Однако, неожиданно им с утра позвонила Малика, подружка Люджейн -, проработавшая прислугой в доме у родителей Набиля, отца Люджей с детского возраста. На завтрашний день у неё был запланирован девичник перед отъездом - вечеринка невесты, которая вскоре намеревается отправиться к мужу во Францию. «Вот он наглядный пример встречи влюблённых по средствам сайта знакомств в интернете» Поэтому, после возвращения с пляжа Людмила с Люджейн и завершению обеда их планы слегка изменились; хоть им и предстояла поездка в центральную часть столицы, но не для прогулки по центру города, а в дом свёкра, чтобы увидеться с ним и свекровью и подобрать что-нибудь из национальной одежды по этому случаю для Людмилы.
То, что ей предстоит увидеть свёкра – по первому браку, вызывало приятные эмоции у Людмилы трепетное отношение к Абдель – Кадеру было взаимным. Людмила была благодарна ему за ту ниточку, связь, которая не потерялась межу ею и Люджейн в своё время, кода с первым супругом она разъехалась, не имея возможности встреч со своей дочерью. Но, только, благодаря талерантности взглядов и усилиям Абдель Кадера – дедушки Люджейн эта связь между матерью с дочерью не прервалась.
Годы прошли и теперь свёкор Людмилы, поменял прежний адрес дома в центре Рабата на другое место жительство в близлежащем к нему квартале. Теперь, родители экс супруга Людмилы, отца Люджейн проживали в одном из домов, расположенном на тихом переулке неподалёку от авеню Хассана второго, их прежнего столичного адреса.
Дези побежал вперёд, он постучал в тяжёлую дверь, старинного дома, войдя вслед за ним и Люжейн в парадную, Людмила услышала, как дверь распахнулась. Прислуга поприветствовала входящих, в ту же минуту подошёл Абдель Кадер, дедушка Люджейн. Окинув взглядом Абдель Кадера, Людмила заметила неизбежные перемены – годы берут своё но, остался всё тот же пытливый взгляд, доброе расположение и его дружелюбие.
- Папи, - обратилась к нему Людмила, как Вы ощущаете себя в другом доме, наверно, всё – таки не хватает привычной той обстановки?
- Конечно, не скрою, однако после кончины матери, другие члены семьи настаивали на продаже наследного дома, - он развел руками, - пришлось уступить.
Расположившись на восточном диване, бежевой с оттделкой из выбитого рисунка тканью, Людмила посмотрела на сидевшую рядом свекровь, которая теперь постоянно впадала в маразм но, по стечению обстоятельств Мама – Хежжа, как её называли после совершения паломничества в Мекку, находилась во временном периоде осознания своих действий. Тем не менее, она была рада приезду Людмилы и с удовольствием принимала поданный для неё чай. Пока прислуга накрывала на стол, Абдель Кадер пригласил Людмилу к себе в кабинет, демонстрируя свою библиотеку, он поделился с ней тем, чем занят в последне время; написанием книг, показывая свои записи.
- К сожалению, я не могу самостоятельно их напечатать, - поделился он.
- Не важно, Вы могли бы надиктовать их, затем сотрудники литературных бюро могли бы их оформить, напечатать как текст.
- Знаете, я тоже пишу. Часть моих книг посвящена методикам по развитию детей дошкольного возраста. Кроме того, есть романы, я привезла с собой в подарок семье Люджейн, возможно Вы захотите на них взглянуть. Людмила заметила, как пытливая искорка промелькнула в его взгляде.
- Правда, пока отсутствует перевод на французском но, со временем я займусь им.
Время подходило к обеду, за столом собрались остальные члены семьи и отсутствующий до этого часа Энрико, только, что вернувшийся из мечети. Сегодня после минутного воздаяния перед трапезой, обращения к пророку Мохаммеду, были поданы салаты и основное блюдо «Кус-кус с говядиной». Людмила обратила внимание, что Люджейн для того, чтобы ухаживать за мамой хежжой во время еды, расположилась рядом со старой свекровью. Которая, как было видно по её пастельного цвета наряду, расшитому мастерски в ручную узорами, готовилась к встрече с русской невесткой. Продолжая традиции, держала марку наследницы старинного и знатного рода аристократического семейства Рабата, несмотря на то, что она уже не справлялась самостоятельно с собственным обслуживанием. Когда был подан десерт, Людмила с дочерью сообщили, что оставят ненадолго собравшихся для посещения ближнего банка, для обмена долларов на дирхамы. И уже по диалогу со служащими в банке, в ходе событий Людмил терялась в догадках, терзая себя мыслями о том, что Люджейн, как и прежде во время предшествующего приезда в Марокко ведёт замкнутый образ жизни. Такой, какой был у неё с её мачехой, женой экс супруга Людмилы, когда она не выходила одна на улицу и не совершала покупок. «Сколько усилий, я приложила в те годы, когда дочери исполнилось девятнадцать, мы ходили и учились общению в социуме, налаживали контакты, после которых Люджейн, закончившая образование секретаря – референта успешно начала работать до вступления в брак. Что же теперь – шаг назад в прошлое, приём медикаментов и успокоительных пилюль? Для чего, чтобы глушить естестественые потребности личности, когда человека замыкают в ограниченном пространстве семьи, теперь семьи супруга? Понятно почему Энрико мечтает о втором ребёнке, это для того чтобы мир Люджейн ограничивать лишь собственном пространством? А как же интересы общечеловеческие и межличностное общение в других сферах жизни?»
Разменяв валюту, Людмила с дочерью весело «щебеча», как две птички взявшись за руки, возвращались назад и по отражающемуся светом в лазах солнце и ямочках на щеках, когда Люджейн улыбалась, было заметно, как она наслаждается глотком свежего воздуха и небольшим отрезком свободного времени вне контроля Энрико. Они возвращались в круг ждущих их членов семьи. Сейчас все находились в гостиной на восточных диванах, на стенах с картинами в рамках городские пейзажи, кисти местных художников и фотографии Мекки, композиция, где центральное место знаменитому чёрному камню, парящему над землёй в кругу паломников. Прислуга приносила напитки – кофе и зелёный чай с мятой и различного вида печенье, такое как любила готовить свекровь. Когда зазвонил телефон, Люджейн предлагала Людмиле примерить некоторые национальных костюмов – платьев для предстоящего вечера в стиле «девичник» то, стало понятно, что это сестра экс супруга из Касабланки на проводе. «По- моему она пытается контролировать жизнь моей дочери, - закралось сомнение у Людмилы, - недавно она не хотела и представляться Людмиле, которая спросила её об этом одолжении, когда та позвонила в прошедшие в квартиру Люджейн, в то время, приводящую себя в ванной в прядок но, затем всё же представилась, поняв, что иначе о её звонке не смогут сообщить племяннице».
Конечно, в эту минуту Людмила еще не могла до конца осознать насколько зашло велико подобное руководство.
[13:25, 6.5.2019]Людмила: Это я нахожусь на девичнике - вечеринке невесты - она темнокожая в красном берберском наряде, которая вскоре отправится к своему мужу во Францию, - Сообщала она сестре, - вчера ходили на вечер были у родственников в доме брата Набиля - Мехди. Вечеринка по случаю того, что девушка Малика, которая работала в доме дедушки Люжейн, она уезжает к своему мужу французу мне понравилась, куда были приглашены многочисленные родственницы семьи Абдель Кадера. Как в свою очередь и разнообразие напитков и выпечки, которое менялось и подавалось на небольших блестящих подносах «в обнос» нанятыми по случаю официантами, сменяющимися ритмами арабских мелодий, под которые у монитора на небольшом пространстве у диванов танцевали присутствующие там женщины. По случаю отсутствия мужчин на женской вечеринке все были без головных уборов, платков на головах, кроме официанток и приглашённой на праздник художницы, расписывающей хной декоративные узоры до запястий на кистях рук. Несомненно, самое пикантное зрелище производила невеста, появляющаяся в разных свадебных нарядах – их четыре, как и четыре района в Марокко. Пятым было заключающее маленькое французское платье – мини, я думаю, и ты в свою очередь насладишься этим по отправленным следом моим видео. В одном из перерывов между показами традиционных нарядов невесты, когда мы с Люджейн осматривали интерьеры дома, поднявшись на самый его верх, оказались на его террасе. Вид, который открылся с неё на кварталы города жилых построек расположенных вокруг древнего сооружения арабской архитектуры - Минарет мечети Али Бен Юсуфа, заворожило. Только ради этого, чтобы окинуть взглядом этот бесценный памятник Архитектуры стоило приехать сюда, в построенный собственной строительной фирмой дом и по личному проекту, на виллу к Мехди.
В целом обстановка была дружелюбной: на вечере я светски общалась и с женой моего экс супруга Хадижей но, в отличии неё, подруга и родственница супруга Мехди, который является братом Набиля, Зинаб, как хозяйка дома, предоставившая его гостевые салоны для вечеринки невесты, Малике, была крайне не приветлива ко мне. Зинаб вела себя совершенно иначе, в отличие от прошлой встречи с ней, в моё предыдущее посещение столицы Марокко. Когда брат Набиля с супругой приглашали нас с дочерью в арендованные апартаменты. Кроме того, мне было забавно наблюдать за поведением экс супруга, который метался от одного из «лагерей» к другому. В одном салоне рядом с его сестрой и матерью располагалась я, экс супруга с его старшей, совместной дочерью - Люджейн, а в другом «лагере» - его настоящая. Разделёном, скорее зрительно; невысокой стеной по периметру комнаты, вдоль которой располагаются диваны, ближе к выходу напротив одного из них «гэ образной конфигурации» - журнальный столик, вкруг его собрались женщины; круг жены моего экс супруга-Набиля и жены его брата Мехди. В доме ещё оставались, некоторые из родственниц, которые постепенно покидали его. Появившейся, к концу вечеренки Набиль, в основном перед оставшимися к этому позднему часу членами их братских семей; понятно, потому, что ему, как и другим мужчинам не разрешено присутствовать на вечере, где женщины без головных уборов. Сначала он посидел с минуту, возле меня, остановив на мне свой пристальный взгляд, но, не удержался «блеснуть остроумием»:
- Люси, - произнес он, не отрывая от моих голубых глаз своего взгляда, - мы, конечно, уже постарели.
- Не мы, а ты! – парировала я.
- Да, правильно, это я постарел, как видишь и поседел.
«Кавалетто», - вдруг она вспомнила, как называли его приятели в студенчестве, прозвище которое он получил, после поездки из Марокко в Россию через Италию. «Кузнечик", да и только, бросает вожделенные взгляды, своими чёрными бусинками, пожалуй, это только и осталось от прежнего «красавчика», который словно поменял свою зелень на выцветший цвет опавшей листвы, округлившись как шарик но, всё же поскакал к кругу, где мечется, вся уже покраснев от конфуза его арабская - Хадижа».
Людмила предложила, что ни будь выпить из тонизирующих напитков, оставленных неподалёку свекрови. Та указала в сторону столика, с содержимым зелёного чая в стеклянном стаканчике, Людмила неспешно, поднесла его ближе к её губам, тем самым давая возможность утолить свою жажду. Оставленноая без внимания близскими родственникам, включая внучку – Люджейн и сердобольную дочь – Латифу. И как показалось Людмиле, очень старательно, изображающей сильно верующую своим показными поведением, на попечении. И действительно, минут двадцать назад Людмила узнала, что предстоящую ночь маме – хежже придётся прокоратать здесь, на этих узких диванах, неудобных для сна. Тем более, что со временем они проседают в сторнй, имея небольшой наклон от стены, что говорить о свекрови, испытывающей неудобства, наблюдая за старой, больной женщиной, которая пытается лечь, ворочаясь из стороны в сторону, затем, как неваляшка садится. Людмила не понимала, «почему этой старой женщине не предложат провести ночь в одной из спален на втором этаже? Неужели это такая необходимость в том, чтобы ей мучаться здесь и почему бы её дочери - Латифе, не отвезти свою мать обратно домой, где для больной женщины имеется нанятая сиделка, которая вполне о ней позаботится? Вот хотя бы и её сын», который вот, он уже подскочил к ним, держа за руку своего отпрыска, чем-то напоминающим его но, с фигурой явно перенявшей от своей матери, достаточно широкой в бёдрах.
- А это мой сын – Реда, - произнёс он знакомым мягким французским прононсом, Р..., Реда. Озвучивая неподдельную гордость за сына: - Реда учится на информационных технологиях и скоро он переедет в Бельгию, будет там жить.
- Он будет жить на квартире? - уточнила Людмила, рассматривая как теперь «два кузнечика переносят тяжесть с одних лапок на другие», мнутся на тонюсеньких ножках, контрастирующих с упитанным «Кус-Кусами», «Тажинами» и прочими яствами, корпусом, улыбаясь, словно стараясь произвести на неё неизгладимое впечатление.
- Реда, - обратился Набиль к сыну, протягивая ему телефон, - я хочу, чтобы ты снял нас с Люджейн и Люсиль и Дези на память! – подозвав своего внука, спускавшегося с лестницы верхнего этажа, бежавшего за малышкой сестры, Латифы.
«Боже мой, идиллия - святое семейство всё в сборе, - пронеслось в голове у Людмилы, - да, думаю о Хадиже, ей очень, очень приятно в кавычках, наблюдать за происходящим». Однако Набиль не унимался, использую эту редкую возможность; приблизится к своей любимой Люсиль, он попросил сына отснять ещё несколько кадров, мотивируя тем, что его корпус оказался развёрнутым не очень удачно. Когда к ним присоединился и его брат - Мехди, они мирно беседовали, как это бывало и раньше в старинном доме на Оранжевом переулке по-семейному. Мехди отличался от своего старшего брата не только более высоким ростом но, и своей толерантностью, терпимостью и доброжелательностью. Как показалось Людмиле, он старался не обращать внимания, замечая искры, метавшие в его сторону, его супругой, продолжая улыбаться сидя в расслабленной позе: нога за ногу. Несмотря на то, что в перевод имени Зинаб - красавица, коротая как видно, с годами, стала ещё необъятней в размерах, хотя фигура её и прежде, стройностью не отличалась. « А, кто ей мешает подойти ближе пусть не ко мне, а к свекрови но, Зинаб продолжала со ставшим заметным и для других, враждебным выражением смотреть в сторону гостьи. Эту недовольную гримассу её лица, невозможно было интерпретировать по-другому, несмотря, на некоторое расстояние, разделяющее сидящих членов семей в гостиной. Конечно, в прошлый приезд Людмилы в Марокко жену Мехди ещё можно было ассоциировать с таким значением имени Зинаб, не смотря на излишества веса её фигуры. Однако сейчас она стала почти неуклюжей, не смотря на её высокий статус служащего в банке, в настоящее время она возглавляла один из престижных в городе банков, теперь ей более бы подходило какое-нибудь имя в виде горы. И если попытаться рассмотреть линию её тонких черт на лице, которые в результате надвивающих пухлых щёк, как у какого то хомяка практически не выделялись, и если обратить внимание на заплывшие жиром глазки то, вряд ли, имя Зинаб ей соответствовало. Когда больше часа назад, Людмила с Люджейн осматривая остальную часть дома, поднималась в верхнюю его часть то, случайно наткнулись на небольшую студию, где был вынужден прятаться Мехди, обнаруженный в его спортивно – музыкальной комнате – студии. Судя по боксерской груше, подвешенной там и любимому его инструменту – ляуду, который и был у Мехди в руках, он всё это время не отлучался из дома. Вероятно он и пребывал там до конца вечера, в его комнате, расположенной выше салонов гостиной двумя этажами. Такие перемены когда, на вечеринке все или часть из женщины были с непокрытыми волосами, и мужчинам, даже членам родственных семей этих мужчин возбранялось смотреть, на непокрытые головы женщин, Людмиле казались неестественными и показными. Потому, что лет пятнадцать назад, все эти женщины, которые устроили демонстрацию, приверженцев веры, пряча волосы их под платки, раньше предпочитали их не покрывать, щеголяя по улицам в одежде европейского стиля, конечно национальные платья не возбранялось носить но, многие облачались в них, в основном, по случаю определённого в семье торжества. Ближе к полночи, большинство из присутствующих покидали гостиную. Некоторые из приглашённых женщин - самостоятельно, а за оставшимися родственницами в это позднее время, приезжали мужья, их родственники, увозя по домам. Но, именно в этот момент, все они - женщины и мужчины, лицезрели друг друга, такими как есть, с непокрытым платком головами. Как расценивать это, скорее как существующий фарс, как модную тенденцию в стиле приверженцев существующей монаршей политики? Людмиле было странно наблюдать подобную нарочитую набожность, которая демонстрировалась повсюду с приходом к правлению потомка монарха Хассана второго, Мухаммеда шестого. В отличие от традиций, бытующих в недавнем прошлом, времен в период правления Хассана второго, очевидцем, которого являлась Людмила, проживая в восьмидесятых годах в центре столицы Марокко, в Рабате на авеню Хассана второго. Тогда государство придерживалось линии демократического ислама, и в те времена десяти летней более давности, в головные уборы в виде платков, многие из женщин; столичного клана семейства Беннани себя не облачали, не говоря и о национальной одежде, которую они одевали в основном по случаям семейных торжеств. Людмиле припомнилась чернокожая прислуга прабабушки Люджейн - Зубиды, и то, как нежно её здесь все называли: Деда, повседневный наряд, которой состоял из "джелабы", платка покрывающего волосы и кружевной паранджи, прикрывающей её лицо, она одевалась в эту одежду всегда, когда в дом приходили посторонние или же в случае её выхода за его стены. Деда, хотя настоящее имя было её – Фатима, являлась женщиной из берберских национальных слоев, и её одеяние соответствовало её религиозным убеждениям. Тогда, как остальные члены многочисленного рода Беннани в те, восьмидесятые годы обходились без всей этой атрибутики, не говоря о платках, закрывающих волосы, нося по большей части деловые костюмы, платья были немногим ниже колен и рукав, как правило, до середины локтя…, и никто не старался прикрывать запястья.
- Посмотрите, какие дети родятся у Малики, - голос Набиля вывел её из размышлений о показной демонстрации арабских женщин в семействе Беннани приверженности к традициям, - видите, вот этого маленького чёрного, вот такие будут, маленькие все чёрные. Теперь после этой глупости, Людмила поняла, что «Кузнечик не изменился и годы спустя в своих экстраординарных поступках, он всегда умел рассмешить», сестра Набиля рассмеялась, обнажив прежнее её лицо из-под маски своей напускной озабоченности или исполнения роли старшей женщины в доме, мамы, бабушки у которой всё под контролем. Мгновенно отбросив заботы и помолодев лет на двадцать, став весёлой проказницей, которая была так знакома Людмиле, именно такой, Латифу знала она, с которой познакомилась в свой первый прилёт в Касабланку.
- Почему же только чёрные, если муж Малики белокожий?
- Хмак (дурак - с араб.) , - сказала Латифа. «Вот, это больше соответствует естественному поведению членов семьи Беннани, - подумала Людмила, - когда всё называется своим именами, Набиль обозван сестрой - дураком, хотя, скорее он открыто выражает свои расистские взгляды, которые он и не скрывал. Тем не менее, не смотря на его убеждения – это лучше, чем двуличие и демонстрация якобы вдруг появившейся приверженности к вере, которой в таких размерах не наблюдалось лет десять назад. Да и дочь у Набиля не приверженка строгости, что касается и вопроса о ношении национальной одежды. В отличие от моей, выросшей под опекой бабки – мамы хежжи и подростающей в семье своей мачихи, третьей после меня - жены Набиля. Сара, одевается вполне современно, дочь служащей банка, студентка; контактная, образованная и дружелюбная, по всему видно, что родители Сары, мой экс супруг со своей Хадижей стараются изо всех сил, чтобы обеспечить ей блестящее будущее. С этими не весёлыми мыслями о современных реалиях собственной дочери Людмила стала направляться к выходу, взяв за руку Дези так, как только сейчас после приезда её экс супруга - Набиля наконец-то «нарисовался» Энрико. Неужели они не понимают, что ребёнку, которому нужно уже пару часов как спать такое перевозбуждение не полезно? И вдруг у Людмилы появились догадки – это потому, Набиль сговорился с Люджейн, любящей своего отца и по его просьбе устроена задержка с отъездом домой, «так вот, значит, как? А я уже второй час пытаю Люджейн, почему задерживается Энрико» и словно подтверждение её слов «Кузнечик» снова подскочил к ней, оторвавшись от вопросов « цепляющих» его женщин «другого лагеря», где была его супруга и её подруга жена Мехди, которая, кстати, как хозяйка дома и знающая светский этикет, продемонстрировала явную холодность; не поводив гостей в составе, которых уходила Людмила, зато «Кузнечик» подхватив своего сына за руку, понёсся за ней, словно юнец на первом свидании, догнав её у самого выхода, галантным жестом распахнув дверь, произнес:- Людмила, я тебя провожу до машины. Людмила сидела в авто, в ожидании дочери, из открытого настежь окна она смотрела на все его трюки. Как резвился её бывший – экс супруг, он то, открывал двери салона блестящего чёрного цвета авто то, садился в него, зажигая фары, затем выходил, пятидесятилетний он вёл себя, как подросток, который пытается продемонстрировать девочкам, свою, дорогостоящую игрушку. Сначала Людмила сдержала себя, чтобы не прыснуть со смеху, глядя на то, как крутится этот «великовозрастный мальчик» у собственного автомобиля но, не смотря на прилагаемые ею усилия, сохранить хладнокровие, к приходу Люджейн сидя на заднем сидении рядом со своим маленьким внуком, громко смеялась: «Вполне объяснимо; в прошлый мой приезд, дальний родственник Мохаммед, являлся в дом на Оранжевом переулке улицы Хасана второго. Каждый такой визит, сопровождался небольшой деталью, он оставлял перед входом, в парадную у дома, его авто "вип класса". На глазах у всего семейства, «ухлёстывая» за мной; тогда уже экс супругой Набиля. Да и…, тем не менее, предпринимая попытки сделать мне предложение руки и сердца. Как помнится, Мохаммед приезжал за мной в дом родителей моего бывшего мужа, приглашая в рестораны, на прогулки по городу и для визита к нему в новый дом. Но, и ему было невдомёк, как и членам семьи Люджейн, что напрасно он знакомил меня со своей супругой, её родителями и родственниками, я ни за что не соглашусь «играть роль второй скрипки». Весь вечер Людмила чувствовала себя некомфортно в платье с чужого плеча, теперь вернувшись в квартиру Люджейн и Энрико, сбросив платье, взятое напрокат у свекрови, она поинтересовалась у Люджейн:
- Скажи мне доченька, почему Зинаб так повела себя, не по-светски, мне показалось, что она меня игнорировала?
- Наверно, потому, что она пришла вместе с Маликой после салона, пытаясь оправдать нелицеприятное поведение своей тётки, Люджей продолжала объяснять ситуацию, приплетая, к событиям часовой данности, какие-то нелепые пояснения: - Она ей, - говоря о Зинаб то, что больше касалось щедрых жестов по отношению к Маликой, - предоставила не только возможность провести мероприятие в своём доме но, Зинаб заплатила и за макияж Малики у визажиста и за прическу. Думаю, у неё было много забот, как у хозяйки дома, - отвечала она ей уклончиво. Но, Людмила недоумевала, какая здесь связь, если в вопросе к дочери, её интересовала причина нерадушности Зинаб, как хозяйки, принимающей в своём доме гостей? Всё еще не вынимая шпилек из волос, сохраняя уложенные мамой в причёску волосы, Люджей задумчиво улыбалась своему отражению в зеркале, вытирая тональный крем с лица, вероятно, ей она очень нравилась. «Да…, украшения и аксессуары для волос пролежали нетронутыми, почти два годя с момента посещения Люджейн России, когда она была у своей русской сестры - Джейн на свадьбе. Тогда перед всеми российскими родственниками и гостями на свадьбе Люджейн с удовольствием блистала в своём вечернем платье с глубоким вырезом на спине, подходящего к этому случаю в европейском стиле, а перед торжеством они все вместе посетили и парикмахера и, визажиста; накануне Людмила оплатила услуги ногтевого сервиса для Люджейн. Да, а здесь они только то…, смогли, что обновить стрижку Людмилы и освежить цвет волос Люджейн в недорогом салоне». Но больше всего, что раздражало Людмилу - это расспросы Энрико по поводу марки краски для волос и уловленное Людмилой выражения сомнения в интонации его голоса и вопросы на тему: подходит ли такая, профессиональная краска для волос Люджейн, вызывали, по меньшей мере, удивление у Людмилы. Она так и не смогла понять, чем вызвано его любопытство или же интерес: чрезмерной заботой о волосах супруги или состоянием его кошелька?
- Я могла бы с тобой согласиться моя дорогая девочка, если бы она, во время нашего ухода домой поднялась бы с дивана и попрощалась поцелуем в щеку, как у вас принято, а не продолжала, как статуя сидеть на диване. Затем, Людмила засмеялась.
- Почему тебе стало так весело? – Оторвав взгляд от телефона, где она просматривала новые видеозаписи с вечеринки, поинтересовалась Люджейн.
- Да, просто вспомнила светскую беседу с твоей мачехой, которая с её слов, не красит волосы, говоря о какой-то естественности, когда стоит с нанесённой на лицо сильной « штукатуркой», я была с ней приветлива, выразив свою симпатию Саре. Но, судя по всему, - произнесла Людмила с долей иронии в голосе, - она никак не может понять, что я к своему бывшему супругу отношусь примерно так, как к однокласснику, однокурснику с которым когда – то учились. «У меня нет желания объяснять ему, его бесчеловечность поступков, возможно, в итоге он осознал, как он поступил в своё время, разлучив мать с малолетней дочерью на долгие годы. Хотя я иссушила все прошлые, тяжёлые воспоминания, лишив их эмоций; они остались как история, которую ничем не вычеркнуть – это было. И это он годы спустя продолжал, мучатся ревностью к моим поклонникам, всё также чувствуя сильное влечение ко мне в каждый мой визит». – Понимаешь, Люджейн, его жене невдомек, что твой отец не равнодушен ко мне, не может забыть первой любви но, не я. «Я живущая настоящим и будущим женщина но, боль, которую он причинил моему сердцу, вычеркнула его навсегда».
Продолжение романа читайте на сайте Ридеро.ру автора Ирен Беннани