Трудно сказать, как бы вел себя Троцкий, возглавь он партию и страну, ибо никакой экономической программы у него не было, о чем еще будет сказано ниже, отношение его к крестьянству, к нэпу, к той же интеллигенции было неясным, противоречивым. Но в период борьбы с политбюро его явно мало волновали какие-то реальные программные установки во всех важнейших сферах жизни партии и страны.
Он прекрасно понимал, как устроена ВКП (б), и понимал, что ему противостоят вовсе не титаны ума, и он может порваться в вожди. Еще в 1904 году Троцкий издевался над ленинским построением партии, он писал: «Во внутренней партийной политики эти методы приводят, как мы еще увидим, к тому, что наша партийная организация «замещает собой партию», ЦК замещает собой партийную организацию, и, наконец, «диктатор» замещает собой ЦК, далее к тому, что комитеты делают «направление» и отменяют его, в то время как «народ безмолвствует». ( Троцкий Л.Д. Наши политические задачи. Женева: типография РСДРП. С. 54)
Когда Ленин был диктатором и мог спокойно приблизить к себе, ввести в ЦК, например, Сталина, который ему был нужен, как национал, как лично ему преданный человек, а затем ввести в самые верхи в 1917 году Сверлова, который не имел никаких особых заслуг перед партией, кроме преданности лично Ленину, то в первом случае Троцкий возмущался таким подходом, но весной 1917 года никого не спросив, Ленин ввел в самые верхи партии самого Троцкого и тот в итоге оказался вторым по иерархии вождем революции, а потом и великой страны.
По сути дела, партией и затем всей страной, находившейся под властью большевиков, во время гражданской войны управляли всего пять человек – Ленин и четыре еврея (этничность здесь подчеркивается не случайно, далее будет понятно зачем это делается) – Троцкий, Свердлов, Каменев и Зиновьев. Где-то рядом «стояли» Бухарин и Сталин, Бухарин был нужен Ленину для того, чтобы вести на себе воз идеологической работы и руководить печатью, Сталин в политбюро всегда голосовал, как Ленин, и в этом смысле был незаменим, обеспечивая Ленину большинство.
Кроме этих людей было несколько десятков партийцев с большим партийным стажем, соратников Ленина, которые в своих сферах обладали неограниченной властью и были по сути никому неподконтрольны. Всю эту верхушку Стивен Коэн называет то «боярами», то «олигархами» (еще до появления в русском политическом языке этого понятия). По сути дела, эти партийные олигархи обладали равными правами, могли критиковать друг друга, но не имели права влезать в чужую епархию, они стояли над партией, над законом, даже если под законом понимать «революционную законность».
Троцкий не мог ничего приказать Бухарину или даже Дзержинскому и наоборот, так обстояло дело и с прочими. Более того, сам Ленин вынужден был просить, к примеру, главу Петроградского ЧК Бокия помиловать некоего темного товарища и получил такой почти хамский отказ, что написал на полях «грубо». И в этой системе власти не было формального руководителя, не было главного выборного лица в партии, высшими органами были политбюро и ЦК партии. Интересно, что по этому принципу компартия СССР была устроена до самого своего конца, ибо генеральный секретарь – это не высшая должность в партии СССР, это всего лишь руководитель партийного аппарата ЦК, который координировал работу других секретарей ЦК.
Такая ситуация создалась в партии, потому что она была выгодна Ленину, он был создатель партии большевиков и ее вождь, ему не нужны были какие-то формальные регалии, чтобы руководить партией. Критики со стороны своих товарищей он не боялся, он в общем-то ее поощрял, поскольку она делал партию все же не откровенно диктаторской, а партией единомышленников, но при этом Ленин всегда мог продавить свое решение, даже навязать его, как это было в ситуации с подписанием Брестского мира.
Но кроме заботы о демократизме в партии, Ленин заботился и о том, чтобы на его власть никто не мог посягнуть. Так Троцкому он всегда находил противовесы и в армии, которой Троцкий командовал. И в партии. Ленин близко не подпускал Троцкого к ЧК-ГПУ, армию контролировали особые отделы ЧК, в политбюро Троцкому вечно противостояли Зиновьев и Каменев и примыкавший к ним Сталин.
Но к концу гражданской войны в партии уже были недовольны этим правлением и лично Ленина, и «олигархов», партия была пополнена в основном русскими и здесь добавлялся еще национальный мотив – антисемитизм, за него рядовых коммунистов исключали из партии, а вот с олигархами было сложнее. И здесь была любопытна попытка переженить видных членов партии на еврейках. Каким образом те же Бухарин и Рыков получили в жены евреек, я не знаю, но просто этим не интересовался, но это было общее веяние и почти все члены сталинского политбюро имели жен евреек. Но это была одна сторона медали. Но была и вторая, на которую почему-то никто не обращает внимание. А она была важнее жен-евреек.
После окончания гражданской войны все важные решения партии перестают быть решением какого-нибудь одного «олигарха», это уже решения политбюро, ЦК и Организационного бюро ЦК и все те люди, с голосом которых во время гражданской войны никто бы и считаться не стал, стали людьми, которые начали определять стратегию партии. А большинство в ЦК ВКП (б) и Оргбюро составляют русские. И это безусловно сознательная политика Ленина, страшный и непримиримый враг великодержавного русского национализма он вынужден был вводить в политбюро и ЦК русских, но он старается опираться на тех русских, которые или не имеют своего мнения, или не опасны для него политически, или это просто слабые и не очень решительные люди, которых Ленину легко убедить в чем угодно. Вот так постепенно формируется «партийное большинство», которое можно с уверенностью назвать и русским большинством. Постепенно свое прочное место в политбюро занимают Бухарин, Рыков и Томский. В ЦК партии закрепляются такие люди, как Молотов, Калинин, Ворошилов, Бубнов, Куйбышев, Фрунзе, чуть позже добавляются Андреев и Киров. Безусловно умные среди них Бухарин и Рыков, но Ленин знает, что он может навязать свою волю Бухарину и Рыкову, как и упрямому защитнику интересов рабочего класса Томскому, все же более гибкому, чем защитник интересов рабочего класса Шляпников. Кроме Бухарина и Рыкова это люди отнюдь не первого ряда из «ленинской гвардии», но Ленину удобно иметь с ними дело. Ленин специально не делает главу тайной полиции Дзержинского (и никого из видных чекистов) членами политбюро, да и в ЦК не торопится их вводить, Фрунзе получает свое место в ЦК не как заместитель Троцкого в армии, а как именно старый большевик со стажем. Ну вот уходит со своего места вождь - Ленин, сначала в болезнь, потом вообще умирает и…Троцкий остается один на один с этим самым «слабым» большинством, подобранным Лениным.
Кто мог из них сравниться с Троцким интеллектом, знанием марксизма? Только один человек – Бухарин. Более того, Бухарин и по образованию экономист и всегда на профессиональном уровне занимался экономикой, Троцкий интересовался политикой, но не экономикой.
На первом этапе борьбы за власть Троцкий схлестнулся с Каменевым и Зиновьевым, верными оруженосцами Ленина, которые решили, что они и без Ленина смогут возглавлять партию. Лишенный особого честолюбия Каменев решает двигать на пост нового вождя амбициозного Зиновьева. Но тот делает доклад и проваливается, об этом хорошо пишет в своих мемуарах тогдашний помощник Сталина и технический секретарь политбюро Бажанов. Он пишет о том, какое удручающее впечатление произвело на руководство партии выступление Зиновьева, на вождя он явно не тянул, а вот Троцкого в качестве вождя категорически не хотели видеть Каменев и Зиновьев, между Троцким с одной стороны и Каменевым и Зиновьевым с другой стороны развязалась борьба за власть. Бухарину выступал против вождистских амбиций Троцкого, но с примирительной позиции, веря в возможность того, что члены политбюро могут договориться между собой, веря в возможность коллективного руководства.
Сталин, потерявший в лице Ленина покровителя, да еще укоротивший век Ленина своим хамством Крупской, усердно пытался служить Каменеву и Зиновьеву. Но переусердствовал, он слишком уж откровенно показал себя, как страшного человека, который готов во имя собственных интересов переступить через кого угодно и что угодно. И очень странной выглядит старая-новая традиция выставлять Сталина фигурой равной Троцкому чуть ли не с 1922 года, и трактовать советскую историю с момента недееспособности Ленина, как противостояние этих двух фигур. «Именно Сталин идейно разгромил Троцкизм, левую и правую оппозицию и спас партию и страну от гибели» - это клише используют со времен прихода к неограниченной власти самого Сталина, когда он сам взялся писать историю, но этот миф продолжил жить и после Хрущева при Брежневе, ожил в 90-е годы ХХ века и прямо триумфально шествует от одной монографии к другой, от одной научно-популярной книги к другой сегодня.
Есть множество образцов такой исторической фантастики в исполнении кандидатов исторических наук и докторов исторических наук. В качестве примера можно привести книгу профессионального историка К.Н. Писаренко «Тридцатилетняя война в политбюро» М. «Вече» 2006 г.
Этот автор выдвигает уж прямо фантасмагорическую трактовку борьбы за власть в 20-е годы в Советской России. По его версии Троцкий сам понял, что коллективное руководство губит страну, что стране нужен вождь и вождем этим должен быть…Сталин. С чего, вдруг, Троцкого посетило такое озарение, историк Писаренко нам не объясняет, но без всяких доказательств выдвигает конспирологическую версию того, что Троцкий и Сталин тайно договорились о том, что Троцкий будет изображать из себя оппозиционера, помогая Сталину прийти к неограниченной власти, и тот таки приходит к ней, по мнению Писаренко, аж в 1925 году. Почему именно в 1925? Видимо для того, чтобы скрыть тот факт, что именно в 1925, 1926 и от части в 1927 году Бухарин, Рыков, Томский разгромили Троцкого, Зиновьева и Каменева, в эти же годы под руководством этих членов политбюро проходит окончательное восстановление народного хозяйства и пр. и пр. А Сталин? А Сталин работает в секретариате ЦК с бумагами. И занимается черным пиаром сначала в пользу Каменева и Зиновьева, а потом в пользу «партийного большинства» во главе с Бухариным.
Правда, Писаренко откровенно противоречит себе и довольно подробно рассказывает, как Каменев и Зиновьев фактически отрешили Сталина от власти в 1924 году. Писаренко цитирует полностью заявление Сталина, который просит освободить его не только от секретарской работы, но и вывести из членов политбюро:
«В Пленум ЦК РКП
Полуторагодовая совместная работа в Политбюро с т.т. Зиновьевым и Каменевым после ухода, а потом и смерти Ленина, сделала для меня совершенно ясной невозможность честной и искренней совместной работы с этими товарищами в рамках одной узкой коллегии. Ввиду этого прошу считать меня выбывшим из состава Секретариата (и Оргбюро) ЦК.
Прошу дать отпуск для лечения месяца на два.
По истечении срока отпуска прошу считать меня распределённым или в Туруханский край, либо в Якутскую область, либо куда-либо за границу на какую-либо невидную работу.
Все эти вопросы просил бы Пленум разрешить в моем отсутствии и без объяснений с моей стороны, ибо считаю вредным для дела давать объяснения, кроме тех замечаний, которые даны в первом абзаце этого письма.
Т-ща Куйбышева просил бы раздать членам ЦК копию этого письма.
С ком. Прив. И. Сталин 19/YIII.24г.
Если мы внимательно перечитаем текст этого письма, то очевиден шантаж со стороны Сталина, он не хочет рассказывать о причинах своего ни много ни мало ухода из Политбюро. Уникальное заявление в своем роде. Человек из высшего руководства страны заявляет о своем уходе, но не товарищам по Политбюро, а просит раздать текст этого письма членам ЦК. Дело в том, что в политбюро входят люди, которые Сталина ненавидят и боятся, как Зиновьев и Каменев, презирают, как Троцкий, не испытывают симпатий, как Рыков или Томский. И для Бухарина он еще не стал соратником по борьбе с «левой оппозицией».
Но великий актер Сталин не случайно пришел к власти, пришел он к ней не благодаря политическим талантам, а благодаря своему знанию человеческой психологии. Ведь уже все было готово для «увольнения», не он первый, не он последний покидал политбюро и секретариат. По сути на его должность Каменев, который вел заседания политбюро, подобрал простого, послушного и неглупого парня Андреева (который потом будет вечным членом политбюро при Сталине), Каменев заменил секретаря Сталина Бажанова, который был техническим секретарем политбюро, на своего человека, осталось только на пленуме проголосовать и выделить тов. Сталину, как он просит, руководящее место в Туруханском крае или еще где и страна была бы спасена от преступника грандиозного масштаба, но был шанс, что Сталин все же уйдет со скандалом. И выступит на Пленуме, и что-то там вскроет из тайной кухни Каменева и Зиновьева, их интриг против Троцкого в частности. Поскольку он сам во все это замешан, то будет свара и его все равно изгонят, но… шум-то будет, а шума Каменев с Зиновьевым боятся. И ведь не настолько Сталин еще опасен, можно сказать, что совсем не опасен, копается себе с бумажками… Куда опаснее, если он перебежит к Троцкому, а Сталин рассматривал такой вариант. После ухудшения отношений с Каменевым и Зиновьевым Сталин раскритиковал их статьи (придрался к мелочам, но ядовито) и сделал реверансы в пользу Троцкого. Троцкий в тот момент, конечно, не принял Сталина в ряды своих сторонников, но всего этого хватило, что Каменев и Зиновьев создали примирительную комиссию, Сталин смиренно принял временно в качестве формального начальника Андреева, а Зиновьев отказался публиковать в своей статье главу «Об ошибке товарища Сталина». Думается, что потом почти все члены политбюро прокляли этот вечер, когда уставшие, они решили не ворошить улей и оставить Сталина в политбюро, от него и польза небольшая, но и вреда вроде нет.