В выпавшее от дел время человек осмысливает действительность, вспоминая свою жизнь.
Встречи, лица, события уже растворились во времени. Остались в сознании моменты былого поразившие, как всполохи зарниц.
Забайкалье.
Точка отсчета «Амура» или нулевой километр Чита. Город в громадной котловине, окруженный хмурыми горами. В памяти остались стойкий запах чеснока в номере и шумные китайцы в подштанниках в коридоре гостиницы. Работа и зима не дали увидеть большее.
На московском скором от Хабаровска до Забайкалья двое суток. Вдвоем в бывшем багажном купе едем на Запад, чтобы идти на Восток. Пробуждаюсь под стук колес с чувством необычайным свободы и радости. Станционные яркие прожектора всю ночь рвавшиеся в окно уснули, сменились туманными полями и перелесками Амурской области. Хорошо! Можно потянуться, перевернуться и дальше дремать. Ты уже на работе.
- Бабушка рассказывала в деревне в войну в нашей семье были одни трусы на всех. На планке с прорезями и семь пуговиц. Кому в люди по делу идти их надевал и на свою пуговицу застёгивал.
Игнат, коллега, улыбчивый круглолицый тридцатилетний парень, похохатывая и смеясь рассказывает историю своей семьи, переселенцев на Амур с Полтавы в 19 веке. Он вышел из народа, недавно окончил институт и начал карьеру, еще открыт и бесхитростен. Его светлые кудрявые волосы чуть взлохмачены и весело покачиваются в такт словам.
- Когда приватизацию в 90-е объявили, отец на работе свой КАМАЗ приватизировал. И тут же продал. Представляешь, приехал с авоськой денег и две бутылки водки сверху. Сам никакой, как дошел только пьяный удивительно.
- С сеткой?
- Ну да, помнишь, с такими раньше за картошкой ходили.
Отец Игната, невысокий сморщенный мужичок, всегда приветлив и улыбчив. Простой работяга, он гордится умным образованным сыном. Красавец!
- В поселке хорошо жили. Когда депо закрыли в 90-е, все, работы нет, нищета. Уже институт заканчивал, приехал все продал. Куры, утки, овцы… Мама плачет, как жить будем? Мама, как ты за всем этим ходить будешь? Ты же больная вся, здоровья нет. За два дня все продал. Купил родителям благоустроенную квартиру в пригороде на пятом этаже, пока. Поменяю на первый. Маме тяжело подниматься. Отец на вахте по месяцу.
Слушая забавные Игнатовы байки, не замечаю время. Когда смеешься не страшно жить.
Скорый затих у пункта назначения. На выходе в открытом проеме молодая ядреная женщина в розовом спортивном костюме раскинув руки радостно закричала в пространство: «Ро-ди-на!» и спрыгнула на гравийную насыпь. В туже минуту к ней устремились со всех сторон родичи с кастрюльками, баночками и свертками. Из тамбура поезда, стоящего на высокой насыпи открывалась красивейшая долина до окрестных гор, уходящих в горизонт. От восторга замерло дыхание. Перед нами лежали ровные квадраты улиц ухоженного поселка Ксеньевка, названного по одной легенде в честь Ксении, сестры Николая второго, которой подарили только что открытые здесь золотые прииски. По другой версии в честь Ксении, дочери Ерофея Хабарова, которая в походе отца в этих местах заболела и умерла. Скатились вниз по крутой насыпи. Оглянулась. Женщина в розовом уплетала у вагона картошку и хрустела огурчиками. Стоянка поезда две минуты!
Где-то КАМАЗ до вахтового городка, разместившегося на сплющенной вершине рядом с участком дороги. Там по утрам фантастическая картина зеленых гор уже слегка разукрашенных желто- багряным цветом. Вокруг оливковые вершины с темно-оливковыми пятнами тени от облаков, межгорные желтеющие долины в лесах и полях уходят в бирюзовую дымку.
На вахте в жилых вагончиках яркие домашние занавески с оборками, создавая уют, напоминают об оставленном доме. Шумное утро начинается с разноголосицы в диспетчерском, где выдают путевые листы. Беспорядочная толпа перемещается в фельдшерский, как здоровье? Четкий чертеж полного профиля строящегося участка в прорабской ставит дневные задачи. Столовая накормит. Рубленная баня с парилкой после рабочей смены не закрывается до последнего. И что может быть в этот момент прекрасней ее? Вся эта кажущаяся вольница подчиняется четкой дисциплине и субординации. А ночь не является обязательным временем отдыха, может быть даже наоборот, активной работы во время месячной сдачи объекта.
На обратном пути из окна последнего вагона увидела первый. Травяного цвета змея состава изогнулась полукругом меж поросших редкими желтыми лиственницами сопок. Ее черная голова с серым облачком вверху подходила к гранитной арке тоннеля. Вот уже скрылась в разинутой пасти, выпрямляя, вытягивая и затягивая в тоннель все тело. Хвост выпрямился и тоже нехотя зашел в темноту.
Амурская область.
Трасса «Амур» прокладывалась, минуя стороной населенные пункты. Село Гонжа мелькнуло со стороны добротной небольшой станции. Переезд, а дальше ухоженные дома. Основали село политкаторжане, которых царь Николай второй послал на исправление строить Транссиб. «Гонжэ» с эвенкийского - кислая вода. Полагают, что минеральный источник неподалёку открыл орочен Гонжа, чье имя и дало название селу. Вахтовый городок поставили за лиственным лесом из белых берез, тонкой ольхи и трепещущих осин. Дальше на строящейся дороге в тайге поднимались огромные лиственницы. Недалеко на открытом роднике размещался лечебный санаторий.
Наши парни, обыкновенные механизаторы, еще и достойные принцы. Не на белом коне, а на желтых Хитачи, мощных Камацу и красных Камазах. Улыбчивые местные невесты в свадебных платьях фотографировались с «белыми конями» своих избранников: экскаваторами, бульдозерами, самосвалами на отсыпанной скальником новой дороге. Стальные кормильцы давали возможность девчонкам уехать из таежных поселений в большой город, дарили амурные, дела сердечные, манили радужным будущем. А в просторной кабине КАМАЗа откуда видишь суетящиеся где-то там мелкие машинки ты- Королева! Цветущая молодость, куда денешься.
В дрожащем окне чистенького коридора за белой занавеской мелькают дремлющие горбатые поля, куцые задумчивые леса. Вот промелькнуло у ровного края лиственного леса прижимаясь к железной дороге с десяток выгоревших и выбеленных дождями дощатых домов барачного типа.
- Вот в такой же деревне и я живу.
Коренастый коротко стриженный мужчина лет сорока у соседнего окна смотрит на меня ясными голубыми глазами. Красноватый цвет лица выдает пагубную привычку.
- Мама моя с Каспия. В конце 50-х их выпуск пединститута распределили в Хабаровск. До Новосибирска доехали все вместе, а дальше билетов не было. Мама староста, отличница. С комсоргом они стали отправлять сокурсников группами по пять человек. Сначала троечников. Когда через две недели сами прибыли в отдел образования, все рабочие места в Хабаровске и близлежащих селах были уже заняты. Она попала школьной учительницей в северный таежный посёлок. Замуж там вышла. Я третий в семье. Отец под Новый год на рыбалку ушел. Возвращается, а тут о па на, сюрприз! Я родился!
- Вы, наверно, хорошо учились, раз мама учительница?
- Да, - неожиданно серьезно отвечает попутчик, - две четверки в аттестате. Целевое направление дали в железку (ДВ институт путей сообщения- прим.) от дороги, да лучше бы не брал, поступил бы и так. Распределили в Алдан. Женат уже, сын, квартиру дали трехкомнатную в балке на две семьи. Хожу по комнатам счастливый, двадцать восемь лет, своя квартира… Потом страна рухнула, работы нет. Пошли шабашки, а там выпивать, ну и погуливать начал. Жена на развод подала. Сам виноват. Квартиру семье оставил, к геологам подался. Мы ненужное поколение. Предприятия разваливались. Применить себя, знания, силы некуда было.
- Да, у нас в конторе тоже самое. Мужики-начальники красавиц ноги от ушей до тридцати набрали, а работу делать надо. Тогда «старушек» после сорока пяти подтянули, а среднего поколения нет. Ушло с производства, пока все стояло.
Потерянное поколение. Все ли нашли себя, смогли перестроить судьбу после разрушительных девяностых?
Стучат вагонные колеса, несется скорый поезд, за дребезжащим окном чьи-то гори и радости. Вращается безостановочно повседневная жизнь.
«Бог создал Сочи, а черт Магдагачи и Могочи», - известная присказка. Еще черт разбросал для соблазна человека здесь золото. Зимой, когда поезд взбирался на север по Транссибирской магистрали и подходил к Магдагачам, в вагоне холодало. Ответственные проводники начинали усиленно топить. Магдагачи, «место, где лежат старые, отмершие деревья» с эвенкийского, строился как станция Транссиба на болотах с вечной мерзлотой. Здесь когда-то заготавливали лед для морозильных вагонов, которые обеспечивали сохранность перевозимых продуктов.
Сухонькая бабушка с собранными под платок седыми волосами возвращалась из гостей у сына в Магдагачи. Спокойно, неторопливо, она говорила словно знала вековую тайну человеческого бытия.
- Четверо у меня: два сына и две дочери. Сыновья военные училища закончили, служат, с семьями далеко живут. А дочери рядом, в поселке, семейные тоже. Восемь внуков. Жили с мужем хорошо. Свой дом. Воды надо натаскать, дрова. Это все хозяин сам. В обед прибегу с работы, корову подою, в корыте белье настираю, развешу и на работу. Четверо же, они у меня всегда чистенькие ходили, аккуратные. Соседка говорит, ты смотри, работай. Я по дому так же была, а на пенсию вышла, пенсии то и нет, мала. Мой мне: «Не работала». А у него пенсия. Ты работай, чтоб потом не попрекал. Работала. Хозяин то у меня шесть лет как ушел, царство небесное. Одна. У тебя как брат то? А, далеко, на Западе, а то бы взяла. Мне ведь ничего не надо, лишь бы человек был рядом. Живая душа.
Моя жизнь показалась счастливой сказкой. В бабушке есть вековая мудрость.
Вахтовый городок в тайге у дороги. В Магдагачах инспектора принимали выполненную работу, где жили, в бетонных панельках. Кольнув, неожиданно в сердце проникло щемящее уныние, когда глянула с пятого этажа на тянущие в заснеженное поле ряды огородов с приплюснутыми деревянными домиками над которыми поднимался серый дымок. Кто-то прожил здесь всю жизнь.
Что не заметила, не увидала? Однажды вахтовка сломалась. Мы опоздали на поезд. Панический страх перед неожиданной ночевкой на пустом вокзале сменился радостным утром после комфортной комнаты отдыха. Жизнь многогранна.
Не увидела море фиолетового багульника, местные красно-оранжевые саранки и синие ирисы. Мари. Не собирала ароматные грибы, крупную голубику и бруснику. Любимый папоротник, лимонник. Работа.
Богатый, красивый край. Но самое удивительное - люди, живущие не благодаря чему-то, а вопреки всему. Принимающие жизнь такой как есть. Спокойные, трудолюбивые с самоиронией и улыбкой встречающие новый день.
Продолжение http://proza.ru/2021/03/20/1452