Они жили вместе 30 лет. Все было в жизни. Радостные моменты молодости, страстные моменты зрелости. И последние три года отторжения друг друга.
Он начал пить. Запойно, вливая водку в горло прямо из бутылки, на улице возле магазина. Чтобы не увидела и не отобрала. Домой приходил уже почти бесчувственный. На работу ездил на машине каждый день. В любом состоянии. И никогда никуда не попадал. Как это могло быть, непонятно. Видно, Бог берег для чего-то.
Дома не стало. Нет, дом стоял. Темный, страшный. Когда Она приходила домой по вечерам после своей сложной работы, никогда заранее не знала, что ее там ждет. В лучшем случае – пустые и темные окна. Тогда можно прийти, нормально поесть и хоть немного отдохнуть. А потом ждать всю ночь его пьяного возвращения. Когда возвращался, часа в 2–3 ночи чужой, непохожий на человека,то начинал всюду включать свет, искать ключи, деньги, телефон, барсетку… не раздеваясь валился куда попало и проваливался в беспамятство. Она все это время не спала, вся душа переворачивалась, то молилась, то ругалась, то плакала. А в половине шестого вставать и собираться на работу, где целый день звонки, люди, сумасшедшая начальница, коллеги, которые знают все и во все лезут. Молчала. Никому ничего не говорила.
Гораздо хуже было, когда он приходил домой с вечера. Требовал денег еще на водку. Сам лез в кошелек, сначала тайком, потом в открытую. Пыталась препятствовать, но толку… Говорила, умоляла….
И был вечер, когда Она пришла в темный дом, а дверь нараспашку. Зимой. То ли грабители, то ли Он настолько пьян… с ужасом тихо вошла. Тишина. В гостиной на белом большом диване валяется грязное существо, в ботинках, почему-то в очень грязной одежде. И почти без признаков жизни. То, что когда-то было ее любимым, ее мужем, ее защитником. И такая боль пронзила все тело, и гнев, и ярость:
- Немедленной вставай и проваливай отсюда навсегда!
Он зашевелился, сел, посмотрев мутными, белесыми, а когда-то такими синими и родными глазами. С трудом встал и двинулся прямо на нее. Рыча и матерясь. Она метнулась к двери, быстро выскочила на крыльцо, выбежала из калитки, и сначала побежала, чтобы он не увидел, куда Она пошла.
А затем, после поворота медленно побрела по заиндевевшим улицам. Ни души, даже собаки все попрятались, мороз градусов 35. Брела, ничего не ощущая, кроме невыносимой тоски и боли внутри себя. Слезы сначала душили, но от холода превращались в иней и больно кололи лицо. Она ходила до тех пор, пока ноги несли ее. Добрела до остановки и села на лавочку в уголке. Домой вернуться было нельзя. Да и не хотелось. Смысла не было больше. Она тихо сидела полчаса, потом час. Поздний вечер и никого вокруг. Только дома с теплыми окнами, за которыми живут чужие ей люди в своих счастливых семьях. И пьют чай, говорят о любви, укладывают спать детей. Ложатся сами в постель, обнимают и любят друг друга. Никому нет до нее дела. Никому в целом мире. И никому не рассказать о своей боли. И некому.
Постепенно ей стало тепло и спокойно, боль стала уходить, легкая дремота пришла ей на смену. И тихий сон спустился на зареванное, остывающее лицо.
И вдруг, там, в этом сне, перед ней возникло лицо ее маленькой внучки, красивое лицо с огромными карими бархатными глазами:
- Баба, иди ко мне!
Она очнулась, подкинулась было бежать. Холодные ноги плохо слушались сначала. Но она заставила их идти. Потом бежать. Бежать домой, в спасительное тепло. Даже если там страшно, это Ее дом! Она не отдаст свой дом и своих родных! Она будет бороться!
Подходя к дому, увидела мечущегося по улице мужа. Он увидел ее, зарыдал, схватил в охапку, впихнул во двор, затем в дом. В тепло. В жизнь…