Последние двадцать лет подмосковная дача, построенная моими родителями, пустует, заколоченная, поскольку я, в отличие них, - по натуре своей - житель мегаполиса, чувствующий себя в своей тарелке лишь в безбрежье асфальта и в анонимности людских толп.
Однако это не значит, что мне не нужна старая родительская дача, хранящая память о моем детстве; для поддержания своего душевного комфорта я должен сюда приезжать раз в неделю хотя бы на полчаса; - это, как посещение храма, - позволяет восстановить единство моей затянувшейся жизни, придавая ей некие иллюзорные цельность и смысл.
Так вот я и жил, полагая, что дача будет выполнять отведенную ей роль до конца моей жизни, и ничто этому вроде не противоречило, пока не началось быстрое разрушение эркера большой комнаты дачного дома.
Процесс пошел с началом двухтысячных; сначала рассыпался балясник возведенного над эркером балкона, затем, лет десять тому назад, вывалилась наружу кирпичная стенка, соединявшая меду собою столбы фундамента, на которые опирается эркер, - у него как бы открылся беззубый рот. Дальше происходило постепенное разрушение карниза; каждую весну я убирал его сгнившие и осыпавшиеся обломки. Из-за протекания крыши пол эркера подгнил и провалился, но я его вернул на место, подставив снизу кирпичи.
В последнее время я с тревогой заметил, что эркер стал ветшать с всевозрастающей стремительностью, и меня обуял страх; мне представилось, как однажды, под хруст и звон разбивающихся оконных стекол, эркер, оседая, рассыпается в прах, и на его месте в стене дома открывается огромная амбразура, выставляя напоказ всю неприглядность большой комнаты, заставленной старой мебелью, и заваленной барахлом, скопившимся за 80 лет дачной жизни. Что я, несчастный, тогда буду делать?
Не дай мне, Боже, пережить собственную дачу!
Ноябрь 2020 г.