ДНЕВНИК ПОЛЯРНИКА
1 декабря
Вот и остался я один, как тот негритенок из кино. Прилетел вертолетик за моим напарником, а уж что там с ним – камень в почке, аппендицит или еще что – на большой земле разберутся. Но корчило его знатно.
Забрать забрали, а сменщика ему не привезли. Сказали, потерпи уж недельку-другую, обязательно кого-нибудь забросим. А нас и так-то всего двое было на малой станции. Хотя и не придерешься – станция рассчитана на команду до семи человек, а два – это ж до семи, ага. Один, соответственно, тоже. Оно понятно, время такое, наука в… в упадке, в общем. Бегут люди из науки, кто в бизнес пытается пробиться, кто еще что.
Да не, я справлюсь, конечно, не первая вахта. И с работой справлюсь, и на досуге в одиночестве от тоски не помру. У меня тут книги, видик, магнитофон, кассет куча, даже с уроками английского есть. В шахматы и в бильярд придется самому с собой играть. Вешаться, как тот негритенок, точно не стану.
Ну в конце концов не один же я на Шпицбергене. Километрах в семи норвежская станция, на соседнем острове – японская. Заскочу в гости, если что…
10 декабря
Начинаю знакомиться с соседями. Неожиданно.
В полдень вышел снега набрать, чтобы растопить на воду. Лед в Арктике топить нельзя, вода талая соленая выходит, из-за океана, а из снега – пресная.
Вдруг гляжу – чешет кавалерийским шагом мимо станции здоровенный мужик, без одежды! И под нос себе что-то бормочет. Пьяный, думаю, что ли? Подскочил к нему, схватил, в дом затолкал. К столу пихнул, спирта плеснул ему – пей, говорю, окочуришься же. Он что-то бормочет, не понимает ведь меня, но выпил. Стал его расспрашивать, кто такой да что случилось, но я ведь его тоже не понимаю, да он и пьяный же явно – только мычит да рычит что-то себе под нос. Высоченный, на голову меня выше, весь густо поросший светлым волосом. Не, явно не японец. Норвежец, наверно. Вспомнилось мне, в армии со мной армянин служил, Манвел, мохнатущий, что твой медведь. Только Манвелка чернявый был, а этот белесый. Точно норвег.
Отогрелся вроде, дал я ему запасную куртку напарника, хотел унты дать, да ножища у него такая – не влез, никакие снегоступы не нужны. Все, говорю, иди домой, переживают небось. Он буркнул что-то и пошел себе. Надеюсь, добрался благополучно.
20 декабря
Сегодня Манвел (пусть так зовется, он вроде не возражает) в гости заходил. Слышу за окном шаги, тяжелые, ну, думаю, медведи вконец оборзели. Гляжу – лицо за стеклом, одна сплошная бородища. Я думал, он куртку пришел вернуть, смотрю – а на нем кроме куртки и нет ничего. Специально, что ли в ней пришел, уважение проявить, показать, смотри, мол, понравилась, ношу. Ну ладно, носи, викинг отмороженный.
А он и правда отмороженный оказался! Медведи подошли-таки близко, чуть ли не под стены, он выскочил да как гаркнет на них по-своему – они хвосты поджали, что твои болонки, и деру… бесстрашный мужик!
1 января
Вот и новый год. Я заранее станцию чем мог украсил, что под руку попалось. Елочку, жаль, взять негде. Вчера по рации с землей связался, поздравления принял-передал. Во двор вышел, приборы проверить, закрепить там кое-что – ветер поднялся сильный. Гляжу – мама родная! В десяти метрах от меня упряжка с санями, тройкой запряженная! И мужик в санях, слышу, кричит что-то, руками машет. Подхожу я, вижу, полозья сильно в снег зарылись. Мужик – пожилой, крупный такой, в дубленке – говорит: «Подтолкни, будь другом». Ну я за лопатой метнулся, впереди расчистил, сзади подтолкнул, лошади рванулись – и вывезли, и ходу! Мужик рукой машет, спасибо, мол. Откуда он здесь? Лошади, главное, откуда? Так и не понял, и спросить не у кого.
А Манвелка не зашел. Оно и понятно, со своими праздновал. Так и проводил я старый год один, так и новый встретил. Судьба, видать.
9 января
Уххх дела! Только в себя пришел. Манвел-то бабой оказался! Ну обо всем по порядку. Пришел он ко мне под Рождество. Сели, накатили, праздник все-таки. А он давай лапы распускать! Я его как толкану от себя, а руками чувствую – у него под шерстью грудь-то вроде мягкая… погодь, говорю, дай определюсь… лап-лап – и правда грудь! Потихоньку уж и там проверил, чтоб наверняка… баба!
Вот тебе и Манвел. Маня, стало быть.
И не с норвежской станции она, это уж точно. А откуда да кто такая – молчит…
15 января
Стоп, это что ж, мне теперь ей на восьмое марта что-то дарить надо будет? А где я ей здесь подарок добуду? Здесь как-то ни духов не продают, ни колготок капроновых…
Да, засада.
Придумал! Она ж мне на двадцать третье февраля тоже ничего не подарит, где ж ей взять, да и кто бы ее надоумил? И потом если что, скажу – ты мне на двадцать третье даже несчастных носков не сподобилась подарить, так что извини…
25 января
Маня два дня у меня ночевала. Забавная все-таки баба. Сидим вчера вечером, печка гудит, я в шахматы сам с собой рублюсь, она своими женскими делами занимается – чешет свою шерстку костяным гребнем (приволокла с собой), вычесанное в кучку складывает, на какую-то палочку наматывает, под нос себе что-то мурлычет. Я ей говорю – у нас с тобой, Мань, прям идиллия, котика еще только не хватает.
А наутро ушла, я еще спал. Я так и не понял, обиделась, что ли.
31 января
Ну дела! Три дня Маняхи не было. Явилась. За спиной рюкзак (мой забрала из сарайки), в руках мешок, видно, что тяжеленный. Ввалилась, радостная, бубнит что-то, и вытряхивает из мешка… котика. Жирного, гладкого. Морского. Она стоит, глаза довольно щурит. Я в шоке, конечно, котик явно тоже.
Ты сдурела, что ли, говорю? Неси его откуда взяла. А она… скуксилась, носом шмыгнула, да ногою топ! Котик аж за печь шарахнулся. Спрашиваю – кормить его чем, ты подумала? Она рюкзак сбросила и из него на пол кучу рыбы вывалила, на себя и на дверь показывает – сама, мол, приносить буду.
Ну и что я мог сделать? Она его обратно не понесет, это я понял. Сам он не пойдет тоже – его ж в мешке несли, он дорогу не знает. И я не знаю, да и не донесу. Нет, серьезно, что я мог сделать?
8 февраля
Барсиком назвали.
Он уже почти откликается. Утром дверь ему открываю, он ластами шмяк-шмяк, пузом по полу плюх-плюх – и на улицу, в снежок пушистый зароется, кувыркается, блаженствует. К вечеру домой приползает. Маня снова уходила на несколько дней, взяла с собой санки легкие алюминиевые, вернулась груженая рыбой по самое не могу.
Пусть уж.
24 февраля
Ну я попал! Маня вчера подходит, радостная такая, и вручает мне носки. Вязаные, из пушистой светлой шерсти. Свой мех спряла, от сердца, можно сказать, оторвала! Потихоньку от меня, сюрпризом! Не, приятно, конечно, они и ноги и душу греют, но мне-то откуда ей подарок взять?!
6 марта
Умаялся. Ходил к норвежцам. Выменял у них на канистру спирта коробку конфет с ромом. И напильничек ей подарю, ноготки обрабатывать.
12 марта
Получил радиограмму – все, собирай манатки, через неделю-другую привезут команду сменщиков, а меня забрать собираются, раньше срока, поскольку я тут один, мол, настрадался.
Вот думаю. У меня тут Маня, Барсик. Как я их уже оставлю?
Не, я на большую землю слетаю, конечно. В отпуск, на пару месяцев. К родителям, денег им оставлю на ремонт, подмогу чем-то, может, на море махну. А потом обратно сюда. Вот только доставку рыбы для Барсика налажу, чтоб Маняха не таскалась, можно договориться, прямо с сейнера пару тонн притаранить.
Ведь как говорят? Дом – это там, где тебя ждут. А они будут ждать.