Пятеро людей склонились над покерным столом. Стол не то чтобы был профессиональным, на нем были грубо размещены три карты, игроки замерли.
- Повышаю, - молодой парень мучительно бросил в банк мятую тысячарублевую купюру. Он не блефовал, но мог рассчитывать на победу лишь в случае трефовой карты. Шанс был, по его прикидкам, примерно в 30%.
Другой молодой человек за столом улыбнулся, обнажив стройный ряд сверкающих зубов. Его ровные черты лица, кажется, благословил сет вальтов. Он не подозревал, что шанс на каре был немногим больше пяти процентов, но он хорошо осознавал, что у него в руках действительно сильная комбинация без всяких вероятностей. Правда, на руках он имел далеко не пару, поэтому слегка задумался, прежде чем сделать ход.
- Уравниваю, - звонким баритоном утвердил он.
Женщина в возрасте, лет пятидесяти, бодрая и спокойная, положила купюру в банк, и даже не заглянула в свои карты. Признаться, она их не поднимала с раздачи и действовала вслепую. Она играла ровно до момента, когда ее банк не опустеет, и вместо цифр опиралась на интуицию, местт которой, конечно, в покере занимает азарт в доброй половине случаев.
Двое других игроков, бородатый мужчина с пушистыми космами волос и женщина чуть за тридцать с изящным голубым бантом на светлых волосах, обреченно сбросили карты. Правило покера было простым, и они его усвоили: люди блефуют куда реже, чем кажется. Особенно на флопе.
На телестанции воскресный эфир был короче обычного, поскольку вечернее время уходило под региональные трансляции. Покер был открыт для всех желающих - гостей и работников студии. Так, сегодня вместо двух обычных членов клуба, играли участники какого-то мутного телешоу.
Молодая женщина за столом - Оля - напряженно сжимала подол юбки, поглядывая на улыбку молодого парня с сетом вальтов. Узнал ли он ее?
Грузный мужчина с косматой прической, спрятал губы в бороде, слегка наклонился, исподлобья поглядывая на людей за столом. Он уловил этот взгляд, и мысленно рассмеялся, отчаянно скрывая этот факт.
***
Эфир закончился несколько часов назад и Ольга удовлетворенно потянулась. Она вела свое шоу на протяжении трех лет! Мысленно, она уже сравнила себя с Нагиевым, которого почти уже догнала по числу сезонов шоу и в лучших мечтаниях замахнулась на Малахова, Якубовича... Душу грело само по себе чувство радостное, вдохновляющее. Проект, ее проект вырос с маленького ютуб-канала до вечернего тв-шоу в прайм-тайм.
С этими мыслями, окрыленная и сияющая, девушка вошла в офис. Игорь, с присущим ему мучительным лицом, поднял глаза на Ольгу и смахнул с лацканов пиджака невидимую пылинку. На стене у него висел большой портрет Артура Нильсена, обрамленный, словно ангелами, портретом Дейла Карнеги и Константина Львовича.
- Отличный выпуск получился, - сказал он. – Нам обещали увеличить бюджет почти в два раза, думаю, можно пустить на зарплату телеведущим.
Ольга вскинула брови.
- Ты на мне свои приемчики не отрабатывай. Прямо давай, без выкрутасов. Какие еще телеведущие? Я эту передачу одна вот этими руками буквально из ничего собрала.
-- Да какие еще приемчики, - Игорь обиженно поморщился. – Так принято у продюссеров, сообщать плохие новости в лоб, но стараться найти положительные стороны. Твоя зарплата удвоится, а это извини меня, практически уровень звезд сериалов. Американских, Оля. Двести штук зеленых американских бумажек за один выпуск. И потом, думаю Инга поднимет наши рейтинги до небес.
Игорь, словно в подтверждение своих слов, развернул экран монитора в сторону собеседницы и нежно всмотрелся в фотографию. С экрана смотрела юная брюнетка, от силы лет двадцати от роду в откровенном платье с вырезом. Девушке явно было что показать.
- Ну, мне все ясно, - Ольга поправила челку, села в небольшое кресло возле стола и прищурилась. – Ты с ней спишь?
- Да упаси тебя Газпром, - Игорь заметно побледнел и неумело перекрестился левой рукой. – Ты хоть знаешь кто ее муж? А кто любовник? Оба люди такие уважаемые, что они даже рады одну женщину делить на двоих. Оба еще пожить хотят.
- Да что б тебя черти в аду подрали, - злобно произнесла Оля, посмотрела на свой внушительный маникюр и встала. – Какие же вы козлы! Решили мне подсунуть какую-то ш…. молодую, чтобы привлечь больше пубертатных дегенератов к экранам!
- Шу, шу , шу, - Игорь вскочил, подбежал к бушующей коллеге, всучил ей в руки кусок блестящего слайма и нежно, но все-же укоризненно, положил руки на девичьи плечи. Оля сжала пластик в руках и всадила когти в податливую массу. Как ни странно, этот жест слегка успокоил ее пыл.
- Воспринимай ее не как какую-то конкурентку, - Игорь слегка понизил голос, чтобы сделать его более внушительным. – Считай, что тебе в руки попалась ученица, такая же молодая и амбициозная, как и ты в начале своего пути.
Игорь не сразу понял, что совершил суицидальную ошибку новичка. Ольга вскочила, ловко запустила куском слайма в стол Игоря и выбежала из комнаты. На пол скатилась гора отчетов, страницы разлетелись по комнате; пружинка с лицом Стива Джобса неодобрительно покачала головой и опрокинулась, словно поверженный идол капитализма.
Ольга вызвала такси, на автомате заказала еды в ближайшем к дому ресторанчике, и, усевшись в машину, отчаянно боролась с эмоциями. Плакать в такси не полагалось, Ольга было переключила внимание на инстаграм: пролистывать ленту и сториз было приятно как любое монотонное ритмическое действие, успокаивало и возвращало душевное равновесие. Вот только… Даже здесь ожидала подстава.
Нет, Оля не считала себя старой и некрасивой. После душа она могла несколько минут любоваться своим телом, получала удовольствие, накладывая едва заметный макияж отправляясь на серьезное мероприятие. Ей было тридцать, она была хорошенькой. Конечно, лет в 25 она начала замечать, что меняется: первые морщины стали глубже, появились новые. Ухаживать за кожей стало сложнее и на порядок дороже. Она старела, и уже почти смирилась с этим. Почти.
С экрана телефона смотрели молодые девушки, продававшие смазливое личико, косметику, одежду и прочие радости потребительства. Справедливости ради, мелькали молодые (и не очень) мамочки, демонстрирующие своих розовощеких карапузов, женщины хвалились своими отношениями, нарядами, интерьерами, наличием общественно-политической позиции, крепкими дружескими узами. Словом, уверяли всех и себя в неукротимой воле к жизни.
Теперь, когда она охватила единое зерно историй, пробегавших перед глазами, все вдруг показалось таким вздорным, пустым, притворным. Ольга замерла, остекленевшими глазами всматриваясь в никуда. Земля словно ушла у нее из-под ног, она буквально физически утеряла чувство опоры и почувствовала легкий укол в груди. Обреченность поглотила девушку полностью, в этом тяжелом безмолвии бытия она провела всю оставшуюся дорогу домой.
Расплатившись с водителем, Оля выскочила из машины, поднялась быстрыми шагами по лестнице, скинула с себя одежду и забралась в горячую ванную. Теплая соленая вода размягчила кожу, расправив поры и усилив микроциркуляцию. Тело, как и положено, выпустило несколько нанограмм кортизона и адреналина. Мозг быстро осознал, что угрозы нет, и дал вольную. Стало тепло, уютно.
- Алекса, музыку.
Щелкнули колонки и полилась мелодичная, слегка зомбирующая песня битлов. Четырехвокальный хор повторял, словно мантру, дескать, тебе кроме любви ничего и не нужно. Звучало не слишком убедительно, но голоса были настойчивы. Начинало казаться, что, быть может, нужна и правда, лишь любовь и прочие простые радости жизни. Надстройка была такой простой, что быстро вытесняла остальные мысли, отодвигала на задний план тревожные мысли о старении и смерти.
Наверное, растерянное состояние и оторванность от земли спровоцировали очень странный шаг. Оля отложила телефон, и когда в дверь позвонили, стояла в халатике у двери.
На пороге появился молодой парень в легкой майке на загорелом теле. Он широко улыбнулся, словно похваляясь ровными рядами зубов и благородными чертами лица. Его темные волосы казались слегка небрежно-растрепанными, но внимательная Оля заметила чуть глянцевый блеск прядей. Небрежность гарантировал дорогой лак.
Практически молча Ольга указала «эскортнику» на спальню и пошла следом. Ей пришла в голову странная мысль, что она похожа на героиню «Красного штата». Эта мысль ее рассмешила, затем слегка напугала.
Парень вошел в комнату, стянул с себя шорты, скинул майку. Он задорно поиграл грудными мышцами и сел на край кровати.
- Ты больше извлечешь сейчас красот, за час короткий, чем за долгий год, - напевно проговорил он, с блаженным видом вглядываясь в глаза своей заказчицы. Так и не дождавшись ответа, он встал, обошел девушку и страстно зашептал.
- Кружащий голову восторг, который овладевает мужчиной при виде женщины соответствующей ему красоты и выдает ему за высшее благо соединение с нею – вот оно влечение к красоте…
- Как тебя зовут-то хоть, рифмоплет… - Ольга неуверенно, но все же постепенно отдавалась в объятия. Наверное, так и должно было быть, иначе ну зачем же она позвала его…
- Володя я… Но ты можешь звать меня как хочешь, красавица, - мужчина слегка потянул за тисёмочки, связывающие полы халата, и оголил слегка набухшую грудь. Словно празднуя победу, Володя захватил губами сосок, провел губами по чуть темным ореолам. Все, девушка расслабилась и позволила себе чуть слышно застонать.
Но в нервном сознании Ольги что-то снова прищелкнуло. Характерный сексуальный жест мужчины породил у нее совершенно неправильные, неприятные ассоциации. Где-то в углу комнаты метафорический Фрейд захлопал в ладоши. Вдруг вспомнились те самые невидимые часы, издающие всего лишь один противный тикающий звук, а причмокивающие звуки навевали мысли об инфантильном существе, в котором предлагалось жить в истории, маленькая жертва богине Шаб-Ниггурат как последний шанс не раствориться в небытии.
Оля с отвращением оттолкнула от себя мужчину, туго закуталась в халат и, достав из тумбочки три стодолларовых бумажки, положила их на кровать.
- Забирай и уходи, - сказала она. – Считай, все что нужно, ты сделал.
Владимир, чуть почерневший от такой грубости, снова натянул на лицо блаженную улыбку, натянул шорты и майку, взял деньги и пропел, почему-то на мотив «Единственной моей»:
Ах, если мученик любви,
Страдает страстью безнадежно,
Хоть грустно жить, друзья мои,
Однако жить еще возможно.
В коридоре несколько секунд еще слышались звуки песни, дверь захлопнулась и наступила Тишина. Ольга притянула к коленям подушку и грустно в нее уткнулась.
***
За столом осталось лишь три человека. Ольга, Владимир и мужчина с растрепанными волосами. В этот раз Ольге пришли две шестерки. Владимир с опаской поглядел на свои A7 и неумело попытался сделать вид, что вполне доволен своей раздачей.
- Так вы, значит, занимаетесь магией, Алан? – спросила Оля, стараясь быть максимально деликатной.
- Алан, - рассмеялся Владимир. – В честь Чумака или Мура?
- Ну же, ну же, - Алан покачал головой. – Я понимаю ваш скепсис. Если вам будет легче, я бы не стал пытаться выиграть в покере с помощью магии. Это было бы неспортивно.
- Да? Что же так? – ехидно поинтересовался Владимир.
- Слишком мелко. Но, я могу, если хотите, предугадать следующую карту, - Алан улыбнулся. – Только это вас ни в чем не убедит. Вы всегда можете сказать, что это дешевый трюк.
- Да никто не собирается вас проверять, - Ольга злобно посмотрела на Владимира. – Может быть, вы расскажите нам о вашей сфере деятельности?
- Я коллекционер. Собираю старые радиотелефоны.
- Простите, я вас не поняла, - Ольга задумчиво нахмурилась и едва не спасовала с раздачи.
- Ну, понимаете, - Алан достал ментоловую сигарету, закурил и сделал большую затяжку. – Даже греки сменили три генерации божественного пантеона, а сколько их было у более древних цивилизаций, скажем, где-нибудь в Южной Америке. При этом, каждое божество требует своих определенных обрядовых паттернов. Теоретически, вы можете собрать совершенно случайный ритуал, и он сработает. Но вот, кто ответит на зов – это хороший вопрос.
- Вы собираете именно такие паттерны? – Володя с интересом склонил голову. Он решил на секунду абстрагироваться от контекста и все же попытаться обрисовать для себя «картину мира» Алана.
- Именно так, - Алан кивнул. – Но меня по большей части интересуют старые обряды и сложные ритуалы. Знаете, у меня есть теория, по которой в некоторых обществах переходили от служения одним силам, к другим. Древние боги очень требовательные и сквернохарактерные, они неуправляемы. Они не понимают намеков, ошибки расценивают как оскорбления. Более молодые культы выбирают простые последовательности действий, а значит, взывают к все более слабым силам.
- Вам не страшно такое говорить? – Ольга напряглась и постучала картами по столу.
- Нет не страшно, - Алан громко расхохотался. – Если вам страшно, то лучше вообще даже не прикасаться к этой теме.
- И часто в современной истории проводят древние обряды? – внезапно спросил Владимир, даже на секунду, казалось, потеряв всякий интерес к игре.
Алан замолчал и задумался. Он словно сомневался, стоит ли ему начинать свой рассказ.
- В общем, - наконец начал он. – Древние боги имеют сильное влияние на живых существ на земле, но заставить их подчиниться людской воле невозможно. Однако есть Старшие боги, с которыми есть несколько простых способов связи.
- Простых?
- Обычно, для Старших ритуалов нужна некоторая «божественная закваска». Звучит смешно, я понимаю, обычно подразумевается некий артефакт, принадлежавший первожрецам и так далее. Но еще можно использовать так называемое «божественное семя».
- Что простите? – Владимир поджал губы и изобразил человека, проглотившего лимон.
- Да чтоб вас, - Алан вздохнул, достал платок и вытер пот со лба. – Имеется в виду линия рода, идущая от первых служителей Старших богов. Если я правильно понимаю, последний раз ритуал проводили где-то здесь. Не в этой комнате конечно, но в этом здании. Если я правильно понимаю, кто-то смог открыть источник вечной молодости.
Алан многозначительно качнул головой, запустил руку в бороду и затих. Слушатели, позабывшие давно о покере, завороженно смотрели на рассказчика и не решались шелохнуться. Наконец, Володя резко вздрогнул, хлопнул рукой по столу и откинулся на спинку стула.
- Да, как в детских страшилках, - сказал он. – Если что-то и случалось, то «вот именно в этом лагере с девочкой, очень похожей на тебя». Как оригинально.
- Подождите, а почему вы сами не найдете этот источник, - спросила Оля.
- Моя жизнь уже обещана, перезаложена несколько раз, - Алан грустно улыбнулся. – Выражаясь современным языком, жизнь находится в обороте давно, и к счастью, надолго.
- И что нам делать? – Оля молча собрала карты и задумчиво перетасовала колоду. – Что делать с вашим рассказом.
- Да что хотите, - Алан развел руками, встал, галантно поклонился и вышел из комнаты. Ольга и Владимир на секунду пересеклись взглядами, и тоже разбежались.
Надо ли говорить, что Ольгу заинтересовал рассказ лохматого мага. Конечно, верить в такие истории взрослой женщине не стоило, но… Парадокс состоял в том, что такая простая и наивная история появилась слишком вовремя в ее жизни. В этой своевременности было нечто поистине магическое.
Следующим утром, она тут же направилась в единственное место, с которого стоило бы начинать поиски. Да, она решила, что ей стоит хотя бы на секунду поверить в историю Алана, поиграть, быть может, в странную игру с собственным сознанием.
- Здесь женщины ищут, а находят лишь старость, - пропел Владимир, проходя мимо Ольги и улыбнулся. – Здесь мерилом работы считают отсталость…
- Ты так и будешь цитатами разговаривать, да? – Ольга остановилась и злобно сверкнула глазами. Карма Володи стала на два тона темнее.
- Нет, - ответил парень. – Я просто догадался, зачем ты здесь. У тебя сегодня выходной, так? Ты ведь нацелилась на рассказ этого бородача.
- Возможно, - уклончиво ответила Ольга. – А тебе что? Специально освободил день от торговли собственным телом, чтобы поиздеваться?
- Ну, зачем сразу так, - нахмурился Владимир. – Можешь считать, что я был заинтригован не меньше тебя. Может быть, я тоже хочу почувствовать себя героем Дэна Брауна. Посмотри на меня, я целыми днями ублажаю женщин этим прекрасным телом. Думаешь, я бы хотел покрыться морщинами, сединой, возрастными пятнами, потерять блеск глаз, усохнуть. Это не говоря о том, что природа будет всеми силами списать тебя в расход, как бесполезного, просто переставая выделять тебе гормоны в должном объеме. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я.
- Мужчина, который внезапно сводит разговор к своему пенису, - Ольга повела бровью и слегка скривила улыбку. – Не может лгать. Допустим, я тебе поверила. Что дальше? Вова.
- Ну, пойдем, как ты и хотела в музей истории телевидения, - Вова покачал головой. – Ольга Дмитриевна.
- Я не Дмитриевна.
- Да не важно. Пошли уже.
Ольга кивнула и двинулась к лифту. Владимир действительно сразу угадал, куда направилась Ольга, но это было не сложно. Во-первых, Николина Андреевна, несменяемая руководительница музея, только вчера принимала участие в игре, и, как обычно рассказывала множество занимательных историй из прошлого, похваляясь своей отменной осведомленностью. Во-вторых, на содержании музея находились сотни экспонатов, скопившиеся за последние шестьдесят лет в качестве подарков, памятных декораций, сувениров. Существовал осязаемый шанс найти среди горы этого хлама тот самый источник молодости.
- Как ты считаешь, - Ольга спросила Владимира, словно проверяя его. – На что похож источник?
- Не знаю, - честно признался Володя. – Если ты спросишь меня, я бы без ложной иронии предположил бы, что он похож на рубидий. Хотя это популярный штамп, скорее, из девяностых. У Стругацких, например, эликсир был ограничен пятью ложками в три года, и его нужно было принимать регулярно. У Чапека, в свою очередь, средство было вполне доступным рукотворным эликсиром, его нужно было принять всего лишь раз, претерпеть некоторое недомогание. Но давай не будем о Чапеке.
- Но почему?
- Он прекрасный писатель, у него прекрасный высокохудожественный язык, особенно ценимый не столь многочисленными чехами. Мне объясняли, что так сейчас не то, что не говорят, даже не пишут, язык сейчас стал проще и скучнее. Но вот только смысл его пьесы ровно в том, что человеку бессмертие не нужно, поскольку ему наскучивает после ста.
- А до скольких лет Чапек дожил? - осторожно поинтересовалась Ольга.
- До сорока восьми, - в голосе Владимира прозвучала нотка обреченности, он нахмурился, и поспешил к двери в музей.
Открылось широкое помещение, с множеством предметов, расставленных вдоль стен, некоторые экспонаты висели на стене, некоторые из них были скомпонованы в некое подобие диорамы или инсталляции. Ольга быстрым взглядом пробежалась по комнате и подошла к небольшому позолоченному фонтанчику для питья.
- Смотри, - сказала она, указывая на свою находку.
- И как ты думаешь, какова вероятность, что первый попавшийся фонтанчик будет источником вечной молодости? – Владимир осклабился в своей манере, и Ольге показалось, что он делает это уж слишком натужно.
Ольга ничего не ответила, пожала плечами и, надавив на педальку, отпила из потока. Несколько секунд она прислушивалась к своим ощущениям.
- Ничего не ощущаю, - покачала головой девушка. – Я, честно говоря, не знаю, что должна ощутить. – Я стала моложе, красивее?
- Не знаю, - выпалил Владимир. – Я что, похож на человека, который смог бы заметить разницу?
- Толку от тебя, - Ольга делано надулась, но тут же, поспешно сделала серьезное лицо. В комнату, откуда-то из глубин музея, вынырнула Николина Андреевна и, удивленно округлила глаза. Ее чуть пожелтевшее лицо разгладилось, она улыбнулась и, придав лицу трогательно-сочувственное выражение лица, кокетливо замоталась в шаль. Ни один постструктуралист не смог бы в точности разобрать всего множества противоречивых сигналов, которые посылала женщина в окружающий ее космос.
- Ух ты, деточки. И без предупреждения. По делу, или так?
- Здравствуйте, Николина Андреевна, - вежливо поздоровалась Ольга.
- Здравствуйте, - поддакнул Владимир. – Вы отлично смотритесь в этой шали, Николина Андреевна.
- Ой, - зарделась женщина. – Зовите меня просто, как сто лет тому назад. Николетт.
- Благодарю за доверие, мадмуазель Николетт, - отчеканил Владимир и поклонился, приложив руку к груди. Ольга мысленно добавила в свой список дел поиск самого тяжелого канделябра, который стоило бы уронить на голову Владимиру за его умение превращать любой диалог в театральную постановку.
- Ну, мы вообще-то по одному делу… - начала Оля.
- Дела подождут, - Владимир бессовестно прервал Ольгу и расплылся в улыбке.
- Ну как же, - Николетта Андреевна покачала головой. – Оленька не может не думать о работе, если мы тут же не переключимся на решение ее «одного дела», думаю, у нее лопнет голова.
Володя звучно расхохотался. Николетт, довольная своим саркастическим замечанием, жеманно захихикала.
- Не обижайся, - Николетт, стараясь вернуть лицу трогательно-сочувственное выражение лица Николины Андреевны. – Сейчас пойдем, я налью нам чай, и мы обо всем поговорим.
Николина Андреевна развернулась и пошла вглубь экспозиции, и ребята пошли следом.
- Я тебе этого не прощу, - тихо прошипела Ольга на ухо Владимиру, впившись когтями в его руку. Со стороны казалось, что она мило сопровождает мужчину по музею, и лишь плотно сжатые зубы Володи указывали на тесное его знакомство с женской злопамятностью.
Вскоре, Николина привела их в небольшую уютную комнатку, которая бывает у всех людей, прежде всего, привыкших к комфорту и имеющих много свободного времени на рабочем месте: смотрителей, учителей физкультуры, завхозов, охранников, возможно уборщиков.
В углу стоял большой диван с амбициями двуспальной кровати. Над диваном странный черно--белый ковер, который, казалось, был некогда частью экспозиции, изображая во фрактальном виде радиодетали, телевизионные помехи, телебашни и лицо Константина Львовича.
В центре комнаты стоял столик, со всех сторон обставленный резными стульями. Володя присмотрелся к узору на спинке, но так и не заметил в нем каких-то намеков на радио-телевизионную тематику. Узор, как, оказалось, был составлен из маленьких лиц Ельцина, перерисованных под стандартный набор смайликов. Вместе, все смайлы распадались сначала на фразу «Отцу русской демократии», а затем на слово «Спасибо». Николина Андреевна заметила взгляд Владимира и улыбнулась.
- Раньше этот стул стоял на экспозиции, - сказала она. – Пока ваш тезка… мм… не заметил, что в третьем рейхе была такая же мебель, только слова составлялись из маленьких свастик. Стул тут же списали, а я забрала его к себе в каморку. Здесь почти у всех вещей такая же история.
- Какая удивительная история, - сказал Володя и поглядел на свою кружку с чаем. Кружка оказалась совершенно белой, но прямоугольная сахарница, стилизованная под ленинский мавзолей, стилизованный, в свою очередь, под Шуховскую башню, вызывала истерический смех. На секунду, Владимир подумал о том, как должна выглядеть комнатка смотрителя Музея Гулага.
- Итак, - Николина Андреевна вырвала Владимира из задумчивости и посмотрела на притихшую Ольгу. Та, в свою очередь, кажется, не обращала внимания на особенности интерьера. – К делу.
- Да… - Ольга кивнула. – Мы к вам не случайно зашли.
- И этот замечательный молодой человек пришел с вами неспроста, не так ли? – Николетт прищурилась.
- Мы хотели спросить… Не было ли у вас тут каких-то мистических событий? Может кто-то живет дольше, чем положено или занимается призывом древних существ? – Владимир пошел в лобовую.
- Что? – переспросила старушка и сжалась, сведя брови. – Я вас не слишком понимаю сейчас..
Ольга, словно в религиозном обряде, трижды отбила фэйспалм, скорчила лицо человека, скрывающего боль, и сильно пнула Володю под столом.
- Понимаете, - начала она. – Владимир – постмодернист анархо-байесианец эээ… квазикоммунистического толка. В общем, он писатель.
- Ааа, - Николина Андреевна благодушно улыбнулась. – Из наших, значит. Я сразу по нему поняла, что он писатель. Лицо умное, глаза красивые. Как у Блока.
- Да, - кивнул Владимир. – Ольга все совершенно верно говорит. Я сейчас занимаюсь поиском единого мифа в сфере различных сфер коммуникации. Руководящих мифов может быть много, но единый миф обычно… э, один. Простите за тавтологию. Обычно этот миф узнать легко.
- Ну, у телевизионщиков мифов много, - Николина Андреевна покачала головой. – Такая вот работа у них, ничего не поделать.
- Ну, Николетт, - взмолился Владимир. – Я верю в вас. Обычно есть какой-то очень характерный эпизод, он же самый странный. Чаще всего он проявляется, когда выходит наружу – его зовут сумасшествием, старательно не обращают внимания. Но сделать с этим ничего не могут, поскольку не хотят. Чаще всего этот миф связан с такими абстрактными вещами, как свобода, честь, совесть, жизнь и смерть.
- Смерть, говорите.
- Или бессмертие, - подхватила Ольга и за столом воцарилась тишина.
- Да, есть одна история, - Николина Андреевна стала серьезной и понизила голос. Никто за столом не мог понять, действительно ли она взволнована предстоящим рассказом, или вновь кокетничает.
- Был у нас тут один, - продолжила она. – Странный тип. В союзе за границу никто обычно не ездил, по стране-то просто так нельзя было мотаться. Но тенденция была определенная, востоковедов готовили тщательно и частенько отправляли их «погостить» к нашим стратегическим партнерам. И не очень стратегическим, надо сказать.
Николина Андреевна многозначительно промолчала и отпила чай.
- Итак, занимался этот востоковед, звали его Дмитрий, «классовыми заблуждениями и средствами духовного гнета населения мелкобуржуазными элементами в рамках низкоразвитых культур Дальнего Востока». В общем, название длинное, а по сути речь шла о религии, мифах и обрядах. Советская власть скора была назвать любое мировоззрение неразвитым, и любому религиоведу выпадала задача как-то очень изобретательно свести все к единственной верности коммунистического учения.
- Так, а можно поближе к сути, - перебил ее Владимир. Николина Андреевна посмотрела на него убийственным взглядом, но ничего не ответила.
- Я постараюсь быстрее, но пожалуйста, не торопите меня. Я хочу, чтобы вы поняли – то, чем занимался Дмитрий, в сущности, не было религиоведение. Это было расследование. С очень удобным прикрытием. Он якобы сравнивал похожие мифы дальневосточных народов, в действительности, пытался найти то, что вы называли единым мифом. О бессмертии.
Ольга и Владимир увлеченно воззрились на женщину и с умоляющим видом просили продолжить, только она прерывалась.
- Центральным звеном была японская история про богиню-черепаху с Луны. Она знает, что ей суждено вернуться домой и покинуть своего возлюбленного. В качестве последнего подарка, она дает ему… кхем, дар вечной жизни, и покидает Землю.
- Интересно, - задумчиво произнесла Ольга. – И чем все кончилось?
- Есть несколько вариантов окончания сказки, - Николина грустно улыбнулась. – Но почти во всех случаях, конец – грустный. Чаще всего, возлюбленный просто отказывается принять подарок. Но есть еще одна версия этой сказки.
- Еще одна?
- Да, на этот раз уже Северная. В ней так же фигурирует пара, но из-за стихосложного содержания сложно понять, в каких взаимоотношениях они находятся. Я не люблю все сводить к христанству, но в этой истории, лично я вижу какой-то похожий мотив. Женщина видит, что ее молодой сын, не знаю, может быть и любовник, таит в себе удивительный потенциал, что его ждет сложный путь к вершинам мира. Она грустит, что не способна стать богиней. Единственное, чему способна научить ее любовь – сделать свободной. Она возносится звездой, и обещает напоминать своему любимому о любви, вести вперед в тяжелый час.
- Грустная история. А при чем здесь бессмертие?
- Все просто. Мужское начало в этой истории – практически символ конца света. Шаманы толкуют ее самым разнообразным образом, но все сходятся во мнении, что Мужчина обретает в сказании темную силу Бога, которую не может обрести созидательное женское начало. В итоге, когда Звезда гаснет, вселенная погибает вместе с ней.
- Действительно, очень христианская история, - согласился Владимир. – И что же ваш Дмитрий?
- Да что он, - развела руками Николина. – На старости лет, говорят, сошел с ума. Устроил себе молитвенник в конуре, выпрашивал себе бессмертие то у Звезды, то у Мужской сущности.
- И как?
- Умер он лет тридцать назад, еще до развала. Сейчас его конуру разобрали, там креативщики сидят. Но когда-то многие заходили, интересовались. Многим в жизни не хватало какой-то мистики.
- О чем думаю теперь, - Владимир постучал подушечками пальцев по столу. – Зря коммунисты Гегеля с ног на голову переставили. К ним не только больше вопросов появилось, хоть суть и слабо поменялось, но идеалистический мистицизм куда-то делся. А люди любят прикосновение к сакральному.
- Ваша правда, - Николетт довольно закивала головой. – На то мы, музеи, нужны. У нас, правда, прикасаться нельзя.
Николетт засмеялась, собеседники вежливо подхватили смех. Никто не хотел что-либо обсуждать, поэтому смеяться было приятнее всего. Всем было понятно, что разговор закончен.
Попрощавшись, Ольга и Владимир покинули музей и вновь медленно пошли по коридорам.
- Откуда ты столько всякого бреда знаешь, - наконец, спросила Ольга. – Ты же стриптизер, проститут, хаслер…
- Я предпочитаю слово «эскорт», - Владимир гордо поднял подбородок и придал лицу мечтательный вид. – Да и потом, я вообще-то философский факультет закончил. Думаешь, почему у меня прайс такой. Меня, если ты не думала, можно взять на приличное мероприятие. Я талантливый и умный собеседник.
- Да ты идиот, - закричала Ольга. – Ты же чуть нам все не испортил своей прямотой. О чем ты думал вообще?
- Не знаю, - признался Володя. – Видимо, мой метод не работает в случаях переговоров.
- Метод?
- Я должен нравиться женщинам, - объяснил Владимир. – В нашем патриархальном обществе это можно делать многими способами. Мне лично, нравится представлять себя Иисусом. Девушки это обожают. Все без исключения, особенно атеистки.
- Ужасный способ, - Ольга поморщилась. – Универсальный ноль отвратительности.
- Много ты понимаешь. Главное, у нас есть информация. У нас, понимаешь. Я знаю, что без тебя разговор бы не прошел так гладко и быстро. Но анархо-байесианство это совершенно бессмысленное сочетание слов.
- Плевать, - отмахнулась Ольга. – Плевать, плевать. Плевать. Мне достаточно того скромного умения убеждать людей в том, что мои слова именно то, что они хотят слышать. Без этого никак успеха не добиться, понимаешь!?
- Да? Только на талант полагаешься, значит, - Володя осклабился. – Чуть только услышала о том, что тебя подвинут с первых ролей, тут же сложила лапки и впала в уныние.
- Ты знаешь?
- Конечно же, об этом повсюду говорят уже. Но я от тебя такого не ожидал.
- Ты обо мне ничего не знаешь, - Ольга остановилась и сложила руки на груди. – Я этот проект создала, я в него вложила всю себя.
- Так в чем проблема, - непонимающе закричал Владимир, его голос дрогнул. – Придумай новый. В десять раз лучше.
- Все не так просто. Сам-то ты почему ничего не придумаешь? Хорошо, наверное, учить других жизнью, когда сам ничем не рискуешь.
- Я постоянно рискую, - грустно ответил Володя. – Видишь, я даже тебя не заинтересовал. Придумывать, я, увы, не создан.
- Даже? – Ольга постаралась не выдать обиду, но, кажется, готова были придушить своего спутника. – Даже?
- Да господи, - Владимир покачал головой. – Я не первый день работаю в эскорте, ты меня встретила голая. Странно, что ты меня вообще в комнату решила провести. Как давно у тебя никого не было?
- Не твое дело, - отрезала Ольга, понимая, что Владимир задел ее за живое. – Ты бы лучше за собой последил. Мистер всезнайка, который работает проституткой. Не создан он, знаете ли. Никто не создан. Идиот.
- М, прости, - Володя виновато потупился и нервно взъерошил волосы. – Я не хотел.
- Давай просто закончим с этими поисками, - ответила Ольга. – Я устала. Чем скорее мы к чему-то придем в этой истории, тем лучше.
- В чем-то ты определенно права, - согласился Владимир. – Куда нам дальше идти? Я от этих Серверных рассказов немного подустал, спать хочется. Долго и беспробудно.
- Зря ты так, - Ольга заложила руки за спину. – В этих историях есть что-то прекрасное. И этот дар жизни, и эта женщина, пожертвовавшая собой, чтобы вести любимого за собой. Романтично.
- Как я и ожидал от тебя. Не вижу ничего романтичного. В сказке про Красную Шапочку романтики больше, чем в этих историях про звезды и Лунных Черепах. Удивительно, что ты не замечаешь этого. Ладно, пошли, посмотрим, что стало с комнатой этого востоковеда.
Насколько Ольге показалось из рассказа, «конура» Дмитрия располагалась в левом крыле PR отдела, в небольшой комнатке, отделенной от остальных небольшой аркой. Это не только визуально отделяло кабинет от остальных, но заставляло усомниться, что в темной арке вообще есть проход в другое помещение.
Однако, дверь нашлась. На ней висела аккуратная табличка «Вспомогательный отдел». Подумав несколько секунд, Ольга и Владимир толкнули дверь вперед и вошли.
В комнате было очень светло, да и в целом, она оказалась больше, чем ожидалось. За столом сидели люди и переговаривались.
- А я вам говорю, что это ужасная идея, - человек с бородой в легком белом пиджаке вскинул указательный палец, его лицо было омрачено гневом. – То, что вы предлагаете, просто ни к чему хорошему не приведет.
- Ой, простите, - начала Ольга. – Мы не хотели вас беспокоить. Кажется, ошиблись дверью. Ну знаете, сто двадцать этажей, куча людей и комнат…
- Нет-нет, - человек в черном костюме встал, огляделся и подошел к гостям. – Проходите, послушаете. Вы нам как раз и нужны.
Человек в костюме дружелюбно улыбнулся, слегка наклонил голову. Его длинные, ниспадающие водопадом, волосы, перетекли с одного плеча на другое. Ольге показалось, что мужчина похож на ее бывшего бойфренда.
- Мы обсуждаем идеи для телешоу, - сказал один из мужчин в комнате. Его голова была лысой, тщательно лакированная, она слегка отсвечивала в солнечных лучах, пробивавшихся через окно за его спиной.
- Моя идея проста, - начал мужчина в костюме, усаживая Ольгу и Владимира рядом с собой. – Приглашенные звезды и прочие участники селятся на одной территории, получают некоторые условия и некоторые небольшие цели для выполнения Если условия выполняются и цели достигаются, они получают призы. Если нет, их с позором выгоняют. Звучит неплохо?
- Мне кажется, - сказал мужчина в белых одеждах. – Этого решительно недостаточно. Цели должны быть четко сформулированы и дан план по их достижению. Правил должно быть много, только тогда всем станет по-настоящему интересно. И потом, выгонять людей нужно не сразу. Скажем, давать им с каждым провалом все более сложные задачи. Во-первых, это будет удручающе действовать на всех остальных, делая более старательными. К тому же, представьте себе рейтинги!
- Вы все говорите совершенно не о том, - сказал лысый мужчина. - Нужно придумать такую сложную задачу, чтобы пройти ее могли лишь единицы. Никого выгонять не нужно, просто заставьте их повторять ту же задачу. Для интереса, можно даже вводить небольшие изменения – в декорациях, костюмах, саму задачу изменять можно ровно так, чтобы она оставалась действительно сложной.
- Да никто не будет это смотреть, - покачал головой человек в костюме. – У тебя все так звучит, словно важна лишь награда, а процесс – лишь способ потратить время. На мой взгляд, каждая задача должна быть спроектирована так хитро и так изящно, чтобы награда казалась самую малость недостаточной.
- Главное, - добавил он, глядя на доселе молчащего мужчину в шляпе. – Давать зрителям и участникам почувствовать вкус выигрыша. Быть может, подержать его в руках, но позволить забрать его, лишь, когда проект закончится. Само собой, до приза дойдут не все, но все будет видеть его перед собой.
- Хорошее решение, - ответил мужчина в шляпе. – Веселье и обман. Не хорошо акцентировать внимание на призах, лучше напоминать чаще о возможных наказаниях.
- Поддерживаю, - произнес человек в белых одеждах.
- Не осуждаю, - поддержал их лысоголовый.
- Позвольте, мы, правда пойдем, - сказал Владимир, инстинктивно взял Ольгу за руку и поднялся. – Нам нравятся все ваши шоу, честное слово. Я так и вижу миллионы участников, огромные бюджеты и миллиарды зрителей. Но, пожалуйста, разбирайтесь между собой сами, хорошо?
- Вы хотите уйти, - лысоголовый злобно покосился на пару. – Но я думаю, что вы ошибаетесь. Это плохое решение.
- Плохое, - поддержал человек в белых одеждах. – Мы можем вам помочь в ваших поисках. Останьтесь. Вам будет хорошо с нами, интересно.
- Будет, - закивал длинноволосый. – Я вас уверяю, пожалуйста. Вы нужны нам не меньше, чем мы вам.
- Не сомневаюсь, - закричал Володя, и, грубо унося за собой Ольгу, рванулся к двери. Все четверо попытались пуститься наперерез, Ольге показалось даже, что в комнате куда больше людей, и все они пытаются закрыть отход к двери. Однако, Владимир все-таки, распихивая окружающих пронесся к двери, протаранил ее плечом.
Показался свет, и ребята не сразу поняли, где оказались. Это была сцена, и яркий свет прожекторов бил в глаза столь сильно, что не было возможности понять, кто сидит в зрительном зале.
На сцене стояли двое – мальчик и девочка. Девочка держала в руках куклу, очень неуверенно и напуганно. Кукла была мертвенно-бледного цвета, поэтому девочка водила по лицу куклы пальцем, словно пытаясь стереть эту белизну.
Мальчик, тем временем, сел на пол и сложил перед собой конструктор. Он, неуверенный как и девочка, посмотрел на схему сборки и вновь перевел взгляд на детали. Он в чем-то сомневался. Вывалив на пол еще один набор, и смешав детали, мальчик разорвал схемы и с еще большей задумчивостью вгляделся в гору лего перед собой, так и не решаясь взять его в руки.
Девочка посмотрела на мальчика и засмеялась. Она отложила куклу, достала игрушечный чайный набор, расставила его перед собой и подошла к большой коробке. Одна за одной, из коробки появлялись игрушки, которых девочка рассаживала за чайным столиком. Словно этого было недостаточно, девочка взяла куклу и брезгливо бросила ее в коробку.
На секунду, все пропало, и в центре сцены появился фонтанчик из музея, только совершенно белый, словно кто-то забыл наложить на него текстуру. Свет слегка притих, зал был пуст. Ольга и Владимир подошли к фонтану и увидели перед ним Николину.
- Вот мы и встретились, - сказала она. Быстро вы. У меня, чтобы сюда добраться, ушло больше месяца. А вы управились за несколько часов.
- Где мы? – спросил Владимир, оглядываясь вокруг.
- Я не знаю, - Николина нежно провела по фонтану рукой, и тот забил прозрачной струйкой воды. – Это слишком сложный вопрос. Я даже не знаю, что за кулисами. И вам советую не проверять.
- Почему?
- Вопросы, - Николина засмеялась, – Молодые любят задавать вопросы. – Дима, мой Дима. Ведь ему удалось все же выпросить своих богов. Не совсем так, как хотелось, конечно.
- Я не понимаю, - Ольга развела руками. – Разве это не тот самый источник вечной молодости?
- Сложно сказать. Скорее это источник вечной старости.
Женщина отпила из потока жадными глотками и вытерла губы тыльной стороной руки.
- Дима объяснял это, - Николина опустила глаза и вздохнула. – Он был северянин, настоящий. Мужественный, трудолюбивый. Он часто упоминал, что его предки служили богам ночами и днем охотились в заснеженных лесах. Чем-то он сам таким хотел стать, хотя, пожалуй, наш век сложно назвать простым для охотников.
- Николетт, сколько вам на самом деле, - спросил Виктор.
- Сто, - ответила женщина. – Северной крови жрецов хватило лишь на простую, очень простую церемонию. – Фонтан продлит вам жизнь, но долго ли вы продержитесь? Вы будете стареть, но ваше тело больше вас цепляется за жизнь. Вам стоит ему помогать в этом. Иначе вы угаснете.
- Дмитрий умер, - предположила Ольга. – Поэтому его с вами нет рядом. Не так ли?
- Я предпочитаю считать, что он ушел за кулисы. И продолжает там свою борьбу. И он, уверена, возлагает на нас большие надежды. Мы тоже будем искать все возможные средства.
- Пожалуй, - ответил Владимир. – Грустно только. Мы так надеялись на ваш фонтан.
- Увы, - Николина Андреевна укоризненно посмотрела на собеседников. – Все не бывает так просто. И хоть Дима был уверен, что провел неправильный обряд, я до сих пор считаю, что он получил от природы максимум, что мог получить. Дальше нужно предпринять что-то более существенное.
- Пожалуй, - Ольга поджав губы, согласилась.
- Главное, добавила пожилая женщина, отправляясь к выходу со сцены. – Найти в себе силы идти дальше, найти силы сражаться. Не забывая о главном.
Николина Андреевна ушла из комнаты, и перед фонтаном вечной старости остались Владимир и Ольга. Они искоса смотрели друг на друга, не решаясь заговорить.
- Ну что, наше приключение окончено, - Ольга развернулась в сторону выхода. – Мне пора возвращаться к работе.
- Останься, - произнес Владимир, догнал Ольгу у самого выхода и положил руки на ее плечи. – Останься со мной. Я согласен теперь, та легенда действительно очень романтичная.
- Но разве не все кончено? Никакого фонтана нет.
- Плевать, - сказал Володя. – Мы что-нибудь придумаем.