В Ш к о л у о с о б о г о н а з н а ч е н и я Н К В Д
Можно ли пить чай и разговаривать на политические темы?.. Помню в детстве семейный обычай: самовар ставил самый младший.
- Борька, давай за дело! – командовала мать, бывший председатель колхоза во время войны.
Мне пять лет, и я шел на мороз. Вытряхнув золу из кувшина на грядки, бегу в дом, наливаю в тулово ведро воды, накрываю крышкой тулово и засыпаю в кувшин отборный крупный древесный уголь, который выгребался из печи после топки. Мать следит за мной, как за малым дитя, и меня это раздражает.
Входит отец, промерзший - он идет по полю из колхозной деревни, которая отстоит от Малоярославца на три километра – для этого и самовар ставится, чтобы дух поднять мужику – в дом пришел!.. Однако в этот ранний вечер отец не похож на себя: мрачный с посиневшими губами. Мать быстро улавливает состояние благоверного и спрашивает:
- Что случилось, Захар?
По жизни я более не встречал людей, которых было бы невозможно разговорить, как своего отца. На пятом десятке лет, я начал понимать причины его селективного мутизма: 37 – 53 годы.
- Ну, я же вижу, говори! – не унимается мать родом из бедовой русской деревни.
- Что говорить, что говорить, - бормочет отец, фронтовик, орденоносец, который знал: компромат уходит от жены и детей.
А случилось невероятное: на закрытом партийном собрании колхоза имени Крупской, второй секретарь райкома КПСС зачитал письмо в адрес коммунистов «О культе личности тов. Сталина».
Я продолжаю священнодействовать с самоваром: на уголь запихиваю скомканный кусок районной газеты, зажигаю три приготовленные лучины и – в кувшин. Быстро ставлю самоварную трубу, который изготовил дядя Федя, сосед – слесарь МТС. Проходят минут десять и «Тонким уютным голоском поёт самовар» (А. Н. Толстой).
*
Деревенский мальчишка из бедной семьи, Миша Борисов, начинает свой трудовой путь с пяти лет. Конец апреля, цветут подснежники, родители замечают листочки березы в две копейки – пора в лес по сморчки. Рано утром все деревенские дети спят, но только не у староверов Борисовых.
- Бог труды любит, - будит мать братьев, старшего Александра, ему уже пятнадцать, и младшего Мишу. Романтика грибной, тихой, охоты останется у будущего чекиста на всю жизнь. Так же, как и поход по ягоды, малину.
Более высокая ступень – пасти гусей в овраге, так же на пару с братом. Подрос – пасти свиное стадо все в этом же овраге.
- Труженики! – подбадривали соседи, когда они шли уставшие домой. От похвалы кружилась голова, как от запаха земляники.
Когда братья разъехались кто куда, а сестра вышла замуж, Михаил и не заметил, как остался в доме за старшего. Однажды, я пятом классе, пришлось пилить березы – перестарки с корня на дрова, в снегу, с отцом.
Октябренок, пионер, комсомолец – все как у всех в советское время. Выпала и нелегкая участь в борьбе с пережитками прошлого.
- Помните работу товарища Ленина «О значении воинствующего материализма»? – спрашивает группу комсомольцев инструктор райкома со значком «КИМ».
Деревенские ребята молчат, и только Миша Борисов отвечает:
- Маркс, Гегель и Эйнштейн правы: Религия – это опиум для народа, - в Иняхино была изба-читальня, и Миша иногда заглядывал в дождливый день в эту избу.
Статью Ленина он не осилил, но запомнил цитаты из классиков марксизма-ленинизма, которые висели на стене.
Бойкого паренька выбрали председателем пионерского отряда, комсоргом класса, затем и комсомольским секретарем школы. Проходит время, и инструктор райкома комсомола поздравляет активиста:
- Михаил, райком партии (ВКПб) утвердил тебя комиссаром комсомольского отряда по закрытию церквей – все равно в церковь никто не ходит, крыши ржавеют и текут, только район позорят!
И пошла работа энтузиастов и отличников ГТО: к церкви подгоняется трактор «СХТЗ», на маковку храма набрасывается петля из стального троса, тракторист дает по газам – маковка падет оземь, и стоит церковь, как человек без головы.
- Что же вы делаете, черти окаянные?! – кричат деревенские бабы.
- Нехристи, - бормочат мужики.
- Миша! – кричит его крестная мать. – Тебя же крестили в этой церкви!..
- Тетя Нина, «Поп в церковь идёт - о девках думает, поп в трапезу ковыляет - о рюмочке помышляет».
- Кто ж тебя, олух, этому подучил?? – стонет Крестная.
Лишь мать его, дочь плачейи-плакальщицы, поддерживает:
- Расколись гробовая доска. Тьфу, тьфу…
В некоторых селах верующие пытаются помешать сносу маковок. Тогда в дело вступают чекисты с наганами, стреляя в воздух.
Члены областной комиссии забирают с собой самые ценные, старинные иконы и церковную утварь, которые комсомольцы под руководством Михаила Борисова складывают в грузовик.
– Дождь, снег и бесхозяйственность попов загубят культурные ценности, а мы в музей Вятский поместим на реставрацию и сохранение, - успокаивает областной Уполномоченный.
Поживился иконами и Михаил, мать спрятала их в чулане с зерном. Однако все они сгорели в пожаре.
- Евдоким, горим! – закричала мать и бросилась с отцом и Михаилом в сарай, спасая живность.
Приезжают на машине чекисты из города, проводят короткое следствие, выявляют поджигателя, которого больше никогда никто не видел.
А Михаила по комсомольской путевке направляют в Школу особого назначения НКВД. Не ведал деревенский мальчик, что станет офицером Личной охраны тов. Сталина.
п р о д о л ж е н и е с л е д у е т
предыдущая глава: http://proza.ru/2021/03/13/348
фото/инфа - Инет