Утро было уже холодное. Не хотелось выходить из тёплой квартиры, но как можно оставить их? Семёныч застегнул куртку поплотнее и пошёл в хлебный.
- Салам (Приветствую тебя), Семёныч! Вот тебе для твоих питомцев. – сказал парень из Ташкента, добродушно улыбаясь, выкладывая на прилавок две помятые булки хлеба.
Семёныч полез в карман за кошельком.
- Не надо денег! Хозяин узнал про вас, – сказал можно даром …
- Спасибо! – Семёныч положил хлеб в авоську, такую же старую как он сам, и пошёл в соседний парк.
Большой дуб, под которым была заветная скамейка, уже потихоньку стал сбрасывать свою листву, рисуя ею на чёрном тротуаре причудливые картины наступающей осени. Нежно сдвинув в сторону два багряных листа на скамейке, он присел. Хлопая крыльями и воркуя, прямо у его ног и даже на скамейку, стали садиться голуби. Семёныч, положив авоську на колени, стал разламывать хлеб на мелкие кусочки, а потом разбрасывать вокруг себя, приговаривая:
- Ну что вы дерётесь, – хватит вам всем!
Голуби, словно понимая его тихий добрый голос, перестали шуметь и клевали кусочки хлеба … Положив на левую руку несколько кусочков, Семёныч стал ждать. Его любимчик – голубь с белым крылом – сел ему на ладонь и стал клевать.
- Проголодался?.. Как твои дела?.. – Семёныч говорил и говорил, словно разговаривал с человеком.
Прошло несколько дней. Холодный пронизывающий ветер сорвал последний лист со старого дуба. За ним просматривалось новое здание больницы. Несмотря на ветер и срывающийся дождь, на скамейке сидел по-прежнему Семёныч, стараясь бросать кусочки хлеба в затишке. Порывы ветра были такие, что готовы вырвать хлеб прямо из руки. Хлеб не держался на ладони левой руки. Тогда Семёныч прижал её к груди, и его любимчик, не испугавшись, сел, воркуя, и стал клевать крошки…. Семёныч вздохнул и произнёс:
- Холодно становиться… скоро снег выпадет… Мог бы – тебя к себе бы взял, скучно мне одному…
Прошло несколько дней. Природа смилостивилась – второй день ярко светило осеннее солнце, легкий ветерок лениво гонял несколько листочков. А скамейка – второй день – была пуста.
Привыкшие к утреннему завтраку голуби хлопали крыльями и ворча по-своему, ходили вокруг скамейки. И даже при приближении людей не взлетали. Любимчик Семёныча сидел на скамейке до темноты….
- Лиза, ты видела вон там странного голубя? – спросила у коллеги молоденькая медсестра.
- Маша, а что в нём странного?
- А вот, смотри: я только попыталась открыть форточку, как он вспорхнул и пытался влететь!
Она всё же открыла форточку, и голубь, правда, влетел в палату и сел на лежащего Семёныча.
- Можно крошек хлеба? – тихо произнёс Семёныч.
Он пытался вытянуть левую руку из-под одеяла – не получалась.
- Помогите, девочки, пожалуйста! Положите на ладонь хлебные крошки.
Маша сбросила с руки Семёныча одеяло, и положила ему на ладонь несколько кусочков батона. Голубь сидел у ног Семёныча.
- Ты отойди, дочка.
Маша отошла к двери. Голубь, смотря в сторону удивлённых медсестёр, перелетел на руку Семёныча. Ворковал, поправлял свои крылья, но не ел. Он по-своему общался со своим старым другом, а тот тоже говорил только им понятные слова.
Прошло недели три. Семёныч уже садился и делал первые шаги. Шёл на поправку. За это время его никто из родственников не навещал. А вот голубь прилетал раз в два дня, когда дежурили медсестры Маша и Лиза.
- Маша, идём к окну – там Семёныч!
- Ну его же выписал доктор!, – старик пошёл домой...
- Голуби! Два!
Маша подошла к окну. Два голубя, словно погоны, сидели на плечах Семёныча.
- Вот это да!.. Вот это дружба! Если бы не видела – не поверила бы!
Маша открыла окно. И стоя с Лизой у окна, они провожали взглядами Семёныча, пока тот со своими друзьями не скрылся за углом больницы.
фото из интернета.