На койку, у окна положили больного. Он был похож на мумию – весь в бинтах и гипсе, лишь лицо открыто для обозрения.
К нему на костылях подковылял парень и, посмотрев в глаза вновь прибывшему, радостно сообщил всей палате: - "Живой и даже может говорить", а потом, обратившись к новичку попросил: - "Тут скучно, расскажи дружище, свою историю".
Больной у окна поморщился от боли и ответил: - "Я почти ничего не помню, но попробую раз это вам интересно", – и он начал свой удивительный рассказ.
В обед я заехал домой. Размазал "Машеньку" по стенам, соседские рыжие достали. Разогрел борщ, положил в него "Мишутку" и поставил на плиту чайник. Крепко заварил "Нурию" и намазал на хлеб "Хозяюшку"…
Рассказ больного прервал настороженный шёпот в палате, и некоторые её обитатели переместились почему-то поближе к дверям.
…Посмотрел телевизор и стало до того тоскливо, что решил поговорить с "Жириновским". Не помогло, только голова разболелась. Пришлось ещё чуток посидеть с "Горбачёвым". Вот с ним хорошо время провёл, разве, что мир стал качаться, а так всё в порядке.
Мне надо было срочно в Париж за мясом. Моя "Газель" неслась как молодая. Навстречу "Бычок" и надо было ему в это время появиться. Я её упрашивал и так, и сяк, но "Газель" упорно желала с ним померится силам. Что потом не знаю. в голове пустота...
Больной вздохнул и заснул. А палата принялась обсуждать только что услышанное.
Странный, однако, новенький. Хозяюшку с хлебом съел, Нурию выпил, с Жириновским и Горбачёвым поговорил. И ещё ко всему прочему поехал на газели аж в сам Париж, которая к тому же решила пободаться с бычком.
Во-даёт!
И решили всем миром пожаловаться на обходе врачу про странного больного. Может, ошиблись и не в ту больницу его привезли.
А пока дежурство на ночь установили за больным в гипсе, на всякий случай. Всё-таки Машку размазал по стене, жуть какая. И вообще кто его знает, что у него ещё на уме.
1998 г.