«С правдой надо жить, как при огне: ни сильно приближаться, чтобы не ожег, ни далеко отходить, чтобы не холодно было».
Диоген
Виктор Платонович Некрасов был киевлянином. Родился в 1911 году. Уже 110 лет минуло. Жил в Киеве до и после войны в знаменитом киевском «пассаже», в скромной квартире. «На стенах впритык бессчетные фотографии. Бабий яр, Мамаев курган Владимирская горка... рисунки, коллажи, какие то поделки в рамочках (его работы, А.Т.)» - В.Кондырев (его пасынок и друг). Против входной двери — тахта, в углу портрет любимого им Хемингуэя.
«Это его кабинет и спальня (начала семидесятых, А.Т.), та несуразная, вытянутая поперек задняя комнатка. Слева у окна, небольшой старинной работы письменный стол. На столе — полочки и этажерки с прелюбопытнейшими книжками и иллюстрированными журналами. Пачка писем под большим снарядным осколком подобранным после войны на месте боёв в Сталинграде».
Он, с дворянскими интеллигентскими корнями, в четыре года помнящий Париж, вошел в войну, по его словам, наивным мальчишкой тридцати лет. А закончил её израненным капитаном в сорок четвертом. А за правду, его правду, продолжал биться и в восьмидесятых.
Это стоило ему потери родины и гражданства. И во Франции, где жил последние годы, ему дали понять, что свобода и правда - разные вещи и "его правда не только никому не нужна, но и почти полностью противоречит прогрессивным взглядам и реальным, то есть принятым в парижском обиходе оценкам" (В.Кондырев).
«Смуглый, глаза излучают свет и мудрость, ясный лоб под копной темных непокорных волос, чуть хрипловатый голос, бархатная родинка на щеке, сдержанная улыбка.
Очень красивый человек». - Н.Новоселицкая.
«Выправкой, усиками, аккуратностью Виктор Платонович напоминал этакого киношного офицера царской армии». В.Коротич.
«Худощавый, жилистый, с длинными красивыми руками. Вся его фигура, существо излучали непреодолимую притягательность (как для женщин, так и для мужчин) для молодых и постарше, для умников и для дураков: применительно к Некрасову это было чувство, граничащее с метафизикой».- Л.С.Танюк.
«В моей комнате с детства висел рисунок "Три мушкетера", сделанный Некрасовым цветными карандашами. Я вырос с этим рисунком. Он и сам был в моих глазах мушкетером. Представьте себе постаревшего д Артаньяна - вот таким был Некрасов. О нем можно было сказать: вот этот человек - само благородство..." Е.Лунгин
До войны был художником, актером, не дипломированным архитектором. Тогда ещё пьющий в меру, писателем стать не собирался, получилось это случайно, как сам он любил повторять.
После ранения ему надо было разрабатывать руку. И врач посоветовал рисовать или писать. И он начал, лёжа «на своём промятом диванчике», описывать сталинградские события. Так создавалась написанная корявыми буквами "огрызком карандаша" книга «Сталинград», широко известная под другим, более скромным названием «В окопах Сталинграда».
Он её не придумывал, что обычно свойственно писателям. Появилась спонтанно. Сама собой. Там была правда о войне. Не самая горестная и страшная. Но никто больше так написать не смог, как и он сам после.
Видно, это было дано свыше. Такой, значит, была его миссия в жизни.
Рукопись ему перепечатывала втихаря от начальства машинистка редакции газеты «Радянське мистецтво», красавица, Елизавета Олендер. Некрасов начал там работать заведующим отделом изобразительного искусства. Потом был избран парторгом.
Напечатанную рукопись завернули в три экземпляра газеты «Правда» и перевязали бечёвкой. В таком виде он отнёс её в издательство. Отвергли. Похоже, что даже не развязывали. Коллеги посоветовали отнести в ЦК КП(б)У. «Прошло много времени. Это обнадеживало — значит, читают. Виктор даже лицом потемнел, дожидаясь своей участи. Мы очень болели за него.
Наконец его вызвали в ЦК. Вернулся он оттуда с рукописью, усмехнулся:
— Не развязывали... Я проверил узелки на бечёвке...
— А что сказали?
— Как я понял из сказанного, кишка у меня тонка писать о Сталинграде». - Ф.Май. Недовольных этой книгой было много.
Не такими правильными выглядели командиры. Красная армия не показана сильной и непобедимой, никаких дифирамбов политработникам и почти ничего не говорилось о Сталине. И вообще - «дегероизация»!
Но "впервые, все кто был на войне узнали в ней самих себя, впервые люди находили в напечатанном тексте то, что пережили. В то же время книга бросала вызов всей традиции прославления и возвеличивания отечественной войны"- Л. Лунгина.
Пришлось ехать в Москву. В редакцию журнала «Знамя» её отнёс критик Александров, которому она очень понравилась. И её как-то быстро напечатали.
Позднее Некрасов вспоминал: «По непонятным мне причинам Фадеев не очень благосклонно отнесся к этой повести. Это уже потом мне рассказывал Всеволод Витальевич Вишневский, который был редактором журнала „Знамя“ и опубликовал, и, нужно сказать, без всяких поправок и изменений, повесть. Но дальше, когда случилось совершенно неожиданное для меня событие — она получила Сталинскую премию, — Всеволод Витальевич вызвал меня, закрыл все двери, по-моему, даже выключил телефон и сказал: „Виктор Платонович, вы знаете, какая странная вещь произошла? (Он сам был членом Комитета по Сталинским премиям). Ведь вчера ночью, на последнем заседании Комитета, Фадеев вашу повесть вычеркнул, а сегодня она появилась“. За одну ночь только один человек мог бы вставить повесть в список. Вот этот человек и вставил».
В 1956 году В. Т. Шаламов, писал Б. Л. Пастернаку о повести «В окопах Сталинграда»: «это чуть не единственная книжка о войне, где сделана робчайшая попытка показать кое-что, как это есть».
Д. А. Гранин: « В окопах Сталинграда“ Виктора Некрасова — безупречная правда».
Всё правда - но, конечно, не вся. Всё даже сейчас говорить и писать о событиях войны не одобряется!
Не всякая «правда-матка, которую фронтовик резал в глаза», нравилась партийному руководству. Строптивца сперва критиковали «доброжелательно». Не унимался. В 1973 принятого зимой сорок третьего года в Сталинграде (а это по его словам было стать смертником) из партии исключили за вольности в высказываниях, публикациях и в поведении. А он «в силу своей натуры не мог быть покорным...»
Он был правдолюб и правдоруб. Со сталинградских окопов ощущал себя русским человеком, который в тяготах и несчастьях войны оставался патриотом и коммунистом, и, как и его однополчане, духом был крепче сильных, обеспеченных питанием и боеприпасами, умных, дисциплинированных и хорошо организованных врагов с их многочисленными пулемётами, танками, пушками и самолетами. Но он рассказывал об обороняющемся Сталинграде с некоторым пафосом и чувством гордости за наш народ - без прикрас. Как это было. Но никак не о немецком превосходстве!
Даже твердосердый Сталин понял это и оценил, восстановив автора и книгу в списке лауреатов Сталинской премии 1947 года.
«В 1948 году он уже был лауреатом. У человека с таким высоким статусом всегда водились деньги. Он мог себе позволить быть более независимым и смелым. Но выглядел при этом довольно простецки. Носил обычную кепку. И когда у нас показали индийский фильм «Бродяга», оказалось, что он чем-то похож на Раджа Капура.
Он уже тогда крепко выпивал... Он мог выйти подшофе на Крещатик и кричать: «Долой Советскую власть!» Но его не трогали — лауреат!» - Бондаровская В.М.
Любил лёгкость и веселье. Но со временем характер не мог не портиться. Приятным и лёгким был не всегда. «С неистребимым духом противоречий ", с капризами и некрасивыми выходками во время запойчиков". К несчастью, спивался. С начала шестидесятых точно.
«Он не блистал записным красноречием, не пытался расположить к себе собеседника и не лез ему в душу, — наоборот, с новыми для себя людьми был чаще неулыбчив и прямолинейно-грубоват, даже с друзьями, а после рюмки водки вообще мог наговорить черт знает что… Правда Виктора Некрасова редко бывала лицеприятной — от него исходил дух бродяжного мятежничества и бунта». -Лесь Танюк.
Оставался честным и отзывчивым. Как в Библии - «Нет человека праведного на земле, который делал бы добро и не грешил бы».
Получив большие деньги, покупал инвалидные коляски фронтовикам, «пошел по людям... Обошел многих своих коллег — оставлял им деньги, которые не нужно было возвращать», Помогал чем мог.
«В покупках довольствовался малым. Последние десять лет жизни носил лишь джинсы. Не был богат, но у него и не было больших потребностей, не любил машин, шикарных ресторанов… Стеснялся показать себя деликатным, тонким, потому пренебрежительно относился к хорошим манерам, не носил галстук. Представлялся грубым и битым мужиком.
Был очень привязан к своей маме и женился только в 1972 году после её смерти». Говорил - оберегал маму от невестки.
Был он и журналистом. В 1960 году в статье "О прошлом, настоящем и чуть-чуть о будущем" высказался об убогости и безвкусице советского стиля градостроительства.
«Он был едва ли не первым киевским «булгаковедом».Одним из первых заговорил он и о судьбе Успенского собора Киево-Печерской лавры. Тогда обязательной была официальная версия уничтожения величайшего шедевра Киевской Руси: взорван немецко-фашистскими оккупантами. Малейшее сомнение в этом считалось кощунственным». А.Берзер.
«И если удалось все-таки предотвратить планировавшееся превращение Бабьего Яра в спортивно-увеселительную зону — то в этом велика заслуга Виктора Некрасова». И.Дзюба.
Война из него не уходила. Не отпускала. Забыть её он не мог. После разгрома Красной Армии под Харьковом - летом сорок второго трагически повторился сорок первый. Немцы быстро захватили огромные территории на юге, вышли на Кавказ, и Сталинград по значению стал подобным Москве. Тем более он был городом Сталина.
Его война никак не совмещалась с лакированными картинками советских историков того времени.
Для него «война — это не только отчаянные атаки и вступление наших войск с реющими знаменами в освобожденные города. Война — это напряжение до предела нервов, сцепленные зубы, горечь отступления, гибель товарищей, с которыми ты спал под одной шинелью. Это ночные переходы по колено в грязи, вещевой мешок, набитый патронами, миномет на плечах, грязные лужи, к которым припадают жаждущие губы».
«И пленных разоруженных с поднятыми руками кололи штыками и бросали гранатную связку в блиндаж забитый тяжело ранеными немцами и пристреливали с прибаутками чтобы снять серебряный медальончик с фотографией чего только не было на войне». От таком молчали.
«Сталинградская битва оставалась для него важнейшим событием его собственной жизни. Она стала как бы меркой его поведения в позднейшие годы» - из предисловия М.Геллера к его книге, изданной в Лондоне в 1988 году. Кстати, он её не переделывал, а казалось бы, получил полную свободу на десятилетие за границей. Рассказывай! А чего добавлять? Всё сказал в сорок пятом.
Некрасову очень не понравился проект мемориала на Мамаевом кургане и «баба с саблей». Он даже отказался ехать на торжества по поводу его открытия. Он очень переживал, опасаясь, что курган превратят в место развлечений и отдыха. А сразу после войны был такой план.
«Слишком много у нас связано с этим курганом. Каждая балка, каждый окоп, каждая пулеметная площадка могут рассказать захватывающую повесть о героизме и мужестве наших солдат. Слишком много крови нашей пролито на этой высоте». Так писал он сразу после войны в верхние инстанции.
Он, вместе с воевавшими там гвардейцами, хотел «сохранить все эти окопы, превратить их в своеобразный музей обороны Сталинграда».
С болью в сердце говорил он и о не погребённых костях, валяющихся на Мамаевом кургане, о заброшенных и беспамятных могилах бойцов и командиров, о забытых блиндажах и командных пунктах 62-й армии и его 284-й дивизии. А это было в течение многих лет на совести и власти, и партии. Партия определяла всё, всю жизнь в стране. И как не понять его позиции по отношению к ней, к правде о войне и героическим миллионам погибших и обречённых на гибель и забвение. Он возмущался циничным и показным сведением массового героизма и подвигов сотен тысяч солдат к подвигам прославляемых коммунистической пропагандой и вошедших в её «святцы» единиц как Гастелло, Матросов и ещё нескольких.
В 1981 году подвёл печальный итог: «Тридцать лет в партии — самой жестокой, самой трусливой, сильной, беспринципной и растленной в мире. Поверил в нее, вступил и к концу пребывания в ней — возненавидел. Три года в армии, в самые тяжелые для нее дни. Полюбил ее и победами горжусь. Полюбил вечно чем-то недовольного рядового, бойца, — солдатом он стал называться позже. Нет, не того, что на плакатах или в Берлине, в Тиргартене, спокойного, уверенного, в каске — их никто никогда не носил, — а другого, в пилотке до ушей, в обязательно разматывающихся обмотках, ворчливого матюкающего старшину больше, чем немца, пропахавшего пол-Европы и вскарабкавшегося на Рейхстаг».
В 1974-м выехал с женой в Швейцарию к родственникам, официально ненадолго. Говорил, что здесь пропадёт, а не там, его здесь "унизят и с дерьмом смешают". И остался с последующим запретом на въезд. Но диссидентом не стал.
Нелицеприятно высказался о трилогии Брежнева «Малая земля», «Возрождение» и «Целина», опубликованной в журнале «Новый мир» в 1978, о чём на родине все разумно молчали. За это в мае 1979 его лишили гражданства.
Похоронен в Париже. Там в сентябре 1987 года скончался от тяжёлой болезни.
Своим друзьям Лунгиным на память Вика, как звали его близкие, оставил свою книгу, где на первой страничке следы от приколотой медали «За оборону Сталинграда». Когда он вынужденно покидал родину, в киевской таможне потребовали свидетельство о награде. Без свидетельства медаль пропускать не разрешали, и тогда он достал книгу, приколол к её первой страничке медаль и спросил - ну а теперь достаточно?
"Я думаю Вика был самым свободным из всех, кого я знала. В любой ситуацией Вика вёл себя удивительно естественно, он ничего не боялся и не сгибался ни перед каким авторитетом... в отличие от большинства интеллигенции, стремившегося плыть по течению, Вика был закоренелым индивидуалистом. Поэтому он занимал совершенно особое место в литературной среде" (Л.Лунгина).
Книги очень зависят от характера автора, его взглядов на жизнь, от обстановки при создании.
Пиши он эту книгу в сталинградских окопах или в госпиталях после ранений, а не дома, в послевоенном Киеве, рядом с его милой мамой, которую он обожал, такой книги бы не получилось.
А вспоминать, даже если в художественной форме - в повести - вообще лучше сразу, пока впечатления не погасли и события не исказились. Это неоспоримая истина. И сорок четвёртый — сорок пятый годы, он молод и зрел, - ему ещё нет тридцати пяти - оказались самым лучшим временем для этого. На всё своё время и свой случай.
Он не поддавался давлению. За десятилетие пребывания за границей, в зоне полной свободы книгу не переделывал. Это говорит о том, что в ней все с самого начала было как должно быть, как он сам говорил, на девяносто девять процентов правдиво. И напечатали её без правок. Редкий случай.
Выдающиеся люди искусства сразу заметили молодого автора: Андрей Платонов оценил художественные достоинства этой книги; Сергей Эйзенштейн посвятил её анализу лекцию, прочитанную во ВГИКе в декабре 1946 года, до лауреатства; Сергей Бондарчук предлагал ему написать сценарий к фильму «Война и мир». Его «Окопы» переведены на многие языки мира и изданы многомиллионными тиражами и стали ему памятником. В нашей стране, как и он сам, «Окопы Сталинграда» популярны до сих пор.
А в Волгограде нет улицы его имени. Нет памяти о нём и героях его книги и самой её в Музей-панораме «Сталинградская битва». (Но есть улицы Шолохова, Симонова, Гроссмана).
Есть мемориальная доска на доме офицеров в Ростове-на-Дону, где до войны в спектаклях театра Красной Армии участвовал актёр Виктор Некрасов. Есть мемориальный сайт в интернете и видеоканал в Ютубе. Есть книги, статьи и стихи о нём друзей, близких, знакомых и почитателей. Своё стихотворение посвятил ему Булат Окуджава. Они встречались в Париже.
Париж для того, чтоб ходить по нему,
глазеть на него, изумляться,
грозящему бездной концу своему
не верить, и жить не бояться.
И чтоб, подавив народившийся крик,
и вздрогнув, и высушив слезы,
укрыться от правды хотя бы на миг,
и от переделкинской прозы.
Он благоуханием так умащен,
таким он мне весь достается,
как будто я понят уже и прощен,
и праздновать лишь остается.
Париж для того, чтоб, забыв хоть на час
борения крови и классов,
войти мимоходом в кафе «Монпарнас»,
где ждет меня Вика Некрасов.
«Он прожил свою жизнь честным отшельником и бретером, веселым бродягой со смеющимися глазами, умеющим говорить правду и только правду» - Лесь Танюк.
Приложения
* Список лауреатов Сталинской премии 1947 года. Художественная проза.
Первая степень — 100 000 рублей
Грин, Эльмар (Якимов Александр Васильевич) — за повесть «Ветер с юга» (1946)
Панова, Вера Фёдоровна — за повесть «Спутники» (1946)
Вторая степень — 50 000 рублей
Вершигора, Пётр Петрович — за книгу «Люди с чистой совестью» (1946)
Некрасов, Виктор Платонович — за повесть «В окопах Сталинграда» (1946)
Полевой (Кампов) Борис Николаевич — за «Повесть о настоящем человеке» (1946)
В 1945 году за книги о войне сталинских премий удостоились: Первой степени - Фадеев за роман «Молодая гвардия» и Второй степени - Катаев за повесть «Сын полка».
* Автобиография В.П.Некрасова, начало 50-х
Родился 17 июня 1911 года в г. Киеве. Мать — Зинаида Николаевна Некрасова — врач, отец — Платон Федосеевич Некрасов — бухгалтер, умер в 1917 г. в Красноярске от разрыва сердца. До 1914 года жил вместе с матерью за границей (Швейцария, Франция), где мать сначала училась (Лозаннский университет), затем работала в госпитале (Париж).
С 1914 года живу в Киеве. Окончил 43-ю трудовую школу в 1926 году, железнодорожную строительную профшколу в 1929 г. В 1930 году поступил в Киевский строительный институт, на архитектурный факультет, который окончил в 1936 г. Кроме того, в 1937 году окончил театральную студию при Киевском театре русской драмы.
С 1936 по 1938 г. работал в архитектурных мастерских архитектором. С 1938 по 1941 г. работал актером, режиссером, театральным художником в театрах Владивостока, Кирова, Ростова-на-Дону.
24/VIII 1941 года был призван в армию. Служил в действующей армии — командиром взвода, полковым инженером, заместителем командира саперного батальона по строевой части вплоть до июня 1944 г.
Был дважды тяжело ранен. В 1944 году после второго ранения перешел на инвалидность и был демобилизован. С марта 1945 года по июль 1947 работал в газете «Радянське мистецтво» заведующим отделом. Став членом Союза советских писателей, перешел на творческую работу. За повесть «В окопах Сталинграда» в 1947 году получил Сталинскую премию II-й степени. Сейчас являюсь заместителем председателя правления Союза советских писателей Украины.
Виктор Некрасов