Эос удостоили награды и пригласили на церемонию вручения медали Есенина. Божеству Эврита сшили на заказ платье в стиле Скарлетт О’Хара, а Эврит не растерялся и нашёл смокинг Ретта Батлера.
Явившись на вечеринку, он сразу же осознал, что Эос специально организовала костюмированный бал, ведь все гости были одеты в костюмы из «Унесённых ветром». Ладно бы Якх, его коричневый пиджак с чужого плеча с натяжкой напоминал лоск Чарльза Гамильтона, хотя нелепой скромностью и комплексами вполне сошёл бы за будущего покойника, не вернувшегося с войны, но всех превзошёл Дорофей Захариус Кшиштоф, специально ради этого случая осветливший свои шикарные волосы с отливом мускатного ореха, отчего они превратились фактически в состаренную бронзу, а также вставил серые линзы и, как вы уже догадались, намеренно претендовал на роль Эшли Уилкса, самого изысканного и интеллигентного мужчину вечера. Алонзо не заморачивался с костюмом: надел серо-коричневый, прилепил усы и бородку на лицо, без чего можно было обойтись, он и так выглядел старше своих лет, учитывая морщины, мрачное выражение лица вследствие отставки от бывшей супруги и собирался задержаться на рауте разве что в качестве скучного и блёклого Фрэнка Кеннеди. Подарж и Солон играли роли близнецов, Стюарта и Брента Тарлтонов.
- Я всё время боюсь совершить ошибку, после которой ты меня не простишь. Нет у меня опыта общения с женщинами, - подошёл к жене, стесняющийся скопления народа, явно перевешивающего в мужскую сторону, Эврит.
- Ты совершил единственную ошибку в жизни, If.
- Какую? – Эврит совсем близко придвинулся к жене, забывая об остальных её поклонниках, своей и её матери.
- Посмотрел 25 сентября прошлого года мне в глаза.
- Ты меня… любишь? – страстно шепнул в ухо Эврит.
- Очень! – Эос поцеловала мужа, не теряя контроля за эмоциями своих гостей.
- Каждая женщина должна найти в своей жизни мужчину, с которым ей нравится игра в «Кошки – мышки». Мяу! – и Эос опять его поцеловала.
Весь вечер Эврит представлял, как они с женой выиграют конкурс «Король и королева бала», но выбрали Эос и Эшли Уилкса. Присутствующие в зале, не очень порядочные, по определению ревнивых мужей, бывших и нынешних, а также будущих, правда, только в голубых или розовых мечтах, скандировали за то, чтобы Скарлетт и Ретт поцеловались. Эос, играющая роль Скарлетт, блестяще вышла из положения: поднялась на сцену и, улыбаясь приторно ласково свекрови, больше всех выкрикивающей за подлый поцелуй, произнесла пару чётких отрицаний:
- Три месяца назад я вышла замуж за присутствующего здесь Рэтта Батлера и именно ему клялась в любви и верности, если кто был увлечён своими делами и не заметил чего-то. Чувства к Эшли Уилксу, даже несмотря на его горячее участие в моей творческой судьбе, остыли уже давно, и обмену и возврату не подлежат. Единственное, чем я ему соответствую: отлично выполняю свои профессиональные обязанности
Публика разочарованно охнула и села по местам, приготовившись ожидать собственно церемонии награждения. Знаменательной миссии по вручению медали Есенина был удостоен Эврит, по секрету, просто потому, что заплатил за это баснословную сумму денег, а на всякий случай пригрозив Дорофею Кшиштофу изобретательной расправой, если тот не угомонится и возьмёт на это место кого-то другого.
Эврит поднялся на сцену, красуясь и актёрствуя, и проверяя, удачное ли вышло выступление. Взглянув на потемневшее лицо Дорофея, он убедился: хорош, с какой стороны ни взглянешь. В его руках была пока что только изумрудная коробка с платиновой медалью, перевязанная бронзовой лентой, а настоящий сюрприз ожидал награждаемую за закулисными бронзовыми шторами. Эос растерянно улыбалась, принимая награду от собственного мужа и понятия не имела, какую речь произносить в ответ. Демарши никогда не были её сильной стороной, тем более, если процент прибывших в зале явно переваливал за 100.
- Поздравляю, - чувственно и тепло произнёс Эврит, кланяясь и отступая немного назад.
Эос не очень поняла, зачем он это делает, но когда увидела, как из-за кулис к ним – нет, именно к ней! – направляется Дорофей Кшиштоф, встревожилась ещё больше. Руки Дорофея были плотно сжаты, но не слишком, он опасался повредить презент.
- А это мой дар лучшей писательнице Греции, - и Эврит осторожно забрал животное из рук владельца издательства и аккуратно протянул его жене.
Эос никогда в жизни этого не делала, считая этот жест банальным и неправдоподобным в принципе, имеющим успех только в набивших оскомину мыльных операх, но именно сейчас прикрыла рот от удивления и только спросила:
- Он правда мой?
Эврит, присматриваясь к мимике жены, придурковато улыбнулся и ответил:
- Без сомнения.
- Но… как ты узнал?.. – Эос не могла представить, как это получилось, несмотря на то, что проболтавшийся стоял тут же, переминаясь с ноги на ногу.
- Иди уже… - небрежно послал Дорофея на все четыре стороны Эврит.
Дорофей послушно спустился со сцены, а Эврит наслаждался радостью Эос, предлагая взглянуть на кое-что ещё. Эос, наконец, обратила должное внимание на бронзовый ошейник – браслет на шее детёныша крокодила.
- Раб до конца твоих дней. Рэтт, - было выгравировано на нём.
- Благодарность вас ожидает дома, мистер Рэтт Батлер – я произношу Рэтт как «Крыса», поскольку это именно то, чего ты заслуживаешь, - глаза Эос уже напоминали ванильный зефир, но ещё не достигли вкуса клубничного мороженого.
- Я почувствовал, что немедленно умру, если ты при всех поцелуешь эту дохлую рыбу… - шепнул Эврит, сжимая левую руку Эос, когда они спускались вниз и инкогнито приняли решение уехать домой уже в это время.
- Эшли Уилкса? Не слишком честно, применяясь к его внешности выше среднего уровня, да и ты должен знать, что притеснять Дофина не очень умно.
- Кто такой Дофин? – оторопел от изумления Эврит.
- Прозвище Дорофея Кшиштофа. Разве тебе не известно, что с XIV века – это титул наследника французского престола (но только потомка правящего короля)?
- Французского – да, именно, но мы живём в Греции… - попытался Эврит опротестовать заявленное.
- Каждый сходит с ума по-своему. Ты увёл жену у Алонзо, и я не возражала, а Дорофею нравится быть Дофином. Тебе также следует знать, что мать Кшиштофа – французская креолка.
- Ну, конечно! А что ж ты отказалась от мятного леденца, когда была возможность его испробовать? Поборола искушение в присутствии моей матери?
- Единственное искушение, которое я испытываю каждый божий день – дать тебе пощёчину, трюфельный крем мой. Во-первых, с чего бы мне целовать Дофина, ведь он даже не мой Принц, а во-вторых, у меня есть муж, ты не забыл?
Они садились в машину, а крокодила Эос бережно уложила к себе на колени. Эврит хмыкнул и сел за руль. Он и здесь был чем-то недоволен, потому что кто этих мужчин разберёт?
- Ты постоянно мне изменяешь, - добавил Эврит, серьёзно прицениваясь к теме конфликта.
- Я?!
- Но нет, я мирюсь с этим… до определённого момента. Брак идеален – все знают! – если женщина изменяет партнёру, а он хранит жене верность.
- Кто это сказал? – Эос в самом деле была поражена, не театральная же она актриса, а могла бы ею стать.
Она хоть кем могла стать, выбрать любую профессию, а Эврит бы просто её одобрил и помог всем, чем смог.
- Давай договоримся: сегодня вечером ты будешь вести себя в постели так, как думал обо мне в момент нашего знакомства.
- Нет! – решительно запротестовал Эврит, закрывая лицо руками.
- Да, иначе секса тебе больше не видать никогда.
- Любимая, сжалься надо мной!
- То есть, ты меня обвиняешь в чём попало, ревнуешь к каждому мужчине, который ко мне приближается, - это месть! – а я должна тебя жалеть?! Фигушки! – она даже перестала обнимать крокодильчика и показала Эвриту реальную фигу.
- Обещай мне тогда взамен кое-что, - робко взмолился уязвлённый муж.
- Всё, что пожелаете, мой господин, - иронично улыбнулась Эос, щекоча ему ухо губами.
- Ты нарочно, да?
Мужчины страшно строптивы, когда задеты их чувства.
- Естественно!
- Ладно, скажу, ты ведь всё равно обещания не сдержишь, - вздыхая, сдался Эврит.
- Говори уже!
- Обещай, что ты меня не бросишь после сегодняшней ночи… - пылко попросил Эврит, принимая всё же ласку жены.
- Клянусь! – улыбаясь, ответила гречанка.
Утром Эврит прятал лицо от любимой, отталкивая её руки и уворачиваясь от поцелуя.
- Не смотри на меня! – жалостливо попросил он.
- У меня было единственное право хранить тайну исповеди, но и его ты у меня отняла…
- Право? Вот ещё! Ты же не слушаешь, почему я хочу на тебя посмотреть… Я хочу убедиться, что ты счастлив, увидев твои глаза… В тот вечер, когда мы впервые встретились, ты смотрел на меня глазами Бога… А сейчас?
- Как тебе это удаётся? – Эврит пристыжённо поднял голову, потому как ничего сильнее не боялся, как расставания с только что приобретённой женой.
- Всё просто: я люблю тебя. И ты достоин любви. Опустим твои сплетни с Дорофеем, под дулом пистолета признавшимся, что я люблю крокодилов, ибо это самые красивые животные в природе… после, разумеется, крыс…
- Я ему не угрожал, а задал простой вопрос.
- Значит, посулил крупную сумму денег… Нет, а что ещё?
- Обещал помочь обойти налоговую. Крыс никто не любит…
- А я тогда кто? И я хотела убедиться, что ты стоишь моей любви…
- «Мой ангел, я любви не стою… Ну, притворитесь, этот взгляд…» - процитировал Эврит.
- Верно, Пушкин ближе к теме, чем Есенин.
- Однажды у тебя будет и Пушкинская медаль. Или орден. С тех самых пор, как мы поженились, я стал каким-то сумасшедшим. Единственное, что меня искренне волнует – ты и то, как мне тебя затащить в постель…
- Да я и сама с этим прекрасно справляюсь, - рассмеялась Эос, опуская глаза на простыни.
- Скажи, это нормально или я совсем того? – сыграл Эврит партию грустными глазами.
- Конечно, совсем того… и того, и этого…, - и, увидев его взор, его рабские глаза, добавила:
- Но мне так больше нравится! – и поцеловала своего крыса.
- Ты всё время делаешь для меня какие-то сюрпризы, пищу богов… Разве я этого заслуживаю?
Эос опрокинула сидящего на корточках на постели Эврита навзничь. И стала описывать, целуя его уши и шею.
- Вот смотри, эта часть тела ничего, а эта ничего… себе… а эта вообще – совершенна! – напоследок она поцеловала попку Эврита.
- Я так страдаю оттого, что тебе есть, с кем сравнивать… Ни о чём другом думать не могу…
- Я такого сластолюбивого и искала. Равнодушный ко мне уже был…
- Я ревнив, страстен до ужаса, до космической глупости… А теперь ответь, как ты назовёшь крокодила, который в науке именуется Миссисипским или Щучьим аллигатором?
- Пока ты сопел и пускал пузыри во сне, я изучила моё новое приобретение и знаю, кто это такой. Не боишься, что он выживет нас из квартиры, учитывая рост взрослого самца до 5 м?
- Да пусть себе прохлаждается, у нас же огромный дом с садом. Так как его зовут?
- Можно подумать, ты оставил мне выбор… Рэтт, так как и положено.
- Назовёшь аллигатора Крысой?.. А это не будет казаться странным?
- То, что я влюбилась в тебя при живом муже и вышла за тебя замуж, пока он сидел в тюрьме – вот что на самом деле странно, а имя крокодила – так, забавы ради, цветочки на клумбе.
- Это безнравственно, а не странно, я думаю. Но, пусть ты права, надо же мне как-то поддерживать твои идеи, тем более, что именно они помогают мне добиться желаемого преклонения, не свихнувшись.
Эос улыбалась, слушая извинения Эврита.