В последнее время я много размышляю о крушении СССР. Это моя родина. Советская родина. Хотя я всегда была русской. Так было написано в моём Свидетельстве о рождении, выданном в Российской Советской Федеративной Социалистической Республике в 1957 году в Москве моим родителям. И в паспорте в графе национальность была аналогичная запись.
Но мой дед по отцу украинец. Тема Украины была мне близка с детских лет. И я чувствовала себя в детстве в Москве иностранкой с моей украинской фамилией. У нас в классе учились русские дети с русскими фамилиями. Был один еврей Миша Баренбойм. И несколько, как и я, русских людей, с украинскими фамилиями.
Волынь, Луцк, Киев, Харьков, Полтава – эти имена древнерусских и малороссийских городов часто повторялись отцом. Через Украину я ездила отдыхать на Чёрное море.
Сначала были Калуга, Тула, Орёл, Курск, Белгород, хорошо знакомые по курсу истории СССР, книгам русских писателей, былинам и сказкам.
Потом шли казачьи станицы. Это было уже не совсем понятно сознанию. В шестидесятые годы двадцатого века там ещё одевались по-казачьи. Это составляло резкий контраст с московской толпой, одетой, в основном, модно.
Но всё же казачье тоже было не чужое. Читала в детстве «Казаков» Л.Н. Толстого.
Поезд пересекал Дон, обычно, ночью. Помню, как в тёмной, глубокой, чернильной воде отражались фонари. Зрелище невероятной красоты.
Терриконы Донбасса близки сердцу. Герои Краснодона, ставшие героями романа Александра Фадеева «Молодая гвардия», жили в этих краях и совершили там свой бессмертный подвиг.
Пейзаж с белыми хатами под соломенными крышами мелькал за окном вагона. Украина!
Дальше Азовское море, Туапсе, горы Кавказа, Сочи и, наконец, моя любимая Абхазия. Много лет наша семья отдыхала в Новом Афоне.
И всё это, что я проезжала на поезде по пути в Абхазию, была моя большая прекрасная Родина, любить которую я торжественно клялась, когда меня принимали в пионеры в Музее Михаила Ивановича Калинина.
У нас в семье очень чтили Калинина. Моя мать рассказывала, что до войны и после войны с фашистами в доме моих бабушки и дедушки портрет Всероссийского старосты висел в рамочке на стене.
Во время приёма в пионеры какой-то мальчик рухнул на натёртый мастикой паркет в музейном зале – упал в обморок.
Прошло много лет. Я многое переосмыслила. Исчезла с карты мира в одночасье великая страна. Сначала я об этом не сожалела. Я же русская. Пусть с украинскими корнями и пожертвованная отцом Украине.
Перед смертью отец мне сделал устное завещание из нескольких пунктов. Не всё удалось осуществить в полной мере.
Но один пункт, которому я не придала значения, стал жить своей жизнью, подчиняя ей мою – искать украинские корни.
Где я их могла искать? По–украински знаю два-три слова. Волынь далеко. Москва всегда со мной. Я больше трёх дней жить без неё не могу. Я их и не искала. Они сами искали и находили меня.
Гуляли с сыном по Арбату в начале нового тысячелетия. Стояло лето 2001 от Рождества Христова, как сказал бы Булгаков.
И вдруг, как будто солнце брызнуло над водой, расцветив её тысячами искр. Это был флаг Украины на Арбате. Я прошла с сыном мимо дома, на котором висел флаг, унеся с собой эти солнечные искры.
Как оказалось, навсегда.
Украина, верно и постепенно, входила в моё сердце и жизнь. В детстве, больше месяца, я жила в украинской белой хате у доброй бабы Алёны-Олены вместе с братом и родителями в селе Головач Полтавской области. Отец руководил строительством детской дачи в Головаче для детей из Воркуты, которую возводили по его проекту.
В выходные дни мы ездили в Полтаву. Я запомнила её как огромный, роскошный, сказочный сад.
И всё лето звучало имя «Гоголь». Отец говорил нам, что здесь родился и жил Гоголь, совсем рядом с Головачом.
В раннем детстве дедушка научил меня читать и писать – в пять лет. Это сейчас все почти в пять лет читают и пишут. Тогда это было чрезвычайное событие. Событие ускорило желание дедушки не читать внучке книги, предоставив это ей самой.
Дедушка любил Гоголя. Я Гоголя не любила. Я ничего не понимала в «Вечерах на хуторе близ Диканьки», которые он мне читал. Это были какие-то ненастоящие сказки. Непонятные.
Научившись читать, я Гоголя не читала. Я читала русские народные сказки, «Аленький цветочек», Пушкина, Некрасова.
Потом Носова, Гайдара, Кассиля, Барто.
Встреча с Гоголем произошла в седьмом классе. Мы с нашей учительницей Маргаритой Николаевной Ефимовой ставили «Ревизора». Я играла Анну Андреевну, а моя подруга Надя Старшинова играла Марью Антоновну.
В старших классах я полюбила «Мёртвые души». В детстве я брала в руки книгу. И чувствовала, что знаю уже о ней что-то, словно, я её уже прочитала. Дежавю. Но я её не открывала до поры, до времени.
Я всегда стремилась к практической деятельности. В СССР, где не было возможности иметь свой бизнес, я мечтала стать хозяйкой магазина, ресторана, гостиницы… Об этом я мечтала в дошкольном возрасте.
Потом мои планы поменялись. Я уже видела себя врачом, потом кинорежиссёром, но мечты о своём «свечном заводике» не оставляли меня, даже, когда я, учась на вечернем отделении филфака МГУ, работала в Бауманском РК КПСС в должности технического секретаря партийного комитета огромного оборонного научно-исследовательского института, деятельность которого была связана с авиацией и космонавтикой.
Моим Учителем в университете был Альберт Петрович Авраменко – по матери потомок древнего аристократического рода Философовых. Но об этом он студенткам никогда не говорил. А про папу любил рассказывать.
Альберт Петрович был убеждённым коммунистом. Он долго руководил партийным комитетом КПСС филфака.
Я же от коммунизма и атеизма напрочь отошла в те незабвенные годы. Причина несчастная любовь и поиски утешения у Господа Бога.
Альберта Петровича я тоже безумно любила. Незадолго до его смерти мы разговаривали по телефону. И я ему сказала, что благодаря ему, я могу заработать на кусок хлеба для сына и себя.
Я звонила ему с работы. Он в последние годы очень радовался моим звонкам.
Судьба всё-таки соединила меня с Гоголем. Много подарила людей замечательных через него. Однажды я сидела на работе. Мне позвонили и сказали, что сейчас к нам придёт директор Культурного центра Украины с супругой-актрисой и ещё одним очень важным государственным человеком из Украины.
Ему надо показать музей, который тогда назывался «Мемориальные комнаты Н.В. Гоголя». Я ответила: «Хорошо!»
Таких посетителей обычно принимают первые лица, но директор была в командировке. И я стала ждать важных гостей, поправляя грим.
Была осень 2003 года. Вечер. Вошли гости. Я встала им навстречу. И прежде чем это произошло, что-то важное произошло на нематериальном уровне. В конце рабочего дня в моей визитнице лежали две визитки.
На одной из них значилось имя – Владимир Ефимович Мельниченко. По-русски и по-украински. С перечислением званий и должностей.
Я подарила гостям газету с моими стихами, которую издавал мой бывший гражданский муж, или, точнее, бывший жених, не ставший моим мужем.
На следующий день раздался телефонный звонок. Звонил Владимир Ефимович Мельниченко…
В 2004 году я была приглашена на презентацию его книги о Михаиле Грушевском на Арбат, 9.
Потом мы долго не встречались. Он работал над новой книгой, и ему понадобилось для работы раритетное издание из читального зала библиотеки, в которой на правах отдела работал музей, в котором я подвизалась.
Мельниченко попросил меня, чтобы я его встретила в библиотеке. Музей был закрыт в связи с реставрацией здания и подготовкой новой большой экспозиции к юбилею Н.В. Гоголя. Сотрудники музея продолжали работать в экстремальных условиях: читали лекции, проводили литературные вечера.
Коммерсантом я так и не стала, хотя занималась после распада СССР малым бизнесом, но стала музейным работником, работала уже в третьем музее.
Помню, как я ждала Владимира Ефимовича на лестнице чёрного хода. Парадный был закрыт на время реставрации здания. Стену окрасили в изумрудный цвет. Теперь там другой колер. Но на лестнице осталось несколько капель изумрудной краски – «Луг зелёный» моих воспоминаний.
На мне была широкая юбка кирпичного цвета и очень красивая чёрная кофточка «с искрой» со шнуровкой на груди, которую я купила на деньги, заработанные за экскурсию в Шахматово – на память о Блоке.
Моя дипломная работа в университете называлась «Историзм творчества А.А. Блока». Я защитила её на «отлично», несмотря на то, что большую толику посвятила духовной составляющей творчества поэта. Тогда об этом не было принято говорить. И кафедра наша называлась кафедрой Истории советской литературы.
Я не могла дождаться, когда же придёт Владимир Ефимович, и чувствовала себя школьницей, ждущей прекрасного молодого учителя.
Наконец, он пришёл. Подарил мне коробку украинских цукерок с видом Киева и книгу о своей жене актрисе Любови Богдан.
Конфеты мы с сыном быстро съели. Книгу, написанную на украинском языке, я прочитала много лет спустя, выучив украинский по книгам Владимира Мельниченко.
Следующая встреча была трагической. Я показывала Мельниченко новую экспозицию. И спросила, какой зал ему больше всего понравился. «Наверное, зал «Ревизора»? Ведь Ваша жена актриса».
Он ответил, что она умерла в прошлом году. Я была потрясена. И даже стихотворение написала «Цветы умерли стоя, не предав, не солгав…» Получается, что оно посвящено Любе.
В следующий раз мы увиделись на моей экскурсии, которую я провела по его просьбе для сотрудников Культурного центра Украины.
Владимир Ефимович подарил мне свои книги, за которые получил премию Тараса Шевченко, и букет розовых роз. Мы обнялись в последнем зале музея.
Цветы не пожелали распуститься. Но распустились бутоны моих странных, не всеми признаваемых рифм.
27 марта было официальное открытие первого в России музея Гоголя. Я к нему готовилась. Заказала платье у милой портнихи – матери четырёх детей. Её бросил муж. Она одна их тянула. Мало того, что она милая, она ещё и красавица писаная.
Муж ревновал красавицу. Он ниже её ростом, щупленький, с намечающейся лысиной. Нашёл себе женщину попроще.
Портниха ко мне приезжала раз пять с круглой коробкой булавок – накалывала и примеряла. В результате получился шедевр. Коктейльное платье из бирюзового атласа и крепдешина, с аппликацией и бусинами. Серебряный век.
Люда сделала смелый вырез, спустив широкий тяжёлый воротник на плечи. И сделала к платью брошь из хвостов норки. Брошь очень сочетается с атласом. Блеск с блеском. Платье оказалось меньше на один размер. Из-за этой и других причин к вернисажу оно не годилось.
Пришлось срочно шить другое. Тоже из шёлка. С накидкой к нему из сиреневой органзы, отороченной чёрным лебяжьим пухом. И тоже с бусинами.
Бирюзовое платье я надевала, когда мне поручили вести экскурсию для руководителя компартии Украины Петра Симоненко и его соратников. Оно имело успех. Один из членов делегации дружески погладил меня по плечу.
Процесс шитья нарядов обсуждался с коллегами. Цена тоже. Сумасшедшая для меня. Около тысячи долларов.
В своё время мы с братом дом в Боровске с огромным участком на берегу Протвы продали за шесть тысяч, из которых мне досталось три.
Я ждала Путина на Вернисаж. Но он не приехал. Приехал Миронов. На следующий день после Вернисажа. Я в тот день была в дизайнерской юбке от Люды, с покупки которой и началось наше знакомство.
Владимир Ефимович был приглашён директором на открытие 27 марта 2009 года. Мы с ним разминулись. Он не нашёл меня в толпе. А я не могла его искать, потому что по приказу директора дежурила на экспозиции. Из знаменитостей был Станислав Белза.
Перед началом церемонии он прохаживался по первому этажу. Шум, гам, музыка, толпа репортёров с камерами. От усталости я чувствовала себя по-кафкиански. Работали накануне до закрытия метро.
Директор в элегантном наряде от Нелли Нечволодовой. Нелли шила шинель для экспозиции. Очень долго её шила, сидя на третьем этаже, недалеко от меня. Мы подружились. Портниха работала в Доме моды Славы Зайцева. Показывала мне фотографию, на которой она его обнимает в швейном цехе на проспекте Мира.
Прощаясь, Нелли подарила мне розу – за любовь к портновскому искусству. Сказала, что оценила меня. На Вернисаже я ей сделала выговор: почему так не интересно одета. Впрочем, сапожник (сапожница) ходит без сапог. Правда, сапоги на ней были в русском стиле, культивируемом Славой Зайцевым, ярко красные.
Чудная женщина, дворянского рода.
9 апреля Мельниченко привёл смотреть музей Гоголя весь свой коллектив. Гости пришли с подарком. Подарили музею скульптуру знаменитого советского автора Бориса (Исая) Воробьёва «Вакула и чёрт».
Скульптуру я отказалась принять, сказав, что это компетенция Главного хранителя. Им тогда была Лена Овсянникова - моя протеже. К тому же, у меня были заняты руки. Я держала букет розовых роз и книги Мельниченко о Тарасе Шевченко и Осипе Бодянском. Речь в них также шла о Михаиле Щепкине.
Мне не терпелось их перелистать.
Я сбегала за Овсянниковой в мансарду, и она приняла дар.
Через некоторое время Владимир Ефимович прислал ко мне Иру Клименко – зав. отделом диаспоры Культурного центра Украины, бывшую супругу известного украинского кинорежиссёра, с поручением уговорить нашего директора выступить в Культурном центре Украины в связи с двухсотлетием Гоголя.
Мельниченко решил провести презентацию книги «Родословие Н.В. Гоголя» - совместного издания Дома Гоголя и украинских учёных, которая вышла под редакцией директора Дома Гоголя Веры Павловны Викуловой.
Я пообещала помочь. Назначили день презентации, сделали афишу. Накануне директор мне сказала, что не пойдёт и поручает выступить мне. Естественно, я ответила, что это невозможно, потому что там ждут её, а не меня.
Она согласилась, что надо идти ей.
Я, конечно, тоже была на презентации. Немного опоздала. Директор была в красивом бархатном платье. Владимир Ефимович тоже оделся красиво и торжественно. Всё прошло хорошо.
Презентация была в небольшом зале рядом с библиотекой, которой много лет руководит Юра Бескровный. По-украински его фамилия пишется «Безкровный».
В конце презентации нашему директору вручили роскошный букет. И она уехала, отказавшись от фуршета по причине отсутствия свободного времени.
Сидели в кабинете Владимира Ефимовича, окна которого выходят на Арбат. Первое, что сделала одна из сотрудниц, отвечавших за мероприятие – выпила одним махом бокал красного вина. За то, что всё прошло хорошо. В это время Мельниченко провожал гостью.
Когда он вернулся, мы начали праздновать вместе. Чудная погода за окном. Конец апреля.
Я уже знала, что Мельниченко вошёл в историю СССР как последний директор Центрального музея Ленина – того, что на Красной площади в Москве. О вожде он написал несколько книг. Мне очень хотелось прочитать все его книги о Ленине.
Я попросила дуть мне что-нибудь из них почитать. Он подошёл к шкафу и точным, красивым движением руки открыл его, снял с полку книгу и протянул мне с просьбой вернуть после прочтения, потому что она у него чуть ли не единственная.
Получив книгу, я открыла её уже в транспорте. И не спала четыре ночи, пока её читала. Это была книга «Ленин и Арманд». Книга о любви Ленина…к жене Надежде Константиновне.
Мельниченко научно доказал, что Ленин всю жизнь любил свою жену. Он старался с ней не расставаться ни на один день. Дочь Арманд Варя тоже очень любила Крупскую. В книге приводилось письмо девушки к Крупской.
К сожалению, не могу процитировать его. Но там были слова типа: «милая», «дорогая», «прекрасная». После смерти Арманд Ленин и Крупская опекали её младшую дочь, к рождению которой Ленин не имел никакого отношения, хотя злые языки утверждают обратное.
В мае я, взяв с разрешения директора с собой сына-младшеклассника, уехала по её поручению в командировку в Торжок – в музей Пушкина. Там я выступала перед школьниками в спортзале одной из школ.
Вместе со мной выступал народный артист России, с которым мы жили в гостинице в соседних номерах и вместе накануне выступления пили коньяк. Бутылка была микроскопическая. Но мы распивали её часа три. И удивлялись за разговором об искусстве, что она никак не кончается.
После выступления у меня было два букета от детей. А у него один. Артист ужасно на меня за это обиделся.
Утро того дня было чудесным. Мы втроём шли в школу из гостиницы. Транспорта общественного в Торжке нет внутреннего. Только такси. Пятьдесят рублей в один конец. Не так уж и мало для того времени.
Средняя зарплата сотрудника музея в Торжке была, кажется, тогда тысяч десять-двенадцать.
Асфальт в Торжке только на центральных улицах. Мы шли по тропе, поросшей свежей травой, среди живописных палисадников, примыкающих к одноэтажным, преимущественно, домам частного сектора.
На мне вечернее длинное шёлковое платье с открытыми плечами и сиреневая накидка из органзы. В этом наряде я была на вернисаже. А в палисадниках вовсю цветёт сирень и тюльпаны.
Кстати, букеты, подаренные мне детьми, я передарила Анне Керн. Попросила сотрудников музея Пушкина положить их на бюро Анны Петровны, которое находится в экспозиции.
С теплом вспоминаю чудный Торжок и сотрудников музея Пушкина. Как они нас, московских гостей, замечательно принимали и угощали! Конечно, главным блюдом были пожарские котлеты, которые готовят в Торжке с времён Пушкина и Гоголя.
Перед обедом я стояла в сенях, прислонившись к дверному косяку. Приехала экскурсионная группа и сразу ко мне: «Вы поведёте экскурсию?»
Директор музея с таким пушкинским именем – Татьяна -Татьяна Евгеньевна Рыжикова подарила мне перед отъездом на память косметичку с торжокской золотой вышивкой. Очень ей дорожу.
После моего возвращения из Торжка Мельниченко показывал музей Н.В. Гоголя Михаилу Ивановичу Чембержи – народному артисту Украины, профессору, академику Академии искусств Украины, ректору Детской академии искусств.
На Украине есть детская академия искусств! Замечательно!
Владимир Ефимович пригласил меня на экспозицию, познакомил с гостем.
После смерти жены Мельниченко, наконец, пришёл в себя. В глазах загорелся свет. Ему очень был к лицу белый костюм.
Я тоже была в белой кофточке из шитья с широким прозрачным поясом – простенькой, из сетевого магазина, но симпатичной.
Лето юбилейного гоголевского года было очень ярким. Я два раза выступала в Культурном центре Украины. В начале лета, кажется, в одном концерте с незабвенным гениальным актёром-кукольником Андреем Денниковым.
Я очень волновалась перед выходом сцену. Вечер ведущая Ирина Клименко поручила открыть мне приветственным словом. Стояла за кулисами перед началом, крестилась и дрожала.
Говорила о Гоголе и читала свои стихи:
Через Арбат небесный мост
От сердца к сердцу.
Моя любовь Арбат –
Святая дверца.
Цвите терен и ясень цвите.
На одном языке одна молитва.
Смотрю в окно: весна сменила осень.
Зарю очам и ясную отраду
В прохладу снегопада
Вместе мы попросим.
Ира Клименко считала всегда, что эти стихи я посвятила Культурному центру Украины.
Иры давно нет. Я очень её любила не без взаимности. Пусть будет так.
И ещё был большой вечер в мраморном зале на Арбате, 9. При Владимире Ефимовиче зал стал Шевченковским. В президиуме сидел Герой Советского Союза, лётчик-космонавт СССР Павел Попович.
Он дал мне автограф для моего сына.
Следующей книгой, которую я получила от Мельниченко в подарок, стала авторская энциклопедия-хроноскоп «Шевченковская Москва», посвящённая памяти жены автора Любови Богдан.
За годы пребывания в Москве Владимир Мельниченко вошёл в число самых выдающихся москвоведов-арбатоведов. Его другом стал Сигурд Оттович Шмидт, непререкаемый авторитет в этой области науки.
Если я не ошибаюсь, летом 2009 года он поделился со мной планом написать книгу «Вареники для трёх хохлов» о Н.В Гоголе, М.А. Максимовиче и О.М. Бодянском. Книгу он написал. Мы с сыном были на презентации. Я попросила, чтобы автор подписал её сыну.
Книга получила название «Украинская душа Москвы». Вышла она на украинском языке, как почти все книги Мельниченко, написанные им в столице. Живя в Москве Мельниченко думал по-украински.
Читая про Ленина, Крупскую и Арманд я нашла в его книге записку Мельниченко, состоящую из одного слова, но слово это было написано на украинском языке.
И я тоже решилась – издать мои статьи в виде маленькой книжки. И она вышла под редакцией выдающегося рубцововеда и публициста Юрия Кириенко-Малюгна моего большого друга и учителя.
Жарким летом 2010 года мы с сыном и Юрием Ивановичем забрали тираж из маленькой ведомственной типографии на севере Москвы и привезли её ко мне домой на проспект Будённого.
Боже! Какое это было счастье! Первая книга! Счастливее я была только в день рождения моего сына.
Осенью в Культурном центре Украины была её презентация. В центре стола у сцены сидела я, по бокам от меня Мельниченко и Кириенко-Малюгин, без которых книги не было бы. Я самостоятельна как автор, даже слишком самостоятельна. Но всегда нуждалась в покровительстве умных, красивых и талантливых мужчин.
Помню, когда я задумала защищать кандидатскую диссертацию и училась заочно в аспирантуре, мой любимый учитель, заслуженный профессор МГУ Альберт Петрович Авраменко строго предупредил меня, чтобы я написала её, как надо, а не так, как хочу.
Мотивировал это очень просто: «Сначала защититесь, а потом пишите, что заблагорассудится». Но аспирантуру я бросила. Слишком хотела жить и любить. И не жалею об этом.
Аспирантуру можно бросить, но науку бросить нельзя, если она сама этого не захочет.
В зале, кроме членкора АПН Украины, доктора исторических наук Владимира Мельниченко и кандидата технических наук Юрия Ивановича Кириенко, присутствовали замечательные люди из моего окружения: доктор технических наук Алексей Башилов, поэт Евгений Клюзов, краевед Евгений Пажитнов, замечательный композитор-песенник Сильвия Барсукова, библиофил и библиолюб Михаил Иванов.
В концерте приняли участие Александр Ришко и Зинаида Волхонская-Лёгкая.
По просьбе Владимира Ефимовича Ира Клименко купила для меня одиннадцать роскошных белых гвоздик, которые ждали меня, перевязанные белой атласной лентой, на кресле партера большого и торжественного зала на втором этаже.
В конце литературной части Мельниченко мне их вручил. Долго они у меня стояли. Чуть ли не месяц. Не увядали - таяли, испарялись, уходили в небо.
Рядом с ними было написано несколько стихотворений.
Летом 2010 года исполнилось 50 лет со дня рождения заслуженной артистки Украины Любови Богдан.
В Культурном центре на Арбате, 9 был вечер её памяти, на который я была приглашена вдовцом актрисы.
На сцене портрет Любы. Букет из жёлто-синих цветов в корзине. Россыпь любиных фотографий в рамочках на длинном столе перед сценой.
Лариса Бондарук – талантливейшая артистка читала отрывки из монографии Мельниченко о Любови Богдан.
Читала замечательно.
Сотрудники Культурного центра Украины вспомнили о том, какой она была доброй и жизнерадостной: как любила Украинский дом на Арбате и всех его сотрудников.
В конце вечере был показан фильм с её участием.
В 2011 году у меня вышла книжка лирики «Счастливый билет», номинировавшаяся на Бунинскую премию в 2012 году, которую мне, естественно, никто не собирался давать.
А у Владимира Мельниченко вышла авторская энциклопедия-хроноскоп «Гоголевская Москва». Презентация была осенью.
Небольшая статья энциклопедии посвящена моей книге «От Гоголя к Рубцову».
20 февраля 2011 года отмечали день рождения Мельниченко. Я преподнесла ему подарочное издание «Мастера и Маргариты». Ведь он тоже историк, писатель и музейный работник – совсем, как Мастер.
На юбилее я познакомилась со Светланой Брежицкой – «Украинской мадонной», зам. Директора Музея-заповедника Тараса Шевченко в Каневе.
Мы подружились, и через некоторое время в одном из самых элитных мест Москвы – Московском Купеческом обществе, где мне довелось познакомиться с потомками Коншиных, Абрикосовых, Морозовых, пели с ней дуэтом «Цвите терен».
В 2012 году вышла книга Ассоль Овсянниковой и Юрия Безкровного, посвящённая пятнадцатилетию Национального Культурного центра Украины на Арбате, 9.
На презентации было много гостей. Помню, фотографировались вместе с Мельниченко и Жулинским. Подарила Жулинскому мою книгу о Рубцове. Он сказал, что очень его любит. Пригласил меня в Киев.
В книгу авторы поместили фото Любы, ведущей концерт на Арбате, 9. На ней Люба в красном вечернем платье, красиво оттеняющем её роскошные длинные волосы.
Есть там и моё фото. Я в белом костюме и с распущенными волосами. К сожалению, в отличие от Аллы Пугачёвой, давно уже не решаюсь носить такую причёску.
В 2013 году у меня вышел поэтический сборник в соавторстве с писателем и замечательным советским киноактёром Филимоном Сергеевым «Вечна только ты».
Презентаций было несколько, в том числе, в МКО.
Мельниченко предоставил Филимону Сергееву сцену на Арбате, 9. В рамках проекта «Диалог культур» там состоялся его творческий вечер, на котором под гитару он спел много своих песен и романсов.
Владимира Ефимовича почему-то на вечере не было. Я ему принесла подарок на день рождения, который просила передать Иру Клименко. Она мне сказала, что лучшего подарка не видела: это был диск с записями классической музыки, сопровождаемой шумом водопада и дождя, банка чая «Хилтоп» из закрытой ныне легендарной кулинарии от ресторана «Прага» и маленькая уточка-гоголь в соломенной корзиночке с бантиком.
Уточку я выпросила у продавцов арбатского магазина, в котором она стояла в витрине. Они сначала не хотели мне её отдавать, но потом сдались.
Ведь Гоголь – это гоголь. А Владимир Ефимович написал книгу о Гоголе.
В 2014 году Россия, Украина, Белоруссия, Польша и Россия готовились встретить 200-летие со дня рождения Тараса Шевченко.
В Канев ждали президентов четырёх братских славянских держав.
Всё вышло не так, как задумали. Порошенко дал приказ обстреливать Донбасс, не согласный с прозападной политикой нового украинского правительства.
В феврале в Национальном Культурном центре Украины на Арбате состоялась научная конференция, посвящённая юбилею Великого Кобзаря.
Я принимала в ней участие с российской стороны вместе с правнуком скульптора С.Т. Конёнкова кандидатом искусствоведения О.Ю. Робиновым.
Нас с Робиновым после докладов очень тепло приветствовал зал на первом этаже – Шевченковский зал, давно ставший мне знакомым и родным.
Мельниченко смог наполнить его атмосферой доброй украинской хаты. На столе президиума всегда красивая вышитая скатерть. В вазе букет калины. И свеча.
Осенью 2011 года в этом зале была презентация монографии Мельниченко «Богдан Ступка». Автор и герой были близкими друзьями.
В 2012 году, летом, здесь же состоялась презентация книги директора НКЦУ на русском языке «Арбат, 9. Феномен дома в истории Москвы Арбатской».
В 2014 году Мельниченко подарил мне книгу «Арбат глазами украинца», ставшую моей настольной книгой. Она вышла на русском языке.
К 2014 году я уже свободно читала книги Мельниченко на украинском языке. Мельниченко выпустил в этом году третью часть авторской энциклопедии-хроноскопа об украинцах в Москве – «Москва Михаила Грушевского».
В 2015 году Владимир Ефимович покинул Москву.
Для меня он навсегда останется частью Арбата и «украинской душой Москвы».