Мои женщины. Октябрь 1963. Что почём?
Александр Сергеевич Суворов (Александр Суворый)
Мальчикам и девочкам, юношам и девушкам, отцам и матерям о половом воспитании настоящих мужчин.
Иллюстрация: Ценники на продукты и товары в типичном государственном советском магазине 60-х годов XX века. В 1963 году в продуктовых магазинах города Суворова Тульской области в изобилии были только разнообразные консервы, среди которых наибольшей популярностью пользовались килька или бычки в томатном соусе, которые замечательно шли на ужин с варёными макаронами. Все остальные продукты покупались с трудом, после выстаивания в длинных очередях. В 1963 году не хватало всего, ни денег зарплаты, ни продуктов питания, ни вещей, ни рабочего времени на двух-трёх работах. Вот почему, вероятно, самым популярным восклицанием 1963-1964 годов было: «Только этого нам ещё не хватало!».
Мамин урок со сдачей от покупки хлеба не прошёл мне даром. Я и мой старший брат Юра теперь при походах в кино или в магазины по заданиям наших родителей не платили продавцам или в кассу те денежки, которые нам указывали, а задавали один из самых привычных и распространённых вопросов осени 1963 года: «Это почём? А это почём?».
Впервые я услышал этот вопрос в значении «сколько стоит» на ярмарке-базаре в посёлке Ханино в то время, когда мы с Юрой и нашим папой гостили в деревне Дальнее Русаново у его сводной сестры тёти Маруси и её мужа дяди Максима Головкиных. Вопросы типа: «Это почём? А это почём? Почём крупчатка? Почём ваши куры, хозяйка? Почём продаёте?» и т.д. просто сыпались из уст людей на ярмарке-базаре, как горох из дырки в мешке.
Кроме этого это стародавнее слово «почём» использовалось ребятами и взрослыми в деревне в самых разных выражениях, которые мне очень нравились, например: «Почём зря», «Почём знать», «Почём я знаю!», «Ты знаешь, что почём», «Почём кумач?», «Почём фунт лиха», «Почём опиум для народа?», «Вот тогда узнаешь, что почём!». Последнее выражение любил говорить наш папа, когда хотел нам пояснить, сколько в жизни что-то стоит и значит, какая цена, мера или счёт всему и всякому в жизни.
На ярмарке-базаре в Ханино купцы-продавцы, желая «объегорить» или «обмишурить» покупателей, часто говорили: «Барыша не берём: почём купили, за то и продаём!». На самом деле цены на ярмарке-базаре устанавливались с раннего утра, смотря по спросу на товары и продукты. Если к продавцу-купцу вставала очередь покупателей хоть из двух-трёх человек, то цены на подобные товары за штуку, десяток штук, фунт, литр или килограмм по все ярмарке тут же увеличивались на 5-10 копеек, а то и больше. Если очередей не было, то опять же согласно и совместно цены снижались опять на 5-10 копеек.
К 11:00, как правило, цены на базаре «узаконивались», «твердели», «устаканивались» и до конца базарного дня все продавцы-купцы продавали свои товары по одним или единым ценам. При этом люди всё равно спрашивали: «А это почём?», потому что на ярмарке-базаре принято было торговаться, то есть слаживаться по цене. Как правило, разговор между продавцом и покупателем на ярмарке-базаре превращался в игровое и образное общение к всеобщему или обоюдному удовольствию. Иногда, если продавец и покупатель нравились друг другу обхождением, остроумием, находчивостью или ещё чем-нибудь, то цены на товары менялись в ту или иную сторону.
- Торговаться – это вам не просто так! – важно говорил мой папа, повторяя одно из любимых выражений своего отца, моего дела по отцовской линии Ивана Егоровича Суворова. – Торговаться надо уметь и любить, иначе скучно будет жить.
В наших советских магазинах цены на продукты и товары устанавливались не продавцами, а государством, то есть советским правительством, они были «твёрдыми», «законными», «правительственными», но всё же менялись, поэтому люди по привычке всё время спрашивали продавцов в магазинах: «Почём килограмм?» или «Почём сто грамм?». Был даже такой анекдот…
- А почём у вас капля водки?
- А нипочём!
- А тада накапайте мне стаканчик.
Осенью 1963 года я уже знал почти все цены на продукты питания, на хлеб, молоко, творог, сметану, сыр и на все то, что мне наказывали купить. Конечно, моя роль в покупках была простая и незавидная. Я больше стоял в очередях и ждал, когда придут мои родители или мой брат, чтобы они что-то покупали и расплачивались с продавцами. Однако иногда я тоже с волнением и гордостью раскрывал свою потную ладошку или кулачок и выкладывал на прилавок заранее заготовленные и отсчитанные монеты. Больше чем полтора рубля мне пока не доверяли, потому что большие деньги у меня могли отнять «хулиганы».
Стоя в плотных очередях, слушая разговоры людей и их общение с продавщицами, глядя на ценники, я имел представление и точно знал, что почём, что и сколько строит. Я даже в уме считал и подсчитывал, что я мог бы купить и за какую цену. Поэтому цены на товары, продукты и услуги, твёрдо установленные советским правительством в СССР в 1963 году, мне были знакомы не понаслышке, а наяву. Вот эти цены…
Стеклянная полулитровая бутылка вкусного, «ядрёного», кисломолочного кефира или такого же вкусного молока с алюминиевой тонкой крышкой-мембраной на горлышке бутылки стоила 28-30 коп. Пустая бутылка при её возврате обратно в магазин стоила 15 коп. Большая литровая пустая бутылка из-под молока стоила 20 коп.
На этих стеклянных бутылках не было этикеток, потому что все данные были выдавлены на крышках из алюминиевой фольги разного цвета: название, дата выпуска, завод, номер смены и т.д. Каждый молочный продукт в бутылках имел свою крышку-этикетку: молоко было с простой «серебристой», непокрашенной крышкой; кефир имел зелёно-изумрудную крышку или две такие же полосы по серебристой крышке – это был кефир обезжиренный; две жёлтых полосы на крышке обозначали сливки; синяя крышечка — ацидофилин; тёмно-розовая крышка была у ряженки. Наша мама чередовала кисломолочные продукты через день, потому что они были очень полезные для пищеварения и для нашего папы, который с войны ещё страдал гастритом, перешедшим в язву двенадцатиперстной кишки.
Треугольный бумажный пакет с парафиновым или полимерным покрытием (разработка шведской компании «Тетра Пак») с «поллитрой» натурального пастеризованного молока стоил 16 коп. Эти пакеты привозили в магазины в специальных шестиугольных ящика-контейнерах. Пакеты с молоком были упакованы тесно, плотно и их надо было доставать за острые края пакетов. Пакеты часто текли и под ящиками были молочные лужи. Люди отказывались брать прохудившиеся пакеты, сердились и требовали цельные. Сине-красные пакеты для пастеризованного и стерилизованного молока имели разную окраску и данные, напечатанные на пакетах.
Эти молочные пакеты «Тетра Пак» или «Тетра Классик» были одновременно удобными и неудобными, потому что их надо было вскрывать, отрезая ножницами уголок пакета, склеенного из очень плотной «пластмассовой» бумаги. Стоило чуть-чуть нажать на стенки пакета, как из прорези тут же выплёскивалось молоко. Однако эти пакеты можно было ставить в холодильник. При этом верхнюю часть пакета с отрезанной вершинкой можно было завернуть и сложить, если на это сил хватало.
Кроме этого из пригородных молочных совхозов и колхозов и с молокозавода на рынок, в магазины, на городские площади и улицы привозили в цистернах и в 40-литровых флягах на телегах и машинах так называемое «цельное молоко», то есть натуральное, непосредственно из-под коров. Такое «разливное» молоко ценилось особо, хотя цена была 28 коп за 1 литр, но оно считалось «настоящим». За таким молоком люди, в том числе мои родители, мой брат и я, приходили с трёхлитровыми алюминиевыми или эмалированными бидончиками с крышками.
Ритуал покупки разливного молока был таким: сначала я открывал крышку бидона и переворачивал бидончик горлом вниз, вытряхивая капли воды и показывая, что он чистый; потом я отдавал продавщице заранее отсчитанные и приготовленные деньги (ровно 84 копейки или 1 рубль) и достаточно громко, чтобы она и люди вокруг точно знали, чего и сколько я хочу, говорил: «Три литра молока, пожалуйста»; потом продавщица опускала в 40-литровый бидон продолговатый алюминиевый литровый ковшик на длинной ручке, наполняла его, осторожно вытаскивала и переливала в мой бидончик, и так три раза; я проверял качество этого процесса по уровню молока в бидончике, всякий раз хмурясь, когда пена на молоке мешала увидеть истинный уровень; потом степенно закрывал крышкой горло бидончика, аккуратно брал его за деревянную ручку, благодарил продавщицу и уходил восвояси домой.
Мама ставила перед нами, мужчинами, ежедневную задачу – в нашем домашнем холодильнике каждый день должно было быть молоко или кисломолочный продукт. Кстати, иногда мы ходили за молоком с трёхлитровыми стеклянными банками с полиэтиленовыми крышками, которые носили в знаменитых советских «авоськах», плетёных сетках с ручками.
100 г ноздреватого алтайского сыра «Советский», имеющего приятный сладковатый, пряный вкус, отличный аромат, пластичную массу желтоватого цвета, круглые или овальные «глазки», стоил 39 коп (3 рубля 90 коп за 1 кг). Этот сыр также был одним из любимых наших продуктов питания, потому что с ним хорошо было утром завтракать, поедая большой бутерброд со сливочным маслом, сыром «Советский» и варёной колбасой и запивая его горячим ароматным и сладким чаем. Сыр «Костромской» продавали по цене 3 руб. за 1 кг.
Творог на вес можно было купить за 92 коп. за 1 кг, творог в пачках – за 12-22 коп. за пачку. Сметана стоила 1 руб. 50 коп. - 1 руб. 70 коп. за одну коробку или баночку, молоко сгущённое с сахаром (1 банка) – 55 коп. Кстати, сгущённое молоко было одним из самых любимых лакомств молодёжи и военнослужащих срочной службы не только в 60-е годы, но и в 70-е и 80-е годы XX века.
Масло сливочное (100 г) в 1963 году стоило по-разному – 35 или 38 коп (3 руб. 50 коп - 3 руб. 80 коп за 1 кг). Как правило, сливочное масло в нашу семью покупалось по 300-500 г, то есть за 1 руб. 5 коп – 1 руб. 14 коп или 1 руб. 75 коп – 1 руб. 90 коп. При этом у меня или у Юры «образовывалась» сдача – 1 коп от пятнадцатикопеечной монетки или целый «десюнчик» (10 коп) от двух рублей. Эта «сдача-добыча» была своеобразной «платой» за то, что наша мама посылала нас с Юрой в магазин купить продукты в дом. Правда, я чаще всего ходил, вернее, бегал в магазин бесплатно...
Ещё у нас «в ходу» дома был наш с братом любимый сырок плавленый «Дружба». Пачка сырка «Дружба» весом 100 г стоила 26 коп, а весом 62 г – 13-15 коп. Этот плавленый сырок был очень вкусным, когда был свежий, недорогим, и универсальным, потому что его можно было кушать как отдельно, так и с хлебом и чаем. Сырок плавленый «Дружба» был покрыт тончайшей алюминиевой фольгой, которую трудно было отцепить от сырка, но зато с этой фольгой его удобно было держать и кушать. Главное, что поев этого сырка на перемене во время обеда в школе, не хотелось больше кушать, поэтому на обеде можно было сэкономить так называемые «школьные деньги». Кроме этого, если у одноклассника кто-то отбирал его деньги, то этим сырком «Дружба» можно было поделиться и «спасти от голодной смерти» друга…
Мороженое в 1963 году стоило по-разному: мороженое «Молочное» в вафельном стаканчике - 9 коп за штуку; мороженое «Фруктовое» в бумажном стаканчике - 7-9 коп за стаканчик; мороженое «Эскимо» (самое вкусное!) - 11 коп. Вот на это мороженое «Эскимо» мы с моим старшим братом Юрой и собирали денежки от сдачи «по копеечке». Самое дорогое мороженое – «Пломбир», брикет или пачка которого (250 г) стоила 48 коп.
Кроме этого, популярным детским лакомством в 1963 году были: шоколадные батончики или маленькие шоколадки «Алёнка», «Конёк-Горбунок»; конфеты-батончики «Рот-Фронт»; конфеты-ириски «Кис-Кис» и «Золотой ключик» («тянучки» или «леденцы»); конфеты «сахарные подушечки» и «подушечки с повидлом или патокой» и баночки с леденцовой карамелью «Монпансье».
Самыми популярными и дорогими были шоколадные конфеты: «Белочка» с дроблёными орешками; «Кара-Кум» с неповторимым оригинальным вкусом дроблёных вафель; глазированные шоколадом «Мишка на Севере» с ореховой начинкой; глазированные шоколадом «Мишка косолапый» с двумя вафельными «покрышками» и дроблёными миндальными орешками; глазированные шоколадом с леденцовой крошкой «Красный мак», весёлые конфеты «Ну-ка, отними» с девочкой с синем платье в горошек на этикетке, высоко поднявшей над головой конфеткой от маленькой пушистой белой собачки и очень вкусные и «благородные» карамельные конфетки к чаю – «Раковая шейка» и «Гусиные лапки».
Шоколадные батончики в 1963 году стоили 33 коп за штуку, шоколад «Алёнка» (одна плитка) - 80 коп. Шоколад «Золотой ярлык» и другие «подарочные» плитки шоколада - 1 руб. 60 коп за штуку. Пирожное «Эклер» продавали за 15-22 коп за штуку, а пирожное «Корзинка» - за 15 коп.
Для нашей мамы персонально, как дань уважения, признания и почитания, наш папа всегда, не торгуясь и не мешкая, всегда покупал чайную заварку - индийский крупнолистовой чай «со слониками» на этикетке, который заслуженно считался продуктом высокого качества и стоил 90 копеек за пачку. Наша мама мастерски заваривала индийский чай, добавляя в заварку сушёные цветы, липу, листья вишни, смородины, земляники и каких-то целебных трав. Даже её младший брат, наш дядя Коля, возвращаясь из своих «северных, долгих и дальних командировок», знаток и мастер «чифиря», признавал первенство нашей мамы в «чайной церемонии» заварки «настоящего индийского чая».
Цены и стоимость остальных продуктов питания и товаров в 1963 году я приведу статистически более «сухо», просто и конкретно:
Водка «Столичная» (бутылка): 3 руб. 12 коп.
Коньяк (бутылка): 4 руб. 12 коп.
Шампанское (бутылка): 5 руб. 50 коп.
Буженина (кг.): 4 руб. 20 коп.
Торт «Ленинград» (шт.): 2 руб. 60 коп.
Торт «Сказка» (шт.): 1 руб. 47 коп. - 2 руб. 63 коп.
Торт «Птичье молоко» (шт.): 6 руб. 40 коп.
Зефир (кг.): 2 руб.
Пиво «Жигулёвское» (бутылка): 37 коп.
Колбаса «Докторская» (кг.): 2 руб. 30 коп.
Колбаса «Любительская» (кг.): 2 руб. 90 коп.
Сосиски (кг.): 2 руб. 60 коп.
Яйца (десяток): 90 коп. - 1 руб. 30 коп.
Хлеб ржаной (шт.): 16 коп.
Батон (шт.): 13 коп.
Сахар-песок (кг.): 90-94 коп.
Сахар-рафинад (кг.): 1 руб. 4 коп.
Крупа гречневая (кг.): 56 коп.
Мука пшеничная (кг.): 46 коп.
Рис (кг.): 88 коп.
Крупа манная (кг.): 55 коп.
Масло растительное (литр): 1 руб. 70 коп.
Мясо (кг.): 2 руб. - 2 руб. 10 коп.
Птица (кг.): 1 руб. 75 коп. - 3 руб. 60 коп.
Курица (кг.): 2 руб. - 3 руб. 60 коп.
Рыба треска (кг.): 56 коп.
Рыба хек (кг.): 56 коп.
Рыба мойва (солёная) (кг.): 40 коп.
Сельдь солёная (кг.): 1 руб. 30 коп.
Квас бочковой (литр): 36 коп.
Вино (бутылка): 2-4 руб.
Картофель (кг.): 10 коп.
Газета (шт.): 2-3 коп.
Тетрадь школьная (12 листов) (шт.): 2 коп.
Паяльник электрический (40 вт.): 1 руб. 53 коп.
Дневник школьный (шт.): 12 коп.
Ластик (шт.): 2 коп.
Набор карандашей: 23-27 коп.
Альбом для рисования: 37 коп.
Тетрадь общая (48 листов): 48 коп.
Тетрадь общая (96 листов): 95 коп.
Почтовый конверт (шт.): 1 коп.
Батарейка 3336 «Планета» (шт.): 17 коп.
Тариф за домашний телефон в месяц: 2 руб. 50 коп.
Звонок по таксофону: 2 коп.
Домашнее радио (плата в месяц): 50 коп.
Тариф за газ (на 1 чел. в месяц): 42 коп.
Тариф за электроэнергию (1 квт.): 4 коп.
Домашняя антенна (плата в месяц): 15 коп.
Проезд в автобусе стоил 5 коп, проезд в трамвае - 3 коп, проезд в метро в Москве - 5 коп («пятак»), проезд в троллейбусе - 3 коп. Поездка в такси стоила 10 коп по тарифу за 1 км пути. Легковой автомобиль «горбатый» «Запорожец» стоил 1800 руб. и это уже были «большие деньги».
(Источник всех данных по ценам на товары и услуги в 1963 году – сайт: «Деньги России» (https://www.russian-money.ru).
Вообще, в 1963 году понятие «тыща» (1000 руб.) – это для простых советских людей уже была «запредельная» сумма. В обычном обиходе использовались гораздо более мелкие деньги, которые и считались «настоящими» деньгами. Отношение к этим деньгам выражалось в их бытовых названиях. Например, самую ходовую денежную купюру 1963 года – 1 рубль – называли: «рыжий», «деревянный» или «рваный»; 3 руля – «трёшка», «трояк», 5 рублей – «пятёрка», «пятёра»; 10 рублей – «червонец», «чирик»; 25 рублей – «четвертной», «четверик», «четвёртка»; 50 рублей – «полтинник», «полсотни», 100 рублей – «стольник», «сотка»; 500 рублей – «пятихатка», «круг»; 1000 рублей – «косарь», «кусок», «тыща», «штука»; 1 000 000 рублей – «лимон», «билет в рай».
Денежные монеты тоже имели народные названия: 1 коп. – «копейка», «грош», «деньга», «монетка»; 2 коп. – «двушка»; 3 коп. – «алтын», «трёшка»; 5 коп. – «пятак», «пятачок»; 10 комп. – «гривенник», «десюнчик»; 15 коп. – «пятиалтынный»; 20 коп. – «двугривенный», 50 коп. – «полтинник». Рублёвая монета 60-70-х годов назвалась строго и уважительно – «рубль», «рублёвый». Однако сами деньги в советском народе имели в быту всё же насмешливо-уничижительные наименования, например: «слёзы», «гроши», «тугрики», «мелочь», «деньжишки», «денежки», «деньжата», «копейки», «фантики», «бабки», «бабло», «бабульки», «наличка», «нал», «мани», «кровные», «купюры». Также презрительно называли и самую ходовую валюту в мире – доллары США – «баксы», «бабосики», «доляры», «зелень», «капуста», «фанера», за пользование которыми можно было «пролететь, как фанера над Парижем»…
В 1963 году средняя заработная плата рабочих и служащих на повременной системе оплаты труда на государственных предприятиях, учреждениях и организациях была 80-100 рублей в месяц. Правда, была система премирования и надбавок за всякого рода дополнительные работы, обязанности, квалификацию, стаж и т.д., но зарплаты выше 120-150 рублей уже считались «высокими», а люди, получавшие такие зарплаты, считались «высокооплачиваемыми».
До 1960 года советские люди в среднем зарабатывали в месяц 783-850 «старых» рублей. В 1960 году Наркомфин СССР подготовил постановление Совета Министров СССР (советского правительства) «об изменениях ценовой политики и о замене денег» из-за увеличения курса доллара США относительно советского рубля. В результате были выпущены «новые» бумажные и металлические деньги. При этом качество продуктов даже в центральных московских магазинах снизилось. Цены на рынках и базарах стали гораздо выше цен в государственных магазинных; все расценки в государственной торговле также изменили в 10 раз, а импортные товары стали остродефицитными. Если уровень зарплат при «хрущёвской денежной реформе» увеличился на 10%, то цены на товары и продукты питания в 1963-1964 годах увеличились на 100% и более. Купить что-то нужное и полезное за «новые» рубли стало не только труднее из-за дефицита, но и недоступнее, так как покупательная способность советского рубля заметно снизилась.
В 1963 году на 1 рубль можно было купить либо десяток яиц, либо 2 кг рыбы или 10 кг картофеля. На 3 рубля можно было купить бутылку вина или три раза пообедать в столовой. На 5 рублей – бутылку «Советского шампанского» или коньяка на Новый Год. За 10 рублей можно было проехать на поезде из Москвы в Ленинград. За 25 рублей – перелететь из Москвы в Сочи на самолёте. За 50 рублей можно было жить, питаться, работать или учиться целый месяц. За 100 рублей – худо-бедно, но содержать дом, домашнее хозяйство и семью из двух человек (без детей). Чтобы прокормить и обеспечить всем необходимым семью из 3-х и более человек, нужно было зарабатывать, как минимум, 150-170 рублей в месяц и работать всем взрослым членам семьи.
Вот почему наши мама и папа всё время «подрабатывали», работали сверхурочно, выполняли дополнительные обязанности, брали работу «на дом», работали «на вторых работах», занимались садовым и огородным хозяйством на придомовом участке, а наш папа ещё и «торговал» нашей садовой вишней, которая замечательно росла и вызревала в городе Суворов Тульской области.
Конечно, в 1963 году я, десятилетний школьник, примерный ученик 4-го «А» класса Суворовской средней школы №1, советский пионер, не «отличник», но и не «троечник», не хулиган, не забияка и не грубиян, а любознательный, увлекающийся, азартный и жизнерадостный мальчик, был очень далёк от этих всех «денежных трудностей», но хорошо их ощущал через изменения в количестве и качестве блюд за обеденным столом и за ужином.
В школе и дома хлеб стал невкусным, чёрствым, кислым, сырым, непропечённым. Обеденные порции первого (супы, щи, борщ, гороховый суп) стали менее густыми и чаще всего мама начала готовить простой картофельный суп с редкими фрикадельками. На второе всё чаще была жареная на сале с луком картошка, картофельное пюре с сосисками или макароны с килькой в томатном соусе. Даже молоко и кефир стали появляться на столе реже, а вместо индийского чай мама начала варить кисель или заваривать нам кофейный напиток, а папа всё чаще вспоминал, как он «в детстве в родительском доме в Кошелёвке пил морковный чай вприглядку».
- Как это, вприглядку? – спрашивал я.
- А так, - отвечал мой папа. – Пили кипяток, настоянный на сухих морковных стружках, и поглядывали на кусочек сахару на ниточке, привязанный в керосиновой лампе над столом.
- И что? – не сдавался я.
- А то, что нам казалось, что так морковный чай слаще, - коротко ответил папа и с наслаждением прихлебнул из блюдечка ароматный мамин цветочный сладкий чай. – Попробуй пить чай «вприглядку», сам узнаешь.
На эти изменения в нашем семейном обеденном меню папа угрюмо молчал, мама виновато извинялась, Юра открыто возмущался «бардаком в стране», а я терпеливо, но с тревогой всё это воспринимал, не капризничал, не «канючил» что-нибудь «вкусненькое», не бегал украдкой к холодильнику и не «хомячил» под одеялом или под подушкой. Я верил моему папе, который сказал, что «эти временные трудности мы обязательно переживём и выйдем из них с достоинством, потому что пережили войну и послевоенную разруху».
Я верил моему папе, настоящему коммунисту, и эта вера моя была твёрдой и несгибаемой, такой, какой полагалось верить советскому пионеру, советскому человеку. Тем более, что Никита Сергеевич Хрущёв и КПСС говорили, что «к 1980 году в СССР будет построен коммунизм». В октябре 1963 года я впервые в своём дневнике начал считать и записывать, сколько мне будет лет в последующих годах: в 1964 году – 11 лет, в 1965 – 12, в 1966 – 13, в 1967 – 14, в 1968 – 15, в 1969 – 16, а в 1970 году – 17 лет.
Эх! Скорее бы наступали эти года, потому что я очень хотел быть взрослым, например, таким, как мой старший брат Юра.