Одноклассникам Глебу и Алексею нравилось фехтование, которое иногда показывали по телевизору. Они с восхищением смотрели на спортсменов фехтовальщиков. И им захотелось также фехтовать, умело обращаться со шпагой. Ребята долго обсуждали, фантазировали, как они наденут сетчатые маски и белые жилеты, возьмут рапиры в руки.
Они станут как Жерар Барре в "Трех Мушкетерах"! И ловко фехтуя шпагой направо и налево будут поражать врагов Короля.
Шарман (франц.)!
Мечтать, конечно, хорошо, но надо, чтобы еще научили. И вот в начале осени друзья наконец договорились и собрались записаться в секцию фехтования. Встретившись на углу улиц Краснова и Карла Маркса, они двинулись в сторону стадиона "Динамо".
Глеб и Алексей шли мимо Горьковского Сада, навстречу слева показались большие дубы. Глеб остановился и показал на ближайший к ним дуб:
— Помнишь, как в прошлом году сшибали тут жёлуди?
— А как же! Согнешь электрод, размахнешься и вжик: летит себе со свистом, сбивая листья. А потом бум об ветку! Тут успевай, только и отбегай, когда прут полетит вниз! — ответил Алексей.
— Да, и жёлуди градом о землю стучат, только смотри в траве, — сказал Глеб.
— Бывало, полные карманы собирали! — подтвердил друг.
— Много мы сбивали, это потому что электрод железный и тонкий. Лупит по веткам конкретно и летит до самой вершины. А если палкой? То она ведь только до нижних веток достает, как не размахивайся. А на нижних что? На нижних почти ничего мелюзга все посбивала!
— Ладно, сейчас это не солидно, нужно заняться чем-то серьезным! — вновь сказал Глеб подумав.
— Поэтому будем учиться, как мушкетеры фехтовать! — резюмировал Алексей.
И они двинулись дальше, пересекая Компрос. Вдали показалась голубая арка стадиона "Динамо".
Зайдя в служебное здание, они нашли кабинет где записывают в секцию фехтования. Тренер в спортивном костюме посмотрел на ребят и сказал им с сожалением:
— Поздно , на год раньше надо было приходить, сейчас вы уже большие для нас.
— Да как поздно? Мы вдвоем будем фехтовать, друг с другом. Возьмите нас кандидатами! — хором сказали парни.
— К сожалению, нет, у нас все строго, да и группа переполнена, желающих много. Не могу, — вздохнул тренер. - Записывайтесь в легкую атлетику. у них недобор. Вы рослые, будете прыгать в высоту, бить рекорды! — добавил он.
Погрустневшие ребята вышли в коридор.
— Что будем делать? Пойдем в легкую атлетику? — спросил Алексей.
— Ты что, там знаешь, сколько кругов надо намотать на стадионе? Это скучно и неинтересно. Потом чемпионом Абебе Бекила мы вряд ли станем. Это тебе не фехтование в зале, где вжик, вжик выпад, укол. Все быстро! — ответил Глеб.
— Пошли тогда во двор "Дома Чекистов", вдруг Женька там? —ответил Алексей.
Погрустневшие ребята побрели обратно к домам Чекистов.
Пересекая перекресток Компроса, Глеб в сердцах пнул ногой большую кучу желтых листьев на углу бульвара. Они взлетели, рассыпались веером и медленно осели на дорогу. Липы на бульваре уже постепенно начали осыпаться, осень.
Придя во двор 32 дома, ребята сели на лавочку и задумались.
— Знаешь, а давай станем Инакомыслящими *? — повернулся в сторону друга Глеб.
— Это как? — удивился Алексей.
— Да просто, в знак протеста! Что за жизнь пошла? Скоро 2000 год - пошутил Глеб - А как мы живем, а? Приличной музыки для современных парней нет! Одна «пенсия» и девчачьи сопли по радио. С утра до вечера Зыкина, Кобзон, Магомаев и снова Зыкина. А современную поп музыку как у поляков по радио? Там тебе и Челентано, и "Свит", "Середина Дороги", да и "Скальды"** тоже терпимо. А у нас, фиг вам! - разошелся не на шутку Глеб - Бог с ним,с радио! Битлов пластинок гигантов даже в "Мелодии" нет! Слушайте стариков—самородков Мулермана с Гуляевым! Нафталин! – горько сказал он. — А книги Дюма, где взять, «Двадцать лет спустя»? У Женьки только! Так ему родители запрещают из дома книги выносить. Помнишь, как просили "Зверобой" про индейцев в 5 классе? Еле выпросили.
— Это да, кругом дефицит! — возмутился Алексей. -Штанов приличных нет, ботинки тоже, все в Москве. Пришли в секцию, и что? Записаться и то нельзя!
Остался один путь, идти в Инакомыслящие! — рассуждал Глеб.
Они прошли еще немного, Глеб остановился и помолчав понизил голос.
— Отец зарубежное радио слушает вечерами, а я за дверью, подслушиваю. "Голос Свободы"*** называется. По нему говорят, что у них там за бугром: вольная—воля. Прямо делай что хочешь: носи джинсы везде, волосы до пояса, жуй жвачку прямо в школе и пей кока—коллу. Работать тоже необязательно!
— Ух ты, красотища! — воскликнул Алексей.
— И еще говорят, что в СССР появились Инакомыслящие, которые борются за свободу, вот! — еще тише добавил Глеб.
— Это что, как Анархисты? — обрадовался и удивился Алексей.
Глеб немного подумал и сказал:
— Ну да, типо того. Как в истории царя скинули, буржуев тоже, государство отменили, милиции нет, все можно, каждый сам себя контролирует, простор и свобода! Как у Махно, на Гуляй Поле.
— Еще Антонов был эсер, он тоже за свободу. Вождь Тамбовских крестьян - вспомнил Алексей театральный спектакль. - Только там его бандитом выставили. А раз он за свободу, какой он бандит? — засомневался Алексей.
Вот! Кругом обман, поэтому нам надо агитировать за свободу, писать листовки "Да здравствует Анархия!". Прочитает их народ и поймет, что надо освободиться от цензуры и от этих как его… догматов марксизма—ленинизма! Вот! — размечтался Глеб.
Настроившись на революционный лад, ребята пошли к Глебу писать листовки.
Нарезав тетрадные листы на прямоугольники, они стали вспоминать лозунги что слышали по "Голосу Свободы" и изредка видели в фильмах про Гражданскую войну.
— Так, значит, пишем «Да здравствует Анархия! Свобода или смерть!», «Анархия Мать порядка!» — и еще добавил он от себя – «Даешь всю свободу советской молодежи!», ну и пока хватит! — скомандовал Глеб.
Ребята с энтузиазмом приступили к оформлению листовок. Когда все было написано, они внизу нарисовали череп и кости и маленькую подпись: Комитет Анархии, вместо печати.
— Ну что, где начнем? — спросил Алексей, заталкивая канцелярский клей в карман.
— Значит так, в 30 доме двор колодцем, там все просматривается из окон соседнего подъезда, только вечером можно, когда стемнеет. Пошли в 32 в Женькин дом, удобное место. Один клеит листовку на дверь подъезда, а другой на шухере: глядит по сторонам! — сказал Глеб.
Когда они зашли во двор, им повезло, в песочнице играла малышня, вечно торчащих у подъездов бабок не было. Идеально! Можно начинать.
Тихо приоткрыв дверь крайнего подъезда, Алексей заглянул в полумрак лестничной клетки.
— Никого, давай! — нервно сказал он.
Глеб достал трясущимися руками листовку, накапал клей на края бумаги и немного пролил на руку.
Быстро пришлепнул ее на дверь, разглаживая рукой, отступил. Листовка, приклеившись к ладони, отлипла от двери, плотно прилипнув к руке. Вот чёрт! Успокоившись немного, Глеб осторожно снял ее с ладони сухой правой рукой, снова придавил по краям.
Уфф, приклеилась наконец!
— Первый блин комом, пошли дальше! — выдохнул он.
Дальше все пошло как по маслу. Так они обклеили все подъезды 32 дома и переключились на соседний дом.
Им даже удалось приклеить листовку к двери магазина "Природа", где продавали мормышки, опарыш и маленьких хомяков.
Потом как ни в чем не бывало они присели на лавку во дворе между домами. Обзор подъездов был потрясающий.
Первой в один из подъездов зашла мамаша с ребенком, не обратив никакого внимания на воззвание.
- Политически отсталый элемент! - сказал Глеб.
Потом прошел какой-то дядька, взглянув на листовку громко сплюнул воскликнув:
— Хулиганьё!
Дальше стало интереснее.
Две бабульки в унылых демисезонных пальто , явно бывшие чекистки-милиционерши или председательши завкома, женсовета на пенсии медленно разговаривая подошли к подъезду.
Одна из них встала лицом прямо напротив листовки и... замерла читая.
Потом визгливо матюкнувшись начала срывать прокламацию. Быстро говоря что-то товарке, разорвала любовно расписанную ребятами листовку на мелкие клочки. Далее подумав и негромко переговариваясь, они пошли к следующему подъезду. Видимо, подружка пригласила ее на чай. На том подъезде естественно, тоже была листовка «Да здравствует Анархия!».
Увидев ее и уже не читая, они, выкрикивая проклятья, сорвали листовку. Далее старушка, что побойчее в черном берете комсомолки 20—х годов посмотрела вдоль дома. И помчалась к третьему и четвертому подъездам, срывая с дверей оставшиеся листовки. Скоро листовок не стало нигде.
— Старая революционерка или работала в милиции, — разочарованно проговорил Алексей.
— А дома-то какие? Дома чекистов, так что опыт и энергия есть! — подтвердил Глеб.
Вернувшись, они встали у второго подъезда. Одна другой показывала смятую листовку и что-то говорила. Ребята прислушались.
— Филипповна, это что за оглабесы, все подъезды обклеили, негодяи. Взяла одну листовку и отнесу ее на экспертизу участковому! — сказала первая в черном берете.
— Да, пускай возьмут отпечатки пальцев! — закивала вторая в старомодном платке.
— Это точно кто-то из наших, полчаса назад ходила в Булочную, их не было! — ответила подружка Филипповны.
И они обе стали оглядываться по сторонам. Увидев двух как будто скучающих молодых людей на лавочке, та, что в берете, крикнула:
— Это они, Женькины друзья, хулиганье!
— А ну, марш отсюда, чтобы духу вашего здесь не было. Сейчас в милицию позвоню! — крикнула вторая.
— Давай делать ноги, эти точно позвонят, у каждой дома есть телефон: ветераны! — воскликнул Глеб.
Ребята быстро исчезли со двора. Первая акция явно провалилась, народ или не читал, или возмущался. А может, еще не дозрел до свободы.
— Ну что, похоже, пока это опасно. Будем уходить в подполье до лучших времен или клеить листовки ночами, — сказал Глеб, нервно перебирая пальцами.
— А может, фиг с ней, со свободой. Сегодня мама пирожки испекла? Пойдем ко мне пробовать? — примиряюще сказал Алексей.
— Нет, тут подготовка нужна. Быть Инакомыслящим — это непросто. Послушаю, что говорят по "Голосу Свободы". У отца хороший приемник ВЭФ, любые короткие волны ловит, — ответил товарищ.
А я почитаю у бабушки в старых книгах про Анархистов. Интересно как они боролись за свободу?
И еще я на верхней полке за книгами Роман—газету нашел Солженицына — "Один день Ивана Денисовича"****, — сказал ему Алеша.
— Ух ты, тот самый! Про него по радио говорят. Дашь почитать? — восхитился Глеб
— Конечно.
И двое Инакомыслящих пошли в гости к Алексею есть пироги. По дороге они рассуждали и удивлялись почему у нас народ не хочет Свободы?
Шел 1977 год. До Перестройки и до свободы оставалось совсем немного, всего восемь лет.
* Слова инакомыслящие и диссиденты стали употреблятся взрослыми в основном во время разговоров на "кухнях" с середины 70-х. В период разрядки напряженности. В узких интеллигентных кругах в основном столичных употреблялось по-моему аж с конца 60-х. А в провинции про диссидентов узнали благодаря зарубежным радиостанциям на русском языке. Они вещали на СССР. Так что подростки вполне могли это слышать.
** "Свит"и "Середина Дороги" популярные в 70-х гг. западные рок и поп группы.
"Скальды" - поп группа из Польши. Тут ребята ошибаются по незнанию, они издавались на пластинках миньонах небольшими тиражами фирмой "Мелодия" и очень быстро раскупались в магазинах.
*** Переврали название по малолетству. Тогда были, а может и сейчас есть радиостанции "Голос Америки" и "Радио Свобода" радиостанции транслировали свое вещание на СССР.
**** "Один день Ивана Денисовича" - нашумевшая повесть А.Солженицына во времена хрущевской оттепели. Печатался в журнале "Новый Мир"? и Роман Газете". Автор рассказа действительно нашел роман газету Солженицына в книжном шкафу бабушки и тайно прочитал еще в школе. Из библиотек эта повесть была изъята и больше не переиздавалась до перестройки.