ГЛАВА XXXIII
В КОТОРОЙ Д'АФОН НАЧИНАЕТ ПОНЕМНОГУ ДЕЙСТВОВАТЬ
Как и предвещал г-н Лакан, в полночь у раненого д'Афона начался жар. Он горел, лоб покрывала обильная испарина, а из груди беспрестанно вырывался отчаянный бред:
— Огонь! Огонь! Сколько огня... Увы, мне не выжить в этом пламене, что пожирает мое тело... Де Порот, д’Арамиц, де Шарон!.. Что же теперь будет с вами!.. Де Порто, д’Арамиц, де Шарон…
В голове раненого одно за другим пролетали страшные ведения. Образы друзей, а так же давно убитого дядюшки Сайега появлялись и исчезали, как тени. Вместо них вставали окровавленные призраки мнимого брата жены Глайда, которого д’Афон заколол ударом шпаги, и гвардейца де Брюи, убитого им на дуэли. Потом прошлое смешалось с настоящим. То он видел, что это барон де Пиль держит его друзей в тюрьме, то это лекарь Лакан приказывает лакею убить де Шарона. Думая, что перед ним кардинал, он грозится, умоляет и тут же обнаруживает, что разговаривает с призраком Мезонфора, затем принимался проклинать леди Персис, советуя ей держаться подальше от де Шарона, а не то он нарушит свое обещание и передаст какие-то бумаги кардиналу. Часы полнейшего возбуждения чередовались с моментами глубокой прострации, когда начинало казаться, что он уже умер.
Бред продолжался всю ночь. Д’Афон был в полном изнеможении, когда жар, будто проявив к нему жалость вконец отступил. Только тогда господин Лакан смог с облегчением вздохнуть и заверить, что теперь, пережив эту ночь, господин д'Афон непременно поправится.
— Теперь нам нужно опасаться рецидива, — продолжал он, складывая инвентарь в свою сумку. — Если вновь повторится приступ жара, больной может его не вынести.
— И умрет! — воскликнул Томас.
— Вероятнее всего, да, — подтвердил лекарь. — Но пока этого не случилось, попробуем, всё-таки, спасти его. Я приготовлю одно снадобье, которое немного придаст ему сил.
Приготовление раствора заняло не больше получаса, после чего Лакан подозвал к себе Томаса и указал на темно-коричневую жидкость.
— Если он придет в себя и станет просить дать пить, дадите ему вместо воды это снадобье.
— Вы уходите? — спросил с беспокойством Томас.
— Увы, я непременно должен побывать у пяти пациентов, но через не сколько часов я вернусь, чтобы посмотреть, как будет чувствовать себя больной после принятия моего лекарства.
— А если у него снова начнется горячка?
— Будем надеяться, что этого не случится. Молитесь, Томас. Теперь все зависит от Бога.
Когда лекарь вышел из комнаты, Томас взял с аналое небольшой, в кожаном переплете молитвослов и, развернув его на нужной странице, начал читать: Domine Iesu, dimitte nobis debita nostra*...
Так он читал и вторил латинские слова молитвы в течение трёх часов, пока его глаза не наполнились вдруг слезами, от которых он перестал что-либо видеть: словно белесый туман застелил ему очи. Он опустил книгу, взглянул рассеяно на бледного и неподвижного хозяина и, тяжело вздохнув, подумал:
« Ах, Господи! Много лет назад вот так же на моих руках умер мой старый господин г-н де Крильон. Неужели такая же участь ждет его племянника. Помилосердствуй, Боже! Сохрани ему жизнь. А если это невозможно, забери и меня вместе с ним. Не допусти ужасного греха, к коему я прибегну в случае Твоего отказа ».
Он вытер слезы и приблизился к окну. На дворе был час после полудня.
В эту же минуту дверь приоткрылась, и в комнату осторожно заглянула служанка. Поглядев на больного с истинной жалостью христианки и убедившись, что г-н д’Афон по-прежнему прибывает в забытье, она закрыла за собой дверь. Однако, как не старалась Аделина не шуметь, д’Афон, к кому вернулся чуткий слух, открыл глаза и посмотрел налево.
— Пи-ить!.. Воды-ы!.. Пи-ить! — прошептал он глухо.
— Сейчас, сейчас, господин граф, — прошептал оживленно Томас и мысленно восславил и поблагодарил за это Бога. Он тут же отложил в сторону книгу, подошел к столу заставленному склянками и микстурой и, налив в чашку какую-то жидкость, поднес ее к графу. — Выпейте это, мой бедный хозяин, — шептал Томас, осторожно приподнимая ему голову и поднося чашку к его губам. — Г-н Лакан говорил, что эти лекарства помогут восстановить вам силы.
Молодой человек жадно припал к чашке и, осушив ее до дна, почувствовал значительное облегчение.
— Ну вот, — медленно и ласково проговорил Томас. — Еще две-три таких чашки и вы будете здоровы.
Так д Афон проспал еще два часа, после чего повторилась та же сцена. Он вновь очнулся и снова Томас что-то ему дал испить из чаши, и дАфон, правдо бодрее чем прежде, медленно лег на подушку.
— Ты был у г-на де Монтале? — прошептал вдруг он.
— Да, господин мой, — ответил Томас, с заботой его укрывая.
— И что он?
— Вчера приезжал к г-же Мезонфор. Они долго друг с другом беседовали, после чего господин де Монтале спросил у меня о вашем самочувствии и снова куда-то уехал. А сегодня утром они с г-жой Мезонфор поехали во Дворец правосудия.
— Слава Богу… — Д’Афон вздохнул с облегчением и опустил веки.
Однако снова уснуть ему так и не пришлось, ибо через четверть часа, со двора донесся гулкий топот копыт и грохот подкатившей к дому кареты.
Д’Афон вновь раскрыл глаза.
Томас поспешил к окну.
— Кто там приехал? — спросил д’Афон.
— Господин де Монтале, — ответил Томас, в чьем голосе послышался оттенок удивления.
— Один? — встревожившись воскликнул граф.
— Да, кажется.
— Так кажется или один?
— Один, — подтвердил слуга не отрывая взгляда от окна. — Он подходит к дому.
— А где госпожа Мезонфор?
На этот раз Томас безмолвно пожал плечами.
— Может что-то случилось.
— Ну, полно, ваше сиятельство, вы напрасно беспокойтесь. Верно мадам Мезонфор что-то позабыла, вот г-н де Монтале ее и выручает.
— Что она могла забыть?
— Верно письма какие-нибудь или же пустяк какой-то.
— Вместо того чтобы нести чушь,— проговорил граф, на диву твердым голосом, каким он обычно приказывал, будучи здоровым,— спустись, пожалуйста, вниз и выясни, что там случилось.
Уступая моральной силе хозяина, Томас повинуясь, медленно спустился вниз по лестнице; там он увидел на пороге нижней комнаты г-на де Монтале и служанку Аделину.
— Ах, это вы, г-н де Монтале! — сказала приветливо она. — Вы так скоро? А где же госпожа Мезонфор?
— Я тоже хотел бы это знать, — ответил сокрушенно г-н де Монтале. — Направляясь к этому дому, я наивно себя тешил, что злоумышленники привезли ее сюда. Но как видно я ошибался.
— Злоумышленники? -- переспросила Аделина. -- Но что это все значит?
— Эта значит, сударыня, что госпожа Мезонфор была час тому назад кем-то похищена.
— О, мой Бог! -- воскликнула служанка Аделина, подняв глаза к небу. -- Но как это могло случиться?
— Право, я и сам затрудняюсь ответить. За четверть часа до начала суда, мы вышли из кареты и направились к дворцу Правосудия. Но едва мы успели сделать десять шагов, как вдруг к нам побежало несколько шалопаев и как бы невзначай оттащили меня в сторону. Я хотел было уже отлупить этих бездельников, но в этот миг раздался женский крик, заставивший меня оглянуться. Позади себя я увидел как несколько негодяев запихивают госпожу Мезонфор в карету. Забыв обо всем, я подбежал к своему экипажу и быстро велел кучеру следовать за ними. Но долго приследовать вражеский кеб не пришлось, ибо как только мы сдвинулись с места, все колеса моей кареты в одночасье соскочили с оси. Чертыхаясь, я выскочил тут же на улицу, спехнул с лошади первого попавшегося мне на пути всадника и, подстегнув добытого скакуна помчался в погоню. Тем временем неприятельская карета уже скрылась из виду и сколько я не старался ее обнаружить, все мои попытки оказались тщетными. Так я потерял единственного свидетеля, который бы мог спасти моих мушкетеров.
— Боже всемилостивый, — всплеснула руками служанка. — Но кто это мог сделать и зачем?
-- Не знаю, сударыня, но смею полагать, что здесь не обошлось без рук кардинала.
-- О, Господи!.. Бедная моя госпожа. Что же теперь будет?
— Полагаю что ничего хорошего. Раньше у меня была вся надежда на показания г-жи Мезонфор, но теперь, когда она похищена, мне остается надеяться только на божье Провидение. В противном случае, завтра, все три мушкетёра будут казнены...
Что следовало вслед за этим Томас не знал, так как услышав столь скорбную весть, он тут же с понурой головой вернулся в комнату графа.
— Ну что? — встретил его с расспросами д'Афон. — Что ты узнал?
— Ничего страшного, ваше сиятельство, — соврал неумело Томас, закрывая за собой дверь. — сущий пустяк, как я и говорил. Мадам Мезонфор что-то забыла.
— Ты никогда не умел лгать, мой старый добрый Томас... Вот почему ты нравился моему дяде и по этой же причине нравишься мне. Я вижу по твоим глазам, что что-то случилось. Говори, что узнал.
Как Томас не пытался ответить, но его язык точно присох к небу.
-- Так что же ты узнал? -- продолжал допытываться граф.
— Вам вредно волноваться, господин граф, — сказал каким-то виноватым тоном Томас, который свойствен лишь детям утаивающим правду.
— Прекрасно! Вот и не заставляй меня волноваться. Впрочем, я уже и без тебя обо всем догадался. Господин де Монтале сообщил злую весть, ведь верно?
— Да, господин граф.
— Что с случилось?
Томас продолжал молчать.
— Нет, так ответа от тебя не дождешься, -- проговорил д Афон, пытаясь приподняться. -- Я сам спущусь к де Монтале и обо всем у него распрошу.
— Ах, что вы делаете, господин граф! — воскликнул Томас удерживая его от безумных поступков. — Что за глупое ребячество.
— Отвечай, негодяй, что узнал, — велел стиснув зубы граф и бессильно опустился на подушку, -- а не то, чем бы мне это не грозило, я встану и отправлюсь к г-ну де Монтале.
— Ну хорошо, господин д'Афон, хорошо. Я вам все расскажу, но только с тем условием, что вы все воспримите со свойственными вам хладнокровием и мужеством.
— Ладно. А теперь говори и как можно скорее.
— К сожалению мне многое неизвестно, но если я правильно понял то от показаний госпожи Мезонфор зависела дальнейшая судьба всех заточенных мушкетёров. Но к несчастью г-жа Мезонфор была, час тому назад кем-то похищена, и до сих пор никто не знает где ее искать. Верно, госпожу Мезонфор...
— К черту госпожу! — перебил его граф. — Ты мне лучше скажи, что сталось с моими друзьями?
— Их приговорили к смертной казни.
Последние слова слуги прозвучали так ошеломляюще, что г-н д'Афон даже забыл на мгновение о боле.
— Когда будет приведен в исполнение приговор? — спросил он с содроганием ожидая ответа.
— Завтра... Ах, что с вами, сударь мой? — воскликнул Томас, увидев на лице хозяина увеличившуюся бледность. — Вам плохо?
— Ничего, ничего, дорогой Томас, все в порядке,-- ответил тяжело дыша д Афон и переведя немного дух, спросил: -- Ну а что г-н де Монтале...Что он думает об этом?
-- Он предполагает, что г-жу Мезонфор выкрал господин кардинал, дабы помешать ей встать в защиту мушкетеров.
-- Что ж, вполне возможно.
Пятнадцать минут д'Афон неподвижно лежал, не шевелясь, прикрыв плотно веки. Думая, что он спит, слуга бесшумно встал с кровати и хотел было уже уйти, но негромкий голос господина, обрашенный скорее всего кому-то из друзей, заставил его задержаться:
— Простите меня, мой друг, но на благо же вам, я должен нарушить свое слово... Подожди, Томас, — обратился он на этот раз к слуге, — ты мне нужен.
— Я к вашим услугам, господин граф, -- отозвался слуга.
-- Вот что, верный мой слуга, ступай-ка в гостиницу, найди в моей комнате шкатулку, ты ведь знаешь, где я храню бумаги и принеси ее скорее сюда. Я буду ждать
— Хорошо, господин граф -- сказал покорно Томас.
— Да, — добавил напоследок граф, — и захвати с собой одно из моих лучших платьев.
— Это еще зачем? — удивился Томас. — Если вы решились на какое-нибудь сумасбродство, я и с места не сдвинусь.
— Успокойся, это не мне а другому человеку.
Пожав в недоумении плечами, Томас вновь поклонился хозяину и стремительно вышел их комнаты.
Уже выходя из дома, он столкнулся на пороге с г-ном Лаканом.
-- О! Доброго дня, Томас! -- поприветствовал его лекарь. -- Ну и что у вас нового?
-- Слава Богу он пришел в себя и даже стал давать поручения.
-- Ну что ж, это хороший признак. А вы давали ему мое снадобье?
— Да, господин.
-- И какого теперь самочувствие г-на д'Афона?
-- Мне кажется, что г-ну д Афону уже немного лучше. Надеюсь вы побудете с ним, пока я отлучусь.
-- Что за вопрос, дорогой Томас! Для этого я сюда и пришел.
-- Благодарю вас, господин лекарь.
В то время как Лакан переступал дом господина Мезонфора, Томас вскочил на коня и припустил его по улице Жюлет.
----------
*О, милосердный Иисус! Прости нам наши прегрешения...(лат.)