Мы — это то есть народ. Я тоже простой представитель народа: не политик, не экономист и даже не историк, который мог бы технологично рассуждать на эту тему. Хотелось бы показать взгляд из народа, чтобы было понятнее, почему мы поверили, приняли и поддержали.
Восьмидесятые с самого своего начала были ознаменованы расцветом маразма. Партия коммунистов нас не просто раздражала, бесила нас, мы начинали её ненавидеть. Ничего не стало из нормального ассортимента вещей, еды и культурных образцов. Всё больше распространялось анекдотов о нелепости советской жизни и партийного руководства, причём, на наш взгляд ничего из этого не противоречило тому, что мы видели в реальности. При этом вся пресса беспрестанно и громогласно трубила об успехах и достижениях, и вся она была партийной, поэтому мы ещё больше ненавидели партию за всё это враньё. Мы говорили просто «партию», не надо было даже говорить «коммунистическую», потому что никакой другой и не было. Под истерические аплодисменты страна доходила до ручки. Особенно мерзостно дело обстояло со сферой услуг, поэтому самым распространённым мнением в народе было мнение о необходимости частного сектора, который охватил бы все те мелочи, без которых жизнь трудна и беспросветна, а рекордная выплавка чугуна вряд ли смогла бы заместить этот пробел. Вдобавок ещё и цены поползли вверх.
Отмечали юбилей Брежнева 75 лет, и даже в журнале «АВРОРА» вышла статейка под названием «ЮБИЛЕЙНАЯ РЕЧЬ», после которой все экземпляры были по-возможности изъяты, а руководство журнала сменено. Речь в шуточной манере шла о том, что некий писатель всё никак не может умереть, и многие считают, что это невозможно. В писателе все как один узнали Брежнева, который одарил нас уже трилогией: «МАЛАЯ ЗЕМЛЯ», «ВОЗРОЖДЕНИЕ» и «ЦЕЛИНА», что тоже вызвало массу анекдотов. И когда Брежнев умер, страна смеялась, веря с трудом, что это, наконец, произошло. А потом умер Андропов, а потом умер Черненко; и даже анекдот возник: что один приятель спрашивает другого, как, мол, ему удаётся каждый раз достать место на трибуне во время похорон; а тот отвечает, что у него куплен абонемент. Все смеялись над этим анекдотом. Всех всё достало.
И вот тут, прямо как из-под земли — новый генеральный секретарь ЦК КПСС, и ему всего пятьдесят (просто юноша на фоне прежних), и энергичный, и общительный, а не кулуарный, и говорит бойко и без бумажки, и убедительный, и критичный относительно прежних проблем партии. Стало можно говорить и критиковать; и мы просто офигели на контрасте. А когда он предложил развитие долгожданного частного сектора — ну ваще! И вот тут вся усталая толпа пошла за ним, как за спасителем. А потом — жопа.