Люся подъехала к дому и, перед тем как подняться, позвонила Алевтине Петровне. Та долго не брала трубку, а потом, ответив, сообщила, что отбежала в магазин и будет буквально с минуты на минуту. Люся вышла из машины и решила пройтись, размять ноги и немного успокоиться. Погода, как нарочно, стояла чудесная, резко контрастируя с душевным состоянием женщины.
— Людмила? Добрый день! — услышав приветливый женский голос она обернулась. Перед ней стояла мама Димы Петрищева. Вид у женщины был довольный и спокойный.
— Здравствуйте! Совсем забыла, что вы теперь живете с нами рядом! — Людмила через силу улыбнулась в ответ. — И представляете, я так и не спросила как вас зовут!
— Антонина Васильевна зовут, и давайте может быть лучше на «ты», если вы не против, конечно? — и, получив утвердительный кивок от Люси, продолжила. — Тогда просто Тоня... А Димочка мой вон, на горке катается с ребятишками. Правда как-то странно, но на пять девочек-ровесниц он во дворе один мальчишка. А ваш... Ванечка, кажется? Где он?
— Ванечка? — Людмила замерла, не зная что ответить. Только в этот момент она отчетливо осознала, что погрузившись в свое горе с головой, решая личные проблемы, она совершенно позабыла о детях, а особенно о Ваньке. Как он там? Он же такой маленький и уже столько перенес. Он успел полюбить ее сильно-сильно, уже пару раз назвал мамой... А она... Получается, что предала его? Бросила? Решила, что ее проблемы важнее ребенка? О, господи, что дальше делать-то? Она не может оставить, бросить мальчишку... Как ей быть? Из груди замершей в оцепенении Людмилы раздался протяжный надрывный стон, голова закружилась, ноги онемели и всю ее повело в сторону...
— Людмила? Что? Что с вами? Вам плохо? — встревоженная состоянием новой подруги засуетилась Тоня.
— Сама же сказала, что мы теперь на ты... — слабеющим голосом ответила Людмила, ухватившись за руку Тони. — Мне бы сесть...
— Сейчас-сейчас, тут рядом лавочка, не спеши, потихоньку... — Антонина осторожно проводила женщину и усадила ее на лавку у песочницы. — Вот так, откинься, дыши поглубже... Да что же это такое?...
— Мама, а что с тетей? — подбежавший к матери Димка испуганно смотрел на побледневшую Людмилу. — У нее животик болит?
— Да, Димочка, тетя заболела... Иди пока, поиграй там с ребятами, хорошо? — и отправив ребенка, Антонина впопыхах стала рыться в сумочке в поисках бутылки с водой. — Люсь, ну ты как?
— Ох, что-то так резко голова закружилась... давление, наверное... — Люся ощупала свой холодный, в капельках пота лоб, и прикрыла глаза. — Тонь, ты не представляешь, что у меня в жизни творится в последнее время... Это какой-то непрекращающийся кошмар, сплошная черная полоса... И я иду, иду вдоль нее, в надежде, что она вот-вот закончится, а ей ни конца нет, ни края...
— Люсь, я, конечно, тебе пока не подруга, но с радостью готова ею стать. Нет, правда! Если бы не ты... — Антонина с любовью посмотрела на играющего в песочнице Димку. — С чего-то же надо начинать? Давай просто поговорим? Тебе, как мне кажется, надо просто высказаться, выговориться. Иногда, когда проблемы произносишь вслух словами, само и решение приходит. Вот смотри, например я... Устроилась на работу! Да, меня приняли, правда сейчас по полдня хожу на курсы, повышаю квалификацию и вспоминаю все потихоньку. С мужем подала на развод. Подала на алименты... Моя жизнь налаживается. А наша хозяйка квартирная... Да она мне уже как родная бабушка. Димку обожает, мы с ней каждый вечер чаепития устраиваем, она такой интересный человек! Ты знала, что она учителем тридцать лет отработала в свое время?.. И все мои перемены в жизни лишь благодаря тебе!
— Нет, вовсе нет, — отмахнулась слабой рукой Люся. — Если бы ты сама не решилась на все это, то никто, совсем никто не смог бы тебя заставить. Все перемены — это ты сама. И я ужасно рада за Димку...Правда рада...
— А... ты? Что с Ванечкой? — Тоня пытливо вгляделось в бледное лицо новой подруги. — Расскажешь?
— Я развожусь! Дети не мои! Оба не мои! Муж мне врал всю жизнь, Тонь, всю жизнь! — из закрытых глаз Людмилы по щекам полились горькие слезы. — И я совершенно не знаю, что мне делать... Как быть с детьми, с Ванькой...
* * *
Почти час просидели женщины на лавочке. К концу разговора Людмиле явно стало получше, лицо постепенно приобрело нормальный цвет, слезы высохли. Она говорила и говорила, не в силах остановиться, высказывая свои сомнения, делясь обидами, сомневаясь в своих поступках...
Тоня оказалась прекрасным слушателем, не перебивала, внимательно принимая все то, что Людмиле просто необходимо было выплеснуть наружу... Звонила вернувшаяся из магазина Алевтина, но Люся попросила ее подождать, не в силах прервать свой бесконечный монолог. Наконец, она закончила говорить и устало посмотрела в добрые карие глаза Тони.
— Вот так... Я совершенно не вижу выхода, не понимаю, как поступить...
— Ну, Люсь, давай с тобой начнем сначала, — глотнув воды, Антонина отставила бутылку и села поудобнее, развернув корпус так, чтобы лучше видеть Люсю. — Только давай сразу договоримся, что ты будешь честна. Как перед самой собой, договорились?
— Ну, хорошо... Спрашивай...
— Ты мужа любишь? Стой, не отвечай! Я не прошу тебя переносить обиду на свой ответ. Обида это одно, а я про чувства... Ты мужа любишь?
— Очень, очень люблю, — задумавшись на минуту ответила Люся. — Ненавижу, прибить готова, зла на него страшно! И... люблю больше жизни...
— Так, прекрасно... Теперь о другом. — Тоня улыбнулась, и посмотрев на весело смеющегося с другими детьми сына, спросила. — А детей? Детей ты любишь?
— Тонь, что за вопрос! — возмутилась Люся. — Конечно же люблю! Алька моя родная и любимая девочка... Лучшее, что есть в моей жизни! А Ванька... Грех так говорить, ведь Галина все же мать, но я рада, что он появился в нашей семье. Солнечный, добрый мальчик. Такой ласковый... не поверишь, он как-то раз забылся и назвал меня мамой! Представляешь? Мамой!
— Ну, а теперь сама подумай. Ты очень зла на мужа, очень... — увидев, что Люся собирается что-то добавить, Тоня решительно ее перебила. — И я тебя понимаю! Поверь, понимаю! Но хотя бы на минуточку задумайся, что было бы? Если бы он тебя... не обманул? Что? Представила? Не было бы в твоей жизни Альки, не было бы Ваньки. Ты правда готова была бы променять все, что у тебя сейчас в данный момент есть, на гипотетическую честность и порядочность твоего мужа?
— Хм... — задумалась Люся. — Как ты все вывернула наизнанку, Тонь. Если смотреть вот с такой точки зрения, то скажу честно — нет, не готова. Меня и в разводе больше всего волновало, что делать с детьми. Ванька же только стал ко мне привыкать. А Алька... Знаешь, у нее на следующей неделе день рождения... Да и Пашку, дурака, я сильно люблю... Слушай, а ты часом психологом никогда не была?
— Нет, — Тоня легко и весело рассмеялась на вопрос подруги. — Воспитателем была. Воспитателем-логопедом!
— Да ладно! — пораженная Людмила повернулась к Тоне и уставилась на нее во все глаза. — Не может такого быть! Таких вот совпадений просто не бывает!
— Почему же не бывает? Не верится, что забитая и затюканная мужем баба способна была работать логопедом? — с обидой в голосе произнесла Тоня.
— Да, нет же, я не о том! — отмахнулась Люся от нелепых предположений женщины. — Наш Ванька картавит практически все буквы! Срочно нужен логопед! Нам подсказали вроде одного, но мы еще не обращались... А тут ты логопед оказывается! И еще работать будешь в Ванькином садике! Чудеса, да и только!
— Да, уж... точно чудеса, — улыбнулась Антонина. — Надеюсь, наши мальчишки подружатся и будем вместе гулять на площадке тогда!
— Тонь, как же я рада, что тебя встретила... Мне правда надо было выговориться, — вздохнула Люся. — А единственная подруга сейчас от дочери в больнице не отходит...
— Ну, вот и выговорилась. А что решила? Что делать-то будешь? — с любопытством посмотрела на нее Тоня.
— Наверное, поживу все же пока у Алевтины Петровны... Хотя бы несколько дней. Все сама обдумаю и дам возможность Паше оправдаться. Если любит, то придет... Ему есть за что просить прощения. А мне пока хочется побыть одной. Только по детям уже скучаю. — Люся поднялась с лавочки и тепло посмотрела на новую подругу. — Спасибо тебе, Тонь... А в гости я к вам зайду, раз приглашаете. Может быть уже и с Ванькой сразу, познакомим мальчишек. Побегу я, Алевтина моя волнуется...
* * *
— Люсенька, дорогая моя девочка! Ну, проходи, рассказывай, что там мой оболтус натворил, чего поссорились, — Алевтина Петровна запустила Люсю в квартиру и перехватила из ее рук вторую сумку. — Дай хоть посмотрю на тебя, давно так не виделись. Как дети? А дед? Все в порядке с вредным стариком?
Алевтина включила свет в прихожей, обняла Людмилу и внимательно посмотрела на женщину.
— Люська, ты что творишь? — голос бабушки зазвучал неожиданно сердито.
— Я? А что я такого сделала? Это все Паша виноват! — удивилась Люся.
— Паша быть может и виноват в этом тоже, я лично не сомневаюсь! Но ты-то, ты! Почему таскаешь тяжести в своем положении?
Как громом пораженная, Людмила молча уставилась на Алевтину Петровну и от неожиданности выронила из рук чемодан...