ПОВЕСТЬ:
Глава 2: «Позвольте представить»
http://proza.ru/2021/03/14/2011
************
ГЛАВА 3: «МЫ НЕ ПОНИМАЕМ ДРУГ ДРУГА»
Май, воскресенье, 15-е.
Солнце садилось за горизонт. Наступал жемчужный вечер. Софья любила время, когда цвет моря становится белесым, и над ним парят призрачные чайки.
Предвкушая приятный отдых на морском берегу в хорошей компании, она отправилась к Анне. Юрка будет… Уже интересно!
Зайдя в квартиру подруги, она едва успела прикрыть дверь, как раздался звонок, и Аня впустила следующего гостя. Миша шагнул в прихожую:
– Договор на прогулку ещё в силе?
Женщины ответили дуэтом:
– Конечно!
– Тогда я готов вас сопровождать.
Через пару минут вся компания спустилась вниз.
На лавочке напротив подъезда сидели Тоня и Юра. Юра поднялся с места и тоже уточнил:
– Здравствуйте. На прогулку направляетесь?
Аня ответила:
– Как договаривались. Вы как? С нами?
Глядя на Софью, Юрка представил:
– Вот, это моя Антонина Егоровна.
Софья сама назвалась:
– Софья Николаевна. Можно – Соня.
Тоня вежливо сказала:
– А я просто Тоня. Юрочка мне сообщил, что мы тоже… приглашены…
Она нерешительно глянула на Юрку. Аня подтвердила:
– Совершенно верно! Идёте?
– Да.
Юрка галантно оттопырил локоть, и Тоня взяла его под руку.
Со двора вышли впятером. На узкой пешеходной дорожке разделились: женщины пошли вперёд, мужчины – чуть позади них. Дамы беседовали о дороговизне продуктов, о том, кто и что готовил в течение дня, и сколько это стоило. Миша несколько раз отставал, извиняясь перед Юркой и сообщая по телефону, что дома будет примерно через час. Когда он в очередной раз поравнялся со спутниками, Аня уточнила:
– Значит, на всю прогулку ты нам определил ровно часик?
Миша смутился.
– Вы можете и дольше, но ко мне должны приехать коллеги по работе.
Аня перебила:
– Да ладно. Мы же не в претензии. Просто будем рассчитывать глубину заплыва.
Выйдя на набережную, друзья стали искать место, где можно присесть, и нашли свободную скамейку. Софья тут же достала клубочек белых ниток и крючок. Аня поинтересовалась:
– Ты что, вязать собралась? Ослепнешь! Темнеет ведь.
Соня объяснила:
– Так ведь я могу вязать, не глядя. Во-первых, не хочется время терять. Во-вторых, меня это успокаивает. А в-третьих, говорят, что эта мелкая работа с натуральным материалом как-то воздействует на мозг, делает его более восприимчивым к информации и вообще создаёт вокруг себя очень хорошее биополе.
Аня спросила:
– А какую информацию ты собираешься так активно воспринимать? Мы пришли погулять! Просто смотреть на море!
Софья виновато посмотрела на Юрку:
– Так ведь там, где Юрий Николаевич, там держи мозги широко растопыренными. Вот, готовлюсь.
Юрка польщённо поклонился, а Аня, окинув взглядом набережную, сказала:
– Хорошо здесь. Кафе, музыка. Всё, что душа пожелает. И никто никому не должен.
Миша окинул эту же набережную менее радостным взглядом. Из многочисленных кафе наплывали ароматы разнообразной пищи, кофе, но все перекрывал густой шашлычный чад, хотя на свежем воздухе он был даже приятен. Потянув носом воздух, Юрка мечтательно сказал:
– Эх, шашлычка бы!
Тоня пообещала:
– Милый! У тебя будут именины. Вот тогда – я обещаю – всё будет!
– Ого! – Юрка посчитал на пальцах. – До именин ещё три месяца! Это ж дожить надо!
Тоня успокоила:
– Лето и долговременные планы сильно повышают жизненный тонус. Так что планируй.
Юрка подчинился:
– Ладно. Будем планировать. – Он быстро указал пальцем на каждого из компании. – Вы сегодня приглашены на мои именины.
Аня уточнила:
– Это когда?
– В августе.
– У-у-у…
Юрка поспешил заметить:
– Ты слышала, что Антонина Егоровна сказала? Планируй! Учительница первая моя плохому не научит.
Тоня пошутила:
– Я предпочитаю быть последней.
Юрка притворно испуганно махнул рукой в её сторону:
– Чур меня! У меня в августе – именины! Я ещё пожить собираюсь!
Тоня отвернулась:
– Дурак.
Аня обратилась к Тоне:
– А ты помнишь, что здесь было в нашем детстве?
Тоня покачала головой.
– Нет. Мы же жили совсем в другом месте.
Юрка подхватил:
– Я помню!
Аня обращалась теперь к нему:
– Ты помнишь, как семья выбиралась на пляж на целый день? Да ещё с приехавшими в отпуск родственниками? Простыни на припасённые камышины натягивали, бивак разбивали на три, четыре, восемь и больше человек. Матери семейства в обед несли полное довольствие на всю ораву. – Аня даже зажмурилась и так, с закрытыми глазами, водила руками вокруг себя, восстанавливая картину. – Вот здесь настелены простыни и покрывала. – Она сделала руками широкий круг. – Вот тут – миска с салатом или нарезанные овощи: огурцы, помидоры, перец, зелень. И обязательно – варёные яйца. Вот здесь – фаршированные перцы или голубцы, плов из мидий – тех, что наловили во-о-он там вчера всей командой…
Она указала ладонью на дальний край пляжа. К воссозданию давней картины подключился Миша:
– С помидорками, лучком, рисом!..
Аня поправила:
– Нет, моя мама готовила с перловкой. Каша набивалась в ракушки.
Не успевший поужинать Юрка пробурчал:
– Изверги.
Весело взглянув на него, Аня продолжала водить руками по воздуху, «сервируя» воображаемое памятное покрывало:
– Здесь – кулёк с черешней, вишней, абрикосами, персиками. Или арбуз, или дыня. В общем, по сезону. А ещё – вареная кукуруза с крупной солью.
Юрка протянул:
– Ой, да, горячая пшёнка – это святое!
Весело кивнув, Аня продолжила:
– Её или сами варили, или готовую покупали у бабок в начале пляжного спуска. А в песок у самой воды закапывали бутыли с квасом, пивом, компотом… Кто это помнит?
Миша и Соня подняли руки: «Я»! Аня продолжала:
– И вот мамы начинают вылавливать отпрысков из моря и заставляют кушать, а те вырываются и ныряют: «Не хочу кушать! Не буду!» А они их всё равно несут подмышкой на берег и приказывают: «Ешь!!» А мимо накрытых к обеду простыней ползают и бегают чьи-то младенцы, здоровые подростки с волейбольным мячом и собаки. А потом все остатки пиршества закапывают в песок. От меня это бесило! Приходишь на пляж, начинаешь ямку копать, а там – пищевые отходы! Гадость какая! Кстати, моя мама всегда уносила с собой и свой мусор, и найденный в песке, но пляж моего детства был нашпигован косточками. Помните?
Соня кивнула:
– Точно! Хорошо помню бабок с семечками, «пшёнкой» и жареными пирожками, бочку с квасом на обрыве, тётеньку с мороженым. Но с водой всегда была катастрофа. Как правило, газировки в единственном киоске не было. Зато сейчас… – Соня оторвалась от вязания, обвела взглядом окрестности. – Красота! Любой каприз за ваши деньги! Всё-таки есть в новых временах что-то хорошее!
Миша сдержанно заметил:
– Вы находите это хорошим? Пляж, кафе, шашлыки, чад, угар…
Соня убеждена, что это хорошо, что люди имеют возможность отдыхать в полном объёме и не морочить себе голову, где и чем накормить детей и мужа.
Юра подтолкнул Тоню локтем:
– Заметь, родная: «детей и … МУЖА»! Как будто бы женщины не едят и не выпивают.
Соня смутилась:
– Нет, я не так сказала. Все имеют право покушать всласть. У нас же курортная зона. Люди едут в отпуск. А не все квартирные хозяйки разрешают пользоваться плитой. Так что это – решение многих бытовых проблем.
Миша поморщился:
– У нас поддерживается потребительское отношение к природе: море, вино, шашлык…
Соня удивленно посмотрела, но промолчала, а Юрка всплеснул ладонями и потёр их в предвкушении спора:
– Тэ-э-эк-с! И что ты, сударь, имеешь против шашлыков?
Миша уклонился от ответа:
– Да, в принципе, ничего особенного. Просто за городом, с шашлыками, это как-то…
Он неопределённо повёл рукой, а Юрка опять толкнул Тоню локтем:
– Где мой бутерброд и пиво?
Тоня раскрыла сумку, достала, подала Юрке. Аня удивилась:
– Вы что, заранее готовились к пикнику? А мы – налегке…
Юрка, открывая бутылку о край скамейки, объяснил:
– Это Тоня мне выдала сухой паёк на ночь. Чувствую, что пора. Мозг требует поддержки. Так что ты, Михалыч, имеешь против шашлыков? Давай-ка, брат, разберёмся, что оно такое? Что, тебя, собственно, напрягает? Вот скажите мне: что такое шашлык?
Соня не задержалась с ответом:
– Это жареное мясо. Бывает шашлык куриный, свиной, говяжий и бараний. Лучше всего шашлыки готовят кавказцы.
Юрка слушал с подчёркнутым вниманием.
– Дальше, дальше!
– А что дальше?
Юрка подсказал:
– Запивают красным вином. И самое главное: порция за 100 граммов стоит столько, сколько целая сырая курица, так?
Соня кивнула:
– Ну да.
Юрка хлопнул себя ладонью по колену:
– Так вот, Миша, в тебе говорит элементарная зависть! Начхать тебе на шашлык по большому счёту. Для тебя имеет значение, что стоит он – не мерено, если подсчитать расходы на гуляющую семью, да ещё не по одному шампуру на нос. Самый большой недостаток – это «пальцы веером» у потребляющих! Вот и всё! А давай-ка будем зрить в корень: что такое шашлык? Кто отвечает? Даю минуту, знатоки!
Ответа не последовало, и Юрка сам себе ответил:
– Даю подсказку: технология приготовления.
Соня ответила, как на уроке:
– Мясо жарят на углях.
Юрка подчеркнул, тыкая пальцем в колено:
– Сырое мясо, приготовленное на открытом огне! Другими словами – самый простой способ для кочевников всех мастей, так? А кочевники – кто?
Аня вступила в разговор:
– Например – охотники. Тогда – дичь…
Юрка усмехнулся:
– Ну, не так примитивно. Соображай!
Аня дополнила:
– Пастухи в горах, оленеводы.
Софья продолжила перечень:
– Какие-нибудь золотоискатели, геологи в поисковых партиях или рыбаки на берегу. Не всегда же они уху варят?
Юрка похвалил:
– Правильно! А хрестоматийная картинка из учебника древней истории? Питекантропы сидят в шкурах возле пещеры и жарят на вертеле мамонта. Знакомо? – Все кивнули. – Теперь пошли на юг. А африканские аборигены не жарят ли на палочках креветки с папайей?
Соня наморщила лоб.
– Именно с папайей?
Юрка отмахнулся:
– Не знаю! Какая разница? Я знаю, что такой «шашлык» беднейших диких племен у нас стоил бы вот столько! – Он показал уровень над головой на полную вытянутую руку. – Вот и вся история.
Юрка возвестил, что так называемый «шашлык» – это самый примитивный и самый естественный способ приготовления еды «на лоне природы». Как печёная картошка, которая никого не вздергивает на дыбы. А картошка в древнейших семействах не всегда бывала, т.к. продукт сей завезён на памяти нашей цивилизации. А кочевые племена имели дело с только что пойманным мясом и рыбой.
– Значит, проблема не в шашлыке, а в наших головах, в которых уличный шашлык становится символом и синонимом слегка повышенного, не всегда праведного благополучия.
Миша возразил:
– Я вовсе не считаю достаток недостатком честности. Многие люди нормально зарабатывают своим умом и профессионализмом. Я же о другом говорю, – добавил он со вздохом.
Посовещавшись, вся компания медленно двинулась вдоль берега. Неторопливо спустились на нижний ярус, пошли вдоль склона. Аня и Тоня перешли на самую кромку пляжа. Они слышали разговор, но не стремились в нём участвовать. А Юрка продолжил гнуть свою линию:
–А на самом деле жаренное на огне мясо было едой тружеников, которые с благоговением воспринимали горячую пищу, как редкость, удачу, дар божий. А ты, Миша, навешиваешь на это ярлык «потребительство» с вопросом: а имеем ли мы право наслаждаться шашлыком, морем, природой?
На риторические вопросы Миша не отвечал, давая собеседнику возможность выстроить свою логическую цепочку. И Юрка её строил:
– Но вот скажи мне, доктор, где людям отдыхать? В советские-то времена санатории и профилактории были государственными, т.е. общими, т.е. твоими и моими. Вспомни: на предприятии работника могли послать не только куда подальше, но и в профилакторий! Или в санаторий по необходимости, причём за копейки. А там не только лечение, но и лучшие уголки природы. Ты представляешь себе словосочетание «американский санаторий-профилакторий» при какой-нибудь фирме? Или французский, китайский, и т.д., и т.п. Я – нет. Может, где-то как-то есть, но я информацией не владею. А у нас – было! И стало нам – ску-у-ушно!!! А что сейчас?
Юрка с жаром говорил о том, что и так все знали. Лучшие участки природы, санаторные зоны со всеми структурами выкупаются под застройку, на продажу для НЕ бедных. Вот чему мы научились у всего остального мира. А начиналось с обещания всемирной революции, чтобы у всех стало – как у нас: «всё для народа». За век такого наворотили!.. Эх… Что там говорить? Не созрел народ для таких подарков. Прадеды жизнь клали за идею. Потом их же – в ГУЛАГ. Потом пожили, удобрили почву и породили новую идею: стать, как весь мир. А почему? А потому, что кто-то оглянулся вокруг и подумал: вот люди богатеют, а я-то что клювом щёлкаю?! Всё вокруг народное, т.е. ничьё. Значит, может быть МОИМ! Надо только в бумажках это прописать.
Юрка перевёл дух.
– Я никогда не был в санатории и уже не буду. Ж-ж-жаль!.. А сохранение природы – дело хорошее и не шуточное.
Миша ещё раз попытался донести свою мысль:
– И всё-таки я хочу найти собственную позицию: нужен ли я дикой природе? Мы ведь иногда освещаем свою работу по уборке диких берегов в печати. Не пиар ли это?
Юрка повернулся к Мише.
– Ты серьёзно озабочен тем, что право любоваться природой надо как-то особенно заслужить?
Миша поправил:
– Не заслужить, а осознать.
Юрка честно пытался вникнуть в смысл не очень понятной идеи.
– На каком языке ты говоришь? Да ещё с потрясающей настойчивостью, даже с упрямством? Я пытаюсь перевести твои речения в доступные мне понятия. Получается так: я приехал с ведром шашлыков за город, выгреб чей-то мусор, сложил его в свою машину и хочу отдохнуть, но должен решить задачку: а достаточно ли я хорош для того, чтобы после праведных трудов ассенизатора полюбоваться и насладиться очищенной от нечистот красотой? Ты вообще понял, что сказал? Или ты до такой степени не уважаешь себя и тех, кто рядом с тобой помойку из песка выкапывает? Ты меня потряс! Меня моя судьба с природой насильно воссоединила, буквально с грязью смешала. Но твоя позиция даже меня с ног сбивает.
Юрка замолк. Миша не находил слов для возражения и тоже молчал. Над морем уже появилась луна. Лунная дорожка, казалось, плескалась в легких волнах. Их слабый шелест доносился на Набережную. Не мешая слушать голос моря, Юрка произнёс:
– Знаешь, Миша, я не скажу, чего здесь больше: самоуничижения или гордыни? Но я точно знаю, что так нельзя. Человек вышел из природы. Вышел, понимаешь? И если кто-то хочет аккуратно погостить у неё (или в ней), то не мешай! И себе самому разреши насладиться этим гостеванием, бездумно и непосредственно. Иначе ты сам от чрезмерного ума сведёшь на нет её благотворное воздействие на тебя. – Юрка повёл плечами. – Хотя кто я такой, чтобы тебе что-то советовать? Я – бомж и твой потенциальный пациент. Но я всё-таки человек и имею право на своё мнение и на любовь к природе по своему усмотрению. Согласен?
Мише осталось только подтвердить кредо:
– Да, конечно! Конечно, имеешь.
Юрка уперся руками в скамью.
– А потому, пока есть такие, как я, с такой бездумной позицией, твоя задумчивая – бесперспективна. Она бессмысленна!
Миша мягко заметил:
– Не уверен. Но в любом случае мы выслушали друг друга, попытались понять и… остались каждый при своём мнении.
Юрка уточнил:
– Значит, я тебя не переубедил?
– Нет.
– А смысл тогда в чём? Воздух сотрясать, задор тратить? Всё! Что-то я устал. «Бери шинель, пошли домой». Перенервничал я. Пропала прогулка.
Миша удивился:
– Да?! А мне наоборот она показалась очень плодотворной. Что-то узнали друг о друге.
Юрка бросил пакет от бутербродов и пивную бутылку в урну, поднялся.
– Миш, а зачем мне это знание о тебе? На кой ляд оно мне без практического применения? Мне же не жениться на тебе.
Миша задумался…
– Не знаю. Так просто. Интересно же.
Юрка жёстко возразил:
– Нет, Миш, не интересно.
Миша придвинулся к Софье.
– Вы всё время молчите. Почему? Мне как-то неловко вести беседу, которая Вам как будто не интересна.
Софья не очень понимала суть, по всей вероятности, давнего спора, и попыталась точнее сформулировать смутные мысли. Речь её была медленной:
– Нет, мне интересно. Но, понимаете, Миша? Мне действительно трудно превращать общение с природой в тяжёлую изнурительную работу. Я не вижу в этом ни смысла, ни пользы. На природе мне хочется просто наслаждаться, почувствовать… восторг, что ли?.. И совсем не хочется выяснять отношения с ней, даже из щепетильности или деликатности.
Увидев, как внимательно слушает Миша, Соня осмелела. Голос зазвучал живее.
– На природе мне хочется лёгкости! Праздника! Какого-то такого сильного чувства, которое даст запас жизненных сил в любой житейской ситуации, до следующего посещения леса, моря, гор! И в этот момент взрыва эмоций мне не хочется подбирать слова, чтобы это описать или оправдать. Понимаете?
Миша смотрел мягко, но вроде бы с оттенком осуждения. Нет, скорее сожаления!.. Так показалось Софье, и на её лице появилась извиняющаяся улыбка. Миша сжал ладони «в замок» и прижал к бороде.
– Но Софья, уважаемая, нельзя же бесконечно только веселиться. У нас, людей, есть разум и…
Софья перебила, не заметив этого, и не дала Мише закончить мысль.
– Так ведь веселье – это редкость в повседневной жизни! Бездумное, бесхитростное веселье, практически невозможное! Мы всё время о чём-то напряжённо думаем, размышляем, прикидываем, соображаем, выгадываем. А мозг требует разрядки! Чувств, для которых не нужны слова! Бездумное созерцание не менее эффективно, чем глубокое размышление о судьбах природы и человечества.
Миша хотел что-то сказать, но Софья жестом остановила его.
– Я бы не противопоставляла одно другому. Всего должно быть в меру. Точнее – поровну. Хотя у разных людей разные потребности, и соотношение может быть разным. Кто-то больше любит смотреть, кто-то – говорить.
Юрка, как школьник, поднял руку и потряс ею, мол, «Я! Я скажу!», и добавил: «А кто-то – слушать!» Стало смешно.
Подражая Юрке, Соня сдержанно так же подняла правую руку, подложив под локоть левую. Миша шутливо разрешил:
– Продолжайте, Софья Николаевна. Мы все внимательно слушаем.
Соня сложила руки на коленях.
– Да, собственно, всё. Я и так много наболтала.
Она прислушалась к чему-то внутри себя и усмехнулась:
– Оказывается, наслаждаться природой можно «вслух». И как это у Вас, Миша, ловко получается? Раскрутить на разговор так, что клиент и опомниться не успеет, как уже копает себя вглубь!
Аня с гордостью ответила вместо Миши, который прятал в бороду довольную улыбку:
– Так ведь – профи!!
И Юрка подтвердил:
– Мастер!!
В этот момент в Мишином кармане зазвонил телефон. Прогулка близилась к завершению. Они уже дошли до самой крайней точки прибрежного парка. Извинившись, Миша пошёл чуть впереди всей группы в направлении дома. Его голос был вполне отчетливо слышен.
– Да, минут через 20 буду у себя. Что, совсем бросает? Неужели всё так глубоко? Хорошо, я попробую. Вы вместе придёте? Да, уже иду.
Миша положил телефон в карман. Юрка вяло поинтересовался:
– Очередной медицинский случай?
Миша протянул:
– Да-а-а, один мальчик… Я когда-то лечил его. – Он поправил сумку на плече и заговорил быстрее. – Э, нет, не то, чтобы лечил, но консультировал. Это очень способный мальчик, музыкант. Сам сочинял. И возникли проблемы в школе. На уроках или на перемене он мог мысленно услышать какую-то музыкальную фразу, тут же записывал её в блокнотик какими-то своими символами, а ребята его толкали, вопросы задавали, дразнили. В общем, провоцировали на поведение «невпопад» и смеялись. И он начал срываться. Его мама ко мне обращалась. Я видел этот блокнот. Понимаете, там не ноты написаны, а как бы движение звука стрелками «вверх – вниз», какие-то точки, скобки… Тогда, в его детстве, мы довольно быстро и успешно решили проблему. Так казалось. Но по музыке он не пошёл. Сейчас учится в техническом вузе. И вот опять. Его мама в панике. Он хочет бросить институт. Считай, что два года потрачены впустую.
Юрка кивал в такт словам.
– Знакомо. – Он помолчал, что-то вспоминая. – Смотри, что получается. Сначала родители вот так превозносят своего необычного ребёнка. – Он сложил и медленно поднял руки вверх, как будто поднимал драгоценную вазу. – И родители, и ребёнок гордятся тем, что он не такой, как все. Как же! Он может то, в чём другие – ни в зуб ногой! А жизнь макает, и выясняется, что он не умеет элементарного, того, что умеют остальные. И он ломается.
Миша подтвердил:
– Примерно так и было. Что делать в такой ситуации? Родители чувствуют себя виноватыми. Совершенно растеряны. Ребёнок сейчас вышел из-под контроля. Юр, что бы ты посоветовал?
– Ты – доктор, у тебя методики. Ищи. Я столько в своей жизни наломал, что из меня советчик – никакой.
Миша несколько раз кивнул. Аня безапелляционно вступила:
– Вот ещё глупости! Институт бросать! Из-за чего? Мама должна твёрдо объяснить, что грузчиком в магазине ему тоже нелегко будет. А для того, чтобы сочинительством на жизнь зарабатывать, надо быть или очень способным, или пробивным, а лучше – в одном флаконе. И надо знать, что там будут ломать в сто раз сильнее, чем теперь.
Соня постаралась сгладить уверенную резкость подруги:
– Я думаю, всё не так прямолинейно. Конечно, начинать надо было ещё в детстве. Не только восторгаться необычностью ребёнка, но и прививать, специально уделять внимание простым навыкам. Не ограждать его от общения с обычными сверстниками. В каждом из них обязательно есть скрытые до поры способности. Надо учить не зацикливаться на своих особенностях. Тогда ребёнок будет защищён этим общеупотребимым опытом. Ведь он не только может и умеет то, что и остальные люди, но и многое из того, на что другие не способны.
Аня добавила:
– Надо с детства учить бороться и защищаться.
Соня поморщилась:
– При чём тут борьба? С рождения внушать ребенку мысль о враждебности к нему всех и вся? Людей, обстоятельств и прочего? Это тупик!! Представь: если я и ты выросли с сознанием дружелюбия к миру, нам не придётся бороться друг с другом.
Друзья уже подошли к дому, договорились повторить прогулку в ближайшую среду, если погода не испортится. Соня собиралась свернуть в свой переулок, но Миша задал вопрос:
– Как Вы считаете, переходить юноше из этого вуза в другой? Начинать сначала?
Соня пожала плечами:
– Как я могу советовать, не зная подробностей? Надо представить и оценить вариант: что будет после смены учебного заведения? Изменится ли сам юноша, отношение к нему его окружающих, его возможности? Может, стоит поучиться у «обидчиков» нормальной заурядности, в хорошем бытовом смысле? Немного сдерживать свою непохожесть ни на кого и стать необходимым окружающим своей уникальностью?
Миша поблагодарил:
– Спасибо за прогулку. А вот и мои посетители.
К подъезду уже подошла взволнованная женщина, держа под руку высокого угрюмого юношу.
– Здравствуйте.
Миша увёл гостей к себе.
Аня быстро сказала Софье:
– Позвони из дома, чтобы я знала, что ты нормально дошла.
– Хорошо.
Софья отправилась домой. Остальные скрылись в подъезде.
Но дома Софья забыла о данном Ане обещании. Приятели сына ещё не ушли домой, и из детской доносились звуки возни. Майский вечер прекрасен, и дочь предупредила, что задержится на прогулке с друзьями. Муж буквально только что вернулся из гаража, где с утра занимался починкой чего-то для кого-то. Машину так и не купили, и потому гараж использовался, как мастерская, сарай и хранилище всего, что не помещалось в малогабаритной «хрущёвке».
Отправив гостей сына по домам и уточнив, когда вернётся дочка, Софья занялась подготовкой одежды для всей семьи на завтрашний рабочий день. Затем убрала в холодильник приготовленную еду и устроилась с чашкой чая в любимом кресле перед телевизором. Через несколько минут зазвонил телефон. Было около десяти часов вечера. Софья безмятежно взяла трубку и услышала Анин голос:
– Ты дома? Почему не звонишь? Я же волнуюсь!
– Ой! Извини, пожалуйста! Я забыла.
– Всё в порядке?
– Да.
– Как тебе сегодняшнее гулянье?
– Ой, я вот всё думаю, думаю…
Муж Софьи Николаевны, выдохнув «э-хе-хе…», перебрался на кухню, а Софья, проводив его взглядом, сказала в трубку:
– Я-то думала, что мы просто погуляем и развеемся, а мы чуть не поссорились.
Аня весело воскликнула:
– Да ты что? Ты просто не тренированная. А я давно привыкла. Мы всегда так гуляем. Общаемся. Разминка мозгов. Ничего особенного. Там, где сходятся Миша и Юрка, там всегда возникают разряды. Так что обычное дело!
– Да? Ну, всё равно, что-то гложет. – Софья пыталась точнее описать свои ощущения. – Понимаешь? Вроде бы говорили на одном языке, но в конкретное слово каждый вкладывает свой смысл, и получается непонимание. Мне кажется, что во всем виноваты дома, в которых мы живём.
– Дома?! Странная мысль!
– Ты дослушай, а потом возражай. Мы везде понаврезали в двери домофоны, кодовые замки, потайные, с секретом и т.д. Отгородились от улицы, коллективной энергии, общего биополя…
– Ну, пошла жара!
– Да, мы отключили себя от общего информационного поля. В твой, мой, любой подъезд трудно войти и трудно выйти, если нет своего ключа. Надо кого-то звать, чтобы открыли, беспокоить. Мы перекрыли каналы прохождения энергии из ноосферы. Мы закуклились, закупорились в своих собственных биополях и аурах: в своей квартире, на своём этаже, в своём подъезде. Вот посчитай: между тобой и улицей – три замка! Квартира, кодовый на этаже, домофон в подъезде. И ещё – лифт. Разве может это всё преодолеть шелест ивы в вашем дворе? Ну так, для примера? Каждый варится в своих мыслях, ощущениях, представлениях. Замкнутый цикл, по кругу. И, выходя на улицу, мы уже насторожены, как во враждебной среде. Каждый начинает строить защиту, едва спустившись с крыльца. Потому мы и не понимаем друг друга. Наш мозг и во сне не получает подпитку извне нашего запертого в одной квартире мирка.
– Сонь, ты считаешь, что надо снести все двери и замки? Заходи, кто хочет, бери, что видишь? И опять грязь и гадости в подъездах?
Соня вздохнула.
– Нет, конечно. Какой-то порядок навели, и это надо поддерживать. Но это лишило нас общности. Одно лечим, другое калечим. От этого становится грустно и как-то безысходно. Вроде бы и Миша прав, и Юрка тоже, а хочется найти что-то третье, на чем эти два хороших человека помирились бы.
Аня сонно проговорила:
– Эти два хороших человека, наверное, уже мирно почивают.
– Вряд ли. У Миши посетители, которые, уходя, беспокоят Юрку в его норке.
– Ну, всё равно. Спокойной тебе ночи и сладких снов. Я уже мало что понимаю в твоём изложении. Извини. Засыпаю.
– Ладно. Отдыхай.
– Надеюсь, других проблем на сегодня у тебя нет?
– Надеюсь, что нет, но те, что есть – это уже немало. Пока.
Софья положила трубку на рычажок. Недолго посмотрев исторический фильм, она заметила, что не может восстановить логическую цепочку, о которой только что так увлечённо говорила Ане. Стройная система рассыпалась, какое-то звено потерялось: какое-то двери, замки, энергии… К чему это было прилеплено? Соня почувствовала, что беспричинное мучительное беспокойство исчезло. Это было очень кстати, потому что с прогулки вернулась дочь, вся семья собралась на кухне, и Софья Николаевна занялась приготовлением общего вечернего чая для домашних во всеоружии спокойствия и бездумной благожелательности.