Снег падал и падал. Большие махровые хлопья кружились в воздухе и укрывали все на своем пути. А в поросячьем домике было тепло и уютно. В жаркой печи румянились ватрушки, и их вкусный аромат щекотал пятачки. Целая гора ватрушек!
Фруня ухватила одну. Еще горячая, она обжигала копытца, но Фруня уже откусывала от нее крошечные кусочки.
- Хорошо бы Лариону отнести, пока с пылу-жару, - сказала Мама.
- Да я мигом! – обрадовалась Фруня.
Илларион, художник, был папиным братом. Он жил в доме по соседству, и все время что-то рисовал в своей мастерской. Посмотреть, как из-под его кисти выходит настоящее волшебство, было интересно.
- Минечку возьми, прогуляетесь, - крикнула ей вдогонку Мама.
Фруня с младшим братом вышла на крыльцо. Снег замел дорожку, и она шла впереди, прокладывая свежий след.
- Мы с тобой первопроходцы! – обернулась она к брату.
Он следом за ней утопал в снегу, и что-то радостно лопотал. Наконец, они добрались, и Фруня открыла дверь в мастерскую. В нос пахнуло чем-то необычным. Тут все было удивительным. Вдоль стен стояли картины - портреты соседей, дуб, заметенный снегом, весенние ручьи с подснежниками, лесная земляника, такая живая и настоящая, что хотелось попробовать хотя бы одну ягодку. Перед мольбертом стоял Ларион, прищурив глаза. Он рассматривал свой новый шедевр.
- Дядюшка! А мы тебе ватрушек принесли. Горячих, - сказала Фруня, сметая веником снег с валенок - своих и брата.
- Вот славно! – обрадовался Ларион. – Спасибо, ребятки! Заходите, погрейтесь.
Он загремел чайником. Дети сняли свою одежку и разложили сушиться на лавке возле печи. Ларион подвинул для них краски, карандаши и бумагу. Миня сразу уселся за стол и принялся рисовать.
- Это ты Хому нарисовал? – спросила Фруня, подойдя к мольберту.
- Похож? – озабоченно спросил художник.
- Еще как! Здорово! – покачала она головой. – Ой, сколько кисточек! А зачем тебе так много?
- А вот смотри!
Он снял с мольберта портрет хомяка и положил его на стол. Затем взял чистый лист, намочил самую толстую кисть и провел ею по бумаге. За ней потянулся мокрый след. Теперь он взял другую кисть, потоньше, набрал краску и едва тронул мокрый лист. Синее небо разбежалось в разные стороны от кисти, оставляя причудливые перистые облака.
- Вот это да! – Фруня такое видела впервые.
- Хо-хо, это еще не все! Немного подождем, пока подсохнет… Теперь берем тонкую кисть… - он набрал на нее черную краску и мазнул в нескольких местах. Ну как?
По небу полетели птицы! Фруня затаила дыхание. Она раньше никогда не думала, что можно вот так просто, всего за несколько минут нарисовать такую красоту.
- Вот и чайник вскипел, пойдемте чай пить, - пригласил Ларион. – С вашими ватрушками.
Миня наотрез отказался: он что-то увлеченно рисовал. Тут в дверь тихонечко постучали. Это пришел Хома за своим портретом.
- Ух, метет! Я весь в снегу! – он прыгал с ноги на ногу и потирал лапки. – Готова картина?
- Готова, готова! Чайку попей горяченького! – пригласил его Илларион.
- И Фруня здесь! А я так и подумал, что это ты, следы от твоего дома идут.
- Мы вдвоем с Миней, он там рисует, - махнула она копытцем.
Хомяк понимающе кивнул. Вдоволь наговорившись о последних новостях леса, они возвратились в мастерскую. Весь пол был усеян рисунками, а посреди всей этой красоты сидел Миня. Он старательно выскребал последние капельки краски из баночек.
- Ну, юный художник, показывай, что у тебя получилось! – пробасил Ларион. – Ого, неплохо! А этот рисунок совсем хорош! Что ж, прекрасно.
- Да, Минечка, здорово же ты потрудился, - сказала Фруня.
- Постойте! – вдруг воскликнул Ларион, перебирая рисунки, лежащие на столе.– А где же портрет? Как сейчас помню, сюда его положил.
- Да-да! Я тоже видела. Хома на рисунке вышел как настоящий, - согласилась Фруня. – Миня, ты не видел?
Миня отчего-то обрадовался и принес им свой рисунок.
- Твое художество мне нравится, - сказала Фруня, - но мы ищем рисунок дядюшки. А может, кто-то зашел и взял его?
- Сейчас узнаем… – сказал Хома и открыл входную дверь. – Вот мои следы, а это ваши, их уже почти замело. Никто не приходил. Значит, картина в мастерской!
- Но где же она? – растерянно спросил Ларион. – Портрета нигде нет.
Миня подошел к дядюшке и положил в его копыто свой рисунок. Ларион грустно погладил его по голове.
- Так-так-так, - потирая лапки довольно произнес Хома. – Обожаю загадки. Итак, что мы имеем? Была картина и пропала. А позволь узнать, какими красками ты написал мой портрет?
- Акварельными, - понуро ответил Ларион и выложил на стол целую коробку красок. – Она такая легкая и прозрачная. Я и подумал, что акварель тебе к лицу. Немного оранжевого цвета разбавлял водой...
Хома принюхался.
— Медовая! — уважительно произнес он. - А это что за краски? – спросил Хома, показав на баночки на столе.
- Это гуашь. Она совершенно другая! – оживился художник. – Ею можно нарисовать что угодно, и получится энергичная картина. Вот, гляди, покажу разницу.
С этими словами он нарисовал акварелью еловую веточку, а потом гуашью на ней елочный шарик.
- Так-так… Гуашь совершенно закрыла сверху акварель!! Да так, что ее и не видать, - радостно воскликнул Хома и, напевая «не видать», начал ползать по полу и разглядывать Минины рисунки.
- Вот! Миня - умный поросеночек! Он с самого начала нам показывал твой рисунок, но мы его не понимали, — воскликнул Хома, потрясая Минино творение.
Ларион ахнул и опустился на скамью. Смутная догадка поразила его в самое сердце. С рисунка улыбалось солнышко с глазами Хомы.
- О-о-о… - только и смог вымолвить он.
Что ж, в порыве творчества еще и не то бывает, Ларион по себе это знает. Новый портрет художник все же нарисовал. Гуашью, чтоб наверняка. А солнышко до сих пор висит у него над столом, можете сами прийти и полюбоваться.