Действие романа происходит в альтернативной реальности.
Все события и персонажи являются вымыслом.
79
ЦеКРИТ, Москва
28 августа, 20 часов 11 минут
– Любопытненько не правда ли, Пётр? – резюмировал Удалаев, когда ведущий программист закончил просмотр видеоматериала.
Сперва всё шло, согласно установке. В «Мяте» прошла плановая стыковка обоих подопытных. Парочку «проводили» до мотеля, причём слежка преднамеренно была вопиюще непрофессиональная: наняли двух придурков, ничего не смыслящих в конспирации. Но объект наблюдения, несмотря на весь свой опыт, слежки не заметил. Он вообще не видел ничего и никого, кроме девушки. Это радовало, психофизиологическая установка тут сработала без сбоя. Запись оргии в номере мотеля заставила Евгения Александровича аж присвистнуть ещё при первом просмотре. А сейчас он снисходительно наблюдал, как Пётр от возбуждения заёрзал так, что чуть не съехал со стула. Проблемы начались, когда камера видеонаблюдения зафиксировала, как объект взял в руку осколок разбитой ими вазы и вышел с ним из комнаты. Спустя семнадцать минут объект покинул мотель один, без девушки, повесив на дверную ручку табличку «не беспокоить». Профессиональные следаки (приставленные к тем непрофессиональным придуркам) тут же позвонили ему, Удалаеву, и он отдал приказ группе зачистки. Следующий отрезок видео был посвящён шефу в его кабинете.
– Я предупреждал, что программа может сбоить, – сказал Пётр. – Ваш… подопытный крутой чел. Не каждый способен на убийство, чтобы самоутвердиться в своих поступках. Вам его беречь надо.
– Ты считаешь, что это акт самоутверждения?
– Уверен, – сказал Пётр. – «Браслетный» приказ он выполнил безоговорочно. Но «И-Мо-Цен» ещё не установлена стопроцентно. Риск, что что-то может пойти не так, был мною озвучен. Проблема в том, что он не принял нашу установку, как само собой разумеющеюся. У него сильный, незаурядный характер.
– Это меня и беспокоит, – сказал Удалаев. – Он нам действительно нужен. А если он взбунтуется?
Пётр пожал плечами:
– Об этом нужно было думать до, а не после.
– Меня не интересует твоё мнение, Пётр, – холодно сказал Евгений Александрович. – Мне нужен от тебя анализ ситуации, исходя из ситуации. И только.
– Извините, – пробормотал ведущий программист. – Если он взбунтуется… Если он взбунтуется, можно дать ему новую установку. Совсем безвредную. Например, перестать думать о том, что произошло…
– Эта тоже считалась безвредной, а привела к трупу девушки.
– Процент сбоев ничтожно мал, но он есть, – сказал Пётр. – Шеф Баркасов, видимо, попал в сценарий «исключение подтверждает правило».
– Отлично! – не скрывая досаду, сказал Удалаев. – Этого ещё не хватало.
– Так делать? – спросил Пётр. – Только предупреждаю: программа сама всё ещё в фазе установки. Поэтому даже эта задача для Баркасова может стать не совершенной. «И-Мо-Цен» – не лоботомия.
– Делай. Заодно и проверим твой сценарий.
80
Нычка Волкова
29 августа, 10 часов 20 минут
– Сделал? – спросил Свиридов.
– А? – Матвей непонимающе посмотрел на Анатолия. Потом захлопал глазами и жиденько улыбнулся. – Ах, да. Кое-что есть. – И пальцы живо запорхали по клавишам.
Свиридов склонился к монитору.
– Она не особо жалует социальные сети. Нашёл её только в «Однокашниках». Да и то она заходила на сайт более трёх месяцев назад. Больше никакой инфы пока не нарыл.
– То есть, ни хрена ты не сделал, хакер долбаный.
– Вообще-то у меня есть дела поважнее поиска твоих бывших подружек!
Свиридов сгрёб в охапку ворот Матвея и потянул на себя так, что материя затрещала:
– Слушай, ты! – Глаза его метали молнии, желваки играли похоронный марш. Ему хотелось выплеснуть на этого сосунка всё накопившееся негодование, злость, досаду, но, увидев неподдельный испуг на лице толстяка (и это спаситель человечества?), разжал пальцы и, больше не вымолвив ни слова, ушёл.
Глаза Матвея недобро сузились. Он, сжав губы в куриную гузку, проводил взглядом спину бывшего майора, пока та не скрылась в дверном проёме, потом медленно покачал головой и повернулся к монитору. Испуг прошёл, пришло раздражение.
– Псих, – сказал Матвей, поправляя воротник. – Чё, вот прям так сдалась ему эта баба?
Созерцание изображений на мониторе с уличных камер видеонаблюдения несло сомнительное умиротворение, наверное, схожее, когда узник смотрит на небо через зарешёченное окошко. Но Свиридов продолжал смотреть, автоматически фиксируя любое движение. В основном – птицы, пару раз пробегали кошки (а может один и тот же кот), а сейчас на дорогу выпрыгнула белка, маленькая и серенькая. Если бы ни хвост, Свиридов принял бы её за крысу. Белка долго возилась с каким-то предметом (скорее всего с шишкой, с расстояния не разобрать). То и дело зверёк оглядывался по сторонам. Потом что-то белку всё-таки спугнуло и она, не расставаясь с шишкой, юркнула в сторону. Свиридов с полчаса сидел, напряжённо ожидая не прошеных гостей, но так никто не появился.
Он сомкнул веки и погрузился в воспоминания. Студенческие годы, крымский пляж, шум прибоя, запахи йода и соли, Ирина... Тогда ещё – юная. В неё он влюбился если не с первого взгляда, то с первого диалога, забавного, но очень глубокого. Их отношения прошли трудный извилистый путь от головокружительного романа до тихой дружбы. Почему у них ничего так и не вышло? Ему казалось, что с Ириной у него много общего, но отношения постоянно заходили в тупик. «Какой же ты «квадратный», Толя», – говорила Ирина, печально глядя ему в глаза. Вот так. Для всех он волевой, дисциплинированный, надёжный, ответственный, а для неё – квадратный. Но действительно, были у Ирины такие потаённые уголочки души, куда квадратный Толя добраться никак не мог. Оттого она и грустила, не получая от него чего-то... Чего-то важного, чего-то, что он дать ей не мог.
Несколько раз она уходила от него, он её возвращал, клялся, что сделает для неё всё. И делал. Но спустя месяцы она вновь отстранялась, замыкалась в себе и начинала собирать вещи. Ни уговоры, ни подарки, ни даже психологические методы убеждения спецслужб с ней не работали.
А однажды Свиридов понял, что устал. Устал возвращать, уговаривать и клясться. Устал переделывать себя. Устал ждать, что она изменится. И вместо очередной спецоперации по возвращению Ирины, неожиданно взял недельный отпуск и уехал туда, где всё началось. Крым встретил прохладой осени. Кричали птицы на опустевшем пляже, повсюду валялся мусор. Свиридов долго бродил по знакомым местам, заново открыл для себя архитектурные памятники, вечера коротал в забегаловках с местным вином. И понял, что готов отпустить то, что ему не принадлежит. Ирина, в конце концов, вышла замуж, обзавелась детьми и была, по её словам, счастлива. Он хоть и смирился с этим, но приобрел раздражающую его самого привычку сравнивать всех встречных женщин с ней. И сравнение было не в их пользу.
За эти полчаса он успел многое передумать относительно Ирины. Стоит ли её предупреждать? А если предупредить – поверит ли? А если поверит – сможет ли жить в новом социуме без браслета? Дадут ли ей жить? Насколько упадёт её социальный статус, откажись она от браслета? Пойдёт ли она на это? Да и что такого ей могут внушить или заставить с помощью браслета? Она же не радикал какой, не террорист, не инакомыслящий… Обычная женщина с обычными житейскими трудностями и радостями. Стоит ли подвергать её жизнь и жизнь её близких необоснованной опасности? У Свиридова душу рвало и мозги взрывало с каждым новым вопросом, ответы на которые тонули в омуте риторики.
Зоя тем временем отлипла от новостей. Глаза устали от бесконечной смены кадров, а мозг – от попыток проанализировать мешанину информации. Надо отдохнуть. Медицинский отсек, с его белыми кафельными стенами и не захламлённостью, отлично подходил ей для отдыха. Зоя (сдёрнув и сунув под койки раздражающую глаза плёнку) задумчиво разглядывала малознакомые аппараты, пока вдруг не увидела УЗИ-сканер. Очень похожий на тот, какой Влад ещё по весне привозил домой. Частная клиника, где он работает диагностом, закупила новое оборудование, и всю неделю вечерами он, обложившись инструкциями и справочниками, тестировал сканер, а Зое, соответственно, пришлось пройти внеплановое ультразвуковое обследование всего организма.
«А не попробовать ли мне сделать УЗИ?» – подумала Зоя сейчас.
Аппарат новый, все кабели и датчики упакованы отдельно, но, вроде, в сборке не должно быть ничего сложного. Зоя села и с мрачной решимостью попыталась вникнуть в клинопись инструкции по пользованию портативного ультразвукового сканера. Матвей бы разобрался быстро, но подключать его к таинству исследования её чрева Зоя не хотела. Тем более он прогер, а не врач. Через какое-то время она решила пойти опытным путём. Не убирая инструкцию, Зоя включила аппарат. Изрядно повозившись, присвоив себе звание лузер-спеца по УЗИ, но всё же крайне довольная собой, Зоя выгрузила результаты исследования из сканера на свой мобильник.
«Организовано всё по уму! Профи работали», – в очередной раз с примесью зависти восторженно подумал Матвей.
Ещё в первый день в убежище Матвей составил карту сети. Оптоволоконная линия протянута к провайдеру в ближайшем «областном центре». Провайдер, скорее всего, куплен Волковым на подставное лицо. Но история умалчивает. Матвей хмыкнул. Хорошо, когда есть деньги и связи: захотел выкупить бункер – пожалуйста, захотел провести оптику в глухомань – флаг в руки… Но главное сейчас, что линия скрыта надёжно. Большего Матвею и не надо. Он покопался в директориях сервера и нашёл ключи доступа к оборудованию провайдера. Похвалил себя за предусмотрительность, что вовремя скачал с файлообменника собственную коллекцию программ для взлома и защиты от взлома.
Параллельно с монтажом информационного ролика Матвей перекроил программную инфраструктуру провайдера. Скрипты контроля доступа, защитные болванчики и ложные следы должны дать им как минимум полторы недели до того, как провайдера вычислят, и ещё пару дней, пока программисты правительства будут разбираться в хитросплетениях защиты Матвея. Значит – двенадцать дней. Пессимистично – десять. Более чем достаточно. Парень довольно потёр руки. Ему вспомнился вчерашний взгляд Свиридова, которым тот наградил Матвея, рассказавшего за ужином о проделанной работе. В этом взгляде промелькнуло уважение. И сейчас Матвей улыбнулся, забыв, что сегодня уже успел со Свиридовым поцапаться. Ролик готов, вот что важно! Готов и загружен на восемь независимых серверов. Сегодня ровно в полночь эти копии параллельно загрузят ролик на основные видеосервисы и запустят «рекламную» компанию. До момента триумфа Матвея осталось чуть больше двенадцати часов. Такое событие! Ай да, Пичужкин, ай да, сукин сын!
81
Аналитический центр
Департамента контроля за массмедиа, Москва,
комната допросов
29 августа, 10 часов 20 минут
– Я уже решил, что вы – намеренно или нет – но обо мне забыли, – усмехнулся Волков. Вид его был потрёпанный, осунувшийся, но осанка оставалась ровной. Такого человека на ать-два не сломить. Да и цели такой не преследовалось.
– Не обольщайтесь, Валентин Геннадьевич, вы не пуп Земли, – сказал Баркасов. – Не считая сегодня, осталось два дня до тотального внедрения браслетов в социальную жизнь населения. Так что скажите спасибо, что я нашёл на вас время.
– Весьма признателен… хм-м-м… до сих пор не знаю, как к вам обращаться…
– Шеф. Этого вполне достаточно.
– Шеф? Хорош, пусть так. Вот скажите… шеф, – Волков покачал головой и пробормотал: «как в плохом фильме!» – Мне до сих пор не выдвинуто никакого официального обвинения, но вы продолжаете меня здесь мариновать. Что вам от меня нужно? Местоположение Свиридова? Так, если бы и знал, то не вижу смысла сотрудничества. Оно должно быть взаимовыгодным. А какая выгода мне? Если…
– Вы слышали, какая неприятность постигла вашего адвоката? – прервал его шеф. – Оказывается не такой он у вас и чистоплотный.
– Все мы не без греха, все под Богом ходим, – философски ответил Волков. – И все перед Ним ответ держать будем.
– Только он сперва ответит перед законом.
– Закон что дышло, куда направил – туда и вышло.
– Хотите показать, Валентин Геннадьевич, какой вы непрошибаемый?
– Хочу понять, чего вам от меня надо.
– Я уже вам, по-моему, озвучивал, при каком условии вы сможете покинуть эти стены. У меня есть полномочия удерживать вас здесь столько, сколько необходимо, чтобы вы приняли условие освобождения. Без предъявления обвинения. Сейчас вы проходите, как подозреваемый. И на время следствия мера пресечения в отношении вас может длиться долго. Бесконечно долго, Валентин Геннадьевич.
Волков задумчиво вертел в руках браслет. Ещё со времён юности он невзлюбил браслеты, особенно, которые защёлкиваются за спиной. Даже дорогущие часы – по стилю схожие в исполнении с этим «И-Мо-Цен» – он надевал только на важные встречи или переговоры. Для статуса, если хотите. Но дома избавлялся от них в первую очередь. Теперь же ему предлагали, как в старые добрые времена, добровольно-принудительно носить браслет, не снимая… Он понимал, что ему не отвертеться. Так или иначе, этот браслет защёлкнется на его запястье. В противном случае – персона нон-грата. И это ещё лайт-версия. Но всё его нутро отзывалось протестом.
– Если я сейчас надену браслет, меня выпустят? – спросил Волков.
– Да, вы будете свободны, – сказал Баркасов. – Завтра в это же время.
– Завтра?
– Завтра, – Баркасов стрельнул на Волкова своими черепушками. – Эти сутки, Валентин Геннадьевич, вы будете под неусыпным контролем.
– Чтобы раньше времени не снял браслет?
– Вы на редкость прозорливы.
82
ЦеКРИТ, Москва
29 августа, 10 часов 47 минут
– Что у вас? – спросил Евгений Александрович, когда сисадмин попросил его подойти.
Тот показал на монитор с физиогномической выкладкой и анализом мимической реакции лица шефа аналитического центра, когда тот беседовал с задержанным.
– У Олега Максимовича резко изменились показатели, – пояснил парень. – За его внешним спокойствием скрывается что-то, что вызывает у него стресс.
– Браслет?
– Действие браслета нейтральное, – покачал головой сисадмин. – Установка «И-Мо-Цена» идёт в штатном режиме.
Удалаев нехотя (не хотелось человека отвлекать от более важных дел) подозвал ведущего программиста.
– Что скажешь, Пётр?
Пётр всмотрелся в графики.
– А видео можно глянуть?
Системный администратор кивнул и загрузил видеофайл.
– Я не понимаю… – почесал бровь Пётр, внимательно просмотрев запись.
– Чего ты не понимаешь? – раздражённо спросил Евгений Александрович.
– Судя по всему, скачок предельных значений вызвал оппонент. Некая внутренняя психологическая реакция, вызванная посредством скрытой эмоции.
Удалаев, как уже бывало, тяжело вдохнул:
– Пётр…
– Да-да, проще, – Пётр выставил вперёд руки, будто защищаясь. – Проще… Каким-то образом Волков получил… или, вернее сказать, обрёл влияние на Баркасова. – Пётр посмотрел на сисадмина. – Прежде скачки были?
– Значит, это произошло недавно, – кивнул своим мыслям Пётр, получив отрицательный ответ. – Нужно просмотреть записи предыдущих допросов Волкова.
– Сейчас займусь, – сказал сисадмин.
– Этим я займусь. Скиньте мне весь видеоматериал, – сказал Евгений Александрович и отвёл ведущего программиста в сторонку. – Ты уже загрузил в нашего шефа ту безвредную установку?
– Чтобы он забыл содеянное? Нет, не успел ещё…
– Вот и погоди пока. Выясним сначала, что у него там за психологический скачок случился… Всё, ступай, работай.
– Этот Волков полон сюрпризов, – задумчиво проговорил Удалаев, выключив последнюю запись. Через минуту он связался с командиром группы зачистки:
– Немедленно отрядите людей к аналитическому центру массмедиа. Никаких действий не предпринимать. Проследить, куда двинет Баркасов… если решится. Внутри – тотальный физический надзор. Сколько у вас там агентов?.. Подключить всех! – скомандовал Евгений Александрович. – Завтра за Валентином Волковым также приставить группу топтунов со всем необходимым оборудованием. Записывать всё! Докладывать обо всём! Информацию передавать по шифрованному каналу. Выполняйте.