Василий Хапилов сидел за кухонным столом напротив окна и маленькими глотками отпивал чай из железной эмалированной, покрывшейся от времени сеткой трещинок кружки, поминутно дуя в нее. Старшая сестра постоянно напоминала:
- Ну, что ты мучаешься, пей из блюдца.
Но Василий упорно продолжал свое ежедневное чаепитие именно из этой старой солдатской кружки, привезенной с БАМа в качестве сувенира в память об армейской службе в железнодорожных войсках.
Он пил свой чай и поглядывал на строителей, штукатуривших с подвесной оранжевой беседки на высоте восьмого этажа стоящий напротив дом в белых разводах.
Конец октября. За окном раскачивалась от ветра береза. Беседку тоже раскачивало, но рабочие не обращали на это внимания, весело переговаривались.
«Вот попробовали бы поработать на морозе, когда не то что работать, а даже просто наружу выглянуть не решишься…»
Сестра включила радиоприемник, из него молодые голоса «Самоцветов» тянули про Байкало-Амурскую магистраль. А ведь тогда на Казанском вокзале тоже звучали марши, но только не для них, молодых призывников, а для комсомольцев-добровольцев с гитарами да баянами, полных энтузиазма, желающих подзаработать на новой сибирской стройке, обнимающих на прощанье девчонок и друзей. Двери между вагонами проводники по приказу начальника поезда заперли, отделив будущих воинов-железнодорожников от остальных пассажиров:
– Чтобы не бегали туда, сюда в поисках спиртного, а то перепьются и полезут друг другу носы разбивать.
Из вагонов даже на пустых полустанках никого не выпускали, так и ехали в запертых вагонах до места дислокации полка в Свердловске.
Вчерашний московский школьник Вася Хапилов, как только мог отлынивал от службы в Советской армии, а в железнодорожное училище пошел ради отсрочки. «Пока учиться буду, то да се, а дальше посмотрим», - рассудил он. Не получилось. Из-за высокого роста и худобы по решению военкоматовского начальства его сразу записали в железнодородные войска. «Вот тебе и «броня» на железке», - огорчился Васька.
Военком, обращаясь к пожилой врачихе из медкомиссии, отметившей недостаточный вес призывника, добавил негромко:
- Ничего, железнодорожников кормят по повышенному рациону, как подводников. Вернется настоящим мужиком.
После поезда карантин, а после карантина присяга и в тайгу на трассу…
Недалеко от будущей колеи сразу начали расчищать лопатами снег. Через несколько дней дорожная техника прибыла, БТРы пришли... Спешили – начало декабря. На месте военного городка установили армейские палатки… В них холод собачий. Печка только в центре жаром дышала, гудела всю ночь, раскаляясь до прозрачности. Смоляных сосновых дров не жалели, кидай сколько хочешь, а по краям палатки все равно пар изо рта. По утрам дневальному приходилось топорами ломать лед в бочках.
Караульную несли в тулупах, валенках и с автоматами, согреваясь мелкой трусцой. Валенки еле успевали за ночь подсохнуть.
Кто-то наконец сообразил:
- А давайте съездим на БТРе в поселок Маревый. Говорят, там можно кирпичами разжиться, обложить ими железные печки, чтобы дольше тепло держали.
Поехали с прапорщиком. Но спешить в таежных местах нельзя, перед зимней тайгой все нужно основательно проверить. До поселка не доехали, солярка закончилась, а заправщики до военного городка еще не добрались, с БТРов сливали топливо для бульдозеров, грейдеров, КРАЗов… Запросили по рации помощь, остановка в морозной тайге дело серьезное. Выплеснули на старый бушлат остатки соляры, сверху накидали сырых смолистых толстых веток от спиленной сосны, развели костер, расселись вокруг жаркого пламени и начали вспоминать разные истории с гражданки. Вахтанг, механик-водитель, кроме своего города Боржоми, ни о чем говорить не мог. Мечтал, как приедет в Грузию, так целый месяц гулять будет: пить вино, есть шашлык и купаться в бассейне с минеральной водой. А Васе и рассказывать не о чем было.
«Комод» (командир отделения) сержант Витька Дрюмов распорядился:
- Ты, боец Хапилов самый высокий у нас. Назначаю тебя вперед смотрящим. Утром, как заведешь мой трактор пускачом, так сразу беги будить. После залезешь на кабину бульдозера и внимательно смотри: не движется ли навстречу от Комсомольска-н-Амуре на смычку наш шестой батальон. И как только увидишь, сразу маши дембелям белым платочком.
Пришлось освоить «морскую» специальность вперед смотрящего... По радио запросили вч. выслали подмогу, еще один броник с полными баками подкатил к нашему костру. Заправились финским диз. топливом, отечественное застывало при низких температурах превращаясь в кисель.Тронулись, счастливые, обогревшиеся буквально ворвались в поселок. Сразу покатили к местному сельсовету. Наш прапор мужик въедливый если что задумал обязательно выполнит. Вот и тогда влетел в кабинет к местному начальству, как он после весело рассказывал нам в лицах и грозным, суровым голосом надвигаясь на пред. сельсовета Паюшкина "по секрету" сообщил ему, что за поселком в качестве эксперимента от главной железнодорожной магистрали будет прорыт впервые в мире туннель для ветки метро и что им головному отряду прибывающему сюда необходимо в срочном порядке выделить пару сотен кирпичей для обустройства на местности. Поверил ли председатель тому, что наплел прапорщик с большим нажимом в голосе - неизвестно, но кирпич выделил, мы его от строящейся котельной забрали и по прямой в сельмаг за куревом погнали. На длинном деревянном почерневшем от времени одноэтажном доме табличка над входом,"овощи - фрукты". Какие овощи да еще и фрукты, когда на улице под пятьдесят с минусом будет. Ввалились толпой, действительно на полках за спиной девушки-продавщицы расставлены банки с компотами, трехлитровые стеклянные баллоны с соками соседствуют с консервированными кубинскими ананасами, упаковками сушеных бананов. Еще прикупили целый ящик апельсинов правда мороженных, ребят в роте угостим.Оранжевые апельсины, здесь среди тайги зимой!...
Работали в сорок и в пятьдесят градусов мороза. Воздух тогда становился колким, острым, затруднял дыхание… Пилили тайгу ручными пилами, прорубали просеки под будущие железнодорожные пути. Так и хотелось бросить все и бежать! Да только куда бежать? Вокруг тайга, на горизонте в сизой дымке еле виднеются синеватые сопки. Бывало, техника не выдерживала, тросы рвались, будто гнилые нитки. Когда строили дренажные штольни, и Вася дежурил у бензогенераторов, частенько любовался красными, почти багровыми закатами. Тайга на закате словно обьята огнем.
Насыпали балласт на готовую «подушку», клали шпальные решетки на отсыпанную насыпь, сдавали торжественно участок под БАМовский марш с громкими речами, а летом верхний слой вечной мерзлоты под солнцем оттаивал, и проложенное с таким трудом через тайгу полотно давало просадку. Поезда по таким участкам вместо скорости в семьдесят километров тащились на десяти, пятнадцати километров в час, все графики движения летели... Возвращались, чтобы ликвидировать просадку путем значительной досыпки песка и щебня.
Иногда при проходке тоннелей с солдатами трудились бичи,(бич-бывший интеллигентный человек) бывшие заключенные сибирских лагерей. Освободившись, они так и остались жить в этих холодных краях, за долгие годы отсидки и скитаний растеряв семейные корни. Частенько угощали конфетками-грохотульками – леденцами. Среди них были умелые, неплохо знающие свое дело подрывники, вот они и рвали скалы. Но жили отдельно. Каждое утро их привозили из поселка в грузовых машинах с брезентовым тентом.
Студенческие стройотряды стали прибывать позднее на хозяйственных поездах уже по проложенным рельсам. Принимали участие в строительстве жилых домов, школ, зданий железнодорожных вокзалов, а с наступлением осени разъезжались, успев наиграться на гитарах и сделать целую кучу фотографий на фоне строительной техники, чтобы показывать родным, как они, засучив рукава, вкалывали не щадя себя и прокладывали БАМ.
Трудно далась эта дорога для тех кто остался на ней. В следующую зиму перебрались из палаток в срубленные за лето бараки казарменного типа. За лето бревна немного подсохли, но все равно жить в них зимой было довольно сыро.
До стройки восточная часть железной дороги была белым пятном на картах СССР.
По возвращении в полк в Свердловске, перед самым дембелем сам командир полка пожимал солдатам руки, благодарил за службу и вручал медали за строительство Байкало – Амурской магистрали…
Васькина медалька в красной коробочке лежит, надо у сеструхи спросить, куда убрала ее…