Через некоторое время после прихода в XYZ меня ждал ещё один сюрприз. Моя получка по договору, который мне дали на подпись, оказалась раза в полтора ниже, чем в оффере, на который я, собственно, соглашался. Я, натурально, пошёл к старине Йохану. Тот сразу предложил баночку колы:
«Понимаешь, мы не могли тебе все это записать в контракт: такие суммы не влезают в наши зарплатные сетки и так далее. Но не волнуйся, мы будем доплачивать тебе через разовые договоры о консалтинговых услугах».
Тут я напрягся ещё сильнее. Честно говоря, до этого момента я не представлял, что такая система выплаты партнерского вознаграждения возможна в «Большой Четверке» - даже в олигархических структурах, кажется, уже этого не было, не былинные девяностые уже ж. И какие ещё «консалтинговые договорА» у них могут быть? Однако это, как выяснилось, было ещё не всё.
Три года после этого мне пришлось гоняться за Карлсоном и канючить причитающиеся выплаты. В итоге они делались, но каждый раз с задержкой года на полтора. Когда я стал аппелировать к лондонскому руководству реструктуризации, которое принимало активное участие в моем переманивании, то услышал только: «Ты с Йоханом договаривался - вот с ним и разбирайся». Наконец, мне всё это надоело, и я торжественно обьявил, что ухожу на полгода в «саббатикал» - неоплачиваемый отпуск.
Думаю, в этот момент мой окончательный уход стал неизбежным, хотя и затянулся ещё на пару лет. В XYZ такой шаг был неслыханным делом и воспринят как крайнее вольнодумство, тогда как, например, во многих международных юрфирмах партнеры, наоборот, должны в какой-то момент побывать в этом самом саббатикале, чтобы прочистились мозги. Уж не знаю, что правильно - могу говорить только за себя. Я решил отправиться в путешествие по миру с бэкпэком за плечами. Меня тогда спрашивали, как я отпросился у начальства и в семье. Я гордо ответствовал, что не отпрашивался ни там, ни сям - просто проинформировал о своём решении. Я ещё не знал, что вскоре после возвращения окончатся и карьера, и семья. Но что в конечном счёте всё, наверно, окажется к лучшему. Вот так.
Вы можете спросить - уже не автора, а как бы самого Йохана Карлсона, практически вторя герою упоминавшихся уже здесь «Покровских Ворот»: «А тебе-то, Савва, тебе зачем все это надо???»
Действительно, этот вопрос мучает меня до сих пор. Ведь Йохан перекупил меня за большие деньги; зачем я был ему нужен - лишенный людей, клиентов и демотивированный задержками с выплатой зарплаты? Я не знаю ответа. Может быть, он очень прост: руководители даже международных корпораций и даже высокого уровня вовсе не всегда думают более, чем на один ход вперёд. Скорее всего, было так: где-то на глобальном уровне решили, что перспективно в России развивать реструктуризацию, товарищ Карлсон ответил «есть» и отчитался о выполнении. А дальше - как в том анекдоте: я стратег, меня детали не интересуют.
Возможно, у вас возникнет и вопрос к лирическому герою: а коли все было так плохо, почему же ты не вернулся в фирму ABC? Ха! Вернуться в этом мире - труднее, чем войти дважды в одну реку. Помнится, когда одна партнёр («одна доцент») уходила из ABC в крупнейшую на тот момент российскую нефтяную компанию, Ричард Лайонс в прощальной речи аж чуть слезу не пустил. «Аня, - сказал он - Знай, что двери ABC для тебя всегда открыты!» Потом эту компанию государство обанкротило (кстати, при участии другой компании «Четверки», срочно отозвавшей свое чистое аудиторское заключение), все ее сотрудники автоматически стали неблагонадёжными, и оказалось, что двери назад для Ани почему-то призакрылись.
В моем же случае было так. Я попросил о встрече (обозначив, конечно, ее тему) человека по имени Лёва Борщанский, который к тому моменту возглавил ABC. Я знал Лёву много лет - он был достаточно практичным и коммерчески ориентированным аудитором. Родился Лёва в Киеве, но каким-то образом обрёл немецкий паспорт, а бОльшую часть карьеры проработал в Москве, поэтому, в зависимости от ситуации, включал европейца, россиянина или украинца.
Мы встретились и поговорили. На вторую же встречу Лёва просто без предупреждения не пришёл - зато потом я стал узнавать, что он ходит по рынку и всем рассказывает, что я прошусь обратно, а он, мол, не берёт. Предателей - шиссен.
О своих странствиях по миру здесь рассказывать не буду - это отдельная тема; некоторые их эпизоды освещены в книжке «Детали и дали». Упомяну лишь один случай. Поскольку к тому моменту я уже примерно начал понимать, чем все закончится, то стал думать об альтернативных вариантах трудоустройства. В частности, пару раз встречался с руководством Министерства регионального развития (это странное ведомство давно прекратило существовать) на предмет назначения меня руководителем одной государственной инвестиционной структуры по развитию Дальнего Востока. Видимо, степень моего отчаяния уже была высокой, ибо я согласился на эти переговоры, даже зная, что «Дальний Восток» и «сельское хозяйство» - это такие чёрные метки на российской, как принято говорить в определённых кругах, государевой службе.
Так вот, когда я предавался сладкой ностальгии в своём любимом Лаосе, валяясь на кровати в квартире в жилом комплексе посольства, выделенной мне ещё сохранившимися там коллегами двадцатилетней давности, раздался звонок.
- Вас, - говорят - беспокоят из приёмной Трутнева (это такой вице-премьер - АЕ). Юрий Петрович хочет Вас завтра видеть у себя.
- Понимаете, в чем дело... Я в городе Вьентьяне и ну никак к завтрему не поспею, даже если мне компенсируют все издержки. У вице-премьеров же есть личные самолеты, может, Юрий Петрович пришлёт? Или сам прилетит? Ну, либо тогда через два месяца...
- Я передам, - раздалось дрожащим голосом на том конце, и собеседница из приёмной бросила трубку, как бомбу, ежа и бритву обоюдоострую.
Удивительно, но ни от Трутнева, ни вообще из госорганов мне больше не звонили. И опять же - как хорошо, что я не попал в ту дальневосточную структуру! (Мама в моей ранней молодости, когда муж подруги детства уволился из КГБ и пошёл работать в нарождавшийся бизнес, определяла это как «ушёл из органов в структуры».)
А по поводу того случая - я ведь тогда не понимал, что с какого-то момента у государственных мужей в мозгах происходит некий процесс и они начинают считать себя небожителями. Однажды мы брали интервью у Грефа вместе с начальником маркетинга фирмы XYZ, известным журналистом Борисом Медоносниковым, с которым мы тогда довольно близко сошлись. Кстати, это он рассказывал мне упомянутую историю про Алоизия и Кейнса и вместе с ним мы придумали лозунг про пи-пи-пи «Proven Practical Path - Главное, Чтобы По-честному». Так вот, пройдя три рубежа охраны Грефа, мы начали задавать ему вопросы для исследования об инвестиционном климате (тогда ещё словосочетание «российский инвестиционный климат» не вызывало такого бурного смеха).
- Какие Вы видите основные проблемы? - начал Медоносников.
- Ну, во-первых, качество судебной системы, - начал Герман Оскарович.
«Ничего себе, опасный карбонарий!» - переглянулись мы.
- А вторая по-важности проблема для инвестиционного климата, - продолжил Греф, глядя поверх наших голов куда-то в вечность - это... качество дошкольного образования!
- Дошкольного образования???
- Вот у Вас, - вперился главный банкир страны в Медоносникова - Сколько детей?
- Четверо.
- А сколько им лет? - окончательно перехватил инициативы Греф.
- Два, четырнадцать, двадцать и тридцать. (Медоносников к тому моменту был женат четырежды).
- Вот которому два - у него ещё есть шансы. А остальные - конченные люди! - заключил Греф.
Я от такой тирады в адрес малознакомого человека впал в оцепененье. Борис же сохранил спокойствие. На разных этапах своей карьеры он был и главой крупнейшего новостного агентства, и много лет - ещё при Советском Союзе - корреспондентом в капстране, так что видал и слыхал всякое.
А с Дальним Востоком под конец моей карьеры всё же пришлось иметь дело: заказчиком одного из наших проектов по строительству платной дороги была мэрия Владивостока. Помню, мы сидели с мэром в ресторане (не во Владике, в Москве: у него был дом на Рублевке), и он очень оживился, когда я сказал, что для строительства потребуется много бетона и арматуры. Мэр сказал, что как раз знает фабрики в Приморье, которые могут нужные объемы поставить и предложил их названия прямо и прописать в конкурсной документации.
Говорили, что мэр был якобы крупным местным авторитетом с погонялом Винни-Пух (и правда был чем-то похож - плотненький, круглолицый). Потом его посадили.
Ну, то есть, помимо сутяжничества, я всё же делал некоторые проекты - благо, как уже рассказывал, со временем обзавёлся-таки людьми. Одним из первых крупных проектов по реструктуризации была помощь крупному скандинавскому банку в сворачивании его деятельности в России (прагматичные викинги раньше других поняли, что к чему). Самым сложным аспектом этого проекта была внутренняя борьба с консалтинговым партнером, занимавшимся в XYZ банками - выходцем из одной из кавказских республик и одновременно - из агрессивной фирмы-предшественницы, о которой я писал в прошлый раз. Он посчитал, что руководить этой работой должен был он, а не я, а смесь восточного вероломства и
упомянутой корпоративной культуры оказалась воистину гремучей. Он ставил мне всяческие препоны на протяжении всего проекта, изобличал в незнании банковского дела и так далее. Тем не менее, банк мы всё же успешно ликвидировали, но в конце проекта меня ждал неприятный сюрприз, уже несвязанный с моим ревнивым кавказским коллегой. На Новый Год клиент подарил мне целый продуктовый набор. В нем была какая-то жуткая шведская ириска, о которую я под корень сломал зуб, и в результате нескольких неудач стоматологов пришлось ставить кучу имплантов. Помню, в период этих манипуляций я обедал с упоминавшимся старшим товарищем Стюартом Лоусоном и он изрёк: «Да что у меня за день такой?! На завтраке собеседник колол себе инсулин в живот, за обедом у тебя винты изо рта вываливаются...»
Тот банковский партнёр потом ушёл из XYZ и стал работать на олигарха Ц. - тоже кавказского, но, так сказать, из другого района. Олигарх этот ещё был знаменит тем, что в какой-то момент почувствовал в себе поэтический дар, и песни на его тексты стали исполнять знаменитости от Пугачёвой до этого, который из «Ногу свело». Было трогательно, что, когда объявляли песню по радио, то всегда говорили «песня на стихи поэта Ц.» - тот явно так требовал, несмотря на тавтологию. Потом его раскулачили, банки его забрало государство, сам Ц., кажется, в бегах, а что стало с моим восточным другом-соперником - не знаю.
Ещё запомнилась работа для залезшего в глубокую долговую дыру производителя современного (лет двадцать назад, когда проект начинался) пассажирского самолета «Сухой-Суперджет». Финдиром был юный сын генерального конструктора, начальника планово-экономического отдела гораздо больше, чем строительство самолета, интересовала собственная коллекция спортивных машин, а банковский долг, тем временем, достиг астрономических значений. Но что интереснее всего - ни одну встречу по проекту наш клиент не мог начать с менее, чем часовым опозданием (столько занимало времени собрать всех участников). «Как же они делают самолеты?» - мучительно думал я. Переполненный впечатлениями, я даже придумал песенку на мотив и по мотивам «Все хорошо, прекрасная маркиза», которая, собственно, и положила начало моему поэтическому, с позволения сказать, творчеству. Текст целиком не сохранился, но, помню, там были такие строчки:
«То в Индонезии гора, а то процент платить пора...» (как раз произошла катастрофа суперджета в этой стране)
«А денег банки не дают, и ВЭБ - последний наш приют...»’
И в конце после надлежащего долгого перечисления неприятных событий: «Куплет не кончится, пока у нас цена на нефть крепка...»
Цена на нефть уже давно не очень крепка, но куплет, в смысле, вливание наших с вами денег родным в гигантские, сомнительные и плохо управляемые проекты, так и не кончился.
Про других больших клиентов, например, Западный Скоростной Диаметр и питерский «Водоканал», я рассказывал в прошлых главах, так что не будем повторяться. «Водоканал» этот находился на улице Кавалергардской, и один мой молодой сотрудник - хороший, но совсем без чувства юмора и кругозора, все время писал в адресе «Кавалергадская». Я его вызвал:
- Ну какая кавалергадская, ну от слова «кавалергард» же!
- А что это?
- Не что, а кто! Кавалергарда век недолог! Ты что, «Звезду пленительного счастья» не смотрел??
- Нееет...
Я понял, что мое время безвозвратно закончилось. И действительно, вскоре ушёл-таки на пенсию Йохан Карлсон, и его место занял упоминавшийся знатный бегун Джек Вольт. Тут же вышел на авансцену и Ваня Сидоров. Сначала мне сказали, что больше никаких выплат сверх моего российского трудового договора не будет. Таким образом, диагноз товарища Саахова (моего ментора Марка) полностью подтвердился. Потом Ваня стал руководить мной так, чтобы моя жизнь стала невыносимой - вмешиваться в мои решения начиная от найма людей и кончая каждой командировкой и так далее.
Я пошёл к Вольту и сказал, что так продолжаться не может, и что если ничего не изменится, я уволюсь. Тот аж просиял:
-Отлично!
- Но я же приношу фирме больше денег, чем любой другой партнёр моего отдела!
- Ну и что? Я не мыслю Отдел без Вани. Значит, лучше будет, если ты уйдёшь. Давай, обсудим детали.
Мой приятель Стюарт Stuart Lawson, преподававший тогда в нескольких бизнес-школах курс “successful failure”, долго смеялся, говоря, что будет меня выставлять как пример обратного, то есть, unsuccessful failure. Он вообще находил историю с моей отставкой весьма забавной - и, пожалуй, был прав. А ещё правее был, когда, во время моего ухаживания за Леной Елена Ерофеева, поучал меня:
«Чем рассказывать ей про своё былое величие и стеклянный кабинет на тридцать втором этаже, лучше сводил бы ее в кино».
Интермедия 8
Сегодня был (наконец-то официально, уф) мой последний день на работе. По этому случаю попросил верную помощницу поставить в календарь на полшестого "Farewell talk". Думаю, доупакую вещички да и обращусь к своим ребятам с речью, от которой у всех навернутся слезы. Уже представлял себя таким как бы проповедником - расскажу им, наконец, как жить не по лжи. Полшестого близится, а никто что-то не собирается. Более того, некоторые вообще слиняли - кто лечить зубы, кто куда. Опечалился, конечно. Типа еще не остыл, а уже никто в грош не ставит. Sic transit и все такое. На всякий случай спросил верную помощницу, точно ли она всем разослала приглашение. Да нет, отвечает, только Вам поставила. Вы же не просили всем. То есть, видимо, предполагала, что прощальный разговор я буду вести сам с собой. Молитва, как говорилось в известном фильме, превратилась в фарс, я наглядно представил себе мизансцену, и сразу стало на душе легко и радостно.
Да и впрямь, если подумать, с кем вести-то прощальный разговор, как не с собой?