Ветка. Из цикла рассказов про Ваську

               

     Акмолинск. Конец лета. Жара под тридцать пять. Шестилетний Васька, одетый в синие сатиновые шаровары, парусиновые туфли с кожаными носками и пятками и в коричнево-белую полосатую рубашечку с коротким рукавом, вышел из дому обиженный. Получил трёпку от матери за то, что подрался с семилетним соседом Гендрихом. Они с Генкой сражались на мечах - слегка облагороженных штакетинах и Генка нарочно ударил Ваську по руке, причём, не первый раз. Договаривались бить  по мечам друг друга. Это было красиво, как бой рыцарей в недавно виденном кино, и не больно. Но пацан ехидно ударил Ваську по кисти руки, держащей меч.
    -Эй ты! Смотри, куда бьёшь, дурак! По руке меня ударил.
    -Я не хотел, случайно получилось. - Оправдался Генка, он же Гендрих, он же Гейдар  - это было его настоящее имя. - Случайно меч соскользнул.
    -Смотри, куда бьёшь! - Повторил Васька. - У меня же меч не соскальзывает.
     Сражение продолжалось ещё некоторое время. Снова меч Гендриха ударил Ваську по тому же месту. Васька хотел заорать, но увидел ехидную улыбочку соперника и вышел из себя.
    -Ты, дурак! Совсем обалдел? Ты чего по руке нарочно бьёшь?! Я тебя тоже буду по руке бить!
    -Да я не хотел. Так получилось. - Извинительным тоном сказал Генка. - Но глаза его лукаво посверкивали и рот кривился ехидной улыбкой, обнажая два крупных передних резца..
     Васька посмотрел на кисть своей левой руки ( он был левша, хотя в последний год, готовя его к будущей школе, родители пытались его переучить). На коже появилась небольшая ссадина, выступила капелька крови. Было не так уж и больно, терпеть можно. И инцидент после примирительных слов Генки можно было считать исчерпанным. Но ехидная улыбка и коварство в глазах противника взбесили Ваську. Ещё сдерживаясь, он сказал.
    -Ладно, давай сражаться.
     Когда Генка поднял меч и, как показалось Ваське, прицелился снова ударить его по руке, наш герой заехал мечом Генке по лицу. Удар пришёлся по зубам. Изо рта пошла кровь. Мальчишка взревел, как голодная корова перед выпасом, и побежал домой. Васька тоже зашёл домой.
    -Кто там так орёт? - Спросила мама. - Ты что, с кем-то подрался?
    -Гендрих орёт. - Сумрачно ответил Васька.- Я ему зуб выбил.
    -Да ты что натворил! - Закричала мама. - Ты кто? Ребёнок или бандит? - Она стала искать, чем бы огреть Ваську. Попалась только мокрая кухонная тряпка. Ею рассерженная мама пару раз и шлёпнула сына по спине.
    -Да он сам виноват! Он два раза ударил меня по руке! - Стал оправдываться Васька. - Вон кровь на руке.
    -Ну так и ты ударил бы его по руке! Так ты же в лицо заехал палкой! - Возмущалась мать.
    -Так он нарочно заехал по руке два раза и ещё смеялся, гад! - Васька пытался объяснить всю остроту конфликта, но мать не вникла и продолжала ругаться и пыталась достать тряпкой уворачивающегося сына.
    -Вот если Генкина бабушка придёт жаловаться не к нам, а пожалуется в милицию, то тебе точно не миновать колонии для малолетних!
     Через несколько минут пожаловала бабушка Гейдара Асия.
    -Ваш сын выбил Гейдару зуб и разбил губу. - С порога стала излагать проблему баба Асия.
    -Знаю, Асия Байзаковна. - С ноткой вины в голосе сказала мать. - Васька всё рассказал. Но они ведь играли с мечами. Гейдар ударил Васю своей палкой два раза по руке. Он первый начал.
    -Хорошо хоть, что зуб уже шатался. Скоро бы и сам выпал.
    -Вася, иди погуляй! - Велела она сыну.
     Ваське и самому не хотелось выслушивать упрёки их уст сразу двух женщин.
Но сообщение о том, что зуб должен был и сам выпасть, немного успокоило пацана. Не имея определённой цели, он пошёл по одной из главных улиц города имени Карла Маркса в сторону кинотеатра Родина, расположенного недалеко от берега  Ишима, аккурат возле моста через реку. Кинотеатр был новый, большой, с несколькими круглыми окнами под крышей и двумя белыми колоннами у входа. За ним до самого берега располагался городской парк, выходивший аллеей к мосту. Мост был деревянный и разборный. Каждую весну ближе к маю его наводили, а осенью в ноябре разбирали и хранили до следующей весны. Делалось это потому, что весной  деревянные опоры моста были бы неминуемо снесены ледоходом и смыты половодьем. На другом берегу Ишима был большой парк железнодорожников с детской железной дорогой, колесом обозрения и другими аттракционами. Неделю назад Васька с родителями и братьями был в этом парке на празднике железнодорожников. Было здорово,  духовой оркестр играл громкую бравурную музыку. Все дети прокатились несколько кругов по железной  дороге, настоящей, только детской, с маленькими чистенькими зелёными  вагонами, с сияющими окнами и медными поручнями, с настоящим маленьким чёрным паровозом с красной выпуклой звездой на передней части котла. Машинистом и проводниками были старшие дети в железнодорожных мундирах и пионерских галстуках. Паровоз часто давал короткие и протяжные гудки, было очень весело. Васька страшно завидовал проводникам и машинисту паровоза, тоже хотел стать железнодорожником. И очень сильно пахло розами. Это были не розы, а многочисленные густые и высокие кусты шиповника, сплошь покрытые белыми,  ярко-розовыми и фиолетовыми цветами. Так пахли только розы и шиповник. Сейчас почему-то розы, ни растущие на клумбах, ни срезанные в букеты совсем перестали источать свой неповторимый аромат, но кусты шиповника в цвету по-прежнему благоухают.
     Сейчас Васька прошёл мимо кинотеатра. Он охотно бы посмотрел уже дважды виденный фильм «Тайна двух океанов», о показе которого вещали красочные афиши, но не стал покупать билет, хотя деньги у него были. Он  охотно покатался бы в заречном парке в поезде, но был будний день, а детская дорога работала только по воскресеньям. Да и то сомнительно, что его пустили бы без сопровождения взрослых. Васька прошёл ещё один квартал и остановился на перекрёстке с улицей, по которой проходила железная дорога, но не детская, а настоящая, которую все называли «веткой». По этой железной дороге несколько раз в день проходил паровоз с тремя пассажирскими вагонами. Этот короткий поезд являлся как бы городским трамваем и ходил от паровозного депо до строящегося завода «Сельхозмаш» и дальше до зернового элеватора, стоящего километрах в пяти за чертой города.  В этом поезде ездили на работу и обратно машиностроители и работники элеватора.
     Сейчас у железнодорожного пути стояло человек восемь- десять, дожидаясь поезда. И поезд, дав короткий хриплый гудок, сейчас приближался к остановке, коптя негустым чёрным дымом  из паровозной трубы сверху, и шипя белым паром возле колёс под будкой экипажа  в сторону. Васька подошёл к остановке без особой цели, больше из любопытства, но когда пассажиры поднялись по трём ступенькам и исчезли в недрах вагонов, он неожиданно для себя схватился за поручень и стал пытаться залезть. Сзади его подсадил какой-то мужчина со словами: «Что, росточка не хватает до ступенек?» Васька ничего не ответил и прошёл через тамбур в нутро вагона. В вагоне стояли широкие скамьи, сделанные из лакированных плотно подогнанных друг к другу жёлтых реек с общей спинкой и с расположенными спиной друг к другу сиденьями. Свободных мест было много и Васька сел на скамью лицом к движению поезда. Пассажиры с любопытством поглядывали на самостоятельного карапуза, видимо, ожидая, что сейчас подойдёт кто-то взрослый. Но поезд шёл, а к ребёнку никто не подходил.
    -Мальчик, где твоя мама? - Спросила сидевшая напротив женщина лет пятидесяти. - Или ты с папой?
    -Я один еду, просто катаюсь. - Ответил Васька с достоинством и уверенностью. - А мама дома.
    -И тебя отпустили одного? - Удивилась тётенька. - Разве так можно?
    -А я уже большой, скоро в школу пойду. - Соврал Васька. - Первого сентября. На самом деле ему до школы был ещё целый год.
     Его ответ несколько успокоил собеседницу, но сомнение в её глазах читалось. Акмолинск тогда был городом маленьким, и довольно скоро поезд остановился уже возле завода "Казахсельмаш", который ещё строился, но уже и выпускал продукцию  - сеялки, жатки и прочие нужные целинному сельскому хозяйству предметы. Почти все пассажиры на этой станции вышли. Остались двое мужчин, сидевших спиной к Ваське в начале вагона, и его не видящих. Мальчик с любопытством смотрел в окно на проплывающие цеха, строительные краны и огромные кучи песка и щебня, на вершине одной копошился бульдозер, сгребая и оттаскивая волны песка. Потом строения кончились и за окном пошла нетронутая степь с серебристо-зелёными переливающимися волнами ковыля. Если бы Васька когда-нибудь видел море, то сейчас бы вспомнил о нём, потому что сходство было большое: широкие зелёные волны поднимались до гребня и тут колосья ковыля серебрились, словно пенные морские барашки.
      Потом ковыльные поля кончились, пошли кустарники с серебристыми узкими  листьями. Дети называли эти невысокие деревья финиками, на их ветвях росли плоды серо-зелёного цвета с вяжущим, но приятным вкусом. Внутри плода имелась продолговатая ребристая косточка, похожая на финиковую.  Почему-то никогда детям из окружения Васьки не приходилось видеть эти деревья осенью. А осенью плоды становились красно-коричневыми и примятыми, похожими на финики, только мельче и вяжуще-сладкими. И назывались они по- местному «джида». Уже став взрослым,  Васька узнал, что эти кустарники называются «лох узколистный» и являются степными родственниками не фиников, а оливок.
     Между тем кончились и кустарниковые заросли, земля кое-где желтела суглинком без растительности, а в основном была покрыта невысокой серо-жёлтой травой.  Потом начался длинный бетонный забор, мимо окна вагона проплыли  широкие железные ворота, покрытые зелёной краской. Поезд остановился перед домиком-проходной. Рабочие вышли из вагона, за ними последовал и наш путешественник. Сходить по лесенке было гораздо легче - с последней ступеньки Васька просто спрыгнул. Возле вагонов ходил какой-то железнодорожник с молотком на длинной ручке и поочерёдно стучал по колёсам и железным коробкам возле колёс - тормозным буксам.
    -Дяденька, - спросил у него Васька, - а скоро поезд пойдёт в город?
    -Через час, - ответил железнодорожник,  - сейчас машинист пообедает, потом перецепит локомотив в хвост. Потом поезд заберёт смену и поедет назад.
    -А как же паровоз? - Не понял Васька. - А он куда денется?
    -Как куда? Я же тебе сказал, он перецепится в хвост, к последнему вагону.
    -Вы сказали, что локомотив перецепится. - Пояснил Васька.
    -А-а, ну да. - Улыбнулся дядька. - Локомотив  - это и есть паровоз, на железной дороге он так называется.
     Васька отошёл от рабочего в сторону проходной и тут увидел с ней рядом невысокий  дом подлиннее, чем домик проходная, с шиферной крышей, у основания которой большими буквами было написано «СТОЛОВАЯ». Прочитав это слово, а Васька уже давно умел читать, мальчик почувствовал сильный голод.  Вспомнив, что у него в кармане есть пять рублей, оставшиеся у него от вчерашнего похода в магазин за хлебом и молоком, и утаённые от возврата матери, Васька решительно шагнул в дверь столовой. Ещё на улице мальчик учуял вкусный запах  свежего хлеба и ещё чего-то ещё аппетитного и знакомого. Войдя в зал столовой,  он понял, что пахнет котлетами. Помещение было уставлено столами и стульями, у противоположной от входа стены находился прилавок со стеклянными витринами и уставленный большими кастрюлями. Васька подошёл к прилавку, стал в очередь из четырёх человек. Все стоящие в очереди люди на него обернулись с любопытством, а повариха в белой куртке и белой косынке, раздающая еду, улыбнулась.
    -Что малыш, проголодался? - Спросила она. - Ты что, один, без родителей?
    -Один, я на поезде с локомотивом приехал. - Независимо и солидно сообщил малыш.
    -Оди-и-н! На локомоти-и-ве! - Протянула повариха. - А зачем ты приехал и к кому?
     Стоящие в очереди трое мужчин и женщина с любопытством разглядывали пацана и повариху не торопили.
    -Я приехал покататься на поезде и посмотреть. Скоро поеду обратно, домой.
    -Ну хорошо, что ты будешь кушать? - Спросила повариха. - Есть борщ со сметаной, есть гуляш с пюре, есть шницель с макаронами, есть компот.
    -А что такое шницель? - Спросил Васька. Он такой еды не знал.
    -Это такая котлета, только побольше, - ответила повариха. - Так что выбираешь?
    -А сколько стоит борщ? - спросил Васька, поднаторевший в обычаях купли-продажи, и знающий, что за всё нужно платить.
    -Борщ стоит рубль сорок. Гуляш - два семьдесят, - ответила повариха.- Шницель стоит два пятьдесят, компот восемьдесят копеек, а хлеб бери бесплатно, сколько хочешь.
     Многократно ходивший по поручению матери в ближайший магазин, а без ведома матери - и в отдалённые торговые заведения, Васька хорошо считал в уме и прикинул, что его пятёрки хватит на полноценный обед. Он полез за деньгами и сказал.
    -Мне борщ, шницель с макаронами и подливкой ( мясную подливку он обожал) и компот. - Васька подал свою купюру.
    -Валя, не бери с малыша деньги, я заплачу. - Сказал стоящий позади Васьки мужчина.
    -Садись за стол, - сказала повариха Валя, - сейчас я тебе всё принесу. Звать то тебя как?
    -Василий. - Солидно произнёс пацан, стараясь показать свою взрослость.
    -А по отчеству? - пошутил стоящий впереди мужчина.
    -Маркович. - Так же степенно произнёс он.
    -А где ты живёшь? - Не унималась повариха. - Адрес свой знаешь?
     -Что вы меня расспрашиваете как маленького? - Недовольно ответил Васька. - Я первого сентября уже в школу пойду. И всё знаю, и читать и писать умею. А вы  - адрес!
     Васька сел за ближайший деревянный стол, покрытый цветастой клеёнкой. Тут повариха Валя принесла на подносе и поставила перед Васькой  тарелки с борщом, шницелем, щедро сдобренным подливкой, тарелку с тремя кусками хлеба и стакан компота.
    -Кушай на здоровье! - Пожелала она ему.
     Васька взял кусок белого хлеба в левую руку, а алюминиевую серую ложку - в правую, хотя руки сами просились сделать наоборот, и принялся за трапезу. Бордовый борщ, разбелённый сметаной, показался удивительно вкусным и ароматным. Васька ел его, тщательно пережёвывая попадавшие в ложку кусочки картофеля, моркови, свёклы, обжаренного до тёмной желтизны лука, и блаженствовал. Он вообще был любителем покушать, никогда не страдал отсутствием аппетита, разве что сразу после сытного обеда. С борщом он расправился быстро. Все посетители столовой не так ели, как разглядывали степенно обедающего мальчика. У них и самих дома были такие же спиногрызы. Но всех забавляло, что малыш был один и проявлял самостоятельность.
     К Ваське подсел мужчина, заплативший за еду ребёнка. Он был в растянутой белой футболке с голубой полосой и надписью «Динамо», и  в серых хлопчатобумажных штанах, заправленных в кирзовые сапоги.
    -Ну как, есть можно? - Спросил тридцатилетний парень с белозубой улыбкой.
    -Можно, - кивнул головой Васька. - Вкусно.
    -Вкуснее, чем дома? - Расспрашивал парень.
     Васька задумался. Мама готовила всё замечательно, он любил мамину стряпню. Но мамины блюда всегда бывали очень сытными, потому что она не жалела жиров. В борщ, сваренный на мясном бульоне, всегда добавляла сала, причём, обязательно старого сала  - для особого аромата. Мама говорила, что так делают борщ на Украине, откуда она была родом. Картошку мама предпочитала жарить на сливочном масле или на сале, а постное масло использовала для других блюд. Иной раз мама ставила на стол пиалку или глубокую миску с нерафинированным подсолнечным маслом, источавшим непередаваемый, божественный аромат, ставила тарелку со свежим хлебом и предлагала детям брать с неё пример  - макать хлеб в масло и, старясь не капать, отправлять кусочки хлеба прямо в широко открытый рот.
      Сегодняшний столовский борщ не был таким жирным и сытным, но приготовлен был явно мастерски и с любовью. Поэтому Васька, чтобы порадовать повариху и парня, сидевшего напротив, сказал.
    -Вкуснее.
     Борщ был съеден и Васька приступил к шницелю. Оказалось, что это плоская, но большая котлета, обжаренная в сухарях. Во рту панировочные сухари слегка похрустывали на зубах, вызывая дополнительное приятное ощущение. В своём составе котлета тоже имела немало хлеба, поэтому не производила впечатления жирного мяса, и поглощалась мальчиком с большим удовольствием. А макароны  в мясной подливке были просто восхитительными. Васька поедал блюдо  с помощью алюминиевой вилки с погнутыми зубцами, но это ему не мешало. Шницель он ел без хлеба, тот сам состоял в том числе и из хлеба, а макароны  - это тот же хлеб; запивая сладким компотом из сушеных яблок, абрикосов и груш.
     Парень напротив, поедая борщ с неимоверным количеством хлеба, поглотив полбуханки, не меньше, видя, что Васька больше хлеб не ест, спросил.
    -Ты, Василий, хлеб будешь? Я без хлеба ничего есть не могу.
    -Нет, я уже наелся и пойду. Спасибо вам,  - подвигая тарелку с хлебом собеседнику ответил мальчик, опрокидывая стакан, и потряхивая его, чтобы все сухофрукты высыпались в рот. Проглотив разваренные сухофрукты, Васька поднялся, сказал громко «спасибо», обращаясь к поварихе Вале, и направился к выходу из столовой.
    -Приходи ещё! - Пожелала ему вослед повариха.
     Мальчик согласно кивнул и вышел на крыльцо. Поезда ещё не было. Васька сел на скамейку под козырьком с табличкой «Станция элеватор» и подождал. Вскоре показался и поезд, коптя дымом и отплёвываясь шипящим паром. В вагоны поднялось лишь несколько пассажиров -  рабочий день ещё был в самом разгаре. Васька ухватился за поручень, подпрыгнул и поставил ногу на ступеньку, после чего поднялся в вагон и сел лицом к ходу поезда на скамейку, не попадающую под лучи жаркого солнца. В вагоне никого не было. Мальчик прильнул лбом к прохладному стеклу окна. Вскоре поезд тронулся и Васька с любопытством наблюдал за проплывавшим за окном пейзажем. Примерно через сорок минут, сделав по пути три остановки, впустив в вагоны нескольких пассажиров, поезд прибыл на станцию, с которой началось путешествие маленького бродяги. Васька вышел, спрыгнув с предпоследней ступеньки на пыльную землю и пошёл мимо театра, аптеки и горелого магазина домой. Дома мама спросила, где он шлялся, но было всего часа три и мама стала ругать его не за отлучку, а за выбитый мечом зуб соседского мальчика.  Но накала страсти в её словах не было - с бабушкой Асиёй мама рассталась мирно и дружелюбно. Но не преминула сказать.
     -Ох Васька, не миновать тебе тюрьмы! - Вздохнув, добавила,  - В кого ты такой бандит, ума не приложу. Садись кушать.
      Васька есть отказался, сказав, что уже обедал.
     -Где? - Спросила удивлённая мать.
     -На станции «Элеватор». - С гордостью заявил Васька. - В столовой.
     -Где, где? - Округлила глаза мать. - Как ты туда попал? Это же за городом!
     -На поезде доехал. - Васька рассказал матери о своём путешествии и обеде в столовой.
     -Ну бродяга! Почему без спросу? Как тебя пустили в вагон?
     -А там никто не стоял, билеты не спрашивал. Я нечаянно сел, сам не собирался, а поезд поехал и я доехал до конца, до элеватора.
     -Всё отцу расскажу, пусть задаст тебе жару. Это что же за путешественник! Мог и под поезд попасть, да мало ли что может приключиться с таким маленьким пацанёнком, когда он ездит на поезде один! Ну просто беда с тобой!
      Вечером мама всё поведала пришедшему с работы отцу. Тот поругал сына и за выбитый зуб, и за самовольное путешествие, но  без особого огня. Чего ругаться, когда всё уже произошло и окончилось благополучно. Васька пообещал, что больше никогда так поступать не будет.
     Васька обещание не сдержал, и ещё несколько раз ездил по «ветке» до элеватора. Повариха Валя встречала его как родного и кормила самым вкусным, что было в столовой, денег никогда не брала, да мальчик и не предлагал, понимая, что его угощают. Только маме Васька больше не рассказывал о своих путешествиях и  во избежание неудобных вопросов домой заходил, лишь снова проголодавшись.

      14.03.21 г