Здравствуй, вытрезвитель!

               
     С нового, 2021 года, в России разрешено открывать платные вытрезвители.

     Случилось эта история с моим соседом по коммунальной квартире Иваном Степановичем в далеком 1986 году. Событие-то, по тем временам, обыденное, если иметь в виду только материальные потери, но перенесенные им при этом физические и нравственные страдания, надолго, если не сказать на всю жизнь, сохранились в его памяти.
     Иван Степанович как-то рассказал мне эту свою историю под рюмочку водки. Я же перескажу ее вам своими словами, быть может опустив какие-то подробности, по причине давности события и невозможности поговорить с Иваном Степановичем, скончавшимся несколько лет тому назад.

     Ивану снится сон, но не благостный и успокаивающий, а тревожный, наводящий ужас. Снится Ивану, что кто-то связывает ему руки и ноги, сажает в деревянный ящик, а он сопротивляется, взывает о помощи, но этот кто-то неумолим, закрывает ящик крышкой и вбивает в нее длинные, острые гвозди, которые впиваются в тело Ивана, а он кричит от боли, а в ответ слышит лишь издевательский хохот и грязный мат...
     Иван, охваченный ужасом, просыпается и обнаруживает себя лежащим на кровати в трусах и майке.
     Иван принимает сидячее положение, мутными глазами обводит вокруг себя и видит: с десяток незнакомых мужиков, спящих на железных одинаковых кроватях; под потолком электрическая лампочка без абажура освещает грязные, обшарпанные стены, с отвалившейся местами штукатуркой;  а в одной из стен, этого странного помещения, железная дверь, выкрашенная ярко-зеленой краской, с маленьким смотровым окошечком.
     И мгновенно озаряет его голову мысль: "Я - в вытрезвителе или, не дай бог, в тюрьме!" Из груди Ивана вырывается глубокий вздох, похожий на стон, он опускает свое тело на кровать, закрывается с  головой одеялом и пытается вспомнить вчерашний вечер. Но смутно вспоминается ему лишь начало вечера, как встретил он случайно своего друга детства Петьку Клюева, и что-то они отмечали в баре, а потом продолжили свои похождения в рюмочной, в пивной... Но после пивной воспоминания Ивана как-то резко обрываются, и только помнит он, что в пиво добавляли они водку... И вдруг вспоминает Иван жену свою Ольгу, он даже прослезился: как она там бедненькая, небось не спит, извелась в неведении-то, где ее муженек любимый.
     И ведомый этой, вдруг нахлынувшей на него жалостью к жене, Иван выбирается из под одеяла, встает с кровати и,с трудом передвигая ноги, направляется к двери.
     Поначалу Иван стучит в дверь ладонью, потом кулаком, и только когда он в отчаянии пинает дверь ногой, окошечко открывается и кто-то, по ту сторону двери, спрашивает: "Чего надо?" Иван волнуясь, сбивчиво излагает свою просьбу, мол, нельзя ли позвонить домой, сообщить жене где он находится. "Не положено. А если, придурок, стучать будешь, так я тебе по голове настучу," - ответили с той стороны, и окошечко захлопнулось.
     И Иван совершил ошибку, о которой потом очень сожалел. Потеряв самообладание, видимо хмель еще не выветрился из его головы, он застучал в дверь кулаком, ногой. Долгое время по ту сторону двери сохранялась тишина, а Иван продолжал стучать.
     И вдруг дверь приоткрылась и чья-то сильная, цепкая рука схватила Ивана за шею и выволокла его в коридор.
     Два милиционера втолкнули Ивана в небольшую, узкую как гроб комнату, повалили вниз животом на железную, с панцирной сеткой кровать, подняли его руки и ноги за спиной вверх и, быстрым, ловким движением, связали их ремнем. "Вот теперь, придурок, ты "ласточка", полетай так-то часок-другой, и подумай, надо ли было в дверь-то колотить, людей беспокоить", - пошутили, посмеялись милиционеры, и ушли, оставив Ивана в позе "ласточки".
     И уже скоро почувствовал Иван, как при каждом движении пружины панцирной сетки впиваются в его тело, вызывая жгучую боль, а руки и ноги, туго стянутые ремнем, распухли и онемели.
     И Ивана охватил панический страх, он кричал, звал на помощь, но его то ли не слышали, то ли не хотели слышать.
     Очнулся Иван в камере уже под утро, на кровати. Видимо, на какое-то время сознание его отключилось. И долго он не мог понять: все что произошло с ним было во сне или наяву. Но как-то вдруг, он ясно и отчетливо вспомнил, и веселых милиционеров, и их глупые шуточки, и себя в позе "ласточки"...
     И почувствовал Иван насколько он несчастен: лишен свободы, унижен, превращен в безмолвную тряпичную куклу. И уткнувшись лицом в подушку он зарыдал как ребенок, повторяя между всхлипываниями: "Что же теперь со мной будет?"
     А камера просыпалась и наполнялась звуками. Бывалые и крутые подтрунивали друг над другом, вспоминали подробности вчерашнего вечера, материли ментов.
     Слушая разговоры "бывалых", Иван только сейчас и осознал, что находится в вытрезвителе, а не в тюрьме. И подумал он, что находиться в палате вытрезвителя гораздо меньшее несчастье, чем очутиться в тюремном заключении, и это его как-то немного успокоило.
     А у двери палаты уже выстроилась очередь из желающих "облегчиться". Но на стук в дверь никто не отвечал, и тогда самые нетерпеливые мочились на пол, организовав в углу палаты подобие общественного туалета.
     Но вот, дверь наконец-то открылась, в палату вошел милиционер и по списку стал приглашать постояльцев к начальнику вытрезвителя для составления протокола.
     Дошла очередь и до Ивана. Но, поначалу отвели его в комнату, заставленную коробками с одеждой задержанных. Ивану выдали его одежду, и он не преминул тут же одеться. Выдали ему и ключи от квартиры и пропуск на завод "Красный якорь", где он работал токарем.
     Одетый Иван осмелел и напомнил милиционеру, что еще вчера вечером в кармане его брюк находился кошелек, с полученным накануне  авансом, а на руке, это уж он точно помнит, были часы марки "Звезда".
     Но это робкое напоминание, о пропаже кошелька и часов, вызвало у милиционера бурю негодования и даже обиды: "Ты, пьянь подзаборная, меня в воровстве обвиняешь что ли? Небось, мозги-то свои пропил, и уж не помнишь, что у тебя было в карманах, а чего не было!"
     Ну, Иван-то и испугался и не стал спорить с рассерженным милиционером.
     И отвели Ивана к начальнику вытрезвителя, судя по звездочкам на погонах, капитану.
     И капитан сообщил Ивану, что накануне, поздно вечером, доставили его в  вытрезвитель Ленинского района, где он сейчас и находится. А затем капитан монотонным голосом перечислил все преступления, совершенные Иваном в тот злополучный для него вечер: "появление в общественном месте в опьяненном до безобразия состоянии", "неповиновение законным требованиям", "оскорбление нецензурным словом представителя власти"...
     Слова эти были для ушей Ивана настолько страшными, что опустив голову он обреченно прошептал: "Какой я несчастный. Что же теперь мне за это будет?"
     Капитан, со слов Ивана, вписал в типовой бланк протокола его адрес прописки, место работы и спросил, может ли он сейчас оплатить услуги, предоставленные ему вытрезвителем.
     Иван было попытался объяснить капитану, что деньги-то у него как бы и были, еще вчера вечером были, но как-то вдруг исчезли... Но капитан резко оборвал Ивана, даже из-за стола привстал, закричал: "Кончай сопли-то размазывать, деньги-то быть может у тебя и были, но пропил ты их, придурок, а сейчас звони жене, брату, свату, пусть срочно везут деньги!"
     И Иван позвонил. И плачущая в трубку жена обещала приехать.
     Часа полтора сидел Иван в коридоре вытрезвителя, ожидая жену. И встреча их состоялась, со слезами и возгласами радости.
     Услуги вытрезвителя были оплачены. И Иван получил свободу.

     А протокол о задержании Ивана в состоянии сильного алкогольного опьянения и водворения его в вытрезвитель пришел по почте на адрес завода "Красный якорь".
     И ожидали бы Ивана большие неприятности, но Иван не был ни работником идеологического фронта, ни чиновником, ни начальником, ни членом партии, ни комсомольцем. И потому, каких-то особых, негативных последствий для него не наступило. Даже "товарищеского суда" над Иваном не было.
     И только начальник цеха, похлопав Ивана по плечу, сказал: "Иди, Ваня, работай, но уж не обессудь, квартальной премии я тебя лишу".
     И Иван пошел работать.
     А перечень наказаний, за пребывание в вытрезвителе, был довольно широк: исключение из партии, комсомола, очереди на квартиру, понижение в должности, лишение квартальной и годовой премий и даже увольнение с работы.

     Затруднительно даже предположить, кто бы мог придумать такое оригинальное и издевательское наказание, получившее название "ласточка". Возможно,автором был кто-то из работников вытрезвителя или же эту изощренную пытку позаимствовали из криминального тюремного уклада. Но кто бы не был автором "ласточки", надо отдать должное изобретательности этого неизвестного шутника, видимо, обладавшего большим чувство юмора.
     И о загадочном исчезновении из кармана брюк Ивана кошелька с авансом, полученным им накануне на заводе "Красный якорь" и карманных часов фирмы "Звезда".
     Рассказывали, что когда в одном из девяти вытрезвителей города производился ремонт и вскрывали полы, то под половицами обнаружили сотни пустых кошельков.