Отрывок из романа "на пути в Иерусалим", 2020, издательство "Алетейя"
***
На чуть смуглом личике Милы неожиданно выделялись миндалевидные синие глаза. Нежно теплившийся румянец подчеркивал скуластый овал лица. Чёрные, туго заплетённые косы, выразительные сами по себе, едва заметной просинью перекликались с синевой глаз. Милана гордилась, что ее отцом был заезжий русский: от смешанных славяно-якутских браков получались сахалярки – удивительно красивые девушки. «Загадочная красота», – говорили о них и пришлые, и земляки.
Сахалярка Милана слышала, что далёкая, неведомая Финляндия, родина ее любимого писателя Мики Валтари Тойми, называется страной тысячи озер, и воображала себя ее жительницей. Поэтому родной Якутск девушка в шутку нарекла городом озёр, хотя на самом деле озерца были следами речных протоков: намывной город вырос в старом русле реки Лены. В каждом квартале осталось по несколько водоемчиков, небольших и никогда не высыхающих до конца. Из-за загрязнений входить в них было опасно. Купались жители только в ледяных водах Лены, огромной и широкой, как Финский залив.
Мила любила подолгу сидеть на берегу. Время текло здесь не так печально, как в угрюмом родном квартале, но бег свой не замедляло. С весны на прибрежных деревцах болтались цветные ленточки, оставшиеся от праздника Аан Дархан Хотун – духа земли, несущего людям богатство. Вдали возвышались величественные Ленские столбы, скалы правого берега.
Юная сахалярка гортанно пела, глядя на гладкий водный простор: «Ооой, старая бабушка Лена! Я никогда не видела своих бабушек. Прошу тебя, будь моей бабушкой! Угости ягодкой! Погладь по головке!»
Прохладный ветер трепал ее черные волосы, и она счастливо смеялась, будто отзываясь на ласку настоящей любимой бабушки.
Якутск полнился зеркальными зданиями и панельными «хрущевками» на сваях – выше уровня земли, чтобы тепло не уходило в вечную мерзлоту. Половина городских жителей, в том числе двадцатишестилетняя Милана с матерью, обитали в частном секторе, куда относились бараки и деревянные избы.
Утром Милана, как обычно, выглянула в маленькое, узкое окно родного двухэтажного домика на окраине Сайсарского района. Сначала Сайсара была отдельной деревней, но потом сблизилась с разросшимся городом. Жили здесь большей частью якуты.
В глубоких оттаявших колеях переливались бензиновой радугой мутные весенние лужи. Сугробы вдоль дороги осели, обнажив верхушки небольших кустов и проведенные над землей толстые трубы отопления, темные, ветхие громады. Дальше, на краю Сайсары начинались кладбища.
Вокруг дома таяли толстые наслоения льда, и сквозь форточку в комнату проникал назойливый, неприятный запах. Бараки строились очень давно, без канализации, и впоследствии, в условиях суровой якутской зимы, это не оставило жителям выбора: ведра с помоями выливались прямо у дома. Поверх замерзших помоев соседи кидали доски, чтобы не поскользнуться. К весне вокруг барака возникал полутораметровый слой темного льда, он мешал выходу из подъезда, и, когда оттаивал, впору было бежать, куда глаза глядят.
В доме напротив нарядная молодая женщина третий раз за неделю мыла окна, силясь привнести в быт больше радости. Маленькие квадратные стекла все равно пропускали мало света: из-за отчаянных морозов стены домов сразу делались толстыми, а оконные проемы – ничтожными.
Опершись на широкий полуметровый подоконник, Милана читала книгу. За спиной работал старый телевизор с объемным корпусом. «КВНщик» Айаал, прославившийся под прозвищем «злой мамбет*», напевал песенку о нестиранной розовой телогрейке: «Мой хотон всегда свеж». Туманная, морозная, долгая зима осталась позади, но грядущее лето, – время белых ночей, когда солнце и луна находились в небе одновременно, – тоже не радовало, грозя нестерпимой пылью и духотой. Часто горела тайга, отчего у Милы болели глаза, и было трудно дышать.
В свидетельстве о рождении она значилась как Милана Борисовна Старостина. Получая паспорт, девушка превратилась в Октябрину Борисовну Странник. Она родилась в октябре, мечтала путешествовать и надеялась, что новые имя и фамилия, как название корабля в плавании, помогут ей исполнить мечты. Еще совсем недавно, казалось, Милану не волновали житейские мелочи. Она была юна, резва и порхала по городу, думая лишь о том, как она выглядит. Хотела, чтобы все окружающие ей любовались. Сразу после школы она потеряла голову от любви состоятельного, по меркам выросшей в бараке девочки, белого человека и восемь лет прожила с ним в панельном доме со всеми удобствами. Учиться не хотела. Мать не настаивала, а сожитель не предлагал. Однажды у него закончился рабочий контракт. Он уехал на родину и не взял сахалярку с собой. Милана осталась на родной окраине без образования и работы, и без первозданной девичей свежести.
В зонах вечной мерзлоты воздух содержит мало кислорода, и жители стареют быстрее, чем на «большой земле». Такая перспектива пугала девушку: «Вдруг у меня осталось мало женского времени? А я даже не побывала по-настоящему замужем». В восприятии Милы в краю алмазов воцарилась беспросветная тоска. Не складывалась жизнь ни у нее, ни у матери. И старшая сестра, которая, выйдя замуж, уехала в Омск, плакала в телефон от жалости к себе. Милана всё равно ей завидовала, хотелось поскорее кардинально изменить свою жизнь. «Я уеду из Якутии. Так поступает вся думающая молодежь», – говорила она.
Для этого существовало два способа: брак и работа.
«Зачем тебе замуж? – убеждала сестра. – Мужчины без конца жрут и сорят, а ты обязана готовить и убирать. А главное, они полагают: если ты метиска, и белый женился на тебе, ты до гроба должна быть благодарна и лизать ему пятки. Замучаешься стряпать, пропишешься на кухне. Вот и вся свобода, и все перспективы, и жизни конец».
Но Мила-Октябрина любила готовить, и собиралась ухаживать за своим мужчиной – не каким попало, конечно, а за красивым, высоким белым принцем, который будет любить её. В этом она видела настоящее счастье. Чтобы найти подходящего, по её представлениям, красавца, она время от времени посещала два
театра, что работали в городе, и новый спортивный комплекс. Девушку не увлекали ни искусство, ни спорт. На спектаклях, как и на тренажерах, она засыпала. Особенно сильную скуку вызывали поэтические речи героев и бег лицом к монитору. Однако она делала усилия над собой, ведь близкие к культуре мужчины казались ей привлекательнее прочих. Но либо «принцы» встречались не те, либо они не обращали внимания на готовую миловидную невесту. В молодежных ночных клубах хороших женихов не водилось, а заведения «для тех, кому за…» Милану отталкивали. Ей не хотелось раньше времени себя старить, да и посетители не были готовы к женитьбе. Миле нравилась якутская дискотека «Бай-анай», но русские там не появлялись из-за пьяных драк «стенка на стенку». Якутские «мамбеты» – «гопники» – провозглашали: «Здесь – наша земля, и все чужаки должны из Якутии убираться». Искать в «Бай-анае» белого принца – всё равно, что в Африке.
Пока любимый человек не появился, Милана принялась подыскивать перспективную работу. Однако это оказалось невозможным без связей. Город был поделен между бандитами девяностых. Те, кто выжил в междоусобных войнах, надели пиджаки деловых людей. Все бизнес-центры контролировались ими, а у Миланы не было среди них знакомых.
Привлекательно выглядело алмазогранильное производство. Попасть туда сложно, но тот, кто устраивался, о благосостоянии больше не беспокоился. На хорошее место Милане рассчитывать не приходилось, а работники низшего звена признавались, что трудиться очень тяжко.
Сотрудники вредного производства раньше выходили на пенсию. Многие к пятидесяти годам выглядели древними стариками и нуждались в серьезном лечении. Такая перспектива походила на продажу себя на органы. «Жизни не увижу, пролетит мимо», – думалось Миле. А жить хотелось немедленно и полно.
– Мне скучно обитать в одном месте, – просто до смерти надоело!
– Вся в отца, – умильно сложила ладошки мама. – А знала бы ты, как счастлива я была, когда переехала жить в Якутск! Как удивлялась всему и долго не могла поверить в свою удачу!
– Ну и зря, – пожала плечами дочь. – Что здесь хорошего? Лучше пасти оленей в девственной тундре, чем маяться в затхлом, зловонном городе.
– Поезжай, – хмыкнула мать. – Тебе будет хорошо без маникюра, и особенно – зимой без отопления.
– И поеду!
– Только помни: цель каждого человека – не возвращаться назад, а идти вперед....