Относительно небольшое
Небесное тело Солнечной системы,
Движущееся по орбите вокруг Солнца.
Астероиды значительно уступают
По массе и размерам планетам,
Имеют неправильную форму
И не имеют атмосферы,
Хотя при этом и у них могут быть спутники.
Входят в категорию
Малых тел Солнечной системы.
Определение
По многочисленным мифам, Аврора имела пылкое сердце и легко увлекалась всяким красивым смертным юношей. Объясняли это тем, что Аврора неоднократно делила ложе с Аресом, и Афродита, чьим любовником он был, в отместку внушила Авроре вечную неразборчивую страсть к молодым смертным. Именно этим объясняется пунцовый цвет утренней зари, стеснявшейся проведённой ночи.
Из смертных, пользовавшихся её любовью, поэты называют Клита и Тифона; а также Кефала, супруга Прокриды. Если предмет любви Авроры не отдавался ей добровольно, она его похищала. Так она похитила Клита, Кефала, возможно, Ганимеда. Орион был её возлюбленным, а Тифон стал супругом.
Увлечённая его поразительной красотой, Аврора испросила у Зевса ему бессмертие, забыв при этом прибавить просьбу о сохранении ему вечной юности. Когда после долгой счастливой жизни Тифон - олицетворение дневного света - состарился и одряхлел, Аврора заперла его в одиночную комнату, откуда порой раздавался его старческий голос. Согласно позднейшему сказанию, Аврора из сострадания обратила его в сверчка.
От этого брака у Авроры были сыновья Эмафион и Мемнон, будущий царь Эфиопии, которому пришлось сражаться под Троей с Ахиллом и пасть от его руки. Аврора перенесла тело любимого сына в Эфиопию, где, по представлению древнегреческих поэтов, находились чертоги Гелиоса, и вечно оплакивала его, роняя обильные слезы - утреннюю росу. После смерти Мемнона Аврора упросила Зевса превратить его сестёр в птиц Мемнонид.
По другой версии: муж Астрей, её дети: Анемы (ветры) и Астры (звёзды).
Глава 1
18.03.2021г. –
Дни проносились разлук и ночи слез…
Ах, как же ранят шипами стебли роз!
Но я нашей встрече рада,
Я ждала тебя…
Расскажи, расскажи, расскажи
Как ты жил так долго без меня?
Как меня нашел средь бела дня?
Ты мне расскажи, расскажи мне…
Расскажи, расскажи, расскажи,
От меня секретов не держи,
Прошлое, как книгу, приоткрой и
Я пойду с тобой…
Ирина Нельсон
Еле шепчет не о Вечном,
Рассыпая наши мечты.
Если в сердце общежитие –
Мне не место, мне не быть там.
Если не по себе, значит – не с тем;
Значит – не там мы наедине.
Шум от плёнки кассет. Обратный билет.
Молча в пути, – так будет проще всем.
Припев:
Каждому по факту – рядом нужен человек;
Но бывает так, что одиноким лучше всех.
Каждому по факту – рядом нужен человек;
Это так абстрактно, это бабочки эффект.
Zivert – Credo
Если ты секс бомба, то я сапёр,
Если это шоу-шоу – я режиссер;
Потанцуй, потанцуй, потанцуй,
Потанцуй со мной! Дааа…
Если веришь сказке, то будет толк,
Ты же в красной шапке, я - серый волк.
Прогони, прогони, прогони,
Прогони меня!
Может быть правда не стоит?
Это меня беспокоит.
Я же совсем не такой, я не такой…
Мы остаемся вдвоём, помню я имя твоё…
Света, Лена, Вика… А! Вероника!
Чика-чика-чика-чика, ты - спелая клубника,
Чика-чика-чика-чика и без тебя мне никак!
Чика-чика-чика-чика, мою любовь верни-ка!
Чика-чика-чика-чика, верни-верни, Вероника!
Чика-чика-чика-чика, ты - спелая клубника,
Чика-чика-чика-чика и без тебя мне никак!
Чика-чика-чика-чика, мою любовь верни-ка,
Чика-чика-чика-чика, верни-верни, Вероника!
Поднимите руки и встаньте в ряд!
Все твои подруги со мной хотят!
Но мне ты, только ты, только ты,
Только ты нужна!
Ну, не будь глупышкой, скажи мне «да»,
Допивай винишко, иди сюда!
Подружи, подружи, подружи,
Подружись со мной!
Артур Пирожков
Ушли в небытие палящие и терпкие дни, когда Эврит поднялся на сцену и шепнул Эос на ухо поздравление с днём её рождения, дискредитировав в присутствии гостей и надел на руку ленту с надписью: «Я твой ревностный раб навсегда», причем выбитые слова на ленте имели двойное значение: ревностно слежу за тобой, ибо ревнив.
О, как сладко шептал он, что будет её рабом, любовником, мужем, единственным мужчиной, сделает всё, чтобы вытравить других мужчин из её жизни и снов… Она крестила его сумасшедшим, говорила, что не бывает так, а он отпирался: «Ну вот, не бывает!.. Будет, увидишь… почувствуешь и поймешь, ангел мой…»
И у него действительно получилось. Теперь она видела во снах исключительно его или его в другом образе, но всегда знала, что это он.
В благодарность за его любовь Эос рассказала Эвриту, что в предыдущем браке не знала своего мужа, и только сейчас узнаёт, что Алонзо за человек: он начал раскрываться, но время упущено.
- Я его выдвинул, я его и задвину, - сердито пообещал Эврит, откликаясь, чем в очередной раз порадовал любимую…
Жгуче целуя своего любовника, Арфа потянулась за газетой. Орион сцепил за её спиной ей руки и недовольно откашлялся:
- Опять не поставила прививки от желтухи. Смотри, для бомонда гепатит в последнее время – чума XXI века.
Арфа хихикала, как глупенькая малолетка, а на днях ей исполнился 21 год. Четыре года минуло, а она никак не отойдёт, как преступница, возвращающаяся на место преступления. Что ж, пора и честь знать…
- Мне надо идти, мой верный пёс, - высвободилась из объятий Ориона целенаправленная театральная актриса.
Окончила театральное два года назад экстерном. Такой талант, приходится успевать, пока не стукнуло сорок – ходит легенда, что после этой критической отметки художник изрисуется, писатель испишется, а актриса выгорит.
Арфа в свои 21 успела засветиться в роли Офелии, Эвридики, Дрёмы и Нидры Деви – нравилась ей тема, связанная со сном. Память, подлая разлучница и она же – искательница свиданий. В любом случае, Аврора – воительница, а не бесхребетная девственница – всё, как Он хотел…
Морфеусу регулярно стали приносить в контору следственного комитета, где он работал следователем по особо важным делам, статьи писак, бумагомарак и борзописцев о театре, художественных выставках и театральных премьерах. Не интересующийся ничем возвышенным, повзрослевший и похорошевший так, его красоте поклонялись Боги, Морфеус и мысли бы не допустил, чтобы кто-то сумел изменить его мнение о творчестве: в пииты и рисовальщики идут те, кто не хочет работать руками и головой. Стишки может нацарапать любой, а вот заработать существенные средства к существованию исключительно мужчина с извилинами и логикой, приближающейся к совершенству.
У Морфеуса был помощник по имени Ганимед Амброзайос, серенький, незврачный, так, смазливенький на чей-то непритязательный вкус, но недалёкий и тягомотный. Волосы светло-русые зализывал щёткой и мазал кремом, а они сбегали на свет божий и топорщились, как лучи тускнеющих звёзд, а большие голубые глазищи, наоборот, таращил, будто всему удивлялся. Чему удивляться, так, Морфеус всё в этой жизни уже видел, кроме в идеал воплощённого большого и светлого чувства.
«Нидра Деви – это индийская богиня, которая является местным аналогом Дрёмы – богини сонных мечтаний. В фольклоре есть история о Рамаяне, в которой её встречает воитель Лакшман. Он принял присягу служить и защищать своих свободных брата и сестру в течение 14 лет ссылки, в то время как его собственная жена Урмила осталась ждать его возвращения во дворце. Когда ночью он охранял лагерь, Богиня сна, то есть Нидра Деви, предстала перед ним. Она говорит ему, что пришло его время засыпать. Лакшман ей отвечает, что не станет спать в течение следующих 14 лет, ведь он нуждается в постоянной бодрости для того, чтобы охранять брата и сестру. Нидра Деви объясняет ему, что так долго бодрствовать попросту невозможно, и, что кто-то должен спать вместо него. Затем Лакшман говорит: «Моя жена, которую я оставил во дворце, будет страдать бессонницей, ожидая меня. Сделай мне одолжение, отдай ей мою часть сна». Так, Лакшман простоял 14 лет своей службы, не сомкнув глаз, в то время как его жена проспала все эти годы в ожидании суженого. Милость богини сна стала настоящим спасением для этой легендарной семьи У Сна была супруга, известная под именем Дрёма. Дрёма покровительствовала послеобеденному сну, лени, расслабленности, неге и отдыху. Кроме того, Дрёма - богиня сонных мечтаний. Наши предки видели её в облике небольшого человечка, вальяжно прогуливающегося под окнами и ждущего прихода ночи. После того, как ночная тьма опускалась на землю, эта очаровательная богиня сна пробиралась в дом через малейшие щели, бреши и отверстия, и своим приятным гипнотическим голосом усыпляла всех жильцов, даруя им чувство расслабленности и безопасности. Дрёма подходила к засыпающим детям, закрывала им глаза, гладила по волосам и заботливо поправляла одеяло. Её справедливо можно считать одним из самых таинственных персонажей в древнеславянской мифологии.
Богиня сновидений Соня была дочерью Мары и Велеса. Она покровительствовала плохим и хорошим снам. Её любимым развлечением был вызов сновидений, связанных с любовными и эротическими переживаниями. От имени её матери, Мары, происходит русское слово "кошмар". Оно интересным образом пересекается с английским словом "mare", которым в мифологии британских островов назывались чёрные кобылы (Мары), вызывающие сонные параличи и ночные кошмары. Именно от них происходит английское слово "nightmare" (плохой сон, ночной кошмар). Связь британских демонов со славянской богиней пока толком не исследована, но, по всей видимости, здесь имеет место мифологическая параллель, которую можно встретить не так уж и редко».
- Что ты там читаешь, бездарное, святое создание? – спросил Морфеус Ганимеда, ему и в этот раз приходилось заботиться о нём, о его перемещениях и творческом начале и продолжении.
- Послушай, интересно… Это про тебя, дружище… «Римский поэт Овидий упомянул в своих «Метаморфозах», что Морфеус приходится сыном богу Гипносу. Согласно Овидию, у него была тысяча братьев и сестер, причём сам Морфей, Фобетор и Фантазос были всего лишь наиболее заметными среди них. Роберт Бертон в своей «Анатомии меланхолии» в 1621 году ссылается на классические изображения Морфея: «Филостаратус рисует его в белом и чёрном плаще с короной цвета слоновой кости, полной чёрно-белых снов - приятных сновидений и кошмаров». Начиная со Средневековья, имя Морфея начало строго отождествляться со сном как таковым, постепенно вытеснив память о его отце Гипносе – подлинном боге сна. Именно Морфей стал героем всех поверий и поговорок, связанных со сном. Поэтому его можно по праву считать самым известным среди всех богов и богинь сна, которым посвящена эта статья».
- Вот реально некоторым людям заняться нечем, - пожал плечами кумир молоденьких и глупеньких женщин.
- У каждого своё хобби. У тебя – альковное, у противников твоих – романтичное.
- Созерцательное, - поправил Морфеус, любивший точность и математику – царицу наук.
- В моём занятии хотя бы есть смысл. А где выгода в печатных статейках этих людишек?
- Сейчас узнаем, сколько платят за это… - но узнать ничего Ганимед не успел, его позвали в следственный комитет.
Слегка заскучавший Морфеус задремал недолго: в кабинет вихрем ворвалось ветреное, постоянно верчёное и судьбоносное создание в мега – мини клетчатых шортах на замке и пуговицах и точно такой же блузе, у самой ложбинки груди кристального третьего размера перевязанной бесконечно длинным двусторонним (внутренняя сторона – чёрная) поясом шириной 7 см, и завязанным в талии бантом – баттерфляй. На красуле были терракотовые колготки и рыжие же ботильоны на каблуке 7 см. Игреневые локоны рассыпались по плечам, а сахарно-тростниковые глаза осваивали помещение и прорабатывали фронт работы, исследуя автора мольберта.
- Вы кто такая?! Кто вас впустил?! – набросился на много лет готовившуюся к своей лучшей роли Аврору Морфеус.
«И это всё, чего он добился за столько лет? Господи, как долго я тебя искала… Ничего нового, вопросы и те прежние, фи», - фыркнула девушка с презрением.
На Морфеусе была классическая синяя полицейская форма, сидевшая на нём неуязвимо и преданно.
«Ладно, хоть одеваться научился, да и физиономия усовершенствовалась».
- Вы – моя последняя надежда! – и девушка легко и воздушно запрыгнула на стол, резко придвигая глаза и всё лицо к грозному объекту.
- У меня украли любимого пёсика, и я даже знаю, кто это сделал, - плачуще и заводяще пожаловалась незнакомка.
У Морфеуса округлились глаза. Ни разу в жизни ни одна девушка не вела себя с ним так смело и так скромно и холодно в одно и то же время. Он взял себя в руки, поджал ноги, чтобы случайно не выдать, как он её хочет… прямо здесь, на рабочем столе. Он много раз хотел женщин, разных, но исключительно красивых, но впервые прямо так, без подготовки, экстренно и тотчас… Но нельзя же заводить отношения с клиентами, которые так… заводят…
- Это мой муж, вернее, мой жених – да какая разница, как не запутаться в этих мужьях, женихах, любовниках? – он ненавидит моего Тифона… А вы не знаете, я его в шутку зову Тиффани, ну, как украшение, да, моего сердца!..
Морфеус внутренне застонал и заныл: «О, Боже, только не это! Ну, зачем?.. Единственная женщина, которая по-настоящему мне…»
Внешне он был беспристрастен и хладнокровен. Мог обмануть любого, кроме театрального дарования.
- Слезьте со стола! – потребовал терявший терпение (не то терпение, что запрашивалось) следователь.
- Ой, нет! У вас всё такое красивое, такой порядок…
- Вот именно! – подтвердил её будто бы нечаянно вырвавшиеся слова Морфеус.
- Сначала я должна сделать селфи, а вы знаете, Орион ненавидит, что я всё фотографирую… Ох, уж эти мужчины! Ничего они не понимают… в искусстве!
«Я уже начал понимать, я хочу… понимать… тебя… и любить… хочу…»
- Какое селфи? Вы с ума сошли?! – Морфеус вскочил на ноги от гнева.
«Актёр из него никудышный, фу, требуется опыт, чтобы всё исправить…»
- О, вы так кстати освободили мне место… и дали свет…»
«Рампы» - усмехнулась Аврора, поджав ноги на столе и плодя бесконечное множество фотографий.
- Я вам фото по почте пришлю, да? У вас такое приятное рабочее освещение… - и она разместила телефон на груди и чикнула селфи, оттеняя её рукой.
- Можете не присылать… - нагрубил ей следователь, отойдя от стола, но не отворачиваясь, не смог он себя пересилить.
- Так вы же займётесь моим делом, моим пёсиком… - напомнила греческая смоковница, вытягивая свои бесконечные ноги вдоль стола.
«Я – твой пёсик, хочешь? Я хочу…»
- Я – следователь по особо важным делам, а не бюро находок.
- Но мой почти что муж не сознается, я его знаю, он такой упрямый, правда, ещё ничего… Но это он, нет сомнений… - наверное, ни один влюблённый плейбой не смог бы отказать в просьбе, высказанной таким тоном, как бы она не его не превозносила при этом.
И героиня ни на минуту не забывала томно заглядывать в глаза несчастного следователя. По итогу, добивая гуляку окончательно, легла на спину, сначала закатив глаза в потолок, а потом, прищурив один изумруд, и, положив ногу на ногу и выгибаясь, наделала знаковых селфи. Нелишне будет добавить, что к его важнейшим документам она отнеслась наплевательски, брала их в руки и буквально обсыпала ими себя, как дождём из нечистой лужи. Морфеус не знал, где находится та грань деликатности, переступив которую, он может пойти на неоправданный риск и сделать девушке замечание.
И как раз, когда наступила пора попросить у неё телефон и задать исторический вопрос, что она делает сегодня вечером, Аврора, не считая обязательным назвать имя и фамилию - для дела! – спорхнула со стола и покинула кабинет следователя по особо важным делам – хотя бы теперь он мог рассчитывать на оправдание своей должности! – а Морфеус рухнул на дешёвый деревянный стул и закрыл лицо руками, не планируя последующие несколько минут видеть белый свет.
Прошло минут пять, когда солнце, вдруг приходя на помощь сластолюбцу, ударило в оконное стекло так ярко, что Морфеус заметил в папке на столе что-то алое. И выхватил этот предмет из папки рывком, будто, повремени он с движением, исчезло бы, рассеялось видение, как ушла из его жизни лучшая женщина, которую он когда-либо видел.
Объектом оказался точь-в-точь такой же кусок блузы девушки, равно аналогично перевязанный бабочкой, а в нём помещался тюбик имбирной помады. Опустив вопящие о пощаде глаза ниже, Морфеус увидел надпись «7777555АРТ, сегодня вечером в «Aethus evar «Rua». Уверена, ты знаешь все рестораны в городе, но этот тебе незнаком».
Последние часы рабочего дня Морфеус сидел как на иголках, ему даже показалось, что он брюки протёр от постоянного ёрзания по стулу. Но всё когда-нибудь заканчивается, подошла к концу и следовательская пытка. Он запер кабинет и отправился в ресторан, не очень понимая, что его ждёт в будущем и что потом делать с чувством повышенной ответственности, странным образом гармонирующим с изменой, которая намечалась в его биографии. Ну, он сам себя к этому подталкивал, не следует же всё подряд спирать на гормоны и бестолковость тела. Размечтался, безмозглый полицейский инспектор, что она ему даст себя хотя бы поцеловать!
Аврора зашла домой, развязала бант на блузе и увидела отца, спускающегося со второго этажа.
- Ну, что это за вид, дорогая? – рассерженно спросил Эврит.
- Да, совсем мне не идёт, но у меня было важное дело…
- С чего ты взяла, что не идёт? – удивился отец и добавил, что не стоило бы провоцировать любовников на противоправные деяния.
- Папа, тебе 46 лет, а ты рассуждаешь, как подросток. И говоришь, как следователь, с которым я час назад общалась. В твоём возрасте надо понимать, чего ты стоишь, а особенно то, что твоя дочь – ни на что не способная идеалистка.
Эврит, как бы ни было это обидно дочери, рассмеялся.
- Ну, признайся, у тебя было свидание? Ну, профессию парня ты уже назвала, осталось имя и фамилия. Уже один твой наряд говорит об успешности твоего мероприятия, какую авантюру ты бы в голове не затевала.
- Нет, я иду вечером в ресторан.
- С мужчиной своей мечты?
- Очень смешно, папа, Ориона не будет со мной, он же работает с клиентками по вечерам.
- Ну, любит-то он тебя! Или ты передумала выходить за него замуж?
- Да я ещё не знаю, таких далеко идущих планов у меня нет.
- Арфа, ты уже дома, расслабилась и ложь своему отцу – не твоё амплуа.
- Хорошо, как только я пойму, успешно складывается то, что я задумала или нет – я тебе сообщу.
- Ну вот, уже лучше, образ честной и послушной дочери для тебя предпочтительнее.
- Ха – ха, - ухмыльнулась Аврора, уходя в свою комнату переодеваться.
На шкафу уже висело на плечиках ржавого налёта платье, а к нему стояли морковные туфли «Энкл – стрэп». Авроре была подвластна любая роль, любой образ, но впервые она не просто работала – она вошла во вкус…
Морфеус явился в ресторан в оливковых джинсах «Tapered cut», дополненных горечавково-синей рубашкой с подвёрнутыми рукавами. Арфа встречала его, проследив, чтобы его непременно впустили.
- Забыла предупредить, что в заведении дресс – код, но это и не потребовалось: ты прекрасен!
Новая знакомая улыбалась, а платье подчёркивало фигуру так явно, что Морфеусу вновь пришлось прибегнуть к фьючерсной медитации.
- Я успела заметить, что ноги у тебя не кривые, но спасибо, что подумал, что я незрячая.
- Любовь слепа, но ты… вы… Потанцуй со мной…
Аврора посмеялась над ним, а потом протянула не руку, а щёку для поцелуя. Морфеус подтвердил бронь, а затем смело обнял её за талию. Танцевала невеста вора маленьких собачек хорошо, но болтала беспрестанно. Темой ее разговора был только лишь Орион, почти муж, а подлинной страстью – йоркширский терьер, у которого был маленький мандариновый бантик, розовый язычок и кличка Тифон.
- Почему Тифон? – задал бессмысленный вопрос Морфеус, которого интересовало вовсе не это, а мечта каким-то чудом переспать с девушкой.
Интересно, что Аврора прижималась к нему сама, но его поцелуи разблокировала только через пару часов, будучи трезвой, как стекло, когда следователь по тайным желаниям в полной боевой готовности предложил заплетающимся языком с драконьим дымным ароматом виски предложить скоротать вечер у него дома.
- А? Ок, пойдёт, - и Аврора поднялась из-за стола и взяла сумочку.
В такси они не разговаривали и к девушке следователь не прикасался.
«Копит силы на брачную ночь?» - рассмеялась довольная исходом операции Арфа.
В его гигантской квартире она сразу же скинула шпильки, протанцевала по всей пихтовой лестнице на носках и, съезжая попой с перил к хозяину, сдержанно спросила:
- Я могу раздеться? Жарко… - и, не дожидаясь позволения, сбросила платье и чулки.
Морфеус никогда в жизни не был столь близок к первородному греху Адама…
Окно ослепляло рыжее солнце, блики пускали солнечных зайцев в пастельно-бирюзовые очи Авроры, а Морфеус спал на её великолепной груди, постанывая, а когда она попробовала пошевелиться, накрыл её грудь и живот руками и прошептал в полнейшем беспамятстве, без сознания, но явственно:
- Ну, куда, ты ж моя… Я люблю…
Слава Богу, герой спал и не мог видеть, как слезинка скатилась из левого глаза Арфы и упала ей на грудь, которую так и сжимал крепкими руками Морфей, получивший новое прозвище, но не утративший старых привычек.
Арфа повторяла поползновения выйти из плена, натягивая спадавшее одеяло, но не выдержала испытания: зашли двое и этими двумя оказались родители Морфея… Ну, это же нормально, когда в гости пришли свекровь со свёкром, а их сын спит на груди обнажённой женщины, опираясь буквально сформировавшейся Y – хромосомой в её лоно…